Ошибки, которые мы совершаем

Отсвет от зажженного камина делал небольшую комнату максимально уютной. Ремус лежал на здоровом боку и старался уснуть. Сон к нему не шел. Он все еще был крайне слаб и не в силах выйти на учебу и вернуться к нормальной жизни. После того, что он пережил в Хижине, он буквально заставил себя добраться в Хогвартс при поддержке Снейпа. Он держал его от падений всю дорогу. О чем бы не думал Ремус, все его мысли возвращались к Снейпу. Любая мысль, абсолютно, абсолютно любая, в его сознании она тут же вырисовывала образ человека, о котором он ничего не знал и абсолютно ничего не понимал. В его сознании объятия не были логичными. Но вместе с тем он ужасно хотел вспомнить все, что ощутил. Злясь на себя, Ремус обнаруживал вместо этого воспоминания дыру, как будто вместо того, чтобы ощущать, страдал бесконечными вопросами. Да так оно и было. И от этой злости на себя он не помнил дорогу до Хогвартса. Помнил, что его держали, ему помогали, а он задыхался от боли, что отдавалась в правом боку при каждом шаге. Должно быть, было около шести часов. Ремус валялся в этом импровизированном кабинете вторые сутки и пока мог дойти только до импровизированного же душа. Простая лейка и дыры в полу, но только сегодня ему удалось хоть как-то смыть до конца собственную кровь и грязь от хижины. Он почувствовал себя лучше. На смену ему были оставлены снова чужие вещи. Ремус колебался минут двадцать под душем, не представляя, нормально ли ему их надеть или лучше в старых. Взглянув на испорченные следами грязи и крови вещи, решил, что выбора нет. Денег на новые тоже не было. В очередной черной рубашке он слегка потонул, штаны тоже были порядком свободные, но это лучше, чем разгуливать по подземельям голым или в своей одежды как из каких-нибудь фильмов ужасов. Да и не мог он особенно далеко ходить, и то с наклоном вправо, лишь бы мышцы, не дай бог, не напряглись с правой стороны. Первые сутки он проспал и очнулся в одиночестве, правда, с оставленной рядом едой. Она выглядела так, словно ее заворачивали эльфы с кухни. И теперь он бодрствовал, переживая тот момент, когда вернется Снейп. Он не знал, что должен сказать. Что вообще в таких случаях говорят. Ремус был очень благодарен, до безумия, и еще слегка загипнотизирован объятием, и, если уж быть до конца откровенным, очень хотел еще. В этих стенах почему-то не работали большинство страхов (должно быть, они просто не могли потягаться с безмерным удивлением от нахождения здесь), и Ремус чувствовал себя морально легче. Он натянул одеяло до подбородка и снова потер нос. На какой-то момент, когда он решил проверить Волка, Ремус испугался. Он не обнаружил привычной границы. Затем он понял, что Волк доволен. Он был просто чертовски доволен. Незнакомое ощущение. Ремус потрогал шов сквозь бинты. Он пульсировал, стоило ему сделать хотя бы одно неверное движение. Бинты были новые, значит, ему снова все обрабатывали, пока он спал. От обнаруженного внимания к себе он вдруг сильно покраснел, не представляя, как это вообще следует воспринимать. — Надеюсь, ты там одет. Тебя хотят проведать, — дверь открылась вместе с довольно громким предупреждением. — Все нормально, — дрогнувшим голосом ответил Ремус, хотя вообще не представлял, кто мог его здесь ожидать. Внезапно он увидел Лили. Он был удивлен ее присутствием. Затем он увидел Регулуса, который что-то обсуждал со Снейпом, застряв в дверях. Они разговаривали на равных. Лили присела возле его кровати. — Северус сказал, у тебя не заживает шов. И мы пришли посмотреть. Он считает, что тебе нужно в Мунго. Но ты… — Не зарегистрирован в реестре оборотней, а это значит, что тебя за это могут и судить, — закончил за нее Регулус. Ремус на мгновение потерял дар речи от такого количества народу, которым не все равно. Он слегка отвел взгляд, чтобы никто не заметил, что он растроган количеством посетителей. — Я думаю, что обычные маггловские антибиотики бы помогли, — сказала Лили, обращаясь к Снейпу. — Можно же даже не разматывать. Это определенно инфекция. — Я в состоянии сварить половину антибиотиков и без всяких магглов. — Но у них есть химические, так что Лили права. Они сделали какой-то на основе пенициллина. Я иногда за этим слежу, — Регулус вступил с ними в обсуждение. Ремус наблюдал за тем, как они обсуждают какие-то недоступные его сознанию вещи. Он чувствовал себя вполне отлично, если бы не боль. — Давай посмотрим, — Регулус первым устроился рядом с кроватью и помог ему снять одеяло. — Могло что-то и остаться в ране. Какие-то осколки или щепки, бог знает что. Антибиотики не сработают, если не вытащить. — У нас нет условий, чтобы ковыряться в ране, — возразила Лили. Регулус на нее посмотрел внимательным взглядом. — Я могу найти знакомых в Мунго, попробуем нелегально, — наконец отозвался он. — У оборотней огромная скорость восстановления. Значит, что-то помешало восстановлению и до сих пор мешает. Нужно искать и вытаскивать, пока не образовался абсцесс. Его мы тут не вскроем никогда. — Я вообще не знаю никаких подходящих условий, — Лили выглядела напуганной. Она побледнела первая, увидев рану. Ремус постарался отвернуться. Снейп разрезал часть бинтов, что прикрывала правый бок. Они уже не присыхали так сильно, но часть все равно пришлось оторвать. От боли у Ремуса вновь возникли мушки перед глазами, и ему пришлось закусить край одеяла. — Что это был, стул? — вокруг раны аккуратно ощупывали кожу. — На ощупь не находится. Глубоко. — Не достанем, — добавила Лили. — Это слишком большая рана. И большое расстояние между швами. Нужно бы вот здесь и здесь стянуть, если решимся чистить. Как занозу вытаскивали, ты тогда на огне нагревал и вытаскивал… — Я еще не использовал пенициллин, — наконец подал голос Снейп. — Я полагаю, что это тот случай, когда их все же колят. — Я смогу достать, — Регулус прикинул. — Завтра к вечеру. Попробую через мать. Она туда ходит с этими своими пожертвованиями от именитых лиц, может быть, она подскажет. Но колоть я не умею, — признал он, и Снейп пожал плечами. — Уколоть я смогу. — Но мы не решили с тем, как достать, — напомнила им Лили. — У него же нет температуры, это же хорошо? — она потрогала руку Ремуса. — Можно сказать Дамблдору. Он, наверное, решит, что нужно сделать. — У оборотней всегда температура, — Регулус посмотрел на Лили, как на дуру. — Никакого Дамблдора, — нашел в себе силы возразить Ремус. — Пожалуйста. — Должны быть чары для извлечения. И чары для поиска. Это должно быть в библиотеке, в медицинской секции, — Лили выглядела задумчиво и готова к бою. — Я примерно знаю, где искать. — Выходит, что пробовать будем завтра. Если не выйдет, то выбора не остается, — резюмировал Регулус. Ремус поморщился. Меньше всего на свете он хотел в больницу. * * * Гарри передал Ремусу книгу и искренне сообщил, что она от Регулуса. Он не дал особенной реакции, но вдруг что-то уловил. Ему показалось, даже сам Ремус не осознавал, как реагировал на заботу. Ему показалось, что он мог бы сообщить Регулусу об этой лазейке. Неожиданно для себя он встал на сторону Регулуса. — Ты частенько стал бывать в Лондоне и пахнуть Дырявым Котлом, — заметил как-то утром Ремус. — Я действительно там бываю. Вчера я встречался там с Гермионой, — Гарри замялся. Он встретился с ней после ответного письма. Она казалась другой. Он едва ее узнал. У нее была красивая прическа, какая-то незнакомая одежда и отличные духи. Если бы не ее манера разговаривать, Гарри никогда бы не признал в ней ту Гермиону, какой она была. Он ощущал в ней какую-то сильную грусть и обиду. Они говорили недолго и не так искренне, как обычно. Она сообщила, что вернется в Хогвартс и намеревается добиться работы в Министерстве. Она говорила с уверенностью и каким-то оптимизмом относительно будущего. Гарри же не мог отделаться от мысли, что Рон буквально убил в ней ту Гермиону, какую они оба знали. Эта была довольно холодной, равнодушной и сообщила Гарри, что всегда подозревала его родство с Сириусом, и в эту их встречу подтвердила окончательно. Гермиона попрощалась с ним так, словно они были случайно встретившимися приятелями. Малфоя он тоже не увидел. Об этом он, помешкав, тоже Ремусу рассказал. — Но ведь их отец покинул волшебную Британию. Я полагал, что и вся семья, ведь он в розыске, — заметил Ремус. — Я читал об этом уже с месяц или даже больше. Вероятно, и все их деньги он тоже забрал. Но, нужно сказать, Малфою не мешало бы чуть-чуть поработать. Гарри моментально вспомнил ту ненависть, с которой Малфой взглянул на него. — Он так сильно меня ненавидит, — произнес он задумчиво. — Но ведь не я объявлял его отца в розыск. — Он считает тебя причиной всех бед, и это логично с его точки зрения. К тому же, вы всегда соперничали, — Ремус наблюдал за выражением его лица. — А что, обидно, что не все от тебя в восторге? — спросил он с усмешкой. — Нет, я… Блин, — он пихнул Ремуса локтем. — Я просто чувствую, что это неправильно. Я не хочу, чтобы кто-то ненавидел меня так сильно. — Ты предпочитаешь их убивать сразу, да? — Ремус пытался пошутить. Гарри однако же моментально вернулся в самый страшный день в своей жизни. — Прости. Это было лишнее. Я не подумал, — он взял Гарри за руку. — Ты выглядел так, словно тебе легче. — Я старался не думать… Что случилось тогда, из-за чего ты ушел? — вдруг вспомнил Гарри. — Тебя не было на свадьбе у Уизли, хотя они тебя приглашали. И на похоронах. Почему? — он видел, что Ремусу не нравятся эти воспоминания. — Потому что я обратился вне полнолуния. Гарри изумленно взглянул на него. Он был в другой части замка и не видел этого. С другими он не разговаривал. — По собственной воле. И я намеренно причинял боль. Старался не убивать, но… Я мог кого-то заразить, — Ремусу было тяжело это говорить. — Тогда я… Я хотел добраться до тебя и помочь тебе. Но рядом гибли те, кого я знал, и я старался защитить кого мог. Пусть страдали Пожиратели, но среди них были те, кого я учил. Кто пошел по тому пути, не имея перед глазами другого примера, — он помолчал. — Они наградили меня за травмы, которые я нанес, в сущности, детям. Возможно, и убил. — Эти дети убивали других детей, — возразил Гарри. Он прислонился головой к плечу Ремуса. — Я не говорил тебе, но когда я… Когда в меня попали, я умер на некоторое время, и там я видел родителей. И Сириуса. Они сказали, что мое время еще не пришло. Потом я снова ожил. Это было такое странное ощущение, словно я умер и воскрес другим человеком. — Скорее всего, так и было. Ты же сам говорил, что в тебе была часть Вол… Тома Риддла. Гарри нахмурился. — Ладно тебе, назвал бы как надо, — пробормотал он недовольно. — Умер ведь, что толку поддерживать бесполезные легенды. Я видел, что Малфой не воюет. Он помогал тем, кого ранило. У меня нет никаких причин его ненавидеть. Так почему он так сильно ненавидит меня, а не своего отца или Волдеморта? — Никто, кроме него, тебе не ответит. Пожалуй, что тебе просто стоит с ним поговорить. — Я уже говорил. Он ненавидит так сильно, что готов меня убить на месте. — Любая сильная эмоция — это неплохой старт. Хуже, когда все равно. — Рем? — М? — Я хочу тебя попросить, но ты обязан согласиться. — Хитро. — Обещай. — Не буду. — Я хочу, чтобы ты побыл неделю до отъезда вместе со мной на Гриммо. — Нет. — Ну пожалуйста. — Нет, Гарри, я туда не вернусь. — Тебе нужно отпустить Сириуса. — Я и так отпустил. — Тогда что, ты боишься Регулуса? — Еще чего. — Значит, у тебя нет стоящей отговорки. — Ты невыносим, Гарри. — Это наследственное. * * * Гарри бродил до дому весьма довольный. Во-первых, он быстро уговорил Ремуса. Во-вторых, Ремусу понравился дом, каким они с Регулусом его сделали. Теперь здесь были светлые стены, большие окна и минимум мебели. Регулус говорил, что в Европе только так и живут. В-третьих, он улавливал от Регулуса какие-то довольные эмоции, которые по его лицу никогда нельзя было прочитать. Он день за днем убеждал Регулуса, что ему надо притормозить. Что вот если есть какой-то прапрадед улитки по медлительности, то вот с такой скоростью ему и нужно себя вести. Он со скрипом согласился, хотя в его натуре было явно переть танком и нестись галопом. Порой он выглядел, словно ребенок, а ведь был всего на год младше Люпина. — Как у тебя это выходит, — спросил он Регулуса, когда они с Ремусом только прибыли. У Ремуса была одна из новых комнат, где раньше был какой-то склад хлама. Они вычистили ее полностью и обновили так, что не узнал бы и сам создатель этого дома. — Как выходит что? — уточнил Регулус. — Выглядеть хорошо, — слегка смутившись, уточнил Гарри. — И у Сириуса получалось. Я тоже так хочу. — А в чем проблема? — Регулус поднял бровь. Его, казалось, вопросы внешности мало волновали. — Ну вот это ощущение, что ты и так самый крутой, вот оно у тебя откуда? — Гарри казалось, что словами он до истины не доберется. — Оттуда, что это и правда так, — Регулус усмехнулся. — Ты просто находишь свои сильные стороны и не сомневаешься в них. А когда ты уверен, это видно остальным, — ответил он. От его прямого взгляда Гарри больше не терялся. Вообще-то ему казалось, что без этих своих шуток разума Регулус был вполне приятным парнем. — А что, я хорошо выгляжу? — Ну так же, как и Сириус, — ответил Гарри. — Конечно, естественно, — раздраженно, хотя и в шутку, смог ответить он. — Куда уж мне. — Я хотел сказать, — поправил себя Гарри, — что мое первое впечатление о тебе было неправильным, и я должен извиниться. — Оно у всех всегда такое, — отмахнулся Регулус. — Я привык. Меня обычно мало волнуют другие люди. Но я рад, что ты не настолько сын Сириуса, чтобы меня бесить. — Именно настолько, — покивал головой Гарри. — Ты просто еще не привык. Он довольно быстро разобрал свои вещи, затем наведался к Ремусу. Тот чувствовал себя не в своей тарелке. Гарри обнаружил, что он все же оделся целиком во все новое, и ему чертовски это шло. — К концу года мы тебя пристроим, — сообщил он Ремусу. Тот подарил ему страшный взгляд. Но у Ремуса мало что получалось страшным. — Почему ты так сопротивляешься? Мне кажется, ты заслуживаешь это больше остальных, — эти слова Гарри уже произнес тогда, когда закрыл за собой дверь. — У тебя будет весь Хогвартс на выбор. — Гарри, — простонал почти Ремус. Гарри моментально уловил досаду в его голосе. — Да я больше всего на свете хочу, чтобы никто даже не думал ко мне подходить. С меня хватит этого всего. — Чего хватит, если ты вечно один. — Гарри, знаешь, сколько раз я должен был обручиться? Трижды, — наконец выдал он раздраженно. — Но каждый раз, когда мне это предлагают, этот человек либо умирает, либо исчезает, либо… — Ремус провел ладонью по лицу. — Короче, я просто проклят. — Трижды, — повторил задумчиво Гарри. Хотя он понятия не имел, о чем говорит, он все же рискнул: — Одно-то предложение еще в силе, — и угадал. Ремус ткнул в его сторону палочкой. — Просто смойся уже куда-нибудь, — и, хотя он явно угрожал шутливо, тема была для него болезненной. Гарри спустился вниз, раздираемый скукой. Он нашел в кухне Регулуса, заваривавшего чай. В этом он был специалистом, как уже успел услышать Гарри. Во всех своих путешествиях он прежде всего пробовал чай и привез просто бездонную сумку со всякими травами. — Ты знал, что Ремус трижды получал предложения? — спросил он Регулуса. Тот кивнул, не отрываясь от своих чайных дел. — Если учесть, что одно нарисовано на стене наверху, то да, — по взаимному согласию, комнату с древом они решили оставить, но скрыли его незаметным рисунком на обоях. Он взглянул на Гарри через плечо. — Если бы ты меня слушал в Котле, а не шпионил за всякими мальчиками, то тоже бы знал. — Я не шпионил, — возразил Гарри. Он тяжело вздохнул. Докапываться до ответов было ужасно тяжело. — Хорошо, допустим, я понял про то, что наверху, — хотя у него в голове не укладывалось вообще ничего из того, что он узнал за сегодняшний день. — Я даже понял про тебя, — и в это Гарри уже было проще поверить, ведь он провел с Регулусом не один день, и, хотя Ремуса они не обсуждали, Гарри хватало того, что он случайно ловил из эмоционального фона Регулуса. — Кто третий? — спросил он так, словно это был детектив года. — А это, наверное, он сам тебе расскажет, когда будет готов. Это… Это самая грустная из всех историй лично для него, — Регулус закончил с заварочным чайником, и тот радостно и самостоятельно начал пыхтеть и кипеть. — Это было невероятное стечение обстоятельств. Ошибка, которую вообще никто, кроме Сириуса, не совершал. Но что бы я не делал, как бы я не говорил, я не смог помочь. — Ты что, хотел помочь ему в отношениях с кем-то другим? — у Гарри в голове шестеренки крутились и сталкивались между собой. Ему вообще было сложно представить, что столь сложные отношения возникли не в таком уж традиционном представлении семьи. Но затем он понимал, что речь о Ремусе, и любые отношения уже не были такими сложными. Он-то понимал, что Ремус способен вызывать ощущение спокойствия, тепла и прочего не только у него. Должно быть, это был его талант. — А почему я должен был мешать? — Регулус посмотрел на него так, словно это было естественно. — Идти против выбора волка — это навсегда его потерять. Я хотел помочь, потому что это был человек во всех отношениях достойный. Пожалуй, что только он мне и не уступал во всем Хогвартсе. — Только не говори мне, что ты сейчас, — Гарри приложил руки к вискам. — Нет, это не ко мне. У меня взорвется мозг. — Я же говорил, что у влюбленности — своя логика, и пока ты в нее не попадешь, ты этого не поймешь, — Регулус отвлекся, чтобы налить из чайника себе чашку. — В восемнадцать обсуждать некогда, надо действовать. — Хорошо, если ты… Если ты любишь, зачем отступать? — на всякий случай уточнил Гарри. — Когда любишь, то ты желаешь, чтобы человек был счастлив. Так уж сложились звезды, что на тот момент для этого были другие условия. Его поразил тот тон, с которым Регулус вообще говорил подобные вещи. Он казался чертовски несерьезным до тех пор, пока не начинал говорить так. — Ты все еще не поговорил со своим ярым ненавистником? — спросил он Гарри в ответ. — Как раз собираюсь, — поморщился Гарри. Ненависть Малфоя не оставляла его в покое. Как бы он не старался, у него не выходило выбросить ее из головы. Ему хотелось, чтобы ненависти не было. — Тебя смущает выбор Ремуса? — спросил его вдруг Регулус. — Ну естественно, если я правило понял, — отозвался моментально Гарри. — Это вообще жесть, — у него и в мыслях то имя не звучало, насколько он злился. В его сознание это вообще не вписывалось. Он старался не думать о таких моментах жизни Ремуса. — А мой выбор тебя тоже смущает? — Регулус усмехался, прикрываясь чашкой. — А это вообще самый логичный выбор из всех, — ответил Гарри искренне. — И если у меня чем-то выйдет помочь, то я помогу. Он считает себя проклятым. А я считаю, что он просто… не умеет быть счастливым. * * * Гарри ощущал себя по-дурацки. Он зачем-то проторчал возле Дырявого Котла несколько часов, не решаясь зайти. Затем понял, что у Котла два входа и, соответственно, выхода, и ему будет проще зайти. Он мог не угадать смену. Вся его решимость прояснить ненависть куда-то испарилась, и ему уже не так сильно хотелось лезть во все это. Потом он вспомнил, что Малой уже не сможет так шипеть «Поттер!», ведь он, как оказалось, вовсе и не Поттер. Поэтому когда Гарри окончательно продрог, он все же зашел. Огромное количество народу лишало пространство Котла кислорода. Он едва нашел свободный угол и моментально нашел взглядом Малфоя. Вопреки всем ожиданиям, он не казался мрачным. Он лавировал между столиками с блокнотом и заказами и выглядел так, словно всю жизнь это делал. Гарри не мог поверить, что он наблюдает за тем Малфоем, которого когда-то знал. Ему даже показалось, что кому-то из посетителей он едва заметно улыбается. Так было, пока он не поймал на себе взгляд Гарри и не посмотрел в ответ, слегка прищурившись. Ответный взгляд должен был Гарри испепелить. Его это раздражало. Он спокойно наблюдал за тем, как Малфой к нему приближается. — Ты пришел поиздеваться? — уточнил он, впрочем, не так громко. Голос его был полон презрения и такого гнева, какого Гарри и не помнил. — Чего тебе еще нужно от моей жизни? — За что ты так сильно меня ненавидишь? — у Гарри, похоже, не было много шансов уточнить. Однако его вопрос сработал как запал, и Малфой моментально склонился к нему, давая понять всю безграничную ненависть, которую он испытывал. — За то, что ты вообще родился, — ответил он знакомым шипением. Часть его лица была скрыта выбившимися светлыми прядями. Гарри вряд ли когда-то видел его в такой близи. Элемент с проникновением в личное пространство для пущего эффекта он оценил. Похоже, что Малфой говорил правду и ненавидел его просто за факт рождения. Гарри показалось это несправедливым. Он считал, что не сделал ничего для того, чтобы его так сильно ненавидели. Поэтому он просто сидел и наблюдал. Кофе и легкий перекус ему принес второй официант, лица которого он даже не запомнил. Гарри не ощутил порыва уйти не в двенадцать и не в час ночи. Он сидел буквально до победного, обнаружив, что Малфоя ждет не он один. Если бы Гарри знал, в какую дверь ему выйти и ждать, он бы вышел. Малфой игнорировал его всем своим существом. В какой-то момент, когда в зале оставалось всего два или три человека, он подошел к одному из них и что-то сказал. Тот схватил Малфоя за локоть и притянул к себе, что-то уточнить. Малфой поморщился, но ответил, взглянув на часы. Человек, лица которого Гарри разглядеть никак не мог, выскользнул в тот выход, что вел в обычный Лондон. За десять минут до закрытия Гарри вышел на ночную улицу, оглядываясь и привыкая к сумраку. Возле входа сидел какой-то темноволосый парень и курил. По силуэту походил на нужного. Гарри проскользнул мимо него и нашел отличный вариант следить, прямо за телефонной будкой. Он тоже попробовал закурить просто потому, что стоять было холодно. Если бы он себя в этот момент спросил, ради чего он стоит, он бы в жизни не ответил. Ему казалось, что, если он поймет, в чем проблема Малфоя, он сможет помочь, и тот перестанет его так ненавидеть. Долго ждать не пришлось. Гарри увидел знакомую худую фигуру в обычном пальто только по белым волосам, разбросанным по плечам. На отца он, к удивлению, не походил вовсе, даже с его фирменным стилем прически. Гарри попробовал присмотреться, но не увидел буквально ничего, кроме того, что они вместе пошли в другую от Гарри сторону. Он отругал себя за то, что действительно шпионит. Затем, выходя из-за телефонной будки, ему показалось, что Малфоя обняли поперек спины. Но, возможно, это был обман зрения, да и какое Гарри было дело до его жизни. Он поспешил вернуться в дом. * * * Ночью Ремус проснулся от того, что ему было плохо. Его трясло от знакомого озноба, но Луна была еще далеко. Ему сильно хотелось пить, но оставленная бутылка была наполовину пуста. Боль уничтожала правый бок, и он в попытках найти воду опрокинул какую-то забытую склянку рядом с собой. Она со звоном разбилась. Ремус провел по мокрому лбу, пытаясь дышать спокойнее, но не выходило. Он горел изнутри, и, похоже, на этот раз все было серьезнее. Его подташнивало. Наконец он нашарил воду и с трудом сел, допивая практически половину бутылки. Сидя было холодно, и он лег обратно, укутываясь под самый подбородок. Именно в этот момент ему стало так чертовски себя жалко, как никогда прежде. Ремус не позволял себя жалеть до сих пор. А сейчас, когда его противниками была боль и температура, а сам он был в одиночестве в подземельях, где помощи он не дозовется, ему было совсем плохо. Он снова вытер лицо рукавом, обнаружив, что плачет. Отвратительное состояние. От этих слез Ремус возненавидел себя еще сильнее. Он попробовал снова сесть, убеждая тело, что холод — это обман, а затем попробовал встать. Может быть, он сможет добраться до Общей Гостиной Гриффиндора. Но это был лихорадочный бред. Стоило ему сделать пару шагов, как он едва не рухнул на пол, схватившись за стол и переворачивая его. От резкого движения боль прострелила правый бок еще сильнее, и он едва не потерял сознание, опускаясь прямо на пол. В сильной боли Ремус ничего не понимал. Он был дезориентирован. Хотел бы позвать на помощь, но не мог. Через минут пятнадцать, когда озноб сменился сильным жаром, Ремус смог вновь взобраться на диван. Каждая часть его тела горела так, словно его поместили в вулкан. Он проваливался в какую-то черноту в сознании и возвращался снова, выныривая обратно и испытывая какой-то сильный и нечеловеческий страх. Затем он поворачивался в поисках воды и снова терял сознание, на этот раз от боли. В какой-то момент ему показалось, что он кого-то видит, но зрение было расплывчатым. Ему показалось, что он что-то слышит, отчетливое «Дамблдор», и от этого стало окончательно плохо. Ремус сдался. — Он не зарегистрирован в реестре, сэр. Если мы отправим его в Мунго, его просто убьют. -… Есть ли у вас кто-то, способный добраться до… — …. Но здесь мы можем его убить… — …. Не похоже, чтобы у нас был какой-то выбор…. — …. Его стоило бы отправить в Мунго, Альбус… — … Я как-то не учел отсутствие регистрации, Минерва… — …. То есть незарегистрированный оборотень здесь — это…. Ремус отключился окончательно. * * * Ремус проснулся от солнечного света. Солнечные лучи настойчиво залезали прямо под веки, и он резко проснулся, пытаясь сесть на постели. Попытка была неудачной, и он тут же испытал острую боль, от которой его резко затошнило. С тошнотой он бороться умел. Нашарив какой-то стакан, тут же выпил воду. — Ремус, — он услышал чей-то голос. — Эй, Джеймс, отправляй Патронуса Дамблдору, он очнулся. Кровать зашаталась. — Бок, — только и мог бормотать Ремус. — Чего? — его обняли, благословенно не трогая правый бок. — Ты напугал нас до смерти. Вообще-то Дамблдор сказал, чтобы мы готовились к худшему. Они нашли тебя ночью в подземельях, — голос Сириуса постепенно проникал в разум Ремуса. Он попробовал сфокусировать зрение. Увидел Патронуса Джеймса, тоже оленя, который умчался к Дамблдору с сообщением. Затем он понял, что видит перед собой шею Сириуса, который все еще держал его за плечи. — Отпусти ты его, добьешь окончательно, — услышал Ремус голос Джеймса. — Мы тут три ночи отдежурили. От этих кресел все отваливается. — Нас вызвала Минерва. Сказала, что ты здесь, и что ты можешь умереть. Мы сидели здесь все это время, — добавил Сириус, и Ремус ощутил прилив благодарности. Он попробовал хоть немного подняться. Боль была сильной, но не стреляющей. Ему было лучше. — Я вообще ничего не помню, — пробормотал Ремус. Помнил обрывки. Помнил подземелья. Помнил, что его левитировали. Как было жарко и холодно одновременно. Помнил обеспокоенное лицо МакГонагалл. — Сказали, что ты на что-то напоролся в Хижине и не мог вернуться, что у тебя открылось какое-то сильное воспаление, и ты мог умереть, — Джеймс тут же моментально все ему рассказал. Ремус обнаружил лицо Питера, обеспокоенно заглянувшего к ним за занавеску. — К тебе и Лили приходила. Она спрашивала, как ты. Я не знал, что ты с ней общаешься. — Я и сам не знал, — искренне признался Ремус. — Регулус тоже переживал, если это важно, — добавил Джеймс, и Сириус скривился. — Но мы держали оборону и никого не пускали. — Только теперь чертовски хочется спать, — добавил Сириус. Он выглядел действительно помятым, с синяками под глазами. — Я рад, что ты жив, — сказал он настолько искренне, что Ремус даже не прибегал к волчьему чутью. Он ощутил, что Сириус сжал его руку. Он попробовал сжать в ответ. — Мистер Люпин, вы в сознании. Ремус виновато взглянул на Дамблдора. Ему казалось, что он знает вообще все, в том числе и неудачу с зельем Снейпа. — Господа, вам стоило бы поспать, — обратился он к Сириусу и Джеймсу, и те вынуждены были уйти, хотя Ремус ощущал, что Сириус до последнего не хочет его отпускать. — Мистер Люпин, какой клювокрыл укусил вас тогда, когда при предчувствии беды вы просили своих друзей не звать меня? — Это полностью моя вина, сэр, — прямого взгляда Ремус не вынес. Он ощутил себя бесконечным идиотом. — А вот моя вина, мистер Люпин, что я не проверил вашу регистрацию, хотя я считал Лайэлла разумным волшебником. С нынешнего дня у вас есть официальный номер в реестре, как новообращенного, так что попрошу вас поддерживать легенду, когда к вам придут общаться. Мы сообщили министерству, что вы были отпущены домой по семейным обстоятельствам, а вернулись к нам в плачевном состоянии, где ваш обнаружил наш лесник. По простейшим тестам мы обнаружили в вас оборотня и подали заявку. Я лично заявил министерству, что собираюсь доучить вас под свою ответственность. Ремусу было невыносимо слушать то, что говорил Дамблдор. Он и так был обязан ему буквально всем. — Как… Как я выжил? — спросил он, искренне поблагодарив Дамблдора перед этим. — Ведь все было… Кажется, очень плохо. — По счастью, я знавал одного отчаянного мальчика, которому казалось, что все знания мира ему доступны. И мне частенько приходилось латать его самому, чтобы он не попался никому в своих экспериментах. Я смог очистить вашу рану. Мистер Блэк достал нам в ночи необходимый пенициллин, а мистер Снейп предоставил все нужные зелья по распоряжению профессора Слизнорта. Это была отличная командная работа, которая была оценена факультету Слизерин в большое количество баллов. Профессор МакГонагалл следила, чтобы вы не умерли. Прекрасно поработали, — Ремусу иногда казалось, что Дамблдор не в себе. Он говорил о произошедшем как о приключении, хотя это скорее напоминало ужастик. Ремус выслушал все, что Дамблдору хотелось сказать, в том числе и поделиться какими-то сумбурными воспоминаниями, и он был крайне благодарен директору за все. Буквально за все. Разговоры внезапно сделали его уставшим. Ему что-то кололи практикантки из Мунго. Он засыпал и просыпался от того, что рука немела под капельницами. Иногда ему приносили еду и будили, но есть Ремусу не хотелось. Он был подавлен произошедшим и начинал рефлексировать, переживая все снова и снова и снова. Он проспал почти до самого вечера, а потом обнаружил, что сон совсем не идет. Было, должно быть, около часа ночи, когда Ремус устал смотреть на пробегающие мимо облака. В темноте лазарета читать он не мог, да и впервые в жизни не хотелось. Он думал о том, что Сириус держал его за руку. Ремус понимал, что все, что идет от Сириуса, мимолетно и нельзя воспринимать как правду в единственном варианте, но не мог отказаться от мысли, что ему было приятно. Он подумал и о Регулусе и о том, что очень ему благодарен и обязательно ему напишет. С некоторой опаской он признал самому себе, что Регулус привязан к нему сильнее, чем Ремусу бы хотелось. Он искренне симпатизировал Регулусу, но ни за что не смог бы расценить его как кого-то более… Он перевел мысли на Лили, что не осталась равнодушной и беспокоилась. Он не знал, почему ей так хочется дружить. Должно быть, его чертова способность успокаивать людей и дарить им ощущение спокойствия. Каждый, с кем он сближался, говорил ему, что это крайне удивительное ощущение. Должно быть, за ним она и обратилась к Ремусу. Если бы Ремус понимал, откуда в нем эта способность. И еще был Снейп. Ремус постарался сменить положение. Он не хотел думать об этом, но не выходило. Он перебирал воспоминания одно за одним. Пытался найти другое объяснение, кроме как заботу, но не выходило. Он подумал, что, должно быть, это Снейп нашел его в таком состоянии и вызвал директора. Ему было абсолютно не все равно каждый раз, когда он приходил. Занавеска зашевелилась, и Ремус вздрогнул. Он сжал палочку под подушкой, стараясь не шевелиться. Затем он понял, что это Снейп собственной персоной. — Тебя охраняли лучше Министерства. — Будем опять цитировать Диккенса? — Ремус попытался сесть. Получалось криво. Но сильной боли уже не было с удивлением отметил он. — Меня Дамблдор латал. Я не представлял, что он умеет. — У него хватает тайн. Ремус нашел в себе силы посмотреть в сумраке прямо на Снейпа. — Я должен тебя поблагодарить. Вероятно, я мог умереть. Или должен был это сделать. — Я нашел тебя около трех часов ночи. По чистой случайности забыл выключить одно из зелий и от этого проснулся. А когда зашел, нашел тебя на полу. Пришлось отправить Патронуса Дамблдору. Он левитировал тебя сюда, где МакГонагалл оборудовала что-то типа операционного стола. Регулус достал пенициллин часам к девяти, когда смогли достать остатки древесины. Дамблдор был готов тебя хоронить. — Отличная новость, — отозвался Ремус, не представляя, как он, доставивший столько хлопот, до сих пор остается в замке. — И еще у меня будет регистрационный номер, так что можешь подавать свой патент. — Ты почти умер. — Со всеми случается, — Ремус отмахивался от этого факта как мог. С некоторым трудом он полностью сел, ощущая легкое головокружение. — Что не убивает, делает сильнее. — За твое спасение Дамблдор присудил нам по сотне баллов. Сказал, что рад, что факультет не определяет качества личности. Ремусу не было видно выражения лица Снейпа, только его фигуру. И еще он злился, так что Ремус ощущал это и без всякого волчьего чутья. — Не злись, — попросил он устало, что бы не вызвало такие эмоции со стороны Снейпа. — Ты мог умереть, а мы все тебя послушали и не позвали Дамблдора, когда это можно было остановить. Как ты то делаешь? Почему тебя нельзя ослушаться? — ему показалось, что Снейп буквально шипит на него. — Я просто полный идиот. Это нормально. Я по жизни совершаю самые глупые ошибки, — признал Ремус. — Пожалуйста, не злись. Волку не нравится, — добавил он уже совсем тихо. Внутри него все ходило ходуном. Это было буквально завязано на злости Снейпа. — Я просто не понимаю, как у тебя получается так управлять. Ты можешь Блэками. Ты можешь управлять Эванс. Ты можешь управлять мной. — Я ничего такого не делаю, — вздохнул Ремус. — У меня просто есть ужасная черта, и всем кажется, что я ужасно добрый, готовый выслушать и лучшая поддержка в мире. — А ты просто нытик. — Точно, — Ремус кивнул. — Вот именно он. — Ты придурок. — И это тоже, — Ремус поспешил согласиться. Затем он понял, что его держат за руку. Секундой спустя он уткнулся носом в плечо, обтянутое темной тканью. Волк внутри него буквально сошел с ума. У Ремуса совершенно не получалось дышать. Он положил руку на плечо Снейпа, ощущая тепло другого человека, которое ему отдавали по какой-то абсолютно неизвестной причине. Ремус слегка сдвинул голову, чтобы иметь возможность дышать. Внутри все переворачивалось волком, который был до безобразия счастлив без явной причины. Хотя причина была. — Ничего со мной не будет, — пробормотал Ремус. Правой рукой он пользоваться не мог, а левая предательски дрожала на чужом плече. Ему пришлось нервно чесать нос прямо о ткань темной рубашки. — Как мне тут умереть, столько народу переживать будет, — он вдруг осознал, что действительно обзавелся друзьями, которым не все равно. Друзьями и Снейпом, который обнимал его во второй раз, а Ремус уже планировал третий и четвертый. * * * Утром Ремус боролся с улыбкой. Она все равно предательски лезла на лицо, а он пихал ее обратно. Снейп исчез довольно быстро, и Ремус не успел толком ничего сказать. Он бы подумал, что это какой-то сон, но не сами же по себе выросли на тумбочке книги, без которых он бы умер в этом лазарете. Утром, пока шли занятия, его никто не беспокоил, но уже после обеда первая к нему пришла Лили. — Я так рада, что ты живой, — с облегчением сообщила она ему. — Никто из нас не спал толком. Мы переживали, что Дамблдор отправит тебя в больницу, а нас выгонит. Ну, точнее Северуса, потому что он не сдал нас с Регулусом. Он сказал, что пытался помочь тебе сам. Дамблдор дал каждому кучу баллов. И это, конечно, грустно. — Ничего со мной не будет, — повторил Ремус, хотя ему было крайне приятно столько внимания. Все время он существовал, понимая, что одинок. А теперь словно бы начинал жить. — Поттер и Блэк спали прямо здесь. Я пыталась пройти, они едва меня не сожрали. Сразу стали спрашивать, какое мне дело и все такое. Я сказала, что ты мой друг, и я имею права знать твое состояние, — она говорила честно. — По правде говоря, ты хотя бы не говоришь мне, что я зануда. Северус редко со мной разговаривает. Он считает, что из-за меня у него будут проблемы на факультете. А вот то, что из его подземелий тебя выносят, так это нормально! — выдала она с обидой. — А Регулуса вообще нельзя найти. Он как приключения, сам тебя находит, когда не надо. — Это точно. — Прости, что я назвала тебя другом. Должно быть, у тебя будут проблемы из-за этого. — Ну пусть лучше из-за тебя, чем из-за Снейпа, — Ремус обнаружил, что она притащила ему шоколадку. — Регулус сказал, что ты любишь. Давно сказал. Я так. В общем, прости. — Эй, Лили, — Ремус обратился с ней, когда она собралась уходить. Она была очень расстроена. — Я рад, что ты назвала меня другом. И она ему улыбнулась. * * * Ночью Гарри вновь настигли кошмары. Он проснулся в холодном поту и постарался успокоиться. Конечно, обратно сон уже не шел. Он добрел до туалета, попробовал умыться, затем нехотя дошел до заднего двора. Его что-то буквально выводило из равновесия, отчего он не мог спать. Гарри глянул на окна дома и обнаружил в комнате Ремуса легкий отсвет. Он поднялся и аккуратно постучал. Ему разрешили войти. Он обнаружил Ремуса сидящим на кровати и обхватившим колени. Он даже спал в одежде, которая не открывала ни одного лишнего сантиметра. Гарри предполагал, что это из-за шрамов. — Ты не спишь, — констатировал Гарри. — Да и я тоже. — Как твоя вылазка? — спросил Ремус так, словно они были за завтраком. Он был погружен глубоко в себя и говорил лишь из вежливости. — Отвратительно, — отозвался Гарри, и Ремус кивнул. Гарри плюхнулся на свободную часть кровати. — Это я что, реально настолько отвратителен, что меня можно ненавидеть? — спросил Гарри Ремуса, не особенно дожидаясь ответа. — В основе любой самой сильной эмоции лежит своего рода привязанность. Ты не даешь покоя ему. Он не дает покоя тебе. Нужно найти только то, что мешает вам поладить, — ответил Ремус. Он потер глаза. — Я так хочу спать и не могу вторые сутки. Для Луны рано. — Боишься кошмаров? — Нет, Гарри. Я боюсь увидеть то, что я уже давно потерял, — Ремус уткнулся лбом в сложенные на коленях руки. — Это гораздо хуже кошмаров. — Я тут не без помощи понял, что с тобой очень сложно иметь дело, если ты носишь фамилию Блэк, — резюмировал Гарри и осознал, что прозвучало довольно смешно. — В моей жизни даже слишком много Блэков, — согласился Ремус. Он устало моргнул. — Регулус рассказал мне о том, что значит те клятвы, про которые я тебя спрашивал, — Гарри ощутил, как горят кончики ушей. — В общем, это совсем не мое дело, но я думаю, что тебе нужно перестать жить прошлым. Ты говорил, что трижды был близок. Значит, не настолько уж ты и отказывался, — все это он говорил интуитивно. Ремус глубоко вздохнул и закрыл лицо руками. — Господи, Гарри, можно мы найдем другую тему, для обсуждений? — простонал он приглушенно в собственные ладони. — Кошмар какой. — Я, — Гарри попробовал сначала подумать, потом сказать, но в этом он был не силен. — Я сначала подумал, что он просто отвратителен. Потом, когда я начал с ним разговаривать, я понял, что он просто не умеет правильно общаться и выражать свои эмоции. Если бы он не вмешался, Сириус бы убил Снейпа. — Куда вмешался? — Ремус поднял на него взгляд. Гарри пересказал все, что Регулус доверил ему. По лицу Ремуса было понятно, что он этого не знал. — Я все равно не смогу ему ответить, Гарри, и перестань уже лезть в мою постель, — прорычал Ремус, накрываясь с одеялом с головой. — Найди себе другую подушку от кошмаров. — Вот ты знаешь, что твое проклятие — это успокаивать людей, вот и лежи терпи, — Гарри плюхнулся на соседнюю подушку. — Где я тебе такую подушку найду? Всем интересны либо деньги, либо слава, либо еще что-нибудь. — Я знаю одного молодого человека, которого интересует факт твоего рождения, — усмехнулся Ремус. Гарри кинул в него запасную подушку. — Не надо вот это вот в мою сторону, — проворчал Гарри. — Мне еще рано о таком думать, — он устроился на боку крайне удобно и даже начал проваливаться в сон. — Ради бога, вот скажи мне, что то, что я слышу о том, кого ты любил, это не Снейп, а? В ответ ему было молчание. — Теперь у меня точно будут кошмары, — вздохнул Гарри, но вопреки ожиданиям, все равно провалился в сон. * * * Ремус дремал где-то в районе четырех часов, когда его разбудил очередной посетитель. Сонно хмурясь, Ремус обнаружил целый пакет вкусностей из магазина в Хогсмиде перед собой. Это был, пожалуй, самый нужный подарок, учитывая истощенные резервы Ремуса. Преисполненный благодарности, он улыбнулся Регулусу. — Я ведь не сказал спасибо за антибиотики, — сказал он, залезая в пакет. Шуршали шоколадки, коробки с лягушками, леденцы и пряники. Тут хватило бы на то, чтобы заработать передоз глюкозы. Как раз то, что нужно было Ремусу. — А теперь придется еще и за сладости. — Ты много кого заставил переживать, — Регулус разместился в изножье кровати. Он пошуршал в пакете и вытащил адские конфетки, жгучие настолько, что можно было дышать огонь, если съесть их несколько. — Это вот я не тебе, — добавил он миролюбиво. Ремус был не против — острое было ему совсем не по душе. С изумлением он наблюдал за тем, как Регулус закидывает их одну за одной. Однажды Сириус подшутил над ним и подпихнул в обычные конфеты, Ремус не мог есть и пить потом добрых полчаса. — Как у тебя выходит? — Я не чувствую острое, — Регулус выдохнул живописным огнем. — Там еще чай, — пояснил он, и Ремус нащупал теплую бутылку. Он был растроган, как не был никогда. На какой-то момент он взглянул на Регулуса совсем другими глазами. Он крутил палочку в руках, не просверливая Ремуса прямым взглядом, как обычно. — Я хотел спросить, — Регулус смотрел на палочку, а не на Ремуса. Для Ремуса это было непривычно. — Это Северус ушел от твоего волка живым? — с этими словами он поднял взгляд на Ремуса. Тот едва не подавился кусочком шоколадки. Он закашлялся и осознал, что покраснел и вспотел. Он кивнул, понимая, что Регулус спрашивает о другом, и на все его скрытые вопросы ответ был один и тот же. От этого ответа горело все лицо, возможно, краснее в жизни он и не был никогда. Из-за своего смущения и борьбы с ним Ремус не заметил, насколько сильно погрустнел Регулус. Он перекатывал палочку меж пальцев с приличной скоростью, отчего она вертолетом крутилась, как у какого-нибудь заправского барабанщика. — Хорошо, — наконец ответ он. Ремус не успел уточнить, что именно в этом хорошего. — Пусть будет так, — Регулус спрыгнул с кровати и махнул ему в знак прощания, перекидывая сумку через голову. Ремус остался с пакетом вкусностей и странным ощущением, что его раскрыли. Потихоньку часто бьющееся в панике сердце успокаивалось, и он поглощал, должно быть, пятую или шестую шоколадную лягушку, откусывая им сначала головы, когда занавеска вновь шевельнулась. Он сунул пакет под одеяло так, словно это была какая-то улика. Койка его зашаталась, и Ремус едва успел схватиться за поручень от того, что на нее плюхнулись сразу два молодых человека. Питер занял стул для посетителей. — Мы посмотрели по карте, у тебя тут были тонны посетителей, — Ремус с упавшим сердцем взглянул на карту Мародеров. Будь проклят тот день, когда они ее сделали. Он перевел взгляд на Сириус, прикидывая, знает он о ночном визите или нет. — И у нас есть вопросы. Ремус ощутил волну панических мурашек. Он молчал, ожидая первого хода со стороны друзей. Оба они, Сириус и Джеймс, были предельно серьезны, и Ремус спешно подбирал какие-то стратегии защиты, понимая, что уличить то его можно во всем, но лишь бы не в том, что ночью у него был Снейп. Только за это он и молился. — У тебя была Лили, — первым начал мрачно Джеймс. — И я как бы все понимаю, но я не хотел бы, чтобы ты к ней подходил. Ремус моргнул. С него как будто только что упала свинцовая плита. — Никогда и не подходил, — признался он искренне. — Боюсь, что ей просто не с кем поговорить, и она ходит пилить меня за вас всех. — И чего она хотела в тот раз? Снова турнир по шахматам? — уточнил Джеймс. Он не подобрел ни на грамм. Это, впрочем, Ремуса не так беспокоило. Насколько в его жизни все было бы проще, если бы он выбрал Лили. Или хотя бы девушку. Но не с его жизненной позицией всегда слабого духом ввязываться в отношения с девушками. — Шпионить, — нашелся Ремус. — Ну вот я же тебе говорил, — тут же вырвалось у Сириуса, и он сложил руки на груди, выразительно смотря на Джеймса. Тот вздохнул и снял очки, подслеповато щурясь. Он протер их полой рубашки, затем снова одел. — Ну тогда ладно, — наконец ответил он. — А чего она хотела? — Узнать, где я так часто пропадаю и как попал в лазарет, — почти правдиво ответил Ремус. — Ладно, с Эванс мы разобрались, тогда у меня другой вопрос, — Сириус сел практически вплотную к нему, едва ли не нос к носу. Ремус напрягся. Ему не нравилось, когда Сириус так пристально фокусировал на нем внимание. Ему всегда казалось, что Сириус каким-то образом чувствует эмоции. Он смотрел на него несколько секунд, затем наконец ответил: — За каким хреном ты продолжаешь пускать сюда этого оболтуса? — Кого, Регулуса? — уточнил Ремус. Внутри него ничего не дернулось, ведь он и не пускал. — Я не в том состоянии, чтобы кого-то не пускать, — развел он руками, выдерживая прямой взгляд Сириуса. — Я понятия не имею, — тоже практически искренне сказал он, хотя знал. Но Сириусу не было никакой нужды это знать. Все это у Регулуса пройдет, а обида между ними лишь усилиться. — Ну значит придется посидеть здесь его подождать, — Сириус наконец убрал свое лицо из личного пространства, и Ремус наконец смог спокойно вздохнуть. — Он не придет, — уверенно сказал Ремус, стараясь сесть так, чтобы не зашуршал пакет под одеялом. — С чего такая уверенность, если ты не знаешь, зачем он приходит? — сузил глаза Сириус. Ремус ощутил себя пойманным в ловушку. Было мучительно сложно говорить не истину и при этом не врать. — Потому что я сказал, что не считаю его другом, — наконец нашел правильные слова Ремус. Все было не совсем так, но это позволило ему буквально уйти из-под прицела Сириуса. Ему не нужно, чтобы Сириус торчал здесь, как приклеенный. И ему нужно любой ценой снова забрать Карту, однако если он попросит ее сейчас, то лишь усилит подозрения. Ремус взглянул на Джеймса, пытаясь понять, у него ли она или нет. Это был крайне важный вопрос, весь с ним еще можно было договориться. Тайных сговоров он обычно не замечал и был довольно прямолинеен. Друзья потолкались у него около часа. Они измяли всю кровать, дошатали койку до скрипа, покидались подушками с соседних пустующих коек, рассказали ему буквально все ситуации из жизни других студентов, рассказали о предстоящем матче, о намерении остаться на Рождество в Хогвартсе, чтобы ему не было скучно. И мысль о Рождестве с друзьями впервые не так сильно обрадовала Ремусу. — Только никакой одежды, — произнес он, ткнув в каждого пальцем. — Я серьезно. Я обижусь. — Черт, придется выкинуть, — Сириус хлопнул себя по коленке. Джеймс улыбался, загадочно сверкая своими очками. — Чувак, придется подарить тебе пижаму с волками, — обратился он к Поттеру. — Тогда тебе придется носить меховые тапки в виде лапок. И пусть Ремус больше всего в этот момент хотел быть не с ними, он все равно улыбнулся и едва сдержал смех. Возможно, он действительно надел бы такую пижаму и тапочки. Это было вполне в его духе. Он ответил на дружеские объятия каждого, после чего они скрылись уже под самый вечер. У Ремуса оставалось не так много времени, чтобы попросить о помощи. Он свернул два пергамента, попросив одну из дежурящих сестер вызвать ему две совы. Отправляя послания из огромного окна лазарета, Ремус нервничал и боялся, что помощь не успеет, и он выдаст себя. Но в его голову даже не пришло отправить третью записку с просьбой не приходить. * * * Было, должно быть, уже около десяти часов вечера, когда уединение Ремуса вновь побеспокоили. Он обнаружил тех людей, которых решился попросить о помощи. Смех Лили он услышал заранее. С огромным облегчением он поймал Карту Мародеров, испытывая просто самую мощную благодарность к тем, кто помог ему ее вытащить. Он отправил записки с просьбой достать карту всего два часа назад. Теперь он переводил взгляд с Регулуса на Лили и обратно и не представлял, как обходился раньше без них. — Ты бы видел, — Лили опустилась на стол. — Это было просто шоу, — она хотела рассказать, но каждый раз сбивалась на смех и прятала лицо в ладонях. — Бой с пикси, — снова попыталась она, но у нее не выходило. Ремус взглянул на Регулуса, и тот пожал плечами. — Случайно привез из дома в чемодане, вот и пригодились, — и он казался довольным собой, хотя выражение лица выглядело невозмутимым. — И пока они с пикси боролись, он их ремни заколдовал, — Лили слегка вытерла уголки глаз. — Я даже забыла, что должна была вытащить карту. — Я пропустил, похоже, лучшее шоу в своей жизни, — Ремус ощутил, что предательски светиться от радости, что у них вышло. — Это точно, — у Лили не получалось убрать улыбку с лица. — Но зачем тебе эта штука? — спросила она. — Мы пытались ее проявить, но не выходило. Ремус развернул пергамент. Он провел по нему рукой, а затем коснулся своей палочкой, не пользуясь паролем. На ней моментально предстал план Хогвартса с движущимися фигурами. Вопреки ожиданиям, имя Снейпа он почему-то не нашел. — Ого, — Лили уставилась на карту. — Это же просто сокровище какое-то, — она попыталась забрать карту у Ремуса. — Лучше я оставлю ее у себя, как создатель, — Ремус свернул ее и сунул под подушку. И если Лили никогда в жизни не поняла бы, зачем ему было так важно было ее забрать, то Регулус знал. И все равно ему помог. — Спасибо, — в тысячный раз обратился он к Регулусу, и тот ответил ему прямым взглядом. — Пожалуйста, — ответил Регулус. — Я все равно надеюсь, что, несмотря на все, остаюсь тебе другом. — Думаю, что так и есть, — впервые признал Ремус. От легкого головокружения успеха он не особенно понимал, что творит и говорит. У него даже получилось встать, чтобы проводить Регулуса и Лили до дверей. В лазарете особенно никто ни за кем не следил, так что прийти сюда в принципе можно было безнаказанно, если не натыкаться на старост. Ремус вернулся к своей койке, ограниченной белыми занавесками. Он нервничал, так как точно не знал, собирался ли вообще Снейп снова к нему приходить. Затолкав как можно глубже, на задворки сознания, все вопросы и неудачные сомнения, Ремус страдал от ожидания, не в силах воспользоваться обычным уходом в себя. Он хотел, было, использовать Карту, но решил лучше спрятать ее подальше от греха подальше. Сперва он разглядывал пейзаж замка за окном, пока не замерзли ноги от вечного сквозняка, затем погрыз парочку шоколадных плиток, перелистывая принесенные ему книги, но места себе найти не мог. Подобного состояния Ремус не помнил в своей жизни. Он пытался уснуть, но для сна нужно было спокойное состояние, а у него сердце ходило ходуном от того, что он буквально ни на секунду не мог представить, что будет. Чего он хочет. Почему это так важно, снова его увидеть. Ремус не вытерпел и развернул карту. С часто бьющимся сердцем он проверил друзей, что находились в спальне — редкость, и попытался отыскать Снейпа. Можно было и попросить карту, но произносить вслух ему не хотелось. Он обнаружил и Регулуса в подземельях, там, где была, очевидно, одна из спален Слизерина. Затем он наконец нашел Снейпа. И точка эта уверенно двигалась к Общему Холлу. Ремусу показалось, что он протрет дыру в собственном носу от степени испытываемого им волнения.