Пять стадий принятия семьи

Лебедев с громким звуком врезался плечом в стену, не вписавшись в дверной косяк. Попутно генерал-полковник (недавно повысили, надо же) эмоционально, но сдавленно выругался. Так, что Артём, который сидел на диване в наушниках, даже удивлённо достал один из них. — Сева, ты реально думаешь, что я попрусь в Краснодар за машиной? Тебе напомнить о моей ненависти к югу нашей необъятной? — Зная тебя, — отвечал в трубке уверенный мужской голос, слышно было с помехами, но общий смысл угадывался, — да, ты попрёшься в Краснодар за машиной. Тем более такой, Валь. — А я, зная тебя, уверен, что ты с этого что-то поимеешь, но мне не говоришь. — Лебедев, выключи мнительность, мир вокруг тебя не вертится. Ты хотел машину — я тебе её нашёл, даже не на Алтае, как обещал. Всего лишь Краснодар! — в умении убеждать незримому собеседнику можно было позавидовать. Артём даже задумался, какие заслуги перед родиной надо иметь, чтобы угрожать генерал-полковнику Лебедеву и при этом оставаться целым и невредимым. — В моём случае это «целый» Краснодар! — чем тому так не нравился город, Артём не подозревал, но надумал себе уж что-то совсем невероятное. — Совмести приятное с полезным, в кои-то веки прояви инициативу и навести тёщу! Вдруг она настолько впечатлится, что к тебе передумает заявляться вовсе? Недальновидно мыслишь. — Да пошёл ты, психолог доморощенный. — Всё взаимно, родной. Передашь Любови Васильевне от меня привет, Юлю повидаешь и развеешься. Как сыч сидишь дома. — Это ты мне всё припоминаешь, что я не поехал с тобой в глушь сибирскую на фотоохоту?.. — Предатель, я тебе век этого не прощу. В общем, решишься — отзвонись, я договорюсь с продавцом и дам тебе его контакты. Да смотрел я её, отвечаю, хорошая машина. — Я мог бы тебе перевести, и ты бы всё оформил. — Валь, я столько не зарабатываю, как военные генерал-полковники, чтобы такую машину себе позволить. — Ты олимпийский чемпион! — Тебе напомнить, какого года и где я работаю? Уж извини, дело не столь стабильное, как наша армия, снабжение у нас всегда проседало. Так что не выпендривайся. Пацанёнка своего возьмёшь, он тоже оценит. — Кого моего?.. — Зятька будущего, ну кого же ещё. А то я солдатню бы вспоминал. В общем, как решишься — сообщай, я всё потом скину, с документами разберёмся за день. На связи. — На связи, — телефон Лебедев отключил с явным страданием и смотрел на его выключенный экран крайне мучительно. — Случилось что-то, Валентин Юрьевич? — Артём прозвучал как-то робко, но генерал-полковнику было не до оттенков в голосе. — Хочу купить машину. Товарищ, — на этих словах Лебедев красноречиво сжал смартфон так, что тот едва не хрустнул, — нашёл вариант, который меня полностью устраивает. Но. Он находится в Краснодаре. — Это я понял, а в чём проблема-то. — В тёще. Артём замолчал. Лебедев бы понадеялся, что понятливо, но «тёща» как явление пока что Артёму не грозила, поэтому сочувствия и мужской солидарности от него генерал-полковник и не ждал. Что тот вообще мог сделать? Решать свои проблемы надо было, как ни удивительно, самому, и двадцатипятилетний пацан явно по опыту в советчики не годился. — Всё совсем плохо? — Артём начал осторожно и почти издалека, на что оставалось только вздохнуть и махнуть рукой. — Не думай об этом. На этом разговор как бы закончился, и Лебедев вернулся к самому медитативному и мужскому занятию: мытью посуды. Вообще, если бы Лебедев честно признался самому себе, положа руку на сердце, то согласился бы с Севой. Потому что Дефендер дышал на ладан уже лет пять как, и при этом изменять любимой марке (даже вопреки старательно продвигаемой идее импортозамещения) Валентин не собирался. Процесс сёрфинга интернета и сайтов по продаже авто он настолько не мог терпеть, что откладывал это дело столько, сколько было возможно. Невозможно стало вот сейчас, когда Дефендер уже счастливо достался какому-то активному дачнику, и в сейф, к пистолету, добавились пачки купюр. Которые откровенно жгли душу — держать сразу столько денег, ещё и наличкой, было жутко неуютно. Да и без машины некомфортно. К тому же банк одобрил кредит и пора было действовать. Подсобить с поиском авто вызвался товарищ юных лет — вечно холостой, для друга никогда не занятый, заядлый фотоохотник и призёр одной из летних Олимпиад по стрельбе из винтовки. И сделал это, как делал всё в своей жизни — так, что иногда Лебедев задним числом жалел, что вообще обратился. Сева, который «в миру» Северин Александрович Чернов, человеком был хорошим, но чересчур стёбным. И вот сейчас это особенно ощущалось. Не вспомнить о самом большом камне преткновения в жизни Лебедева он не мог — тёща стояла на первом месте. Не потому, что Любовь Васильевна была так уж плоха, просто её желание проявлять инициативу там, где её не просили, переходило всяческие границы. Юле нравилось, Валентин терпел, сколько хватало нервов. С появлением в его жизни Артёма нервы явно умерли и переродились уже не стальными, а титановыми. И, возможно, сыграть на опережение и атаковать (читай, «навестить») первым было действительно хорошим советом. Значит, надо было садиться и выбирать самый оптимальный вариант путешествия в Краснодар, мать его итить. …Всё-таки мыть посуду — крайне полезное занятие. Позволяет подумать (то-то Артём это дело ненавидел!) и выстроить какой-никакой план действий. Для начала, посмотреть билеты. А потом позвонить и договориться сперва с тёщей, затем с Севой, чтобы совместить все необходимые действия сразу. И уже после прикидывать маршрут обратно. Логика подсказывала, что на самолёте будет намного быстрее, но ко времени самого полёта стоило добавлять время на дорогу в аэропорт, само нахождение там и дорогу из аэропорта. С учётом, что вещей у него планировалось не так много — не в отпуск же, тут хорошо бы управиться за выходные, а поезд при этом предполагал почти день пути, выбор был очевиден. Оставалось малое: соблазнить Артёма всем этим заняться. Несмотря на то, что они вместе «сожительствовали» уже более года, глубоко внутри Лебедев всё ещё видел в Артёме не более чем чертановского дворового пацана. Со всей вот этой вот недо-гоповской мишурой, разговорами в стиле «отойдём, покурим» и решением всех конфликтов кулаками. И пусть как раз-таки Артём являл собой пример «гопника исправившегося», въевшееся на подкорке беспокойство и недоверие не позволяли оставить его в квартире одного. И сейчас тоже очень не хотелось этого делать. Зятем Артём был Лебедеву ещё меньше, чем Юле женихом на самом-то деле. Просто так получилось, что Юля учится удалённо, Харитон занимается садом-огородом со своими пришельческими нанотехнологиями так, что товарищи учёные из НИИ уже перевели его подальше от города и поближе к настоящей природе (ровно по заветам Лебедева в район Камчатки), а Артёму банально негде жить. Вернее, вариант-то был, называется «на нарах», но тот категорически не устраивал ни самого Артёма, ни внезапно проникшегося к нему Харитона, ни, что удивительно, обоих Лебедевых. Поэтому, под клятвенные обещания «следить и не пущать», Артёма после лечения в больнице перевезли во внезапно опустевшую лебедевскую квартиру. Для окружающих проще было сказать, что Артём с Юлей всё ещё вместе, чем объяснять всё остальное. Пока прокатывало. — А я могу всё-таки вам как-нибудь помочь? — Артём возник неожиданно слишком рядом, за что едва не поплатился ударом локтем в лоб. — Ну… Может, мне сгонять? Лебедев от подобного широкой души предложения аж округлил глаза и замер, раздумывая, как бы понецензурнее ответить. И, видимо, так ярко раздумывал, что Артём понял странность собственной идеи. — Если ты хочешь сделать что-то, что будет потенциально полезным и приятным мне одновременно, — Лебедев намеренно растягивал слова и держал интригу, — найди, как нам добраться до Краснодара быстро, просто и удобно. — Есть, товарищ полковник, — Артём козырнул (на что Лебедев уже привычно недовольно закрыл глаза: к пустой голове же) и умчался в зал, запрыгнув на диван и закинув ноги на боковину. Ноутбук возник как будто из ниоткуда, и Артём с явным интересом что-то искал, пока внезапно не остановился, захлопнув ноут, и не обернулся, натыкаясь на необычную довольную полуулыбку Лебедева. — «Нам»? — Нам. Поедешь со мной, составишь компанию, — выдержав долгую паузу, Лебедев сложил руки на груди, — или ты имеешь что-то против? — Не-не-не, ничё, — Артём затараторил, так, словно сейчас решалась судьба мира, а не поездки. — А вы самолёт рассматриваете? — Я самолёт наизусть знаю, — поймав откровенное недоумение на лице Артёма, Лебедев смилостивился. — Рассматриваю-рассматриваю. Но учти: в пятницу вечером нам в идеале быть уже там. Чтобы я успел после службы домой за вещами и сразу в аэропорт. А в воскресенье вернуться домой до ночи. Прикроют же тебя друзья? — Лебедев даже не спрашивал, может ли Артём, а заранее решил, что да, может, и что друзей придётся просить. — Да у меня выходные были… — по голосу было ясно, что Артём растерян не на шутку. — Блин, Валентин Юрьевич, в пятницу же сплошная жопа на дорогах! — А то я не знаю, — Лебедев хоть коренным москвичом не был, но с проблемой пробок познакомился лично и много раз, поэтому сразу был готов к этой головной боли. — Только мы с тобой так-то без машины. У меня никакого желания стоять в пробках нет. — Аэроэкспресс? — Точно. Быстрее справимся. В общем, найдёшь нам рейс — позови, я должен знать, во сколько мне со службы уходить. Да и Юлю надо будет предупредить. — И тёщу? — И тёщу, — Лебедеву всё ещё не верилось, что он добровольно соглашается проявить инициативу, — и товарища. В общем, давай, флаг в руки, ноут на колени, — и ушёл к себе в комнату. Умением перекладывать ответственность Лебедев овладел сполна ещё в начале офицерской службы. Сложно было сказать, что было большим чудом: то, что они добрались без особых происшествий всего за полтора часа с учётом столпотворения в метро, то, что в лебедевский рюкзак вместилось всё необходимое на три дня или то, что Любовь Васильевна искренне обрадовалась, узнав, что её навестят. Юля где-то на фоне хихикнула, дескать, никто не останется ненакормленным, у Артёма при этом удивлённо округлились глаза: из всех мелких и редких упоминаний про Любу, он ни разу не слышал, чтобы она была подвержена «комплексу бабушки». Видимо, времена меняются. Артём вообще вёл себя исключительно хорошо (что за ним водилось редко), лишь на регистрации сперва посмотрел на Лебедева трепетно-просящим взглядом, а затем повторил его для девушки за стойкой. — А можно мне возле окошка, пожалуйста? Лебедев пытался не рассмеяться. Сдержавшись, он всё-таки улыбнулся и кивнул работнице аэропорта, пока та с некоторым подозрением смотрела на умоляющего взрослого парня. Балбес, честное слово. Больше эксцессов в пути не было. Потому что все два с хвостиком часа Артём воодушевлённо пялился в иллюминатор, пытаясь что-то разглядеть в надоблачном небе. Сквозь его наушники долетали обрывки каких-то знакомых звуков, и в обычный день Лебедев бы обязательно уточнил, но сейчас он так откровенно задолбался (почему-то отпроситься на полдня раньше оказалось сложнее, чем взять отпуск на месяц в далёком будущем), что предпочёл не проявлять излишнего любопытства. И даже из аэропорта до дома Любови Васильевны добрались спокойно. При входе в квартиру Артём неловко и, кажется, намеренно долго развязывал шнурки, чтобы пропустить полковника вперёд, и Лебедев это заметил. Заметила ли это Люба, сказать было сложно, потому как она как минимум была в курсе реального положения дел в семье. И потому вопрос задала, утянув Лебедева на кухню, прямо. Тот, что вертелся у всех на языке. — И зачем ты Тёму сюда притащил? — к Артёму Любовь Васильевна испытывала какие-то непонятные Лебедеву нежные чувства. — Не доверяешь? — Можно я сам разберусь, что делать и кому доверять? — Юля, предчувствуя очередной неприятный разговор взрослых, остолбеневшего Артёма утащила к себе, в «детскую» комнату. Детской она называлась по привычке, потому что сперва в ней жила мама Юли, Инга, а потом и Юля. Обе недолго: Инге, когда переехали в эту небольшую, но трёшку, было уже семнадцать и она всё реже приезжала домой, предпочитая не отрываться от учёбы в ВГУ. Юля же гостила разве что летом. — Тебе не надо это слушать. — А тебе? — не остался в долгу Артём. — И мне не надо. Поможешь раскладушку достать с антресолей в зале? Спать Артёму предлагалось именно на ней и в зале, потому что диван, стоявший там же, оккупировал генерал-полковник. Когда Артём пошутил, что они на нём (в смысле на диване) вдвоём бы неплохо уместились, Юля очень по-лебедевски фыркнула и улыбнулась: — Тогда ты спал бы на полу. — С чего это вдруг? — Папа в постели жуткий собственник, — на этой фразе Юля захихикала, и Артём поддержал её немного хрюкающим смешком. — С ним спать невозможно, он отбирает подушку и одеяло. Не знаю, как мама его терпела, но я в детстве, если мама в ночную уходила, между подкроватным монстром и перспективой спать на голом матрасе выбирала монстра. Посетовав на такого откровенно «недружелюбного» соседа, Артём с плохо скрываемой гордостью утащил себе огромную диванную подушку и выпотрошил одеяло из пододеяльника: лето было тёплым, сжариться заживо не хотелось. Лебедев с кухни вернулся с очевидно подпорченным настроением, но с полотенцем, которое вручил Артёму словно отвоёванный из лап чудовища трофей. — У тебя есть пятнадцать минут. — Как дома? — улыбнулся Артём на зависть Чеширскому коту. Жёсткие тайминги на посещение ванной сперва казались глупостью, но на деле оказались удобным способом самодисциплины. К тому же ограничения стояли только на вечер и служили скорее для того, чтобы избежать неловких встреч в дверях. Ведь никто не запрещал Артёму потусить в ванной много дольше после того, как полковник уходил с утра на службу или уходил вечером к себе в кабинет поработать. Но двадцать один день совместной жизни уже прошёл, привычка закрепилась. — Как дома, — отозвался Лебедев, и только потом осознал, как это звучало. Но его несколько недоуменно-сердитый взгляд только уткнулся в светлую спину, которая стремительно удалялась в сторону ванной комнаты. Юля, наблюдавшая за этим маленьким выступлением, улыбнулась и примостилась за ещё собранный диван, мешая его раскладывать. — Что, рядовой Ткачёв лучше меня в казарме живёт? — Юля, не ёрничай, — вживую они в последний раз разговаривали… месяц назад? Два? И как будто не хотелось, как будто хватало этих редких созвонов и переписки. — Что ты хочешь от меня услышать? — Что вместо дочери ты завёл солдата, — и тут же спрыгнула, устраиваясь на Тёминой раскладушке по-турецки и сверкая не менее широкой улыбкой. — Юля! — Лебедеву не хотелось ни возмущаться, ни переубеждать, а Юля всем своим видом показывала, что ей жутко весело. — Что? Тёма даже в ванную ходит по твоему приказу. Может, ещё и засыпает под «отбой»? Или как это у вас происходит, «Товарищ генерал-полковник, солдат Ткачёв к месту сна прибыл, разрешите лечь спать?» И руку к голове. Ещё одна. — Солдат Ткачёв к месту сна прибыл, разрешите убрать всех лишних? — Артём был лёгок на помине. Мокрый, в одном полотенце на бёдрах, он пытался отдать честь одной рукой, второй придерживая одежду. — Сам ты лишний, — Юля бросила в него чем-то из собственных вещей, и Лебедев окончательно понял, что ничего не понимает. Или это уже старость. — А можно я сегодня нормально посплю, а вы как-нибудь завтра разберётесь, кто лишний? — и прозвучало это так устало, что Артём тут же перестал развлекаться и даже понизил голос. — Вам завтра вставать рано? — Как повезёт, — Лебедев отвечал уклончиво, но и на самом деле не знал. Договорились-то они с хозяином машины на встречу в двенадцать, значит, самое позднее, когда можно было встать — десять тридцать (привычка просыпаться за полтора часа до назначенного времени не раз спасала от опозданий). На часах было без пятнадцати двенадцать, а, значит, при лучшем раскладе его ждало как минимум десять часов сна. Господи, как он по этому соскучился! По простому человеческому «поспать»! Пока расстелил-таки диван, пока списался с Севой «всё нормально, завтра забираю», пока принял душ — свет уже везде погас, лишь Артём пялился в телефон. — Тебе реально отбой скомандовать или сам ляжешь? — Лебедев заговорил лишь тогда, когда Артём оторвался от экрана и как-то странно посмотрел. — Мне свет не мешает, если что. — Да не, я уже тоже, — Артём торопливо отвернулся, сунув смартфон под подушку, и зачем-то накрылся не только пододеяльником, но и самим одеялом, которое до того лежало у него в ногах. Вряд ли от холода, но мало ли. — СпокойнойНочиВалентинЮрьевич, — прозвучало глухо и слитно, так, будто Артём ещё и лицом в подушку говорил. — Спокойной, — различать, что там с Артёмом делается, у Лебедева уже не было ни сил, ни желания. Не маленький, разберётся уж как-нибудь, как не убиться на раскладушке за ночь. Видимо, судьба решила не только дать Лебедеву выспаться, но и в принципе ощутить нирвану — всё шло удивительно по плану. Слишком по плану. Договор купли-продажи заполнили буквально за двадцать минут (спасибо, Сева, что подсказал распечатать заранее), документы оказались в порядке (хотя почему бы им и не быть, у машины-то год пробега), в ГИБДД сработали быстро. Уже к обеду Лебедев как-то даже неожиданно оказался владельцем Land Rover Discovery Sport. Впереди его только ждала постановка на учёт и повторный добротный техосмотр. Ну и сама дорога домой. Выезжали в воскресенье рано утром, чтобы днём быть дома. Лебедев сразу отказался от любых попыток их проводить. Во-первых, не хотел будить, во-вторых, всё-таки тут он себя чувствовал слишком… не дома. Даже в командировках такого ощущения не было, а тут всё казалось, будто он лишний. И поэтому отчаянно хотелось вернуться. Артём, за эти два дня, видимо, здорово хряпнувший впечатлений, уже в машине первые часа два пути держался молодцом и даже пытался поддерживать вялотекущую беседу. Но постепенно юный организм, видимо, не привыкший к ранней побудке, сдался. Артём сперва склонил голову на плечо, потом спросил разрешения снять кроссовки и подтянуть ногу к груди… Через десять минут Ткачёв едва ли не свернулся в клубок и почти умильно спал. Лебедев приглушил музыку, порой поглядывал на Артёма, убеждаясь, что тот шевелится в рамках безопасного, и отчего-то совсем расслабился. Ему, конечно, приходилось куда-то вот так с Юлей ездить — да в тот же Краснодар, причём ещё на старом Дефендере. Но Юля предпочитала завалиться спать на заднем сидении, обнимая любимый и обязательный для любой поездки флисовый плед и подушку в виде Тигры из Винни Пуха. Этот «спальный набор» был едва ли не единственным, что генерал-полковник всё-таки забрал из старой машины. И сейчас, кажется, он тоже пригодился. В салоне было прохладно — Артём в начале пути понимающе кивнул, соглашаясь с неписанным правилом «музыку и температуру выбирает водитель», но то, что ему холодно, выдавала именно поза котёнка. Чтобы достать плед с заднего сидения, Валентину даже не пришлось особо отвлекаться, хотя тянуться пришлось дальше, чем предполагал. Пледик был ярко-красным, и, если честно, немного оттягивал внимание, но не критично, чтобы оставить Артёма замерзать. Солнце освещало путь сбоку, машина ощущалась приятно и удобно, дорога была относительно нормальной, а, главное, пустой, настроение было почти даже хорошее, что с Лебедевым в принципе случалось довольно редко… Не то, чтобы генерал-полковник так уж любил петь, но когда играет любимый трек, а ты один (спящий Артём в счёт не шёл), зачем отказывать себе в таком маленьком удовольствии? — Я в полусне в ожидании рейса, может, из дома, может, домой… Как удивительно точно эти слова описывали его, Лебедева, мысли. Не сейчас — лет двадцать назад, когда вся жизнь была сплошной дорогой: учебка — в Борисоглебске, дом — в заснеженном Архангельске. Несколько суток пути на поезде с пересадками, с кем только не довелось встречаться, с кем только не заводил знакомства. Какие-то даже не прекращались, продолжались — в письмах, в открытках, иногда даже в приездах погостить! — За горизонтом сходятся рельсы, тысячи миль у меня за спиной. Может, и вправду тысячи, может, и вправду миль. Не считал — да и зачем? Разве жизнь измеряется пройденными путями? Делами, свершениями, достижениями — вполне, но не расстоянием. Слова ничего не значат, пока за ними не стоит вполне реальная возможность доказать, что ты это самое слово держишь. — Счастье, когда можно просто забыться, не поддержать ни о чём разговор. Лебедев по натуре своей к пустым разговорам расположен не был, и порой даже удивлялся, как с тем же Севой сошёлся. Вот уж кого-кого, а его можно было включить, как радио, и вещал бы себе в одну сторону без необходимости в ответе. И, что любопытно, ведь слушать его было интересно. Наверно, поэтому и случилось сдружиться, случайно, в дороге — именно потому, что когда-то давно Валентин просто ехал домой, а Северин — наоборот, учиться только. Между ними каких-то три-четыре года разницы, но было неожиданно интересно. И даже когда посреди разговора Лебедев просто замолчал, Чернов просто продолжил развивать тему, но не принуждал к ответу, рассуждал будто сам с собой со всей присущей ему тогда юношеской уверенностью. Как забавно сейчас это вспоминать. — Без сожаления и боли проститься, для одиночества нужен простор. Наверно, поэтому Лебедев когда-то стал лётчиком. Готовый по долгу службы в любой момент — в машину и в небо, один на один с механической птицей, с ветром и непогодой, в бескрайнем воздушном пространстве… — Клёво поёте, Валентин Юрьевич. Мгновения ностальгии разбились о реальность, в которой самолёты давно были в небе, а он — за рулём своего нового-но-не-нового автомобиля с непонятно-кем-ему-приходящимся Артёмом. Который отчего-то так не вовремя проснулся. — Спи дальше, нам ещё час до Ростова. — Не, не хочу. Заспанный, Артём не сразу выбрался из пледа, а когда всё-таки справился — уставился на него с подозрением и плохо скрываемым удивлением. Но промолчал, надо же. Счастье длилось недолго. Артём завозился, непрестанно смотрел в окно, закусывал губы, шумно сглатывал и почему-то аж побледнел. — Что-то случилось? — отвлекаться от дороги не хотелось, но происходило определённо что-то странное. — Нет. Да… Блин, Валентин Юрьевич! — Артём возмущался, сбивался и старательно смотрел в сторону, — А можете… Можем остановиться? — Если ты мне объяснишь, что происходит, — взгляд у Лебедева мгновенно ожесточился. Потому что причина такого поведения была неясна, а это… не раздражало, но беспокоило. Артём даже не сказал — прохрипел: «Мне плохо». Благо, обочина была нормальной, можно было осторожно съехать, помочь Артёму справиться с ремнём (его натурально колотило и даже руки дрожали) и закатить глаза. Следить за тем, как Артём пытается опустошить свой и без того пустой желудок, никакого желания не было. Балбес. Ну вот как его по-другому назвать ещё. Предупреждал же, настаивал: съешь хоть что-нибудь перед дорогой. Но Артём упирался, хмурился, просил не следить за ним, потому что не маленький давно и вообще вышел курить. И вот закономерный результат. Бутылка с водой стояла в кармашке водительской двери, её генерал-полковник сунул в руки всё ещё хрипящему Артёму, как только тот открыл пассажирскую дверь. Два глотка и ещё пару спазмов спустя щёки его чуть порозовели, общий вид перестал напоминать зомби, а вода не возвращалась наружу при питье. Лебедев повернулся, локтем оперевшись на сидение, и кивнул: — Захочешь спать — бери подушку, ложись на заднее, станет плохо — скажи. И заранее, а не как сейчас, — Лебедев очень старался не включать сейчас в себе отца, потому что Артём и в самом деле не маленький и далеко ему не сын, но неужели он не знал таких элементарных правил долгой поездки? Сам же водит, не совсем же дурачок? — Минут через сорок будем в городе, поешь. Садись, окно открою. — Да бля, ВалентинЮрьевич, что вы привязались… — Замолчи и слушай, что говорят, если сам головой не думаешь, — под строгим взглядом ослушаться было смерти подобно, — садишься удобно, дышишь свежим воздухом, пьёшь воду и не строишь из себя умирающего лебедя. — Ну, лебедь тут только вы, — Артём не сдержался, засмеявшись, после чего подавился и тут же снова присосался к бутылке. Сдержать смешок не смог и Лебедев: — Надеюсь, в нормальном состоянии юмор у тебя всё-таки получше. Дальнейший путь до города прошёл спокойно, кроме того, что Артём до дна выпил воду и сидел, жадно хватал воздух ртом. И молчал, что не могло не радовать. Зато заговорил, когда, выбрав по подсказке навигатора кафе при гостинице, сели за столик. Артём под суровым взглядом даже не пикнул, когда Лебедев выбрал за него суп, рисовую кашу, благо, на молоке, и чай. Себе же взял только кофе: ведь нормально позавтракал перед выездом. — Тебя всегда укачивает в пути? — Я просто далеко не езжу, — Артём склонил голову как-то виновато, уткнулся взглядом в принесённый ему чай с лимоном. — Не за рулём. Но вообще типа с детства. Я поэтому никуда не ездил, потому что блюю почти сразу. — А в чём была проблема мне сказать? — зубочисткой подцепив свой кусочек лимона, Лебедев сперва утопил его в кофе, а затем съел вместе со шкуркой. — Зачем было молча страдать? Судя по тому, что Артём вовсе отвернулся, ему было…неловко? — Это обычная реакция организма, этого не надо стыдиться, — со вздохом принялся объяснять генерал-полковник, стараясь донести эту простую истину. — Я человек и всё понимаю. — Да блядь, я не этого стыжусь, — чтобы не отвечать, Артём набросился на суп и, кажется, осознал, что в самом деле голоден. — Если ты скажешь, что ты меня стыдишься, я тебя в этом же супе утоплю. Артём хрюкнул, но под взглядом осёкся, снова уткнувшись в еду. И вроде бы перестал соревноваться с трупом в бледности. — Знаете, неудобно немного блевать перед кем-то. — Было бы ещё более неудобно, если бы тебя вырвало в машине. Так что, как говорится, закрой рот и ешь. И на будущее: если отлить надо, то молчать тоже нет смысла. — Да понял я! — Артём поспешил закончить разговор и доесть. Хуже ему не становилось, две двухлитровые бутылки воды предусмотрительно стояли в пассажирской двери, и, в принципе, путь можно было продолжать. Лебедев добросовестно периодически бросал взгляды на Артёма, чтобы убедиться, что тот не собирается падать в обморок, Артём же старался в меру своих сил и знаний поддерживать тот самый разговор ни о чём. Музыку, кстати, переключать не просил и наушники не доставал. Часть пути, до Воронежа, прошла именно так — в редких разговорах, ещё более редких остановках. После Артёма как-то внезапно стало выключать, и он просто спал, с благодарностью в глазах кутаясь в плед и укладывая стащенную с заднего сидения подушку на плечо: пересаживаться он отказался наотрез. Артём, конечно, машину ещё в Краснодаре со всех сторон осмотрел и с разрешения даже потрогал, но удержаться от того, чтобы, когда приехали, ещё раз спуститься на парковку и цокнуть языком при виде Спорта не мог. — Зашибенная тачка, ВалентинЮрич, — вынес он вердикт, едва не залезая под кузов, — вы ж её потом на обслуживание, да? Посмотреть, чё как. — Конечно, но не сегодня. На днях заеду. Мне же его ещё на учёт ставить. — Ну вы ж это… Прошаренный. Смотрите, чтобы всякую ху…херню вам не задвинули. — Артём, не впервые вожу, разберусь, спасибо за совет. — Да прост, — не зная, куда деть руки, Артём спрятал их в карманы, — если там чё сомневаться будете, так вы…ну…к нам можете? Мы проверим, если что. Не дилерский центр, конечно, но мы постараемся… — Артём, — почему-то Артём от звуков своего имени каждый раз вздрагивал, — я разберусь. Спасибо, — голос Лебедева стал твёрже, и Артём, почувствовав это, быстро слинял. Вообще Лебедев спустился затем, чтобы забрать забытые с вечера в бардачке вторые ключи и повесить на основную связку свой брелок. И не то, чтобы брелок был каким-то особенным. Но это был подарок Юли, от которого так и веяло сарказмом с примесью своеобразной любви. Только она могла подарить ему брелок в виде динозавра с двигающимися лапами и хвостом, а также красной звездой вместо глаза. «Ты у меня, пап, иногда такой же древний динозавр. Злой, но симпатичный. И многофункциональный!». …В особо запущенных случаях оскаленная пасть этого динозаврика использовалась в качестве открывашки, кстати. Так что про многофункциональность уж точно не ошиблась. Собственно, на то, чтобы реально съездить в сервис, Лебедев сподобился только через неделю. — Ты сегодня работаешь? — на этот вопрос, который Лебедев задавал каждое утро, если они встречались на кухне, по одной ему известной причине, Артём отвечал почти всегда односложным «да» или «нет», ведь больше никакой реакции за этим не следовало. Последовала сейчас. В виде «поехали, подвезу». Зачем подвозить, если идти максимум минут десять медленным шагом, стало понятно, когда Лебедев заглушил двигатель возле гаража и вложил ключи с тем самым динозавром в ладонь Артёму. — Когда закончите — напиши, — и вышел, на ходу вызванивая помощника, чтобы тот подъехал не к дому, а к мастерской под автострадой. На негромкое артёмовское «ну пизде-е-ец!» генерал-полковник только улыбнулся. До того обслуживание своей машины Лебедев вёл только в центрах, и сам максимум менял колёса на зиму и масло, не считая расходников. Вот такому, почти кустарному бизнесу, он доверился впервые. В конце концов, в Артёме как человеке он уже перестал сомневаться. Пора было перестать сомневаться и в его профессиональных навыках.