Цугцванг. Два королевства

*** Хаук проверил окна, но, как и полагалось, бастион герцога Юдо во дворце был неприступен со всех сторон, в основном из-за боязни взлома. В предпокоях стояла тишина, но на выходе толпились кучкой стражники. Внутри покоев герцога ему дали относительную свободу на этот вечер. Хаук подумал об оружии, но где его взять, если даже мечи, которые давали для поединка были деревянными? Большинство гостей носили ножны, как Бертран или виконт Дьофи, но вряд ли кто-то из них вручил бы ему свой кинжал. Такие как Дьофи вытащат свой «меч» из ножен, лишь если увидят достаточно глубокую щель. Он некстати подумал о принце Валентине. Словно в насмешку судьба Хаука повторяла бесславную историю его родителя: блестящее военное прошлое, унизительный плен, а затем и принуждение к насильственному размножению. Что они сделают, если он скажет у алтаря — «нет»? Привяжут его? Ударят? Изнасилуют? Маркиз говорил, что иосмерийцы не насилуют своих альф. Таких как Антуан или Дамиан, так точно, эти сами прогнутся в спине и будут просить. Ужас охватил все его существо. И что-то надорвалось внутри, захлестывая старыми воспоминаниями: — «Острый коготь, хищный взгляд Он охотник на цыплят. Над добычею завис И помчался камнем вниз!» — Кто это? Кто? — допытывался четырехлетний Хаук. Валентин взял его за руку и подвел к закрытому решеткой окну, указывая в небо, там высоко кружились птицы. Ястребы. Они свободно охотились над скалами, которые обступали Сверу с севера. — Это ты, на свободе… — И ты со мной? — Ты вырастешь, Хаук*. Я буду тебе не нужен. Я уже тебе не нужен, сын. В висках разлилась тупая боль и Хаук потряс головой, стараясь разогнать туман перед глазами. Паника не лучший повод подумать об отце и его искалеченной судьбе. Взгляд упал на кочергу, и он понял, что нужно делать. Отряхнув от золы, ему удалось сунуть ее за спину и протянуть до самого копчика, зацепив за ворот рубашки под камзолом, надеясь, что никто не догадается об этом трюке. Присесть с такой штуковиной вряд ли бы удалось, но он и не планировал больше никаких экзерсисов. Теперь осталось вытерпеть остаток вечера и не выдать себя. Хаук догадывался, что у него не так уж много времени, чтобы спланировать побег. Но впопыхах действовать не собирался, нужно подгадать удобный момент. Шел он медленно и размеренно, а когда добрался до залы понял, что представление с факелами сменило другое — более откровенное. На постаменте врукопашную боролись альфы в набедренных повязках. Их тела были чем-то обмазаны, потому что кожа словно мерцала в неясном свете, а скольжение усложняло суть поединка, когда захватом нужно было уложить противника на лопатки. Оливье подошел к Хауку и остановился в двух шагах. — Это фавориты баронессы Дидье и графа Модейстайна. Слева Альбер, брат Антуана и младший сын графа Акведука, а справа — Тибо, его отец виконт Дьофи. Их специально выбрали, чтобы создать красивый контраст. Они одного роста, Альбер брюнет со светлой кожей, а вот Тибо — загорелый блондин. Видите, как масло оттеняет их тела? Хаук хотел сказать, что происходящее ничуть не кажется ему красивым, но не стал. Это не имело значения. Там, на сцене, все было не по-настоящему, альфы ходили друг вокруг друга с вальяжностью медведей, выбирающих место для зимней ночевки. Чем все это отличалось от представлений в гареме короля Вальгарда? Глупый спектакль. — Вы меня избегаете, Хаук? — заискивающе спросил Оливье. — Это из-за спарринга? Никто не отрицает вашу победу надо мной. Особенно Шарль. — Герцог сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться, но вы, я думаю, в курсе. — Официально все может произойти лишь после бала Дебютантов, поэтому еще рано переживать. — Сомневаюсь, что он внезапно передумает. — Нет. Скорее всего, нет. Но вы должны знать, что у Шарля это тоже в некотором роде первый опыт. С альфой. — А как же король? Или омеги не в счет? — едко отрезал Хаук, чувствуя за спиной успокаивающее прикосновение кочерги. Лицемерие Оливье, выгораживающего Юдо, порядком бесило. Нашелся еще девственник, какой стыд… — Как вы можете себе представить, Шарль о таком не распространяется. Я лишь могу предполагать, что желание Совета получить от короля наследника поставило жирную точку в их отношениях. И это к лучшему. — Возможно, король рассчитывал на поддержку своего любовника и не получил ее? — У Шарля с королем по меньшей мере холодные отношения, так что может вы и правы, — согласился Оливье, желая как можно скорее закрыть неприятную ему тему. — А если на балу Дебютантов король выберет меня? Планы герцога будут разрушены? Оливье удивился. — Вы ведь его кузен? Зачем ему выбирать вас? Из ненависти? Хаук никогда не думал об этом в подобном ключе, но со стороны выходило, что и незачем на самом-то деле. Хотя Хаука никогда не смущало их родство. В Тхиене случались кровосмешения и похуже. Однажды Риг возжелал их младшего брата омегу — пятнадцатилетнего Агвида и заполучил его, несмотря на запрет отца. Брата в спешке отправили на самую окраину Тхиена в монастырь, где он и разрешился бременем — мертвым младенцем. Впрочем, к тому времени Риг уже утратил к нему плотский интерес. Но клан, из которого происходил омега-родитель Агвида, затаил на наследного принца смертельную злобу. К Хауку подошел слуга и передал записку, нервно переминаясь с ноги на ногу. — От кого это? — От маркиза Орно, — ответил слуга и отступил на пару шагов, оставляя их наедине. — И что там? Хаук бегло прочитал послание и несказанно обрадовался возможности улизнуть с приема. — Он требует, чтобы я вернулся в свою комнату. Планирует меня посетить сегодня. — Отзывает вас с приема будто вы его собственность! — возмутился Оливье. — Да как он смеет? Я скажу Шарлю! Он быстро его приструнит. Хаук перехватил его за руку и удержал. — Нет, не стоит. Я на самом деле не хотел бы оставаться дольше. Позвольте мне уйти… Вы ведь это можете? — Могу, — признал Оливье, странно глядя на Хаука. — Но и вы мне кое-что будете за это должны. — Что именно? — Поцелуй. Вы ведь хотите заручиться моей поддержкой? Хаука едва не затрясло. Все внутри переворачивалось от перспективы поцеловать Оливье. И он бы отказал, не будь за спиной кочерги — единственной надежды на побег. — Я согласен, но как понимаете, не здесь. — «И не сейчас» — проговорил он про себя. Отталкивать Оливье, лишь навлекать на себя ненужные беды. Оливье довольно улыбнулся, словно уже получил желаемое. Достойный фаворит для герцога, не отказывающий себе в проявлении власти. — Я приду к вам завтра перед походом на полигон. И заберу обещанное. Хаук постарался выдавить из себя улыбку, но получалось плохо. Льстец был из него так себе, Хаук предпочитал честность словесному кружеву, хотя при иосмерийском дворе это ему только мешало. Следовало уже давно забыть про прозрачность в обществе лгунов и интриганов. Оливье подозвал слугу и отдал распоряжение выпустить Хаука и доставить в спальню. — Я сам переговорю с Бертраном, — вызвался он. И Хаук был этому только рад — одной головной болью меньше.