Цугцванг. Два королевства

*** Вернувшись в спальню, первым, что Хаук сделал — это спрятал кочергу, подвесив за деревянной спинкой кровати. До последнего не верилось, что он смог ее утащить. Хоть какое-то оружие, которое он сможет прихватить с собой, если решится на побег. В крови бурлила радость от маленькой победы, которую ему удалось заполучить, несмотря на все встряски минувшего вечера. Первое благоприятное впечатление об Оливье рассеялось как дым под давлением его настойчивых авансов, Юдо вызывал лишь брезгливость и отторжение, а Бертран, как ни странно, сочувствие по итогу. Узкое общество, в которое он был приглашен, показалось ему пресным и безынтересным, вызывая скрытую тоску по Тхиену — месту его рождения. Когда король Вальгард устраивал пир в главном замке, за столом общего зала собирались все обитатели от мала до велика. Даже младшие дети из гарема и любимые мужья правителя могли присутствовать. Наружные двери стояли нараспашку с вечера и до самого утра. Заранее к пиру зазывали менестрелей и бродячих музыкантов, чтобы музыка лилась без остановки, так что приходилось друг друга перекрикивать, склоняясь к уху. Брага лилась рекой, а на вертелах у открытого огня жарили молодых кабанчиков, заполняя воздух соблазнительными ароматами мяса. И никто не стеснялся рвать руками хлеб, слизывать жир с пальцев или вытирать их о бороду или штанину. Дети играли с собаками, бесились и визжали, а король наблюдал за всем этим с ласковой улыбкой. Вальгард Рэнгвольд мог быть жесток с врагами, но как бы там ни было, своих детей любил. В Иосмерии все излишне усложняли. Бал Дебютантов, хоть он еще не состоялся, навевал на Хаука тоску. В книге по этикету данному ежегодному событию выделялось пятьдесят страниц. Начиная от порядка следования гостей до закрывающего вечер танца короля с избранным фаворитом. Выбор короля становился настоящим подарком для альфы, который мог махнуть рукой на все другие предложения, если был согласен. А Хаук не сомневался, что от подобного аванса еще никто не отмахнулся. Спустя двадцать минут пожаловал маркиз в обществе охранниц, и, к немалому удивлению Хаука, одной из них оказалась Сибилла, телохранительница короля. Она обвела пристрастным взглядом комнату, кивнула Эдит и сделала шаг назад, за спину маркиза. Хаук все еще был в парадном костюме с плеча Оливье, чем вызвал у маркиза явное неодобрение. — Ну и как вам званый ужин, Хаук? Насладились прелестями наивысшего общества? — В полной мере. Копилка моих унижений пополнилась новыми впечатлениями, — честно ответил он. Только в сравнении стало понятно, что маркиз не хотел причинить особого ему зла. Пугал и требовал подчинения, но не издевался прямо. — Я слышал, что вы продули спарринг герцогу Юдо? Жаль, — маркиз прошелся по комнате и снова, как и в прошлую встречу, встал у окна. — Задалось общение с Оливье? Хаук был не в силах скрыть смущение. — Вы знаете. — Знаю, — откликнулся маркиз и приставил ко рту указательный палец, выгодно демонстрируя манжеты рубашки. — Я знаю про советников такое, что заставило бы волосы на вашей голове встать дыбом, и пристрастия Оливье — детский лепет по сравнению. — И что же ждет меня в объятиях герцога? — Боюсь, что для удовлетворения страстей герцога хватает и Оливье, но не думайте, что Юдо традиционен или даже скучен. О, нет. Предложение брака уже последовало? — Маркиз, казалось, был доволен собственной проницательностью. Хаук не стал отвечать. — Зачем вы здесь? — Взгляд уперся в Сибиллу, и он спросил: — И она? Король… Мой кузен хочет что-то передать мне? Визит оказался неожиданным, а присутствие королевской охраны говорило о том, что король непосредственно приложил к этому руку. Маркиз медленно зааплодировал в звенящей тишине. Сухой хлопок. Пауза. Еще хлопок. Пауза. И еще. — Наконец-то вы хоть чему-то научились от меня, Хаук. Сложили два и два? — Салютую вашим умениям, Ваше Сиятельство, — шутливо поклонился он маркизу. — Я вынес свой урок. Так что же? Вас прислал король Бастиль? — Ну, раз вы поняли, покончим с опостылевшими всем любезностями. — Маркиз кивком отослал своих охранниц за порог, но не Сибиллу, а затем сухо продолжил: — Король предлагает избавить вас от брака с герцогом Юдо в обмен на полезную информацию, которую вы можете предоставить о Тхиене. Условия все те же, вам будет даровано место при дворе в качестве любимого брата его Величества, кое-какие земли на Севере и небольшое содержание. Это весьма щедрый жест со стороны короля, учитывая, что он мог бы просто избавиться от вас. Избавиться — значит убить? Как бы там ни было, требования короля были невыполнимы. — Мне нечего ему предложить, но я искренне хотел бы избежать брака с герцогом, если бы цена была не столь высока. Вы ведь сами понимаете, что я не предам Тхиен? — Вам стоит это хорошенько обдумать. Сторонников у вас в Тхиене нет, так что благородство ни к чему не приведет. — Это мой выбор. Предательство в мои планы не входит ни в каком из случаев. Если король захочет что-то еще… Маркиз резко вскинул бровь. — Что именно? Разве вам есть, что кроме информации предложить его Величеству? — Я могу предоставить свою верность, не предавая при этом свою родину. Могу служить в его армии, во благо королевства и даже дать присягу. Домой мне и так путь заказан, поэтому я с радостью выполню свой братский долг, — ложь лилась с его губ словно бальзам, но впервые Хаук не ощущал вины. — Что же, это похвально, но крайне мало. Недостаточно. Хаук виновато опустил голову и решил разыграть последнюю карту. — Ну, что же, мне жаль… Я хотел бы хоть как-то почтить память своего родителя — его иосмерийское происхождение. Чем дольше я нахожусь здесь, тем больше я думаю о несправедливости, которая его постигла. И во мне все больше скорби о том времени, которое мы упустили из-за моего тхиенского отца. Маркиз был приятно удивлен. — Да неужели в вас заговорил разум? Я и не думал, что это возможно. Король обрадуется этой новости. — Он подозвал к себе Сибиллу и забрал у нее какие-то свитки. — Я хотел дать вам это, чтобы убедить в безусловной уникальности вашего родителя, но теперь, я думаю, будет вдвойне интереснее. — Что это? — Военные дневники. В них принц Валентин описывал ход осады ардосской крепости до того, как попал в плен. Его летописец сохранил их и доставил в Хетханну. Я взял их в королевской библиотеке. Прочтите. Возможно, вы перемените свое решение насчет Тхиена. Хаук протянул руку и коснулся грубого пергамента. Ему казалось, что время изменило свой бег, когда он взял свитки из рук маркиза. — Я искренне надеюсь, что вы будете осторожны и не испортите их? — предостерег тот. — Документ дорог сердцу короля. Но Хаук о подобном и не думал. — Спасибо. Я верну их в целости и сохранности. Хаук чувствовал некий внутренний тремор еще какое-то время, даже после отбытия маркиза. Ему хотелось открыть свитки, но он просто сидел на краю кровати и бережно держал их, опасаясь того, что они рассыпятся в прах до того, как прочтет их. Он и сам не знал, правду ли сказал, насчет своего отношения к отцу. Хаук старался не анализировать свои чувства, понимая, что точку в их отношениях уже никогда не сделать запятой. Принц Валентин мертв шестнадцать лет и как бы там ни было — прошлое не изменишь. Раз за разом пытаться найти какой-то тайный смысл в словах принца, казалось пустым и безынтересным занятием. Принц любил загадки, возможно, потому что сам был отчасти одной из них. И Хаук уже никогда не сможет его разгадать. Его лишили этого права, как и много другого положенного ему, как сыну. Хауку хотелось знать, что написано на пергаменте больше, чем чего-либо другого в своей жизни. Но щемящее чувство внутри не позволило окончательно провалиться в эту яму.