Цугцванг. Два королевства

*** В столь ранний час на полигоне было мало альф, зато присутствовали женщины-рыцари. Но Хауку они были не особенно интересны, все, кроме одной. Той самой Иосмерийской Ведьмы, взявшей его в плен. Наннет Бижон. Хаук не мог оторвать от нее взгляд. С тех пор как его доставили в замок, он даже мельком не видел, ни ее, ни кого-либо из ее отряда. Вероятно, их и не было в замке Хетханны последние недели, по поручению короля или собственной инициативе, кто знает? Наннет отнюдь не производила впечатления придворной львицы в мужской одежде, сражаясь на настоящих коротких мечах со своей товаркой. Вся в поту, с алеющим лицом и резво вздымающейся пышной грудью. Ее даже можно было назвать красивой, если бы не тяжелый нрав, который Хаук испытал на собственной шкуре. Во время поединка женщины живо переговаривались между собой, но ветер искажал слова до неузнаваемости. И они едва долетали к ним через весь полигон. — Кого вы там увидели, Арнбранд? — заинтересовался Оливье, и неодобрительно добавил: — Бижон… — Я думал, это площадка для дворцовых альф. — По большей части да, но сюда может прийти любой обитатель замка. Это не закрытая территория, мы ведь не пленники. Шарль, как и остальные маршалы, предпочитает тренировать своих воинов на природе, чтобы альфы не отвлекали их от работы. Поединок близился к концу и Наннет побеждала, заставляя свою товарку пятиться все дальше и дальше. — Бижон одна из самых преданных слуг короля. Готова землю рыть для него. Хаук подумал о том, что она хотела сделать с ним там, в палатке. Использовать его, как использовали иосмерийских омег в тхиенских гаремах, зная, что в столице от его мощи не останется и следа. Но Хаук не чувствовал себя обиженным и оскверненным, скорее, задетым поражением их отряда. Да и как можно злиться на такую фурию? Эта женщина знала себе цену. Она не искала любви, лишь удовольствий собственного тела и не стеснялась этого. — В Тхиене женщины совсем другие. Кроткие. — Давно уже следовало понять, что здесь вам не Тхиен, Арнбранд, — отмахнулся Оливье. — Девицы Бижон могут дать фору любому омеге, а то и альфе. В омежих отрядах их не любят, поэтому они сюда пришли. Поединок закончился победой Наннет, но соперница восприняла поражение с большим достоинством и поклонилась. Оливье взял с постамента у внутренней замковой стены тренировочные мечи и протянул один Хауку. В руке муляж лежал неудобно, почти чужеродно, вызывая осязаемое влечение к стали, находящейся в сотне футов от них. Гладкой, тяжелой и поблескивающей на солнце. Хаук многое бы отдал за настоящий меч. — Начнем? Во время спарринга смотреть в сторону женщин было некогда, поэтому Хаук сосредоточился на противнике. Сегодня Оливье дрался намного лучше, чем на званом обеде у герцога, вызывая подозрения в том, что тогда он не видел для себя цели побеждать. Притворялся слабаком для Юдо? Оливье был хорошим противником. Молчаливым, сосредоточенным, обучаемым. Допуская грубую ошибку в бою, он не просто срывался и злился, а старался в дальнейшем ее предотвратить. Хаук получал настоящее удовольствие от поединка с ним и не потому, что снова смог выиграть — от самого процесса. Когда они закончили, оказалось, что Наннет заметила их и подошла ближе. — Так, так, так… Кого я вижу? Арнбранд… — Мадам, — поклонился Оливье. С Эдит он обращался ровно так же — обходительно и вежливо. Хаук не стал кланяться и лишь кивнул, хотя знал, что по этикету это необходимо. За что Наннет наградила его понимающей улыбкой — вызывающей и дразнящей. Вблизи можно было увидеть, что под толстой льняной рубахой на ней нет сорочки, а бриджи облегающие покатые бедра, сидели как никогда откровенно. При свете дня и без воздействия дубины на голову, наконец-то можно было трезво оценить ситуацию. — Не ожидала увидеть вас вместе, — протянула она, не снимая руки с приклада меча в ножнах. — Как поживает герцог, месье Оливье? — Вполне сносно. Спасибо. Наннет быстро повернулась к Хауку, продемонстрировав, что задала вопрос о герцоге лишь из вежливости. — Должна заметить, не думала, что увижу вас свободно разгуливающим по замку, Арнбранд, неужели ваш воинственный настрой ослаб? Вспомнили о корнях и решили подчиниться обстоятельствам? — Вы ведь знали, что меня ждет, передавая в руки короля. И я не сдался, всего лишь немного приспособился к вынужденным обстоятельствам. — Король был к вам милостив? Хаук прочитал иронию в ее голосе. — Нежен, как брат к брату. — Наннет ожидаемо ему не поверила. — У вас появился покровитель? Герцог Юдо? — Она бросила косой взгляд на Оливье, который молчаливо внимал их беседе. — Насколько мне было известно, судьбу новопредставленных ко двору альф решает бал Дебютантов? — Я не собираюсь становиться чьим-то фаворитом, — осторожно ответил Хаук. Предложение герцога еще не было делом решенным и вряд ли стоило упоминать об этом открыто. — Но, насколько мне известно, буду представлен ко двору. — Выходит, я могу сделать ставку на вас? — Ставку? — не понял Хаук. — Назначить содержание, — закатил глаза Оливье, поясняя: — Она предлагает вам стать ее любовником! — Спасибо, месье… — подмигнула ему Наннет. Хаук, не сдержав эмоций, расхохотался. Ему явно польстило ее предложение. — А вы можете? То есть… вам это разрешено? — Могу, — усмехнулась она. — Почему нет? Я ведь уже видела товар лицом. Да и мне хотелось бы использовать ваш тхиенский язык по назначению… В отличие от авансов Оливье, ее пошлые намеки не оставили его равнодушным. Если бы в Тхиене женщина подошла к нему с подобными словами, он бы уже насадил ее на свой член. Пошлые мысли тут же заплескались в голове, стекая горячей волной в пах. И Хаук ощутил некоторую неловкость, когда она это заметила. Оливье разогнал чувственный сумрак между ними, громко откашлявшись: — Арнбранду необходимо вернуться в его комнату! — заявил он. — Приношу свои извинения. — Так сразу? — Наннет поняла, что Оливье попросту хочет украсть Хаука с ее глаз долой, как можно быстрее. — Ну что же… Не могу перечить вам, месье Оливье. — И вызывающе взглянула на него: — До встречи, Арнбранд. Надеюсь, она будет скорой. Хаук не мог оторвать взгляд от ее сильных бедер, соблазнительно покачивающихся на ходу. Семя уже начинало ударять в голову в обстановке постоянного напряжения, так что дрочка уже не помогала. Она была его врагом, взяла его в плен, но Хаук все равно был не прочь ее трахнуть. Настолько не прочь, что едва дым из ушей не шел. Оливье дернул его за руку и зашипел: — Это не понравится Шарлю. — Почему же? У нее явно не родится от меня омега, — усмехнулся Хаук, все еще думая о Наннет в не слишком приличном ключе. Ее рот тоже для много чего мог бы сгодиться, как и груди, которые хотелось крепко стиснуть руками. — Так что притязания герцога в безопасности. Да и не все ли равно? — И вас не смущает, что именно она пленила вас? По ее милости вы здесь! Думаете, ее прозвали Иосмерийской Ведьмой просто так? — Нет, не думаю. — Тогда зачем она вам? Хаук понял, что Оливье искренне обижен его интересом и их недавним разговором в башне. — Это всего лишь маленький флирт. Не думаю, что она сможет испортить планы герцога Юдо. Не ревнуйте. Оливье хотел еще многое сказать ему, но их прервали альфы у входа, которые группой ввалились на площадку. Среди них был Жуль, и он мгновенно узнал обоих, просияв. — Оливье! Хаук… — Жуль уже не казался поникшим цветком, каким он был на вечере, рядом с отцом. Его волосы растрепались, щеки горели, а сюртук расстегнут, открывая взгляду непритязательную на вид рубаху. — Мы были на охоте с виконтом Дьофи! Жерар выстрелил оленю из арбалета прямо в глаз. Мы привезли его в замок и даже помогали свежевать. А как вы провели день? За Жулем подтянулась вся компания. Хаук узнал Альбера — младшего брата Антуана, Тибо, кажется, сына виконта Дьофи, и еще нескольких альф, осаждавших его после поединка с бывшим фаворитом короля. Они все были разгорячены недавно пролитой кровью. В таком состоянии альфам обыкновенно хотелось трахаться и драться, Хаук как никто знал это. Не зря же к каждому военному отряду приставляли шлюх, стоило и ему соблюсти традиции, когда он вел своих альф в горы — это избавило бы их от многих проблем. Но свободно выплеснуть свою энергию они могли лишь в кулак или на тренировочном полигоне. Поэтому атмосфера, которая окутывала их, буквально фонила агрессией. — Уносите ноги, Арнбранд? Я смотрю, на площадке отряд Бижон, не она ли испугала вас? — вызывающе спросил Альбер, пытаясь уязвить. — Говорят, это Наннет взяла вас за яйца в горах Каскаузе. — Не могу отрицать, что она трогала мои яйца, если вы понимаете, о чем я… А как поживает ваша баронесса? Казалось, еще секунда и Альбер бросится на него, послышался скрип зубов, с невероятным усилием сжимаемых друг с другом. Хаук ждал лишь крошечного сигнала, который позволил бы ему отделать этого стервеца. — О, боги! — залился краской Жуль, и тут же выпалил неприличный вопрос: — Ваши яй… причиндалы, правда, трогала Наннет Бижон? — Жуль! — одернул его Оливье и выдворил Хаука себе за спину, а затем пихнул в плечо Альбера: — Поумерьте пыл! Вы злы из-за падения Антуана, но ведь не Арнбранд вызвал его на поединок! — Ему вообще здесь не место, — яро возразил Альбер, заступаясь за брата. — Антуан не заслужил такого унижения. Никто ведь не плюет вслед тхиенцу, после того как Юдо разбил его. — Вам кажется, что Антуану плюют? Или мне? — После прошлогоднего дебюта у него было четырнадцать предложений брака, но его выбрал король. Антуан стал одним из искуснейших его фаворитов и мог претендовать на долгий срок в королевской постели. Теперь моего брата не хочет никто, словно этот, — он указал на Хаука. — Заклеймил его. — Это проблемы Антуана, не ваши. Его поведение спровоцировало скандал, он сам вынес все за пределы полигона. А этого не стоит делать, верно, Жуль? Жуль виновато кивнул. — Вам не понять, Оливье… — бросил Альбер, но все-таки сбавил обороты. — Чего именно? — Как может чувствовать себя отверженный. — Вы хотите обвинить короля? — опасно спросил Оливье. И Альбер испугался. — Нет! О, нет… Король поступил как должно. Как было правильно. Я виню во всем тхиенца, с тех пор как он объявился при дворе, все не так… Я бы вызвал его на дуэль, не будь он пленником! Руки марать не охота. Хаук слушал их разговор вполуха, отвернувшись в другую сторону. Разглядывал отряд Бижон и думал об общей ситуации. Его положение стало настолько запутанным и непрочным, что уже даже не было сил собачиться с глупцами вроде Альбера. Замужество с герцогом казалось опасной шуткой. Еще недавно он был вторым сыном тхиенского короля, не представлявшим собой интерес для политики. Дома его полукровное родство с иосмерийцами скорее играло против него, здесь же на тхиенскую половину радо закрывали глаза. Одно имя принца Валентина сияло у него над головой подобно золотому нимбу. Если бы ему позволили жениться на ком-то вроде Наннет Бижон, на женщине — его дети все как один были бы бетами. И дело с концом. Хотя Наннет стала бы не лучшей кандидатурой в жены. Его тянуло к ней в плотском смысле, но вряд ли бы он выдержал ее в течение многих и многих лет. Брак не должен походить на поле боя, говаривал Хэлтор, когда речь заходила о союзе короля Вальгарда и принца Валентина. Хотя тут Хаук бы не согласился: между этими двумя шла война, а не одиночная схватка. В раннем детстве Хауку снился один и тот же сон. Как он тонет в воде, волны скачут, нахлестывают, погребают его под собой. Влага затекает в ноздри, рот и уши. На вкус она соленая, как слезы или море. Он выныривал из последних сил, гребя руками и ногами, и видел роскошный будуар, увешанный шелками, где на коленях стоит принц Валентин в окружении шести стражников. Король Вальгард с искривленным лицом нависает над ним, занося руку. Его глаза… Отец любил этого омегу… Он так его хотел, что был попросту не в силах сразу убить. Затем король замечал Хаука и звал к себе, приказывая высечь принца Валентина. На этом сон кончался, Хаук вздрагивал и просыпался. Бывало, он описывался и боялся кому-то признаться. Жег простыни или подбрасывал прачкам втихую. Через пару месяцев все прошло, когда он попросту перестал думать об этом, что-то чувствовать и давать слабину. Если бы Риг узнал… Хаук не хотел даже предполагать. Не важно, что ему было шесть и он потерял омегу, который был для него всем. Риг сжил бы его со свету за это проявление слабости. Жуль подошел и осторожно тронул его за руку. — Не думайте, что все вас ненавидят, Арнбранд, просто вы перешли дорогу некоторым из них… — на удивление умно подметил тот. Оливье резко обернулся и указал на дверь в замок. — Мы уходим, — отрезал он. Альфы почтительно расступились, уступая дорогу, но Альбер все равно смотрел волком, хоть и понимал, под покровительством Оливье (и герцога Юдо) к Хауку путь заказан.