Цугцванг. Два королевства

В замке проживало более полутысячи душ, а уж если включать воинов, которые частично квартировали в соседних деревнях, и того больше. Поэтому в купальнях круглые сутки кипела работа, и слугам некогда было даже на минутку присесть. Патрис провел Хаука мимо огромного бассейна, в котором плескалось не меньше десятка людей, и направил к вырубленным в стене мраморным скамейкам. Как понял Хаук, там сами слуги окатывали водой из кувшина и охаживали скребком посетителей. Альфа разоблачался быстро, не глядя по сторонам, и Хаук последовал его примеру. Снять пришлось все до нитки, и Хаук тут же ощутил на себе немало косых взглядов. Еще бы, высоченный варвар с необрезанным членом и исполосованной спиной, когда такое зрелище представало перед очами зевак? Но Патриса, казалось, особо не озаботил его внешний вид, присев на скамью и запрокидывая голову, он наслаждался умелыми движениями слуги. Хаук заметил, что на теле у него не меньше шрамов, чем на лице — поджарый, для его возраста. А пах альфы так обильно зарос волосами, что за свой оголенный вид становилось неловко. Многие альфы постарше не носили «причесок», как становилось понятно по посетителям купален. Хаук сел рядом с Патрисом, но расслабиться до конца не мог. Маркиз не зря освободил его от посещения общественных купален, потому что впервые в своей жизни он столь дико смущался. — Мою комнату как раз доготовят, можем после пойти ко мне, — предложил Патрис, не открывая глаза, и хмыкнул. — Надеюсь, Бастиль не станет ревновать. — Сомневаюсь, — Хаук вздрогнул, когда в купальни ввалился целый женский отряд во главе с Наннет Бижон. Дикие, неистовые воительницы буквально источали жар. Куда уж хуже? Женщины совершенно не стеснялись оголяться, и уже через пару минут взгляд Хаука заблудился в разнообразии их тел: худых и пышных, острогрудых и покатых, изящных и мужеподобных. Наннет особо не смотрела по сторонам, погружаясь в бассейн, но после того как заметила их — кивнула, никак не продемонстрировав удивление от внезапного присутствия королевского фаворита в странной компании. Хаук понимал, что она для него красуется, касаясь кончиков своих пышных грудей и откидывая с лица короткие мокрые волосы, но впервые не чувствовал лихорадочного возбуждения. Да, она была красива, но совсем не похожа на Бастиля, который владел всеми его мыслями. Память услужливо подкидывала воспоминания о том, как Бастиль стоял в воде и ждал, пока Хаук его вымоет, и член отреагировал молниеносно. — Хороша? — с полуулыбкой спросил Патрис, заметив его взгляд. — Что? — Наннет самое опасное создание из всех женщин в замке, но искусна в постели. — Вы спали с ней? — удивился Хаук. — Нет, слава идет вперед нее. В Ардо не так уж много развлечений кроме сплетен о том, что происходит в Хетханне. Слуга окатил их водой с кувшина и подал  отрез ткани. Сложнее всего было натянуть вчерашнюю одежду на дышащее чистотой тело. Уже у выхода к Патрису подошел обнаженный альфа с кривыми ногами и намечающимся животом, и Хаук даже видел его несколько раз на полигоне, хоть ни разу не говорил с ним. Они казались ровесниками с Патрисом, но что-то во внешности незнакомца вызывало отторжение. Возможно, едва уловимое сходство с Юдо? — Давно вы в замке, Патрис? — Гастон, — сдержанно кивнул Патрис. — Нет, не больше двух часов. — И уже успели приобрести тхиенца в золотом ошейнике? — рассмеялся тот и дерзко добавил: — Король подарил или одолжил его на ночь за выслугу? Недавно, говорят, он пользовал младшего Оберона — Жуля, или как там его зовут? Смазливый мальчишка, но крайне простой. — Вам лучше знать, Гастон, кто кого и как пользовал. — Да ладно вам дуться, — отмахнулся он. — Ну, вдруг проснулось старое чувство, а отец или сын — не важно? Ведь так? Хаук понял, что это разговор совсем не старых знакомых, скорее, двух заклятых врагов. — Прошу простить, — вежливо подытожил Патрис. — У нас дела. — Важная птица, понимаю! Прислуживать всю жизнь омегам надо уметь! Хаук поразился, как Патрис удержался от того, чтобы ударить Гастона. Тот мог ногами укрыться прямо на полу купален, но Патрис вежливо кивнул и увел Хаука. Они оба молчали до самых покоев, которые для Патриса уже приготовили слуги. Комнатка была не больше старой спальни Хаука, уютная с окнами наружу замка, постель уже заправили, а в углу стоял небольшой дорожный сундук из дуба. — Принесите стул, — попросил Патрис, и его пожелание радо выполнили. Хаук впервые видел такого альфу при иосмерийском дворе. Уверенного в себе и располагающего пусть и незримой, но властью. Воина, а не угодника, притом сознающего свою силу и не бахвалящегося ею. — Вам следовало ответить Гастону, — как бы мимоходом сказал Хаук. — Вдруг он пустит слух. — Ему никто не поверит, — отмахнулся Патрис. — Меня не задевает его мнение, а вас? Или считаете, я хочу с вами совокупляться? Хаук так не думал, вместо этого не мог взгляд от него оторвать, задаваясь лишь одним вопросом: какие отношения его связывали с принцем Валентином? Да и с Бастилем, раз уж на то дело пошло? Патрис присел на постель и расстегнул сюртук. — Вы знаете, кто я? — спросил он. — Догадываюсь. — Садитесь, Хаук, я вас не укушу. Хаук сел на стул и окинул собеседника взглядом. Казалось, Патрис отвел его в купальни для того, чтобы немного раскрепостить и дать привыкнуть к себе, не набрасываясь сходу с вопросами, как это сделал маршал Ланжерон. Отчасти это было умно, Хауку на самом деле удалось проникнуться к Патрису симпатией. — Вас обучал маркиз Орно? — У нас с ним не лучшие отношения. — Маркиз — тяжелый человек, но что бы он ни делал, поверьте, было для вашей пользы. — Вы ничего не знаете, — вспыхнул Хаук, все еще злясь на маркиза за все его действия. За то, что когда-то поверил в его бескорыстие и дал себя обмануть. — Давным-давно ваш отец — принц Валентин — создал сообщество, он назвал его Орденом Цветов. Цель Ордена состояла в том, чтобы оберегать Камиля от Совета. Король… прошлый король был крайне податливым человеком, что чаще всего выходило ему боком. Пока принц был рядом, Камил черпал в нем силу, некоторые же решения принц Валентин принимал за короля, провоцируя Совет на довольно жесткое противостояние. Вы же в курсе, что ваш отец с Камилем были… вступали в связь? — Совокуплялись, — добавил Хаук с оттенком отторжения. До сих пор этот факт доставлял ему мало радости. — Их чувства были сложными. Не думайте, что Валентин хотел жить той жизнью, которая ему выпала. Ему бы, а не Камилу, следовало стать королем и тогда многого не произошло. Бастиль крайне похож на своего дядю, тот же характер и живой ум. После того, как Валентин попал в плен, маркиз Орно не дал Ордену прекратить существование и вывел его на новый уровень — возвысил, посвятив памяти принца. Главная их цель состояла в заботе о действующем короле. Я знаю об этом доподлинно, потому что после возвращения из Ардо сам входил в него какое-то время, как и муж маркиза — Жозеф. Бастиль об этом в курсе, до определенной степени именно маркиз помог ему противостоять Совету после его первой вязки. Поддержал, когда тот носил дитя. Хаук молча слушал и делал выводы. Даже внезапно нашел в его словах ответ на вопрос, почему Бастиль не хочет вдруг портить отношения с маркизом. Выходит, Орден Цветов? Кто же еще в него входил кроме маркиза и его мужа? Скорее всего, какие-то аристократы, которые противоставляли себя Совету. Ланжерон? Полье? Дюфе? Виго? Имея такую власть, маркиз по влиянию мог бы посоперничать с Юдо.  Патрис застал огромный пласт жизни его отца до отбытия в Ардо. И даже щедро поделился с ним информацией, которая была на вес золота, желая обелить в его глазах маркиза. — А где были вы, когда принца взяли в плен? — Выполнял поручение у крепости. — Какое? — Не могу вам сказать, не спрашивайте, — покачал головой Патрис, но Хаук и так понял. Пока иосмерийцы отвлекали тхиенских воинов, тот открывал некий тайник. По крайней мере, Хаук догадывался, что дело происходило именно так, иначе зачем принцу так глупо подставлять себя и переть на рожон? — Вы были его фаворитом? — Был, — подтвердил он. — Я любил вашего отца больше жизни. — А он любил вас? — Искренне на это надеюсь, хоть я и не заслуживаю. Я его подвел. Пустые слова. Двадцать три года прошло с тех пор, разве можно любить кого-то так долго? Хаук ему не верил. — И как вы принимали его связь с Камилем? — Как факт, когда рядом особа королевской крови на многие вещи закрываешь глаза. И я не ревновал, нельзя ревновать к королю. Они нуждались друг в друге, это было чем-то большим чем похоть. Только хранил бы принц Валентин верность пять лет, в случае смерти Камила? Хаук отчего-то сомневался, понимая, что у них образовались созависимые отношения, из которых не так-то просто выйти. — И чего вы хотите от меня, Патрис? Устроить вечер памяти? Думаете, вам понравится, если я расскажу про его жизнь в гареме? Мне не исполнилось шести лет, как его убили. Чудовищно и несправедливо, но я думаю, жить дальше для него было худшей участью. Патрис хотел завладеть им как частичкой памяти о принце, только Хаук уже давно не чувствовал себя его частью. С тех самых пор, как Риг рассказал ему, как принца Валентина казнили в четыре удара топора. Тогда ему казалось, что все внутри выжжено и никаких больше эмоций нет. Сейчас об этом сокрушаться поздно, время ушло. — Вы участвовали при осаде Ардо? — как будто что-то вспомнил он. — Арнбранд? Верно? Тхиенец не берущий в плен? — Я дважды участвовал в осаде Ардо. Впервые со своим учителем по мечу Гудредом Адельстайном, второй раз в составе воинов Ильда Сигертра. Своим же отрядом мне долго поруководить не удалось. — Ардо — неприступная крепость, заявляю, как главный смотритель уже более двадцати лет, Тхиену давно следовало поставить на ней крест. — Главный смотритель? Какая удача! — Жаль, они не знали о тайном ходе, верно? — сблефовал Хаук. Патрис крайне удивился. — Тайном… и кто же вас посвятил? Даже король не знает точно, где он находится, а те, кто знают не говорят об этом вслух! И я не скажу. — Я прочитал дневники принца Валентина. — И кто же вам их дал? Это собственность королевской библиотеки, — стараясь не выдать нервозность, спросил Патрис. Но он не боялся, скорее от него начала исходить опасная энергия присущая всем сильным альфам. И Хаук еще больше уверился в том, что ступил на правильный след. — Я — сын принца, а это его дневники. Думаете, я бы не разгадал зашифрованные намеки собственного отца? Считаете меня тупым тхиенцем? Патрис покачал головой. — Вам никогда не применить свои знания в жизнь, Хаук. Забудьте про Ардо и никому никогда не говорите, иначе умрете очень мучительной смертью. Вы ведь принадлежите королю теперь, вы фаворит, а у фаворитов довольно короткий поводок. — Король сговаривал меня с сыном маркиза, — не согласился Хаук. — Когда-нибудь он избавится от меня. — Ваш тхиенский отец умер, а брат перебил всех возможных соперников. Скажите, Хаук, король сговаривал вас до или после этих событий? — Намекаете на то, что он меня не отдаст? — Он родит от вас, уверен в этом. Бастиль — не дурак, тем более, это ваше знание… Хаук, не стоило бы вам в это лезть. — Он невыносим, — ответил Хаук, игнорируя последние слова Патриса. — Ревнив, властен и полон собственничества. — Как и любой король. Характер у Бастиля не сахар, не всякий альфа выдержит. Тем более, с вашим воспитанием, но ко всему можно привыкнуть. Мне бы мой теперешний опыт в общении с принцем Валентином применить, и я уверен, что смог завоевать нечто большее, чем временное место фаворита в его жизни. Каждый раз, когда я был с ним, меня буквально продирало до костей. Казалось, он не просто владеет мной, а достает рукой до моего сердца и сжимает его в ладони. Ни один омега после него такой власти надо мной не имел. И уже не будет иметь. — Вы отдавались ему? — Я был его фаворитом, конечно я отдавался ему. — И Клоду? Патрис рассмеялся. — Разве вы не в курсе хитрого трюка? — Какого же? — насторожился Хаук. Патрис склонился к его уху и прошептал: — Не нужно кончать в омегу. — Бастиль таким не занимается, — возразил он, чувствуя, как лицо залило жаром. — Бастиль нет, а вот другие омеги очень даже. Вы делали с королем ту грязную штуку, которую советовали фавориту Клода? — Хаук отшатнулся и не знал куда спрятать глаза. Патрис вульгарно захохотал, хлопнув себя по бедрам. — Простите, Хаук, я не хотел вас обидеть… Честно! Я не воздыхаю за Бастилем, как вы можете видеть. Я наблюдал, как он рос. Созерцал его разбитые коленки и перемазанное чернилами лицо, после занятий с учителями. Он для меня все еще ребенок. И, да, мне немного смешно. — Все хотят обсудить короля. — В постели он в первую очередь омега, Хаук. И если ему хочется грязных ласк, это нормально… Обсуждать? Сомневаюсь, что вам это нужно. У Бастиля тоже есть уши, и он как никто умеет делать выводы. — Давайте сменим тему? — попросил Хаук. Патрис кивнул, а затем прошел к сундуку и достал из него массивное золотое кольцо. — Честно говоря, я ничего не ожидал от встречи с вами, Хаук, пусть и понимал, что вы его сын. Но теперь вижу, что в вас пылает его огонь. Это перстень принца, остался в вещах после пленения, и я взял его на память. Думаю, я должен отдать это вам. Вы не обязаны мне доверять, я понимаю, но знайте, я вас поддерживаю. У вас теперь нет другого выхода, кроме как дать Иосмерии наследника. И уверен, вы оплатите свой долг перед принцем — своим родителем. Хаук взял подарок и даже надел. Слова Патриса казались какой-то глупостью. Бастиль скорее откусит ему голову, чем даст себя трахнуть. Но даже от короткой мысли о близости с ним приятно тянуло в паху. Патрис улыбнулся ему и достал из сундука вино. — Хотите выпить, Хаук? — предложил он. И Хаук сам не знал, зачем согласился.