Цугцванг. Два королевства

Графиня Барок оказалась крайне милой сорокалетней женщиной, а ее супруг граф полностью оттенял свою жену. Хозяева замка встречали их едва не у ворот, но одеты были просто, можно даже сказать по-крестьянски. Налитые щечки графини отливали здоровым румянцем, а ее улыбка согревала. Граф же был строг, но не казался суровым. Хаук почти сразу заметил во дворике, который был на диво маленьким, группку детей — не меньше пяти, они играли с новорожденными котятами. Но лишь одна голова из всех отливала золотом. — Отец! — Этьен, с белым котенком на руках, подбежал к лошади Бастиля и тот поспешил спешиться, чтобы скакун не ударил малыша копытом. Вместе с котенком он подхватил его к себе на руки и уже с ним направился к графине, утопая носом в волосах сына. Следом за королем спешились все, заполнив скудное пространство двора. Графиня поклонилась и забрала котенка у Этьена, который тут же обнял Бастиля за шею и положил подбородок ему на плечо. Остальные дети опасливо смотрели на новоприбывших, так, словно боялись, что те украдут их котят или наругают за простецкий растрепанный вид. — Вы нас балуете, Ваше Величество, уже дважды за этот месяц. Если бы вы предупредили, мы хотя бы парадное надели. — Вы и так неплохо выглядите, Флорин. Граф взял руку Бастиля и поцеловал перстень, Этьен держался за отца так крепко, что даже не сполз вниз без поддержки. — Ваши визиты всегда честь для нас. — В этот раз мы не сами пожаловали, — сообщил Бастиль. — Ох, что же я стою тут, надо сказать нашей экономке, чтобы готовила чай! — распереживалась графиня и тут же наказала: — Этьен, ты ведь взрослый мальчик, дай своему отцу передохнуть… Этьен не послушался, задрал голову и улыбнулся Бастилю. — А что вы мне привезли? — А что ты хочешь?  — Маленькую лошадку. — Деревянную лошадку? — рассмеялся король. — Нет! Хочу живую лошадку, как у вас, только маленькую по росту. — Глаза у Этьена были карие — от другого отца, но волосы, нос и губы — от Бастиля. — Лошадку ты получишь на свое семилетие, если будешь себя хорошо вести и слушать Флорин. А сейчас я хочу тебя кое с кем познакомить. Этьен встал на ноги и завел руки за спину, выставляя бедра вперед. Поза выглядела забавно. На нем красовалась обычная удобная для игр одежда, кое-где испачканная или даже истертая. Этьен украдкой обернулся к другим детям, словно хотел похвалиться, что взрослые приехали к нему. — Это Патрис — друг твоего дедушки, а это Хаук — твой двоюродный дядя. Этьен поразил, чинно протянув руку вперед, подражая королю. — Мое имя Этьен, и мой отец король Бастиль Иосме… — запнулся, но быстро исправил промах, — …рийский. Патрис взял руку и поклонился, сжимая тонкие пальцы. — Приятно познакомиться, месье. Этьен весь засиял, когда его назвали «месье». А затем протянул руку Хауку. — Мой отец — король, — сказал он. — А ваш? Хаук едва не подавился смехом. — Вы не поверите, Этьен, но мой отец тоже король. Король Тхиена. Этьен испуганно взглянул на Бастиля, но тот ответил ему улыбкой и потрепал по волосам. — Все в порядке, милый. Иди, выбери для нас самого красивого котенка, мы заберем его в королевский замок. — Но туда же не пускают детей, кто будет с ним играть? — удивился Этьен. — Мы будем играть, милый, и вспоминать о нашем сыночке. О тебе. Этьен заулыбался, а затем кивнул и убежал докладывать остальным, что ему доверили ответственную миссию. Патрис же ушел в замок, а Наннет не приближалась, создавая иллюзию безопасного кокона. — Вы говорите ему, что во дворец не пускают детей? — поинтересовался Хаук, не без восхищения. Вряд ли ему самому пришло бы нечто подобное на ум. — Мы говорим то, что должны сказать, Хаук. И вы это понимаете, теперь вы видите, что мой сын не брошен, а люди, которые смотрят за ним, не придворные лизоблюды. — Мальчик любит вас. Все альфы Иосмерии обречены на любовь к вам. — Тогда вам повезло, что вы из Тхиена. — Да, повезло, — Хаук не выдержал и дернулся вперед, чтобы поцеловать его. Бастиль с сыном на руках буквально разбивал ему сердце. Ведь это мог бы быть через пару лет его собственный сын — маленький альфа или омега. Но Бастиль отступил и не дал коснуться себя. — Хаук, здесь Этьен, вам запрещено трогать нас в его присутствии. — Разве он не видел вас с кем-то из фаворитов? Бастиль в ответ наградил его раздраженным взглядом, и Хаук почувствовал себя полным идиотом. Когда чай был готов, а котенок доверен слуге, Бастиль взял Этьена за руку и пошел с ним в замок. Хаук их сопровождал, но чувствовал себя откровенно лишним, потому что Бастиль уделял время только сыну. Сначала они говорили о какой-то милой чепухе, вроде того, как Этьен провел день, но затем Бастиль начал задавать вопросы по существу. Что Этьен выучил за две недели? И какие сложные слова они проходили с учителем месье Пуссе? Этьен гордо по буквам разложил слова «политика» и «искусство», но на «абсолютизме» поплыл. Бастиль не ругал сына, даже когда у него не выходило, и он путался — мягко поправляя. Затем они завели беседу о богах, оказалось, что в прошлый раз Бастиль задал сыну выучить молитву Отцу и попросил ее прочитать, но Этьен осилил лишь половину. Смешно хмурясь, когда ему не удавалось вспомнить слова. Хаука поразило то, что Бастиль прививает сыну любовь к Отцу — покровителю всех альф. Спустя час, от души наболтавшись, Этьен начал зевать и Бастиль привлек его к себе, поглаживая по спине. Вскоре малыш уснул, распластавшись на нем. И Хаук помог отнести его в спальню на третьем этаже. Этьен был приятно тяжелым в руках, сонно растекаясь на плече и доверчиво приоткрыв рот. От ребенка пахло сеном, сдобой и немного розовой водой. Когда они оба вышли из спальни в коридор, Хаук схватил его лицо в ладони и буквально утонул в поцелуе, пожирая его рот. — Бастиль… — словно раненое животное простонал он. Ему нужно было хоть как-то выразить свои чувства, но словами их было сложно облечь, поэтому Хаук действовал физически. Бастиль повернул голову вбок, видимо хотел остановить его, но Хаук лизнул снизу вверх вдоль его шеи и прихватил зубами кадык. Не давал ему и слова сказать, снова поцеловал, руками путешествуя по спине и бедрам. Бастиль глухо застонал и начал подрагивать от возбуждения. Хаук молча схватив за руку, потащил его в конец коридора, где находилось углубление и их не могли увидеть с лестницы, даже если бы кто-то поднялся. Упал на колени и задрал сорочку, покусывая его живот, пока в подбородок не уперся освобожденный из бриджей член. Хаук проглотил его до основания, щекоча пальцами под яичками. Бастиль положил руку ему на плечо и сжал ткань камзола твердыми пальцами. — Хаук… — полузадушено простонал он, затем закрыл себе рот другой рукой, кусая кулак. Хаук ласкал его даже с большей страстью, чем это было их в первый раз. Потому что знал, больше ему это не удастся. Если Бастиль их поймает, то его явно не вернут на подушки, ну а в случае успешного побега и так все понятно. Хаук сразу взял жесткий темп, трахая его собственным ртом до рвотных позывов, но ему было плевать на дискомфорт или боль в горле.  Бастиль пах все сильнее и сильнее. И Хаук не выдержал, выпустил член, встал и поцеловал его. Это был грязный поцелуй, как он сам, предавший Бастиля ради Валентина. И теперь предающий Валентина, потому что просто не мог без этого омеги.  — Я люблю вас, Бастиль. Рот Бастиля изумленно приоткрылся, а в глазах застыл страх. — Хаук… — будто извиняясь, выдохнул он. Хаук резко дернул его, разворачивая лицом к стене. Сначала Бастиль насторожился, но затем позволил ему верховодить. — Мне все равно, что вы не любите меня, — он провел двумя пальцами между его ягодиц, убедившись, что омега достаточно возбужден, а затем, раздернув завязки бридж, обхватил пальцами член и плавно вошел в него. Едва не теряя рассудок от ощущения себя в нем. Бастиль завел одну руку назад и схватил его за бедро, Хаук воспринял это как поощрение. Губы прошлись по его шее и Хаук начал яростно работать бедрами. Бастиль прогнулся в спине, и хотел было взять в другую руку собственный член, но Хаук укусом остановил его, сжимая зубы все сильнее и сильнее, если он опускал ладонь вниз. Бастиль уткнулся лбом в стену и замычал, Хаук чувствовал, что узел уже слишком большой, чтобы и дальше беспрепятственно скользить внутри него. Для вязки было не место и не время, как и, в общем, для их близости. Даже без узла и сцепки близость с Бастилем, делала Хаука рабом этого омеги, живущим лишь для того, чтобы обожествлять это тело. Его всего от кончиков пальцев до макушки. Запах волос. Уже почти развеявшиеся отголоски розовой воды. Слишком сильно. Слишком много. Просто слишком. Хаук не планировал кончать в него, но это произошло. Удовольствие просто взорвалось внутри, сотрясая все существо до основания. Бастиль тоже финишировал, надсадно, рвано дыша, держась руками за стену. — Простите меня, Бастиль, простите, — сгорая от стыда шепнул Хаук ему на ухо, радуясь, что Бастиль не видит его виноватое лицо. Когда он обернулся, Хаук уже смог взять себя в руки. Или собрать по осколкам, как ему казалось. — Вы нас удивляете, Хаук… — Не только вас, но и себя. Бастиль провел ладонью по его щеке. — Ну, полно, бывает, вы ведь принадлежите нам, ваша работа желать нас. Дайте платок. — Зачем? — удивился Хаук. — Мы буквально течем теперь вашим семенем, Хаук. Или вы забыли, что пролились в нас? Хаук в очередной раз осознал, что мало сделать дело, нужно еще замести следы. Но самым ужасным было то, как нервно дернулся рот Патриса, когда они спустились вниз.  Альфа понял, но ничего не смел сказать. Всю обратную дорогу Бастиль был немногословен. И никто не решался с ним заговорить, видя задумчивое настроение короля. У него словно зрел в голове список дел, которые нужно срочно выполнить по прибытии в столицу. Хаук уже давно привык к тому, что настроение Бастиля быстро меняется. Минуту назад он мог стонать и отдаваться, а уже через мгновение обдавать холодом или громыхать молниями. И Хаук решил отпустить ситуацию, и просто расслабленно наслаждался природой и полуденным солнцем. Это мгновение можно было бы назвать счастливым, если бы не предчувствие скорых перемен. И Хаук не мог раз за разом не вспоминать о Валентине. Детали побега оставались все еще неизвестны, только в общих чертах — размытых и нечетких, вызывая больше вопросов, чем ответов. Валентину поручили захоронить втихую труп герцога Юдо, казнить его публично вылилось бы слишком большим риском. А так симптомы отравления можно списать на внезапную болезнь. К похоронам герцога вряд ли захотят привлекать внимание, поэтому неудивительно, что Валентин отправится в одиночестве. Но как Хаук сможет встретиться с ним и ускользнуть от всевидящего ока охраны? Уже в замке он узнал ответ. Во дворе, когда они все-таки добрались до Хетханны, в кутерьме очередной мальчишка тиснул ему записку в кулак. Это было опасно, особенно в присутствии стольких людей. Отчего волнение с каждой секундой лишь нарастало. Повезло, что Бастиль почти не обращал на него внимания, к нему подошел Патрис и помог спешиться. Хаук едва урвал время, чтобы прочитать короткое послание Валентина. «Вечером я приду через тайный ход, когда короля не будет в покоях. Оставьте его открытым» Хаук занервничал еще больше. Тайный ход? Но его запечатывали Эдит или Сибилла, и всегда так, чтобы он не видел, как это делается. Хаук пару раз пытался разобраться в конструкции замка, но для этого у него было не так уж много времени между сном, сиденьем на цепи и времяпрепровождением с Бастилем или Ансельмом. Хаук выругался про себя, а по приходу решить этот вопрос как можно оперативнее. Ему повезло, что Бастиля в предпокоях захватил в заложники Рене — государственные дела не требовали отлагательства. Поэтому следующие пять часов Хаук боролся с замком, пробуя всевозможные комбинации, и когда уже думал, что ему в жизни его не удастся открыть — дверь поддалась. Просто он изначально все делал не так, вместо давления нужно было просто легонько жать. Хаук ощутил себя так, словно на одном дыхании переплыл Соленое море. Хотелось рассмеяться от радости, так сильно тряслись руки. Он попросту не верил, что ему удалось это сделать. Даже не особенно пытался ранее, а теперь у него был выход наружу, даже если он приведет его в никуда. Оставалось лишь дождаться Валентина. Но Хаук верил, что у него получится, что у них обоих получится и они смогут начать новую жизнь вместе. Поэтому все последующее время гулял по покоям, касался вещей Бастиля и стащил его щетку для волос, объединив со скудными пожитками, которые можно было спрятать за пазухой. Глупая сентиментальность, но Хаук хотел оставить для себя частичку короля. Красный ящик манил, обещая рассказать все секреты, но подобное даже для него было слишком низко. Тайны Бастиля должны остаться при нем. Хаук надел самую удобную одежду и обувь, не ту которую дарил король, в ней он буквально задыхался. Простая сорочка, сюртук и бриджи под черные чулки. Каждый шорох снаружи, каждый скрип двери со стороны предпокоев оцарапывал изнутри. Хаук думал о том, увидит ли Бастиля? Еще хотя бы раз. Мельком. Но король так и не пришел к ужину, а когда слуги зажгли свечи и удалились, Хаук услышал какие-то звуки со стороны тайника. Он подлетел к двери и прильнул к ней ухом. Сердце стучало в горле, но не от страха, его захлестывало нетерпение. — Хаук? — едва слышно позвали оттуда. Хаук распахнул дверь, и за ней стоял Валентин, облаченный в черные воинские доспехи, в руках тот держал отрез плотной темной ткани. Чрезмерно серьезный и сосредоточенный. — Идемте, пока в замке переполох, — сказал он, и Хаук без лишних вопросов последовал за ним. Думая о том, что же за переполох устроил Валентин? А когда они, трижды свернув, достигли конца коридора, омега остановился и протянул ему отрез. — Дальше я должен понести вас на плече, вам нужно снять обувь и чулки, и примерить саван. Хаук кивнул и послушно укутался в ткань, замерев в удивлении, когда Валентин выдержал его вес и даже прошел пару десятков футов. — Расслабьтесь, вы ведь труп, Хаук… — и подкинул его на плече. Поза была крайне неудобной, но выбирать не приходилось. Хаук понял, что сейчас от него ничего не зависит и отрешился — изображая мертвеца. Он ничего не видел и не слышал, пока Валентин не взвалил его на спину лошади перед седлом и связал веревками. Его не мучил вопрос, где же сейчас на самом деле труп герцога Юдо, возможно, Валентин спрятал его где-то. Лучше бы в безопасном месте, чтобы не утратить фору. Боевой скакун омеги был довольно резвым — цокая массивными копытами, Валентин подвел его к пропускному пункту и поприветствовал охрану. — А вы разве не помогаете тушить башню, сир Самозванец? — услышал Хаук. — Все туда убежали. — У меня есть поручения поважнее, — ответил Валентин. — Какое же? — Захоронить труп. — Это чей? — Все тебе расскажи, вот бумаги — смотри, — недовольно ответил Валентин. Собеседник сбавил панибратский тон и прочистил горло. — По-людски хоть приказано захоронить или так? — По-людски, по-людски… — Ну тогда езжай, — пропустили его, и конь сделал пару шагов: — Эй, эй, постой! Они остановились, и Хаук затаил дыхание. Изображать труп было не так-то и легко, постоянно хотелось дернуть той или иной частью тела, но Хаук не смел. — Нога торчит, спрячь, нехай не смотрят. Все-таки герцог был великим человеком, хоть и плохо кончил. Пусть боги будут милосердны… — Боги уже милосердны, подарив ему скорую смерть, — бесстрастно ответил Валентин. Конь снова начал переступать копытами, и Хаук кожей ощутил, что они уже не в замке — где-то на выезде. Издали доносился запах едкий запах гари, но Хаука сейчас это тревожило меньше всего. В седло забрался Валентин и помчал его куда-то, Хаук все думал сколько же ему нужно будет провести в седле? Инертно обвиснув, его тело покачивалось в такт шагам лошади. Пот заливал лицо, а в животе посасывало. Но уже спустя двадцать минут Валентин остановился и снял его с коня, поставив на твердую землю. Хаук сдирал с себя саван так, словно заново рождался на этот свет, а когда смог что-то увидеть. Понял, что Валентин завез его в лес, где их ждала еще одна заранее заготовленная лошадь, с припасами в объемных седельных сумках. — Вы свободны, наконец-то, Хаук, — сказал он и широко улыбнулся. — Вы теперь свободный человек… Хаук не верил самому себе, что это на самом деле произошло. Хотя провел в плену не годы, а какие-то месяцы. Валентин подошел к седельным сумкам и достал грубые кузнечные кусачки. — Я тут кое-что заготовил, — сообщил он, а затем расщепил ошейник, разгибая его в разные стороны. Тонкий металл легко поддался на манипуляции. Хаук забрал украшение и удивленно посмотрел на золоченную полоску. — Больше вы не собственность короля, Хаук… Валентин вскинул на него жаждущий взгляд, и Хаук, поддавшись благодарности, поцеловал его. Без ошейника даже дышалось по-другому, да и чувство сожаления о потере Бастиля опустило свою ненасытную голову. Хаук чувствовал, что он находится на пороге чего-то нового, еще неизведанного. Но глядя на поблескивающие вдалеке огни замка не мог избавиться от неясного ощущения, что еще вернется сюда. 05.11.2020-02.02.2021г.