В груди спотыкалось сердце. Я ненавидел эту жалкую, ущербную мышцу, которая тыкалась мне в рёбра, как недобитая собака. Донна Тартт, «Тайная история».
Серый потолок плывет в глазах вниз по диагонали, от чего волей-неволей хочется вывернуться наизнанку. В голове звенит, а тело ватное, как никогда раньше. Синефин как неживая смотрит в одну точку перед собой, пробуя шевелить кончиками пальцев. Повернуться набок нет сил, как и думать о чем-либо, помимо этого бетонного сырого потолка над ней. Спустя пару секунд она уже может слышать звуки и чувствовать на коже лица неприятные холодные покусывания сквозняка; сначала до ушей доносится неразборчивый, неприятный слуху белый шум, но когда девушка насторожилась: — Это радио? — отправила она в пустоту вопрос, а свой собственный голос заставил ее ужаснуться. Сухой, охрипший, от которого в горле мерзко зачесалось. Синефин набирает воздух в легкие и пытается прокашляться, но тут же она слышит частые шажочки и поворачивает голову в сторону звука, морально готовясь к худшему. Стоило ей перевести взгляд, как картинка стала полнее: девушка находилась в крохотной комнатушке. Ударения тяжелой (судя по грохоту) подошвы приближались к затворной двери, что была почти напротив Тонкс. Скрип петель, хлопок, тишина. — Живая! — голос незнакомой старушки полон какой-то деткой радости и казалось, что она вот-вот начнет вприпрыжку хлопать в ладоши. — А я уже начала терять надежду, столько времени не отзывалась! Но зато синяки уже не такие страшные, зарослось, слава Мерлину. Но знаешь, что я тебе скажу, еще полсотни лет назад всем при рождении набивали клеймо, как раз для таких случаев. А ты мне как снег на голову! И что делать с тобой — непонятно. Но живая. Молодец, что живая. Бабушка, совсем крохотная, неповоротливо подходила к одной тумбочке от другой, энергично что-то толкуя девушке, но та лишь отстранённо хлопала глазами, и волновала ее только одна вещь. — Я отключилась? — едва слышно спрашивает Синефин, не сводя глаз с женщины. — Конечно, я же сказала! Я с тобой разговаривала все эти три дня, но никакой реакции! Ты даже носом не повела, но только представь, что бы было, если бы тебя кто-нибудь подобрал раньше меня с этого треклятого Лютого переулка. Повезло тебе знатно. — старушка все тараторила да тараторила, между делом смачивая тряпочки в каких-то растворах. — Сколько? — Тонкс, надеясь, что ослышалась, пытается оторваться от мягкой поверхности, но с первым же движением затылок, по ощущениям, словно пробивают молотком или чем потяжелее. — Куда ты дергаешься-то, ты себя видела? — всплеснула руками бабуля, подлетая к держащейся за виски брюнетке, и помогая ей выпрямиться на кушетке. — Побитая, бледная… И поднимается! Вы, молодые, совсем разучились пользоваться умом, хотя… Тебе его могло отбить, покажи-ка мне ту страшную ссадину! Я ее сегодня еще не обрабатывала. Синефин послушно дает себя осмотреть, в это время пытаясь сложить пазл в голове воедино, и выявить самые важные нюансы из всего огромного потока, который на нее вылила сейчас старушка своим визгливым причитающим голоском. — Как тебя зовут, лучше скажи мне. — Тонкс. — шепчет девушка в ответ и запинается. — Синефин Тонкс, мадам?.. — Миссис, миссис Стэнхоуп, милая. — женщина тепло улыбается, поправляя слизеринке волосы на затылке. — И у меня твоя палочка. — Вы все-таки ведьма. — Ну разумеется, я ведьма, — с охом восклицает миссис Стэнхоуп, отмахиваясь ладонью. — Как бы иначе я тебя обнаружила в том мышатнике, глухое местечко. Опасно сейчас находиться в подобных, учитывая происходящее. Однако, с родом Тонксов я не знакома, а о тебе и подавно слышу впервые. — Спасибо вам. Тонкс долго смотрит на старушку, разглядывая все на ее лице. Расстояние от родинки до родинки, каждую морщинку, каждую пышущую добром искорку во взгляде. Она спасла ей жизнь, ухаживала на протяжении всех трех дней, не отходила ни на шаг, рассказывала глупости и сказки. Рассказывала сказки девочке без сознания… Насколько же большим должно быть ее сердце. А ведь она даже не задала ни единого вопроса. — Меня наверняка ищут. Я должна трансгрессировать. — сглатывая, предупреждает Синефин. — Позволить с моей стороны тебе сейчас трансгрессировать, было бы равносильно позволению на самоубийство. И ты не глупая девочка, я уверена, ты сама это знаешь. Если я буду нужна тебе, то позовешь. И не смей вставать с кровати! — старушка пригрозила пальцем. — Но… Слизеринка и глазом не успевает моргнуть, как миссис Стэнхоуп запирает за собой дверь с обратной стороны, оставляя Тонкс одну наедине со своими спутанными мыслями. Тело и впрямь ломило, голова разрывалась на части, а на предплечье, где тремя днями ранее находилась драная рана, была едва ли пропитанная кровью повязка. Синефин встает на ноги и делает первые шаги к зеркалу, оценивая свое внешнее состояние. Средний и указательный пальцы боязливо скользят по бинтам, и девушка удивленно вскидывает бровями, не ощутив жгучей боли от осторожных прикосновений. Так же она подмечает, что ходить она вполне способна, и ради проверки данного убеждения, брюнетка делает несколько шагов назад, а затем столько же вперед. И если не шевелить и не дергать головой, то можно на какое-то время представить, что она новенькая и здоровая. Но оставаться здесь было нельзя, как минимум потому что Синефин и представить боится, что могло произойти за эти три дня в Ордене. А ведь она собиралась туда вернуться на следующий день после Рождества. Палочка оказывается между пальцев правой руки, а в углу помещения Тонкс обнаруживает старую пыльную дубленку. Дверь ручки чуть скрипит, и девушка жмурит глаза. Чувство вины тут ж наполняет Синефин, когда та видит вдалеке женщину, что-то насвистывающую себе под нос. Она обязательно заглянет к ней позже. И не одна. Свежий морозный воздух с непривычки щиплет нос, и Тонкс сильнее кутается в теплый верх. Перед ней пустующая улочка полная летящих хлопьев снега, Синефин сразу понимает, где она находится, и что где-то в пяти минутах отсюда Дырявый Котел. А значит… Слизеринка аккуратно задирает голову повыше, разглядывая вывеску того места, из которого она незаметно прошмыгнула. Прачечная. Еще пару секунд Тонкс разглядывает стены, окна и двери скромного заведения. — Спасибо, миссис Стэнхоуп. — одними губами шепчет Синефин и срывается с места, направляясь к улице, с которой можно сойти на Косую Аллею. Тонкс всеми силами пыталась убедить себя, что три дня это не так уж и много. Это как пропасть на выходные или смотать к подруге в другой конец Англии. А что если действительно сказать, что она уехала в какой-нибудь Уэльс к знакомой по переписке? А раны… А с ранами проблема. Напал тролль? Нет, какие же тут тролли, уж скорее ее просто на просто избили на улице и выбросили валяться в подворотнях на пару дней. Темноволосая останавливается по среди переулка, мысленно отвесив себе хорошенько по лбу. Ведь почти так оно и было. Избили и выбросили. На пару дней. Но через мгновение Синефин просто шла, решив не нагружаться раньше времени, держа стойку «равняйсь» и уверенно шагая просто куда-то. Ну и придумывала план на ходу. Дощечка с названием знакомого бара появилась перед глазами слишком быстро, вопреки ожиданиям, а людей в помещении не было почти совсем. Колокольчик звенит над проемом и Тонкс пробирается внутрь, оглядываясь вокруг. У барной стойки сидит какой-то муженек, а в руках у него была газета или журнал. Тонкс чувствовала себя полностью оторванной от внешнего мира, будто ее воскресили спустя пятьдесят лет комы, никак иначе. Она все еще стоит на пороге и ждет не пойми чего, однако в какой-то момент до нее доходит. Незнакомец читает Придиру. — Простите, эм, сэр… — неловкости хоть отбавляй, но Синефин подходит к мужчине, стыдливо сминая ладони. — Можно ваш журнал, пожалуйста… На секундочку. Тот мгновенно прекращает вращения пальцем над своей кружкой, резко переводя взгляд на девушку, и его ложка с треском ударяется сперва о стекло посуды, а затем о деревянную поверхность стойки, от чего Тонкс дергается как невротик. Синефин интуитивно вжимается в плечи: от одного его взгляда хочется провалиться под землю. Потертый красный нос, один глаз опухший, а щетина, казалось, покрывает лицо прямиком до ушей. Брюнетка сглатывает и натягивает уголок губ, пытаясь выглядеть чуть более приветливой. Но человек лишь смутно улыбается ей в ответ, молча протягивая той Придиру. Тонкими пальцами девушка цепляется за страницы и, судорожно кивнув в знак благодарности, садится на соседний шаткий стул, нервно перелистывая к содержанию. Заговоры Министерства Магии, день с магглами, отмена чемпионатов… Вот. Синефин чуть не всхлипывает на весь бар, ведя пальцем по строке «Списки пропавших без вести» и отслеживая номер статьи. Мужчина все это время пристально наблюдает на Тонкс, не поведя и бровью. Девушка вбирает воздух в легкие, скользя взглядом по именам. Синефин Мария Тонкс. Она в столбце предпоследняя. Разумеется, ее считают пропавшей. Брюнетка прикрывает глаза, потирая лоб ладонью. Видимо, трех дней вполне достаточно. — Проше прощения, да, еще раз… Вы случайно не знаете, во сколько будет Ночной Рыцарь?;;;
Синефин вышла за полмили от нужного ей адреса, чтобы не рисковать безопастностью секретности Ордена, ну и оставив для себя лишнюю минутку на раздумья. Те вещи, что она услышала от пассажиров автобуса, привели в некий ужас от происходящего вокруг. Стэнли Шанпайк — бывший кондуктор волшебного транспорта, в свое время один из лучших людей, с которыми когда-либо знакомилась Нимфадора (по ее же словам), и просто прекрасный улыбчивый парень, которого Тонкс знает с одиннадцати лет. Теперь же о нем говорят только как о сбежавшем Пожирателе Смерти. От холода передернуло. На улочках Лондона уже потемнело, и лишь мигающие время от времени фонари освещали усыпанную рыхлым снегом дорожку. Тонкс идет медленно, отбросив в сторону сомнения по поводу рассказа о том, как все было на самом деле. Носочками ботинок она подкидывала снег, который, шагая, сгребала. Из носа неприятно текло, видимо в подвале миссис Стэнхоуп все это время было довольно зябко, и девушка успела заработать легкую простуду. Синефин шмыгнула в сороковой раз. Все заслуживают узнать правду, наверняка эти три дня были непростыми не только для нее. Спустя некоторое время Тонкс уже стоит перед дверью в квартиру, пройдя через гребанную знакомую шифровку Люпина и сбивая поочередно с ног тающие снежинки. Она волнуется, улавливая едва слышимые голоса. Раз, два, три. Шарообразная ручка медленно прокручивается вправо, и Синефин входит в теплое помещение. В коридоре никого, и только со стороны кухни доносятся споры. Собрание. Темноволосая осторожно скидывает с плеч дубленку, будто если она издаст хоть один звук, то мир рухнет. Тонкс молчит, не понимая, с чего следует начать, поскольку прерывать заседание (наверняка крайне важное, как и всегда) она бы не осмелилась. В обычное время. Сегодня же она полна уверенности, что должна это сделать. Странно, что именно в этот момент девушка почувствовала себя полностью самостоятельной. Ее шаги, приближающиеся к столовой, эхом раздавались по первому этажу. Стук в дверь. Наступившая тишина за ней в ответ. Синефин потирает локоть не раненной руки, буквально дрожа. Но она тут же собирается, понимая, что если ее увидят в таком виде, то лучше никому не станет. «Несносные дети!» — приглушенное восклицание миссис Уизли вызывает у брюнетки улыбку, что и является первым, что видит Молли, открывая дверь с разгневанным лицом и нахмуренными бровями. Девушка дернулась, от резкого звука щелчка, и спаниковала от всех обращенных на нее взглядов. Стоящая в проеме, дрожащая, побитая. — А… Я позже тогда… Зайду. — делая неловкие паузы между словами, мямлит слизеринка в ответ на громкий вздох миссис Уизли, указывает большим пальцем себе за спину и разворачивается в попытке поскорее сбежать подальше. — Синефин? — из-за женщины выглядывает никто иной, как старшая сестра девушки и на секунду, как показалось самой Синефин, Дора едва ли не расплакалась. Но только на секунду. Далее старшая-Тонкс, с плотно сжатыми челюстями, протолкнулась сквозь Молли и дверной косяк с таким лицом, будто она готова спустить три шкуры с сестры, не замечая ни растерянности той, ни страха в глазах. Синефин пятится, принимая это все всерьез, ведь на шуточные действия это мало походило. — Где ты была? — Нимфадора чеканит каждое слово, вплотную приближаясь к брюнетке. Складывалось впечатление, что она сейчас действительно готова ее ударить без всяких угрызений совести, но потом взгляд старшей сестры скользит по синякам на лице младшей, затем ниже: на ссадины, бинты на плече, ранки на костяшках и разорванные брюки. — Что случилось? — мгновенно злость сменяется ошарашенным шепотом. Эмоции медленно берут над Синефин верх и та позволяет себе пустить слабину, прижимаясь к телу сестры и утыкаясь той в волосы. Палочка летит вниз из разогнутых пальцев, которые в прямом смысле цепляются за сестру, как за спасательный круг. Синефин пытается не расплакаться, понимая, что в дверях наверняка сейчас столпилась огромная часть Ордена, и девушка поднимает взгляд на них. Молли Уизли оторопело качает головой по сторонам, приложив к губам три пальца. За ее спиной, оперевшись о стену со сложенными на груди руками, стоит Римус, глядя прямо в глаза Синефин и спокойно ей улыбаясь, словно успокаивая. Мистер Уизли, Сириус, и многие незнакомые члены организации смотрят прямо на сестер. А Дора осторожно поглаживает Синефин по спине, точно бы ничего не имеет значения кроме этих объятий. Она дома. — Тонкс. — севший грубый голос, точь-в-точь как раскат грома, заставляет обеих девушек откликнуться на фамилию и обернуться к кухне. — Не ты, Нимфадора. Вторая. Зайди на минуточку. Грюм. Синефин уже чувствует, как ее мракоборческая карьера медленно накрывается медным тазом, и боязливо следует внутрь за Грозным Глазом, проходя сквозь расступившихся авроров. — Присядь. — слизеринка кивает, не сводя взора с мракоборца, и отодвигает стул из-под стола прямо напротив него. — Симпатично разукрасилась. Не расскажешь, как так вышло? Тонкс сглатывает, но через секунду уже выпрямляет спину в своей манере и уверенно начинает рассказ. По комнате разносится только ее голос, никто не перебивает. А она говорит. Говорит о шантаже Блейза, о том, как она придумала план, чтобы не впутывать Орден в эту историю без надобности, о том, как ее считали, по словам Забини, слабым местом старшей сестры. Голос дрогнул при упоминании лекарств, но она продолжала рассказывать. Рассказывать о помощи старушки, об рискованной трансгрессии, о том, что все было под контролем. Абсолютно все, каждая деталь, она все продумала, и все почти пошло по плану. Она не упомянула ни свой страх, ни стыд, ни сомнения. — То есть, — подытожил Грюм в конце истории, — Ты сбежала от двух пожирателей смерти, вырубив обоих? — Не без помощи Блейза. — поправляет девушка. — Но он не знал. Клянусь, он не знал, как и я. — Боюсь не согласиться с Тонкс. — тембр Снейпа с переменными паузами перехватывает внимание всех. — У этого мальчишки кишка была бы тонка намеренно тащить кого-либо в засаду, тем более, по словам Синефин, он провалил задание Малфоев еще в самом начале, когда рассказал обо всем, непосредственно, мисс Тонкс. — Правильно ли я понял, что Люциус Малфой отдал приказ семейству Забини о твоем похищении? — бегающий глаз Аластора вновь взирает на Синефин, в то время как сам Грюм все еще глядит на школьного зельевара. — Думаешь, они могут быть приспешниками Темного Лорда? Брюнетка молчит некоторое время, а потом машет головой по сторонам, игнорируя при этом наступающую боль в висках. — Я не уверена. — она снова запинается, глядя на аврора. — Возможно, его матери угрожали, вернее, так и было, если верить Блейзу. Я думаю… Я конечно могу ошибаться, но я бы не винила ее. Ничего же неизвестно. В паре метров от сидящей девушки прыскает ее сестра, пораженно глядя на нее. — Мерлин, Синефин. — усмехается она, зачесывая волосы назад пятерней. — Ты едва ли не откинулась благодаря этой дамочке, но продолжаешь ее выгораживать. Сильно же ты стукнулась головой. Люпин, не скрывая того, смеется, усаживаясь рядом с темноволосой, а позже продолжает за Грозного Глаза. — Нам нужны имена, Синефин. Имена Пожирателей, которых ты видела. — Я… — Тонкс-младшая на миг оказывается в каком-то своем трансе, — Я помнила, но… Да, все же я сильно стукнулась головой. — Сможешь узнать? — с этими словами Римус пододвигает к девушке листок с десятками фотографий. — Это список предполагаемых сообщников Волан-де-Морта. Ты можешь нам очень помочь, если скажешь, кто кажется знакомым. Неуверенно Синефин бегает глазами по лицам, а позже указывает пальцем на одного из мужчин. — Этот в меня вцепился. — Антонин Долохов. — кивает Грюм. — Один из недавно сбежавших заключенных. Скользкий ублюдок. — И он. — слизеринка выявляет следующего. — Его вырубил Блейз. — Монтегю-старший. — вздыхает Кингсли, опираясь о спинку стула, на котором сидела девушка. — Мы думали, он завершил свою карьеру Пожирателя. — Отец Грэхэма? — Синефин удивленно переводит взгляд с охранника премьер-министра магии на Люпина, и тот кивает. — Это так… — Страшно. — завершает за нее сестра. — Дети зачастую идут по стопам родителей. Римус, парня тоже позже в список. Темноволосая сидит будто окаменелая. Перед глазами картинки смеющегося однокурсника вместе с ней и с Робин, а затем его отца, хватающего Синефин за волосы. — Синефин? — в дверной проем врываются три фигуры, уставившиеся прямо на девушку. — Привет. — Тонкс наполняет какое-то неописуемое спокойствие, когда она узнает в них близнецов и Джинни. — Тебе нужно отдохнуть, подруга. — предупреждает Нимфадора. — Дойдешь до моей спальни? И выведи этих троих отсюда. — Да, продолжим собрание. — кряхтя, объявил Грозный Глаз. — Пошли вон. Синефин улыбается и выходит из кухни, выталкивая также и Уизли.;;;
Фред развалился на диване, теребя в пальцах ткань рубашки, а Джордж сидел у его ног, пристально разглядывая девушку. Они не сказали ни слова друг другу с тех пор, как увиделись, однако Тонкс уже не смотрела на него с прежним пренебрежением. Как и он. Просто не разговаривали, разумно избегая очередной стычки. — Так ты не встречалась с Блейзом? — Господи, Фред, заткнись, умоляю. — после пересказа истории еще и парням, слизеринка изрядно вымоталась, а старший близнец видимо желал ее добить окончательно. — Мы-то думали, ты сдохла, а ты, оказывается, прохлаждалась с молодым человеком. — толкует с поучающей интонацией он. — Еще и не будучи с ним в отношениях. Беспредел. Тонкс не смеется, разглядывая пальцы рук, а после сжимая их в кулаки и выдыхая. Фред закатывает глаза и бубнит что-то про вечное игнорирование его переживаний, и выходит из комнаты, театрально хлопнув дверью. — У тебя снова? — спустя некоторое время молчания, спрашивает Джордж, кивая на руки девушки. — О чем ты? — непринужденно вскидывает подбородок та и поднимает взгляд на близнеца. — Брось, Тонкс. Я же знаю, что не все в порядке. — Да. — шепчет Синефин. — Снова. Лекарства в поместье Забини, как и мои вещи. Снова все вокруг погружается в глухую тишину, сопровождаемую звуками переговоров на этаже ниже. Время перевалило за полночь, а собрание все еще шло, что пугало Синефин до чертиков. В какой-то момент голоса становятся более четкими, что значит только одно — члены расходятся по комнатам. Тонкс подрывается с пола, в спешке расстилая их с Дорой кровать. — Тебе пора, Джордж, Нимфадора уставшая сейчас поднимется сюда. — взбивая перья в подушках, говорит девушка. — Синефин… — Что? Она оборачивается на Уизли, вопросительно разведя руки в стороны и глядя на то, как тот поднимается с пола. — Я рад, что ты жива. Рыжеволосый смотрит на слизеринку, и не видит в ее взгляде ничего, что могло бы свидетельствовать о положительной реакции на его слова. Он стоит молча еще пару секунд, держа руки в карманах, а потом направляется к двери, щелкнув языком о нёбо. — Стой. — Синефин отбрасывает подушку на постель, тормозя близнеца прямо у выхода из комнаты. Она хочет сказать ему очень многое прямо сейчас, например, что не злится, что тоже очень рада его видеть. И это правда, чистейшая. Ей нравится то, как он спрашивает, все ли у нее хорошо, ей нравится, как он качается сейчас на пятках и выжидающе смотрит. Она хочет сказать «спасибо», за то, что он говорит с ней, за то, что волнуется за нее. И за то, что останавливается при первом же ее «стой». Но сил толковать ему еще и обо всем этом нет, да они и не нужны. Синефин просто походит к нему и обнимает. Крепко-крепко. Ну, а он смеется. — Знаешь, а тебе отшибло мозг. — Джордж улыбается, сгребая ее в медвежью хватку за плечи и размещая подбородок на ее макушке. — У тебя грязные волосы, кстати. — Я была трупом три дня. Прости, что не приняла душ заранее, Уизли. — цокает языком девушка, и Джордж уверен, что прямо сейчас она закатила глаза. — И ты меня прости. — Синефин недоуменно поднимает на него взгляд, оторвавшись от его груди. — Нет, нет. Я серьезно. Я не заслужил вот этого всего, особенно после того дерьма, что наговорил тебе. — Да уж. — брюнетка поджимает губы и отходит от рыжего на шаг, подтверждающе кивая головой. — Ну что, третий второй шанс? Джордж смеется, запрокидывая лицо к потолку и скользя по нему ладонью. — Ну и что ты за чудище? Сначала обнимает, теперь еще и шансы просто так раздает. Где Синефин? — Ну, раз я переродилась, то пора бы и обновить ваши с Фредом «попытки». — Только и всего? Дверь открывается и внутрь входит Тонкс-старшая. — Пошел отсюда, знать не знаю, что ты тут забыл, и знать не хочу. Хочу спать. — Нимфадора скидывает с себя кожаную мантию-безрукавку, передавая ее сестре, которая с улыбкой до ушей следит за уставшей аврором. — Ну, мы же друзья. — с этими словами дверь за близнецом захлопывается, и Синефин чувствует свою миссию на сегодня полностью завершенной.;;;
— Господи, Дора, режь уже! — Ты смеешься надо мной? Это не так просто, как ты думаешь! Крики сестер Тонкс разносятся по всему второму этажу. Субботнее утро предвещало быть спокойным и ленивым, если бы в голову младшей не стукнула очередная бредовая идея. — Нет, все, я не могу. — с очередным недовольным рычанием, Нимфадора вручает ножницы сидящей перед ней слизеринке, прижав их к груди девушки. — Ты — одна из сильнейших мракоборцев, и не можешь просто отрезать мне волосы? — Но ты никогда не срезала себе волосы, Синефин! — с безнадёжным всхлипом Дора трясет руками, будто смахивает с них воображаемую воду, и забирает в который раз протянутый сестрой инструмент. — Значит, самое время лишить меня волосатой девственности. — а Тонкс-младшая была абсолютно уверена в своем решении и в ус себе не дует, в отличие от сестры, которая не может взять себя в руки уже битые минут двадцать. — Ну? — Ладно, хорошо, насчет три. — Нимфадора потирает большим пальцем нос, стараясь убедить себя в своей же решимости, но тут же вскрикивает и разочарованно воет от беспомощности. — Нет, нет, нет. — У тебя приколы такие? — Синефин раздраженно закатывает глаза и срывается с места, подступая к старшей сестре. — О! А у нас тут драка намечается. Ставлю сикль на то, что малая победит. Фред, с неким вожделением вошел в комнату девушек и оперся на дверной косяк, а за ним появился и Джордж, который с таким же лицом поднял руку вверх, цепляясь за створку. Обе волшебницы моментально перевели взгляды на непрошенных гостей, только одна из них будто просила о помощи, а вторая была готова убить. — Синефин, а ты знала, что вместе с тем, как отрезаешь волосы, то отрезаешь от себя и все мужское внимание? — будто бы невзначай бросает младший близнец, выкатывая нижнюю губу вперед. — У нее и так, как оказалось, его никогда не было. Бедный Забини был с ней только потому, что иначе его бы кокнули. — обращаясь к брату, осведомляет его Фред, но все еще внимательно следит за реакцией девушки на свою шутку. — Из-за тебя кокнут сейчас нас. — Джордж кивает на приближающуюся с ножницами слизеринку, что выглядело весьма устрашающе, честно говоря. — А в чем проблема-то, собственно? — Тонкс в штаны наделала. — бурчит Синефин, остывая и садясь обратно на пуфик. Она перекидывает через плечо сплетенную ранее в косу каштановую копну волос, собираясь с мыслями и метясь ножницами для среза. — Дай я, ты криво сделаешь. — цокает языком Джордж, становясь за спиной девушки, и выхватывая из ее руки «оружие». — Ага, сейчас! — сердце брюнетки упало в пятки, когда у Уизли оказались ножницы. — Тебе, придурок, я совсем не доверяю. Вспомни, как ты умело отрезал конечности консервированным головоногам! — девушка вцепляется в косу, и прижимает ее к груди, пряча от близнеца. — Дора, умоляю тебя, давай ты! Нимфадора, все это время сидящая на кровати с закрытыми ладонями глазами, раздвигает пальцы образуя щелочку для наблюдения. — Джордж выглядит более опытным. Парень в ответ хмыкает, указывая жестом на старшую сестру Синефин. — Дело говорит, между прочим. — с этими словами он вынимает из хватки подруги волосы под ее потерянные всхлипывания. — Давай не рыпайся. И слизеринке ничего не остается, как с ужасом в глазах наблюдать в зеркале за сосредоточенным и напряженным Джорджем. Через секунду он уже держит в руке добрый метр отсечённых волос Тонкс, а та в панике хватается за остатки, едва достающее до середины шеи. Уизли раскидывает равномерно по сторонам пряди, как истинный цирюльник, ненароком время от времени касаясь теплыми подушечками пальцев кожи лица Синефин, отчего та замирает, боясь пошевелиться. В груди сразу же отзываются эхом удары о ребра чего-то тяжелого, в следствии чего начинает неприятно вязать где-то в районе солнечного сплетения. — Красивая. — комментирует рыжий, откидывая на кровать ножницы и передавая второй Тонкс косу младшей сестры. — И все благодаря мне. — Какие только чудеса не творят пальчики Джорджа Уизли. — подытоживает второй близнец, подходя к брату и закидывая руку ему на плечо. Синефин от неоднозначного заявления захотелось провалиться сквозь землю, но видимо спасение само нашло ее. — Тонкс. — в дверях появляется Люпин, глядящий на темноволосую. Безволосую. — Боюсь ловкость рук Джорджа вам нужно будет обсудить чуть позже. Грюм хочет с тобой поговорить. Синефин несколько мгновений пытается переварить полученную информацию, хмуря брови и глядя то на сестру, то на Римуса. Зачем ей снова спускаться к Грозному Глазу? — Сегодня? — с явным недовольством возникает Нимфадора, испепеляя мысленно каждого в этом помещении. Слизеринка же молча встает, отряхивая плечи от возможных оставшихся волос, и идет вслед за оборотнем вниз. Перепалку собрания слышно было за версту, и подойдя ко входу в кухню, девушка остановилась и прислушалась. — Я не вижу ничего против, это дополнительная гарантия защиты девочки. Плюс ко всему, Аластор тоже… — знакомый женский голос вынуждает Синефин встрепенуться. — Ей едва ли исполнилось семнадцать, Андромеда. — Да, может поэтому и… — Мама! Девушка врывается внутрь не раздумывая, тут же встречаясь взглядами со стоящей у края стола матерью, которая с трепетом натягивает уголки губ, только завидев дочь. На кресле рядом с женщиной сидит Эдвард Тонкс, который не решает ограничиваться улыбкой и подходит к девочке, прижимая ту к себе. Синефин даже и представить не могла, насколько сильно она могла соскучиться по родителям, которых не видела едва ли не полгода, и даже не заметить этого. Такого она прежде не испытывала никогда. Все тело вмиг наполняется теплом, стоит только отцу стиснуть ее в объятиях. Он пахнет домом, уютом и заботой. Неподдельной и самой искренней. Но Тед отрывается первым, однако ни на миллиметр не отдаляется от дочки, словно боялся. Только когда она </i>так</i> близко, он мог быть уверен в ее сохранности. — Почему вы здесь? — первая спрашивает Синефин. — А почему ты здесь, а не в Хогвартсе? — голос матери снова становится привычно холодным, а от той ласки во взоре не остается и следа. Брюнетка сглатывает. — Разберетесь потом, Тонкс, сядь. — внезапно рявкнул Грюм, и все трое обернулись. — Есть, что обсудить. Девушка садится перед матерью, чувствуя ее ладони у себя на плечах, и время от времени касания на оголенной шее. — Орден вчера на собрании пришел к выводу, что в Хогвартсе нам было бы неплохо иметь своего человека. Синефин замирает в буквальном смысле, она не напугана, не смущена, ее просто передернуло от неожиданности данного заключения. Вранье, конечно, она была напугана. — То, что ты рассказала вчера, по-честному, впечатлило меня. Но не обольщайся, милая, делов ты намутила немерено. — продолжал Аластор, а сквозь руки Андромеды чувствовалось нарастающее напряжение. — Ты проявила смекалку, показала достаточный и даже превышающий ожидания уровень владения магией для своего возраста. Я… Мы. — запинается мракоборец. — Мы предлагаем тебе стать членом организации Феникса. Девочка оглядывает присутствующие лица вокруг нее, и никто не возражал. Будто бы сейчас и вовсе не предлагают довериться ребенку. — Твои родители и сестра, в целом, оказались не против. Однако, ты уже совершеннолетняя, их запрет или позволение не имеют объективно значения. Решать тебе. Ком подкатывает к горлу, слова застревают где-то на выдохе. — Я должна дать непреложный обет? — тихо спрашивает Синефин. — Да, должна. — Хорошо. — с полной уверенностью во взгляде, девушка протягивает ладонь Грозному Глазу. </center> ;;;</center> — Ох. Ре. Неть. Тонкс, ты… — Фредерик не находит нужных слов, а Синефин ухмыляется, перебирая его волосы. — Наша мать в жизни бы нам не разрешила вступить в члены Ордена до окончания Хогвартса. — парень приподнимает затылок с колен девушки, потирая глаза. — Ну вот когда закончите Хогвартс, может и станете такими же крутыми, как и я. — Тонкс подталкивает Фреда под спиной коленом, высвобождаясь из-под него. — А мы его не закончим. — вставляет между делом Джордж, садясь в позе лотоса перед диваном прямо у носа девушки. — Жаль, потому что я теперь дружу только с клевыми ребятами. — та дергает бровями в точности как Малфой. — Придётся нам перестать с тобой дружить, Уизли. — Да, придется перестать дружить. — в полтона повторяет за ней Джордж, не придавая дополнительного смысла фразе, а вот Синефин на свое же удивление натянулась как струна, после услышанного. Но через секунду она уже непринужденно толкает рукой близнеца в грудь, и тот падает на локти. — Да, и лучше не трепитесь об этом. — переводит тему в нужное русло Тонкс, поочередно оглядывая братьев. — Ну да, секретные дела Ордена. — хмыкает Фред, вновь откидывая голову на колени подруге и щелкая ее по носу. — Жаль только, ни на одном собрании ты так и не сможешь присутствовать. Поезд завтра в одиннадцать. — он ведет кончиком пальца от глаза вниз, имитируя слезу. — А какое задание, Синефин? — Джордж полностью ложится на пол, заводя руки за шею. — Секретные дела Ордена.