В чешуе форели

      Утром стало известно, что раненный на дуэли воспитанник лорда Талли отошел к Неведомому, попросту не проснувшись. Кейтилин, услышав вести, попросила разрешения покинуть обеденную и отправилась в свои покои, не притронувшись к еде, так ее расстроила гибель друга детства, тем более от руки ее жениха. Эдмар почти расплакался, пусть он никогда не был слишком привязан к Мизинцу — так он называл Бейлиша — просто принять смерть в столь юном возрасте проблематично. Однако после замечания отца наследник сдержался и лишь попросил права покинуть остальных вслед за старшей сестрой.       Но самого лорда Талли интересовала лишь его вторая, младшая дочь. Дочь, что никогда не жаловала Петира, в лицо называя излишне назойливым, а за глаза — опасным. В какой момент Лизе перестал нравиться будущий лорд Бейлиш, мужчина не заметил, но с годами ее отношение становилось все более отстраненным и даже настороженным. Было неудивительно, что она единственная из его детей спокойно продолжила трапезу, лишь на словах выразив сожаление о столь ранней кончине.       Одно только не давало лорду Хостеру покоя: поздний визит Лизы в комнату Петира. Чувствовала ли она его уход и пришла проститься? Или просто не хотела, чтобы ее видела Кэт, и навестила раненого, когда некому было ее увидеть? Лиза вскоре после вызова сказала сестре, что это она дала глупому мальчишке ложную надежду излишне мягким и добрым отношением, и как бы ему не претила подобная дерзость по отношению к старшей сестре, он не мог не видеть правоту за ее словами. Женщине не пристала близкая дружба с мужчиной, не являющимся членом ее семьи, а Кэт забылась. Не настолько, чтобы пошли слухи, но после этой дуэли, когда безрассудный мальчишка бросил вызов Дикому Волку за руку Кейтилин, а после спасся лишь ее мольбами к жениху — да, они могли бы пойти.       И как бы ни была печальна его смерть — все же какую-то привязанность к воспитаннику он испытывал — она была весьма кстати. И что бы ни говорили про норов Брандона Старка, даже ему было неловко есть за одним столом с человеком, чьего воспитанника он убил.       — Похоже, Кейтилин наконец-то увидела жениха таким, какой он есть, — задумавшись на прогулке по зимнему саду, он не заметил, как к нему присоединилась младшая дочь. Золотисто-рыжие локоны Лизы были убраны в простейшую косу, которые она носила практически всегда, недолюбливая сложные конструкции, вроде тех, что предпочитала Кэт. А голубые глаза, в солнечные дни соперничающие яркостью с небом, при облачной погоде или в помещениях приобретали более холодный оттенок, становясь похожими на безжалостный лед. Неприятная ассоциация, особенно в свете утренних вестей.       — Она все равно выйдет за него замуж, — резко ответил он на случай, если Лиза, уже однажды высказавшая неудовольствие поведением наследника Старков, начнет ту же песнь.       — Разумеется, отец, — дочь покорно склонила голову и продолжила. — Но не лучше ли вступать в брак, твердо зная, какого человека ты вскоре назовешь мужем?       С этим он спорить не мог. Кейтилин была наивна и, при всей внешней схожести с матерью, не обладала ее проницательностью, видела жениха рыцарем из баллад, не слушая ничьих предостережений, включая его собственные. Идеальным, отважным, умным, верным и преданным — и если отвагой Брандон Старк определенно не был обделен, то хранить верность еще-не-жене он точно не собирался. Не говоря уже о гордыне, дерзости и в целом наглом поведении дикого животного, которого пытаются запереть в клетке. Лорду Талли не нравилось, что брак с его дочерью воспринимают именно так, но, в конце концов, все юнцы одинаковы. Главное, что этот брак скрепит союз Талли и Старков, а его внук в свое время станет лордом Винтерфелла.       — Рад, что ты это понимаешь, — что ж, Лиза тоже послужит делу семьи. Почему-то своим женихом, Джейми Ланнистером, она интересовалась немного, ей будто было достаточно того краткого досье, что он ей выдал в порыве добрых чувств. — Ты хочешь что-нибудь узнать о наследнике Ланнистеров?       — Если можно, отец, я бы хотела узнать, за кого ты меня выдашь в случае, если Ланнистер окажется недоступен?       — В каком смысле недоступен? — приподняв брови в изумлении, лорд Хостер требовательно уставился на дочь, которая все еще отказывалась на него смотреть.       — Как мне известно, Джейме Ланнистер недавно получил рыцарство, считается весьма искусным бойцом и наверняка жаждет доказать это всему Вестеросу. Что если он погибнет на одном из турниров, например на грядущем в Харренхолле? Если станет калекой, разумеется, все останется в силе, но его смерть перекроет пути к союзу с Ланнистерами.       — Наследник Арренов, сир Элберт Аррен, еще свободен, — уже спокойнее ответил дочери лорд Хостер. В самом деле, почему не рассказать Лизе о других возможных кандидатах? Ланнистер, конечно, наилучший вариант, но судьбу предугадать нельзя, и всегда стоит иметь запасной выход. — Кроме него, есть и другие, но если с наследником львов что-то случится, я буду договариваться с лордом Арреном.       — Спасибо за откровенность, отец, — присела в реверансе Лиза, наконец-то глядя ему в глаза. — Я могу идти?       — Подожди, у меня тоже есть вопрос, — все же его терзало любопытство. — Ты ведь приходила к Петиру ночью? Почему не днем, с Кэт и Эдмаром?       — Чтобы меня видело как можно меньше людей, конечно же, — слегка удивилась его вопросу дочь.       — Неужели ты так переживаешь из-за своих слов? Кейтилин не держала на тебя зла и тем более простила бы возле кровати раненого друга.       — Моих слов? — растеряно ответила Лиза. — Причем тут это?       — Тогда почему ты не хотела, чтобы тебя видели навещающей Бейлиша? — удивился лорд Хостер.       — Чтобы не видели, что я делаю, — спокойно ответила дочь и, ненадолго прикрыв глаза, решительно взглянула в ответ, но на сей раз метафора со льдом пришлась как нельзя кстати, лорду Талли показалось будто его пронзили насквозь. — Даже абсолютно здоровый человек не сможет проснуться после кубка с тремя щепотками Сладкого сна.       Чуть сиплый вдох слышался как будто со стороны и лорд Хостер не сразу осознал, что это его собственное дыхание. Во все глаза глядя на Лизу, он с трудом успокаивал сердце, сорвавшееся в бешеный галоп от такого простого и будничного признания. Его дочь… Лиза… она не могла!       — Кто тебя надоумил? — наконец-то прохрипел лорд.       — Никто, — пожала плечами глупая девчонка, будто не видела ничего неправильного в своих действиях. Или и правда не видела. — Он открыто поставил под сомнение честь сестры, вызвал множество пересуд своим глупым поступком, и это стало последней каплей.       — Ты нарушила все людские законы, все, понимаешь, глупая ты курица, — прорычал он злым низким голосом, который сам не узнавал. — Он был моим воспитанником, он ел и пил под моей крышей и находился под моим покровительством!       — И как он тебе отплатил? — все так же бесстрашно спросила Лиза, по-прежнему не понимая, что натворила. — Он пытался соблазнить Кэт, продавал драгоценности нашей семьи, покровительствовал преступникам, не говоря уже обо всех тех слухах, что он распускал у тебя за спиной, просто потому что ты относился к нему «недостаточно уважительно».       — Продавал что? — только и смог ответить он на эти откровения. Почему он об этом не знал?! Да какая разница, Лиза не имела права его убивать, нарушая закон гостеприимства, она должна была рассказать все лорду-отцу, чтобы Хостер вынес мальчишке приговор!       — Кэт отдавала ему свои украшения и говорила, что потеряла, потому что Петир уверял, что отсылает деньги своей семье, — равнодушно пожала плечами… дочь, все-таки дочь. — Я пресекла его попытки выкрасть мамины украшения из ее опочивальни, перенеся все к себе и проверяя их не реже раза в неделю.       Украшения его жены. Миниса была скромной и мало что просила для себя, но ему нравилось радовать ее женскими побрякушками, даже если они стоили целое состояние. Как ни странно, но ему повезло с браком не только потому, что Миниса родила ему троих детей, из которых последний оказался долгожданным наследником, но и потому что смог полюбить жену и до сих пор скорбел о ее гибели. Он приказал ничего не менять в ее покоях, регулярно убираться и ставить свежие цветы — она любила цветы. Петир осмелился прикоснуться к ее вещам?! Поступок дочери хоть и оставался неприемлемым, но стал понятнее.       — Почему ты не сказала мне?! — не в силах сдержать негодование, он сорвался на ближайшем человеке.       — Кэт попросила, — он почти ненавидел себя за то, что легко мог все это вообразить, практически увидеть своими глазами. Его старшая дочь, несмотря на возраст, отличалась наивностью и доверчивостью к людям, с которыми была давно знакома. А еще легко поддавалась жалости, ее вполне могла тронуть история мальчика, желающего помочь своей семье, гораздо ниже по положению, чем семья его покровителя.       — Он помогал семье, — он мог это понять. Немного.       — Он часто ходил в бордели, продавал различным торгашам и ловцам удачи информацию из твоего кабинета, а также не скупился на взятки страже на воротах, чтобы его знакомым было легче жить. Его семья даже письма получает от него пару раз в год, денег и вовсе не видели.       — Откуда ты все это знаешь?!       — Ты всегда недолюбливал мою привычку разговаривать со слугами и тем более помогать им более необходимого приличиями минимума, — склонила голову набок Лиза. — Это окупилось. Я знаю не только то, кто брал взятки у Петира и в каком размере, но и как выглядят его знакомые и что они переправляли через Риверран.       Лорд Хостер Талли всегда был уверен в себе, в своем уме и правилах, в которых его воспитали. Но сейчас, глядя на дочь, которая сочла себя выше всего, презрев даже закон гостеприимства, он мог лишь медленно осознавать полученные сведения, переосмысливать все, что касалось Петира Бейлиша, и останавливать размышления на тему, стоит ли показать Лизу мейстерам. Последнее потому что ему нечего было указывать в качестве симптомов, он не выдаст родную кровь, даже если она — такая.       Не так уж лживы слухи, что в крови Талли слишком много от железнорожденных варваров и пиратов, бесчестных ублюдков Железных островов. Как глава дома он хорошо знал семейные хроники — не те, вычищенные для потомков и интересующихся, а настоящие, строго для главы семьи, где основным правилом было «семья превыше всего». Выше чести и долга, выше законов, морали и даже веры, хотя Лиза никогда не проявляла особенного усердия в молитвах, доводя септ до криков. Но все же убивать юнца за такое было чрезмерно.       — Почему?       — Потому что я — Талли. Наш девиз «семья, долг, честь», но на первом месте у нас семья. У меня точно, — лед в глазах дочери будто слегка подтаял. Во всяком случае, они уже не были такими холодными, как несколько минут назад. — И я подарила ему брошь до того, как предложила кубок.       — Пусть Отец рассудит Петира по справедливости. Я обдумаю твое наказание, — мертвые мертвы и незачем их тревожить. А вот до живых стоит добраться. — Рассказывай все, что знаешь, — на всякий случай он оглянулся, запоздало проверяя, не слышал ли кто их беседу, но видя, что дочь умнее, чем казалась все эти годы, он мог положиться, что ни одной души в округе нет. Лиза не стала бы так подставляться.       И он ее не подставит. Потому что они — семья.