В чешуе форели

      Никогда в жизни ему еще не было так страшно, даже когда разгневанный отец бросил его в темницу — младшая из сестер, Арабелла, тайком навещала его и приносила еду, и все было не так плохо. Но сейчас он шел по ночному лесу, вздрагивая от каждого шороха и всеми силами стараясь не отстать от молчаливого проводника. Наверное, если бы не верный Йорген, Сэмвелл давно бы повернул назад, с нарастающим ужасом ожидая, когда терпение отца закончится и он избавится от неудачного наследника. Дикон станет намного лучшим лордом, чем когда-либо мечтал стать он сам, тот сможет защитить мать и сестер от любой угрозы, если отца вдруг не станет.       — Поспешайте, м’лорд, — тихо прошептал Йорген, тоже изредка оглядываясь, но куда больше внимания уделяя еле проложенной тропинке. — Тук уже далече ушел, надо бы нагнать.       Каким образом Йорген познакомился с этим Туком, Сэм не знал и не спрашивал, не до того было, но старик доверял проводнику, а он верил слуге, который заботился о нем с самого рождения. Йорген был ему куда большим отцом, чем лорд Тарли, поэтому когда угрозы отца стали злее, а презрение в глазах сменилось ненавистью, старый слуга забил тревогу. Почти два месяца после заключения в тюрьме он тихо уговаривал Сэмвелла сбежать в Цитадель самостоятельно, памятуя, что лорд никогда не позволит человеку с кровью Тарли стать мейстером. Но Сэм не мог просто сбежать, слишком страшно, слишком опасно, его мутило от одной мысли о бесчисленных трудностях на его пути — пока не оказалось, что выбора у него больше нет.       Кто-то донес отцу на беспокойного няньку и Йорген оказался в тюрьме, мать бросилась к лорду-супругу, надеясь отговорить казнить слугу, которого она привела в Рогов Холм после свадьбы. Мать прекрасно понимала, что старик действовал исключительно из заботы о ее старшем сыне, но Рендилл Тарли был не из тех, кому знакомо милосердие. Поэтому когда одна из служанок, тихая Матильда, спросила, не желает ли лорд Сэмвелл помочь Йоргену бежать, он ответил согласием. Матильда и помогла ему в сборах, сам бы Сэм никогда не сообразил, сколько и чего ему брать в дальнюю дорогу. Когда он спустился в темницу, стражники спали, весь замок спал, кроме самого Сэма, Йоргена и пары других слуг — кто-то подлил маковое молочко в ужин.       — А с ними что будет? — когда они покинули замок через маленькую калитку, в которую он с трудом протиснулся, Сэм понял, что оставшиеся заговорщики не пойдут с ними. — Их же допросят!       — Тише, м’лорд, все будет, они вот-вот хлебнут того же, что и все и тоже уснут. Утром только и спохватятся нас, а пока надо идти и быстро идти.       Сэм плохо ориентировался по звездам, поэтому доверился старику, который и вывел его к неприметной землянке. Сначала Сэм решил будто бы это еще один холм, коих хватало в окрестностях, но оказалось, что там вполне просторная землянка, где и жил или временно проживал их проводник Тук. Йорген только сказал ему, что им надо бежать как можно скорее и как можно дальше от Рогова Холма, и Тук их повел дальше, даже не став тратить время на сборы: подхватил какой-то мешок и пошел. Они шли всю ночь, с редкими остановками, но Сэм не рисковал жаловаться, Йорген и без того взял всю поклажу, он же нес лишь себя самого, мысленно проклиная полноту. Тук и вовсе не отдыхал: когда они останавливались, тот возвращался по их маршруту, как предположил старик, заметая следы.       — Простите, я больше не могу.       Рассвет будто выпил из него остатки сил, Сэмвелл просто рухнул на одном из шагов и не смог больше подняться. Йорген, причитая, поспешил ему на помощь, Тук же осмотрел ногу Сэма, помял слегка и указал куда-то в сторону.       — Нам нужно дойти туда? — осторожно уточнил Сэм, проводник активно закивал и закинул одну его руку себе на плечо, вторую тут же подхватил Йорген. Они как могли спешно прошли еще шагов двадцать, когда увидели густой и высокий кустарник, в зарослях которого было небольшое, хорошо скрытое от глаз пространство. Сэмвелл вздохнул, когда смог, наконец, прилечь и заснул практически мгновенно, на голой земле, до такой степени вымотался.       — М’лорд, просыпайтесь, — его слегка трясли за плечо, но он так не хотел открывать глаза… Пришлось, когда вспомнил, что сбежал из дома и теперь лежит на холодной твердой земле.       Но он уже был не на земле, кто-то, скорее всего, заботливый Йорген, расстелил прихваченное из дома одеяло и его то ли перенесли, что маловероятно, то ли перекатили на новое место. Судя по цвету неба, закат близко, он проспал целый день, значит, они снова будут идти ночью, спотыкаясь о корни, проваливаясь в ямки, получая по лицу и телу ветками. Сэму захотелось свернуться в клубок от одной только мысли о продолжении пути, все тело ныло, особенно ноги и спина, каждое движение было сквозь силу, а ведь он только сел и тут же привалился к подставленному холщовому мешку, иначе рухнул бы снова на спину. Неужели это было действительно необходимо?       — М’лорд, вам надо поесть, — одного взгляда на взволнованного Йоргена хватило, чтобы закрыть вопрос. Он бы не смог жить, зная, что слугу казнили за желание помочь ему, никчемному Сэмвеллу. И даже если бы он просто помог слуге бежать — да что он сделал, только ходил везде за другими, ни одного полезного дела, даже ключи от камеры не смог раздобыть — оставаться рядом с отцом в одиночестве было страшнее, чем все то, что готовит ему жизнь теперь.       — Спасибо, Йорген. Мы скоро отправляемся? — спросил Сэм, осторожно взглянув в сторону задумчивого проводника.       — А, Тук хотел с вами поговорить, но говорить он не может и будет писать, ничего?       Сэмвелл кивнул, ошеломленно моргая. Проводник, простолюдин, живущий под землей, не просто немногословен, он вообще не может говорить, но умеет при этом писать? Как это? В письме Тук был довольно велеречив, если так можно сказать о его свободной речи и неожиданно понятном почерке. Он утверждал, что пойти сразу в Старомест плохая идея, потому что там его будут искать в первую очередь, и Сэм не мог с этим не согласиться. Но вот предложение прогуляться по Вестеросу год-другой, а уже после ехать в Цитадель учиться казалось насмешкой. Как он выживет на чужой земле, среди незнакомых людей? Где он возьмет деньги на еду, где будет жить, он точно не сможет странствовать как Тук, взял мешок — и пошел. Должно быть, эти страхи отобразились у него на лице, потому что Тук мгновенно выхватил у него из рук лист и мелко дописал: «вам помогут». Йорген терпеливо ожидал окончания переписки, как и его решения.       — Йорген… Тук предлагает отправиться странствовать по стране, а в Старомест отправиться через год-другой.       — Ох, а как же мы странствовать-то будем, м’лорд? Мы ж совсем немного денег взяли, — всплеснул руками Йорген. — Нам бы хоть до Медовички бы дойти, и то спасибо Семерым!       — Ох! — Тук снова выхватил бумагу. — Он пишет, что можно дойти до Хайгардена, а там устроиться в торговый караван, я могу быть писарем или счетоводом, а ты пойдешь как личный слуга.       Сэмвелл сомневался в осуществимости этих планов и не только потому, что он может не дойти. Главное опасение было в том, что его могли узнать. Хоть Рендилл Тарли и стыдился старшего сына, он не прятал его от чужих, считая подобную стыдливость более позорной, чем насмешки других лордов над неудачным наследником. С другой стороны, много ли высокородных обращают внимание на простолюдинов?       — Так это бы… неплохо, а, м’лорд? — неожиданно предложение понравилось Йоргену. — Вы это, хоть мир посмотрите. А то Цитадель только книги да книги, а люди-то там, за стенами живут как-то, а вы и не знаете как. А, м’лорд?       Что ж. Одобрение Йоргена значило многое. Сэмвелл задумался уже серьезнее. Допустим, он не будет особо мелькать на людях в крупных поселениях, там, где его могут увидеть люди благородного статуса. Он может даже лицо себе грязью замазать, тогда на него и смотреть-то не станут, но ему придется сменить одежду, потому что простолюдины на такие ткани не заработают никогда в жизни. Но как он спрячет это тело, которое так и кричит о хорошем, обильном питании, так несвойственном всем тем, кому повезло меньше.       Сэм невольно усмехнулся: он сбежал из дома, где отец мечтал о его смерти, а младший брат презирал, у него больше нет ни семьи, ни крова — и ему все равно повезло больше многих. Йорген даже не сомневался, когда Сэм предложил им продолжить путь вместе, хотя старику было бы проще затеряться в толпе без такого довеска. И этот непонятный Тук согласился помочь и даже подсказал, как бы он мог устроиться, пока не доберется до Цитадели. Он все еще не один, это же что-то да значит?       — Хорошо, Тук, мы пойдет в Хайгарден, но мне надо будет замаскироваться, — он осмотрел себя. Может он немного похудеет, пока они идут? Тогда его будет сложнее опознать.       Простые одежды царапали и натирали непривычную к такому обращению кожу, ноги болели в грубых крестьянских башмаках, руки и спина ныли от непривычной работы, но Тук был непреклонен: хочешь сойти за простолюдина — начинай сейчас. Поэтому Сэм прямо в тех зарослях переоделся и той же ночью взял один из мешков на себя, и спустя два дня был готов умереть прямо там, где стоял. Йорген его жалел и все порывался забрать поклажу, а то и самого Сэма понести — и сломаться, попробовав — но Тук был суров и непреклонен и, лишь когда на привалах тот показывал, как разминать руки, ноги и спину, Сэм понимал, что тот не пытался его мучить.       Они кое-как вернулись в нормальный режим с дневными переходами и ночным сном, но легче ему от этого не стало, он все равно часто спотыкался, запинался, ставил ногу куда-то не туда и налетал на ветки. Про насекомых, не дающих покоя ни днем, ни ночью, он вообще не хотел думать, никакого спасения от них — благовония он точно взять не мог. Сэм страдал, стенал, жевал вяленое мясо с пресными лепешками, запивая водой, но шел дальше. Иногда на привалах Тук показывал ему какие-нибудь травы и ягоды и писал, где они могут пригодиться: какие сгодятся в похлебку, а какие надо заварить при жаре или поносе, какие нужно высушить и посыпать тропу, чтобы ни одна собака его не почуяла, а какие никогда нельзя не то, что есть — трогать голыми руками.       Сэмвеллу оставалось лишь поражаться объему знаний обычного непримечательного человека, а так же обилию тайных убежищ на территории Простора — они ночевали в небольших землянках каждые вторые-третьи сутки. Иногда они были там не одни, и Сэм смущался и робел, но незнакомцы всегда приветливо ему кивали, уточняли что-то жестами у Тука и приглашали к «столу» — прямо на земле расстилали простынь или полотенце, клали на него еду и предлагали поесть и выпить вместе согласно древним обычаям.       Конечно, к третьей встрече Сэмвелл догадался, что Тук — часть какой-то организации или ордена, но спрашивать подробности побоялся. Мало ли, орден, очевидно, секретный, вдруг его убьют за проявленное любопытство? С другой стороны, а вдруг они затевают что-то дурное? Йорген же не слишком беспокоился о таких мелочах, как тайная организация на территории Простора, его больше волновало, что Сэм действительно начал худеть, не сильно, но для человека, что практически вырастил его, заметно. А ведь они не прошли еще и половины пути! Стараясь не размышлять о заговорах, тайном ордене бродяг и прочих проблемах уже не его масштаба, Сэмвелл позволил себе с оптимизмом смотреть в будущее.       — Вам нужно сменить имена, — молодой человек был непреклонен, справедливо указывая, что поиски сбежавшего Сэмвелла Тарли не прекратились, пусть и ведутся уже без настойчивости. Скорее всего, отец решил, что он бесславно погиб.       На последнем перед Хайгарденом привале в землянке Сэмвелл познакомился с Риком, помощником торговца из Данстонбери. Тот вез на продажу бочки и бутылки с напитком по семейному рецепту, похожем по вкусу на типичные просторские вина, но значительно дешевле, что делало его популярным среди таких же торгашей, ремесленников и прочих, кто не мог позволить себе хорошее вино, но и опускаться до дешевого пойла не желал. Рик был знакомым Тука, возможно, тоже из ордена бродяг, как Сэм мысленно их назвал, и поручителем Сэма, которому придумали небрежную легенду про ушедшего из Цитадели школяра, желающего немного побродить по Вестеросу, прежде чем окончательно уйти в мир знаний.       Цитадель никого не держала против воли, естественно, но и приходить-уходить, когда вздумается, было не принято, ибо почиталось за несерьезное отношение, а ведь мейстеры были очень уважаемой прослойкой населения. Но и понять выросшего мальчишку, оказавшегося среди ученых мейстеров по воле грозного отца — оседлого рыцаря, которому неумелый сын был солью на раны — тоже возможно. Так как легенда немного опиралась на правду, ей могли поверить, но для этого Сэму надо было сменить имя и состарить себя на пару лет.       Последнее было несложным делом, пусть он и потерял в весе стоунов пять, все равно оставался крупным и мог сойти за пятнадцатилетнего безусого парнишку. Кожа успела загрубеть от недорогих тряпок, минимума ухода и постоянного пребывания на воздухе, руки покрылись мозолями, как и ноги, лицо потемнело от загара — он сам изумился изменениям, когда впервые за два месяца взглянул в зеркало. Но имя… он мог не успеть к нему привыкнуть.       — Тогда возьми что-то созвучное, Грэм или что-то в этом духе, — посоветовал Рик. — И Йоргену тоже лучше бы что-то другое подобрать.       — Генри, — кивнул уверенно Йорген, пока Сэмвелл изумленно моргал, так легко и просто соскочило это имя с языка слуги. — Я так сына назвать хотел, да только одни девки рождались.       — А где они сейчас? — заинтересовался он, в глубине души чувствуя себя немного неловко из-за того, что даже не знал, что у слуги была семья.       — У Неведомого, м’лорд — тяжко вздохнул в ответ Йорген. — Все они там.       Отягощённый новыми знаниями, Сэм или уже Грэм, даже не волновался при знакомстве с нанимателем, спокойно просчитал все задачки, доказав знание счета и письма. Рик пользовался доверием торговца, умел убеждать, поэтому Грэм и Генри вскоре получили статус счетовода с личным слугой и возможность покинуть Простор. Конечно, первое время его работу строго контролировали, пока караван шел по дороге Роз, тратя изначально рассчитанную на продажу в дороге часть товаров, но после Горького моста он справлялся с делами сам и немного этим гордился. Тук, с которым они распрощались в Хайгардене, рекомендовал Сэму не тратить жалованье, а экономить на случай, если в столице не сразу удастся наняться на работу дальше. Сэм же иногда дерзко размышлял, что теперь вполне может рискнуть и поехать дальше хоть в Дорн, хоть на Север — и не мог понять, пугают его такие перспективы или будоражат.       По пути он одновременно ловил всевозможные сплетни и слухи, в каждом трактире оставляя чуть больше требуемого, просто чтобы узнать весточки посвежее, да поинтереснее. Самой любимой темой, конечно, был всенародно обожаемый король Роберт и его поход на Ступени. Расплодившиеся после войн Вольных городов пираты стали скалить зубы на Вестерос, и его милость, несмотря на траур и горе от потери королевы, схватил молот, прыгнул на дракона и полетел во главе Королевского флота восстанавливать справедливость.       Это если верить народной молве, но Сэм все же был наследником Тарли и к его образованию подошли ответственно, пусть и не желали видеть следующим лордом. О том, что брак короля был не слишком счастливым и, как принято, насквозь политическим, он знал, поэтому полагал, что держать траур было довольно непросто для веселой и разудалой натуры Роберта Баратеона. Но рядом с ним также был и строгий младший брат, лорд Станнис, о котором даже отец отзывался с уважением за проявленную в осаде Штормового Предела стойкость, а также мудрый лорд Аррен — «хитрый как лиса сокол», взлетевший резко и круто и не собирающийся терять место из-за глупости воспитанника.       Пиратов на Ступенях действительно было много, даже вроде появился какой-то очередной Король Ступеней, но они не сильно беспокоили Вестерос до последнего времени, потому что ослабленным какими-то сложными и непрерывными внутренними разборками Вольным городам откупиться во время войн было нечем, да и дать достойный отпор они не смогли, кроме разве что того случая, когда на них напали железнорожденные. Отец тогда неделю ходил довольный, приговаривая, что так пиратам и надо, и что надо было еще после восстания Бейлона Грейджоя поступить, как предлагал лорд Баратеон, и уничтожить кракенов на корню. Сэм таких разговоров боялся, слишком много в них было крови и жестокости, но спорить с отцом не смел и покорно слушал.       Так или иначе, но наконец-то в Эссосе стихла буря и Королю Ступеней пришлось сменить цель и приоритеты. Непонятно, почему ему показались легкой добычей летнийские и вестеросские торговые корабли, но он переключился на них, и король воспользовался возможностью сбежать на очередную войну. Вместе с драконом. Одна мысль о живом огнедышащем ящере размером с замок заставляла Сэма трястись от ужаса, поэтому он не представлял, как живется тем, кто с ними работает, кормит там или убирает за ними. А уж каково быть на другом конце раскрытой для изрыгания огня пасти — и думать нечего, кошмары замучают. Драконы Баратеонов несли смерть и ужас на Ступенях, поэтому Сэмвелл относительно спокойно ехал в Королевскую Гавань, зная, что не столкнется там ни с чем подобным.       — Вы бы хоть врать научились, прежде чем сюда соваться, — ну конечно, должен был настать момент, когда Сэмвелл предпочел бы столкнуться с драконом.       Надо было обратиться за помощью к Рику, тогда бы он наверное смог избежать всего прочего. Но Сэмвелл впервые почувствовал себя свободным, взрослым человеком и ему хотелось идти дальше самому. Ему повезло найти другого торговца, нуждающегося в аккуратном счетоводе, буквально через пару недель в столице — но эта пара недель съела столько денег, что он глазам своим поверить не мог. И это при том, что Сэмвелл научился держать себя и свои аппетиты в узде, не обращать внимания на Йоргена, уверенного, что милорд скончается от потери веса, и четко вел учет расходов, экономя не то, что каждый олень — каждую звезду!       За предложение Сэмвелл ухватился сразу, не поленился обратиться к предыдущему нанимателю с просьбой о рекомендациях, поэтому путь в Штормовые земли казался довольно безоблачным и интересным — торговец собирался пройти по Костяному пути. Сэм только слышал о его продлении и выросшем за считанные месяцы Летнем городе, и ему не терпелось увидеть все собственными глазами. Сразу как он пройдет неожиданно выросшую из ниоткуда проверку!       — Проверяем торговые грамоты, — как оказалось, это весьма привычное дело на отстроенном лет пять назад мосту через Путеводную: люди Баратеонов проверяли, что именно везли торговцы, были ли они теми, за кого себя выдают, и так далее.       Наниматель шепнул, что контроль над всеми дорогами к Штормовому Пределу усилили после прогремевшего годы назад покушения на наследников лорда Баратеона, и Сэмвелл не мог не согласиться, что лучше перебдеть. Однако это так же означало, что его наспех сшитую легенду не проглотили, а нашли множество изъянов, которые он не сумел быстро скрыть, не вызывая подозрений, и позвали человека, который будет с ним отдельно разбираться. Торговец, естественно, отправился в путь дальше, проклиная Грэма и Генри за потерю времени и возможность попасть под пристальное внимание рыцарей оленьего дома. А Сэм остался в подвале дома, где временно проживали рыцари-стражи, будто преступник. За ним приехали только через неделю, и за все это время он не видел ни Йоргена, ни солнца, ни неба, поэтому от страха был в состоянии близком к сумасшествию.       — Итак, Грэм, или как вас на самом деле, будете рассказывать мне или мастерам заплечных дел?       Молодой мужчина был старше Сэмвелла, но, скорее всего, младше Тука, каштановые волосы, карие глаза, худощавое телосложение — обычный простолюдин, каких много. Прибывший специально из-за опасного вторженца, он представился как Ал и начал легкую, повседневную беседу, за время которой с Сэма семь потов сошло. Ничего удивительного, что к вопросу с упоминанием палача он был в таком раздрае, что разрыдался и рассказал все, от настоящего имени до подробностей странствия.       — Эй, ну чего ты, — Ал растеряно похлопал его по плечу, подсовывая стакан воды. — Нашел причину реветь, мужчина ты или кто?       — Или кто, — прохлюпал Сэмвелл и почти улыбнулся, заметив вытянутое лицо собеседника. — Отец так говорил, что я как девчонка.       — Могу понять, — взъерошил волосы Ал. — А чего молчал-то?       — А кто меня спрашивал? Стражи, когда я не смог ответить на их вопросы, посадили сюда и все, еду раз в день приносили молча, я даже не знаю, что с Йоргеном, — пожаловался Сэм.       — Йорген — это который представляется Генри?       — Да, он служил еще моей матери до брака и возился со мной дома. Где он?       — Да тут же, в другой камере сидит. Дела…       Первое, что сделал Ал, после того как отправил Сэма приводить себя в порядок под присмотром слуг — отправился за Йоргеном. Старика тоже допросили, но без такого давления, какое чувствовал на себе Сэмвелл, да и тот сразу все рассказал своими словами, когда услышал от них настоящее имя Тарли. После чего оба освобожденных пленника с круглыми глазами смотрели, как их новый знакомый бьется головой о стену, приговаривая о тормозной системе связи, дураках на выпасе и каких-то дурных хоббитах, что бы это ни значило.       — Хоббитами называют таких, как Тук, они по землянкам кочуют — буркнул Аллард Сиворт, сын бывшего контрабандиста Лукового рыцаря, Сэм что-то о нем слышал еще когда себе. А еще оказалось, что тот же сир Давос занимается тайными операциями дома Баратеон, то есть и шептунами, и неофициальными расследованиями, и прочим, а его второй сын — всем тем же, но в пределах Штормовых Земель. — Не спрашивай, откуда это наименование, это миледи придумала.       Хоббиты — просторское отделение шептунов. Когда Сэм это услышал, издал практически стон облегчения. Не тайный страшный заговор, не орден бродяг, просто шпионы короля, вернее, его брата. Аллард расхохотался, когда расслабившийся Сэм вывалил на него свои теории, опасения и страхи, подтвердив однако, что услышанное нежелательно распространять.       — Тогда почему ты мне рассказываешь? — растеряно уточнил Сэмвелл. Может, ему сейчас все расскажут, а потом утопят, вон река рядом.       — Ты и так уже вляпался в нашу систему, так что либо присоединишься, либо… — и он выразительно взглянул на реку. Сэмвелл глянул туда же, вспомнил неудачную попытку отца научить его плавать и быстро закивал головой.       — А я хотел мейстером стать, я книги люблю, — неизвестно зачем печально сообщил Сэмвелл.       — И в чем проблема? Будешь студентом, это говоруны, которые работают в Цитадели, — пожал плечами Аллард и Сэм снова воспрял духом. Может быть, он не такой уж безнадежный, раз королевские шпионы приглашают его в свои ряды.       — Мы не только шпионы, мы занимаемся много чем, вот ты, раз собрался в Цитадель, будешь проводить иногда исследования, которые затребует милорд или миледи, многих книг, спрятанных в Цитадели, нет больше нигде в мире. Лорд и леди Баратеон желают знать все, а эти архимейстеры имеют дурную привычку держаться за знания зубами, поэтому нужны люди, которые там обоснуются и останутся.       — А если меня, как мейстера, в какой-нибудь замок назначат? — забеспокоился Сэмвелл.       — Будешь оттуда шпионить, близко к лорду и его делишкам, — пожал плечами старший говорун. — Все на благо страны, а то только восстаний нам не хватает. Но ты не переживай о таком сейчас, если получится наладить хорошие отношения с архимейстерами, то против твоей воли тебя никуда не отправят.       Забавно, но Сэмвелл не чувствовал брезгливости к такой работе. Он же читал книги и знал, что правление Роберта Баратеона принесло Вестеросу покой, люди жили без страха кончить жизнь на костре, долгое лето принесло процветание, и даже смерть королевы Серсеи не привела к внутренним распрям, пусть пока и неизвестно, кто займет ее место. Если для такого мирного будущего надо следить за всеми — что ж, не от безделья же в свое время была создана сеть королевских шептунов и мастер над шептунами. Он хихикнул: получается и никчемный Сэмвелл тоже послужит стране, вот бы отец удивился. И тут же помрачнел — и разозлился, это же не ратная слава, а других Рендилл Тарли не признает. И поспешил задвинуть мрачные мысли подальше:       — Что теперь?       — Ты вроде собирался путешествовать, пока что? — Аллард внимательно следил за его лицом и от него наверняка не укрылись его мысли. — Пока странствуй, компанию тебе подберем, в Дорн съездишь, обратно, потом может даже до Севера доедешь, через год-другой в Цитадель уйдешь, если не передумаешь. А по поводу нашего дела, мы тебе куратора назначим, поучишься, разберешься, что к чему, а мы посмотрим, к чему ты больше пригоден. Миледи как говорит? Каждому человеку найдется свое дело, вот и тебе найдем.