В чешуе форели

      Руки уже привычными движениями растирали, давили, смешивали — творили свое маленькое, совершенно обычное волшебство. Он был поражен искусством созидания с первого взгляда и с тех пор все, что было создано не природой, а людьми, надолго привлекало его внимание, будь то смертоносная сталь, лекарство или предмет обихода. Первым освоенным навыком стала резьба по дереву, он и сейчас мог потратить на это вечер-другой, если тянуло — и иногда тянуло неимоверно. Вторым делом стал пошив одежды — заработок и прикрытие до поры до времени.       Но с новыми знаниями — он просто не мог заниматься прежним ремеслом, не с таким умением. Конечно, по его стопам пойдут и другие, по свиткам и копии смертоносной книги, но его пути это не меняло. Когда лишняя горсть превращает лекарство в яд, когда пары капель достаточно, чтобы смерть пришла той же ночью, а щепотка в одном средстве несет облечение, а в другом забвение — искусство становится таинством. Он не владел магией в полном смысле этого слова, но не отрицал, что возможно однажды колдовство станет его новым наваждением. Пока же ему хватало этого — растереть, выдавить, смешать.       — Это… мне бы от головы… а?       — Здрасьте, а меня отец послал…       — Товар отменный, сами взгляните!       Травы с болот и правда были хороши, да и ягоды удалось довезти целыми благодаря сложной коробке для перевозки, где каждой ягодке было свое место. Но важнее всего был маленький конверт, спрятанный в крышке короба, найти который было бы непросто, но и не слишком сложно. Наконец-то реакция на его последние вести — он заподозрил, что мельничиха мейга или по-простому ведьма, уж больно лихо она устроилась. Но если та же Призрак Высокого Сердца вещает то, что видит тем, кому чувствует, что должна сказать, то эта женщина явно нацелена исключительно на личное благо. Понятное и привычное дело, не подсудное ровно до того момента, как от него начинают страдать окружающие. А они страдают, простые люди так точно, да пожаловаться некому, не лорду же о зарвавшемся бастарде докладывать.       — Это вы тут пришлый мейстер?       Надо же, как иногда интересно складывается жизнь. Ему только и оставалось, что ждать — и судьба сама свела его с человеком, который мог бы стать его невольным помощником. Крупный мужчина со щербатым ртом и непередаваемым запахом — слуга ведьмы-мельничихи прибыл, когда услышал о знахаре, который лечит простых людей за небольшие деньги, но может принять в оплату и еду, и одежду — чем люди могут расплатиться. Что же, с первого его появления было очевидно, что запах следствие болезни, немного помочь он сможет точно, осталось решить, что ему делать с такой чудесной возможностью.       — Я не мейстер, а всего лишь знахарь, добрый человек, — вежливо склонить голову в приветствии, таких людей обычно не радуют ровным отношением. Он не ошибся: детина хмыкнул довольно, приосанился и так же кивнул в ответ. — Можете называть меня Агваром.       Имя, данное ему от рождения, было утеряно вместе с родителями, но нашедший его Том обязался поднять сироту на ноги и даже представил своей леди, Селии Талли. Женщина, по чьей воле менялась история, та, что стояла у истоков погибели драконьей династии, пусть она того не узнала — ей нужны были люди, чей ум был быстрее, чем стрела, а преданность принадлежали ей до такой степени, что она могла оставить их в наследство. Так она поступила со многими, включая его и Тома — отдала в услужение любимой племяннице, с волосами цвета пламени и глазами как ясное небо.       Годы показали, насколько тетка и племянница похожи: обе знали, чего хотят, обе добивались желаемого, никаких не стесняясь средств — и обе помнили, с чьей помощью получали желаемое. Агвар желал учиться — его учили. Том хотел заработать денег на приданное трем дочерям — он заработал столько, что его внукам хватит, а дочери пристроены в надежные руки не без помощи леди. Сын лакея хотел лечить людей — стал главным знахарем в первой лечебнице для простолюдинов, дочь повара надеялась на теплое место и вырвалась в личные служанки тогда еще совсем юной миледи. Как говорила Лиза Талли: «у каждого своя цена». Она исполняла их мечты — они служили ей до самой смерти, не помышляя об ином.       Когда лорд Талли предложил ему стать шептуном безумного дорнийца, даже тогда его спросили, готов ли он к такому риску, если нет — они бы спрашивали других, но Агвар согласился. И не прогадал: служба была опасной, но и плата была высока, а врачевание стало его новым призванием. Иногда с ним занимался Гарт, иногда другой знахарь, после уже с полученными знаниями он разбирался с платой от Мартелла, чтобы передать информацию дальше. Только с книгой он ошибся. Агвар прикрыл глаза, поморщившись от неприятных воспоминаний. Его еле спасли, больше полугода он восстанавливался, сначала в Королевской Гавани, в закрытых от посторонних помещениях лечебницы, где лечили говорунов, а после — дома, в Речных землях.       — Нет.       — Это сведения полезны…       — Нет.       — Я уже проверил то, что успел кратко записать, информация подлинная или по крайней мере в начале, надо изучать дальше…       — Нет! Ты совсем с ума сошел, если думаешь, что я подпущу кого-либо к этой … вещи!       Гарт, мальчишка на десяток лет младше, был упрям и грозил отписаться миледи, если он не прекратит свои попытки добраться до отравленной книги. Тогда он отступил, но только для того чтобы месяц спустя вернуться, но уже с разрешением леди Лизы на опасный опыт и обязательством оставаться под наблюдением. Знахарь был зол, но спорить с миледи он мог только посредством писем — к тому моменту она уже вернулась в Штормовой Предел, проведав Агвара перед отъездом.       Именно тогда миледи сказала, что разрешит ему вернуться к опасному дару, но только если он предоставит убедительные средства защиты и пообещает беречь себя. Он сделал все, как приказано, поэтому в Речные земли уезжал отравленный плод познаний о болезнях Соториоса — многочисленных и смертельно опасных — а главный столичный целитель поклялся убить Агвара лично, если тому станет хуже. Беспокойный Гарт получил от него первую безопасную копию, вместе с письменным отчетом о его здоровье. А несколько недель назад его попросили помочь северным говорунам — йети, как их назвала миледи.       После того как хоббиты получили свое отдельное название, остальные группы говорунов возмутились, что у них нет особенных наименований. Вирра упоминала, что у миледи было абсолютно пустое лицо, когда ей передали эти сведения: та несколько минут просто переваривала их общее желание. А после потратила почти неделю на раздумья. Так северные говоруны стали йети, шпионы Перешейка — мавками, а самые многочисленные речные шептуны — келпи. Западные земли заселили гномы, а Железные острова корсары; по пескам Дорна шли бедуины, а Штормовые земли охраняли друиды. Говорунов Королевских земель назвали брауни, а долинных — сильфами, за Эссосом присматривали шейхи, а за Летними островами — джинны, тех было совсем мало. Тех же, кто готов был рискнуть и отправиться дальше на восток, в Залив работорговцев или Кварт, было ничтожное число, и их назвали камикадзе — у них был самый высокий шанс не вернуться. Миледи не поясняла, откуда эти названия к ней пришли, лишь изредка уточняла, какая черта легла в основу, вроде проживания в определенной местности.       — О, Хеке, вы пришли! Как я вижу, вам немного помогли мои средства?       — Это да, Агвар, они хороши, — крякнул мужчина, все еще источающий омерзительный аромат, но несколько меньше. — Только кончились уже.       — Хорошо-хорошо, я подготовил еще кое-что, попробуете, эти должны помочь лучше. Вот этот порошок надо пить ежедневно натощак, черпаете маленькую ложку, вот такую, и запиваете водой, а вот этот отвар добавляйте в помывочную воду, — он принялся за пояснения. Случай Вонючки был действительно сложным и по информации от знахарей неизлечимым, но ослабить запах было возможно, чем и занялся Агвар. Доверие слуги было важным компонентом медленного плана по устранению угрозы в лице ведьмы и ее проклятого отпрыска, поэтому была важна каждая деталь — и терпение. О, терпения у него было много.       Еще когда он узнавал подробности задания, у него возникли вопросы, коих не было ни у миледи, ни у Берона — главы северного отделения. Как обычная простолюдинка сумела получить столько милостей от лорда Дредфорта? Болтоны не славились милосердием и добрым или справедливым нравом, скорее напротив, были известны непоколебимой жестокостью. Но вот пришла женщина с бастардом лорда и ей отдали мельницу убитого супруга, а после еще и слугу, следить за ребенком. Почему? Настоящему владельцу мельницы, брату покойника, вырвали язык, чтобы не донес лорду Рикарду Старку, сюзерену Болтона.       Говоруны потратили время, чтобы просто наткнуться на эту историю — йети смогли развернуться на Севере уже после свадьбы леди Кейтилин — после обучили мельника грамоте, чтобы тот смог рассказать свою историю лорду Эддарду и добиться правосудия. Что ж, правосудие лорда Старка было не тем, чего хотел мельник, и не тем, чего ожидали говоруны. Новый Хранитель Севера был мягче отца, поэтому в первую очередь увидел не преступление, не изначальное нарушение закона — право первой ночи было запрещено еще Джейхейрисом Миротворцем! — а заботу о незаконнорожденном сыне, поэтому лорд Болтон отделался штрафом, которого бы хватило на другую мельницу. Говоруны помогли бедолаге купить мельницу в Речных Землях, как можно дальше от Дредфорда, на случай если лорд Русе пожелает выразить неудовольствие оглаской неприятной ему тайны, но на том историю сочли решеной. Пока мальчик не вырос.       — Пропала дочка Красотки Бет, ну вы знаете, верно. Ничего так девчоночка была, да, смазливая, вся в мать, да только вот нету больше…       — Да кто ж ее искать-то будет, мать еще ходила какое-то время, а потом и сама где-то сгинула…       — Не смотрели бы вы ему в глаза, где ж мы еще такого знахаря найдем…       Слухи о бастарде лорда ходили неприятные, и йети снова занялись этим делом, но, даже найдя доказательства и свидетелей, не рассчитывали на закон — пробовали, знаем. Лорд молчаливо позволял внебрачному отпрыску и его мамаше творить, что им угодно, лишь бы его не беспокоили, а те, кто беспокоили, на этом свете не задерживались. Тихие земли, тихие люди — так кажется? — поэтому с одобрения миледи было решено разобраться с отпрыском Болтонов незаконно, но не привлекая внимание. А заодно поглубже порыться в делах самого лорда Дредфорта, нет ли у него таких же наклонностей, как у гнилого потомка.       Йети предприняли несколько попыток, но их усилия оказались бесполезны: лесное зверье обходило бастарда как заговоренное, в ядах его мать разбиралась не хуже говорунов, а спланированные несчастья не были и близко к успешному результату, особенно когда ведьма стала о чем-то догадываться. Они обратились дальше по цепочке, искали помощь и Агвар, как лучший знаток поистине редких ядов и носитель оригинального мышления, был отправлен на Север, как и несколько других говорунов миледи с южных земель. Также леди приказала сильфам присмотреться к единственному наследнику Болтонов — мало ли какое горе там окажется — но ничего предосудительного найти не удалось, и судьба северного лорда была решена.       Лордом Болтоном занялись очень аккуратно, повезло, мейстер у него был не самый сведущий, во всяком случае, малые порции яда он не заметил. Жаждущие избавиться от гнета пугающего лорда слуги были настроены решительно, поэтому довольно скоро помимо примесей, которыми тайно сбрызгивали одежду лорда Русе, стали добавлять яд в еду и питье. Крошечные порции яда, который покидает тело только со смертью. Медленно, но Агвар не мог представить уровень мастерства целителя, который бы позволил заметить неладное. Наверное, даже Гарт, объективно лучший из них всех знахарь, не смог бы справиться с такой атакой. Он не удивится, если одежду Баратеонов теперь тоже проверяют — на всякий случай.       Агвар в то же время собрал все имеющиеся сведения, глубоко задумался над поразительной везучестью семейки и пришел к неутешительным выводам. Остальным было все еще сложно принимать магию, как часть реальности, а не сказочный элемент, но Агвар видел слишком много и слишком много знал, чтобы не принимать ее в расчет. И вот, от леди получено распоряжение увеличить бдительность и действовать так словно мельничиха ведьма, а от компании, приглядывающей за Призраком Высокого Сердца, пришло подтверждение, что его выводы не противоречат тому, что знает о магии старая мейга. Женщина действительно могла использовать кровь сына, чтобы сделать лорда Болтона сговорчивее и уступчивее, и если ей хватило сил на такое, то и сделать нечто вроде оберега для сына она тоже могла. Одно лишь оставалось неясным — где обычная деревенская девчонка могла выучиться такому колдовству?       — Видать, кто-то из родни с болот был, — Берон задумчиво потер скрытый бородой подбородок. — Мавки говорят, что там много легенд сохранилось, и знания времен Долгой ночи передаются от одного сказителя другому. Да и сам лорд Рид…       Лорд Перешейка обладал магическим даром предвидения, вернее, видел «зеленые сны» — странные видения, приходящие во сне, которые еще надо суметь истолковать. Но именно эти видения вывели лорда Хоуленда на первых мавок, без его негласного разрешения говорунам бы не удалось закрепиться в таком странном месте как Перешеек. Почему лорд Рид позволил людям «серого чужака» остаться и изучать то, что озерные жители были готовы показать, было не слишком очевидно, но старшие говоруны знали, что болотный лорд видел во снах миледи, и увиденное склонило чашу весов на ее сторону. Чему такой лорд научит племянника леди Кейтилин, Джона Уотерса, оставалось только предполагать, но миледи была довольна и мавки просто наблюдали. Болотные яды тоже не действовали на ведьму, почему Берон и решил, что она могла о них знать от кого-то из родителей. Не только знать, но и выработать сопротивление путем принятия малых доз — очень опасный и редкий способ, но по слухам те же Безликие практиковали и не такое.       — А, Агвар! Снова я, нечаянно уронил горшок, да, надо новое все.       Конечно, так он и поверил детине. Но ничего не сказал, посетовал на рассеянность и разрешил посмотреть, что и как он использует для снадобий. Не иначе, как ведьме надоело тратить деньги, и она решила сама заняться проблемой, зная методику лечения и рецепт. Только он ей не поможет: даже если Хеке запомнит все используемое и правильно перескажет увиденное, некоторые травы нельзя найти на севере, нужны поставки с юга, которые не так просто наладить, не вызывая подозрений.       Агвар лишь мысленно усмехался, когда через две недели слуга пришел вновь, рассказывая небылицы про лошадь, случайно лягнувшую ящик с его лекарством. Да, то-то мальчишка-бастард, недавно чуть не окосевший подглядывать, пахнет дикими травами с высокогорья Долины. Запахи пришлись по вкусу мельничихе и ее сыну, вот горшки и бьются постоянно, то лошади, то кошки, то еще какой зверь. Что ж, надо предложить еще кое-что, чтобы ведьма не почуяла лишнего.       — Хеке, вы же раньше лорду Болтону служили? — детина насторожился, но кивнул, не сводя тяжелого угрюмого взгляда. Обидно, наверное, из замка на мельницу попасть? — Тогда должны знать о благовониях…       Это слугу расслабило, он снова включился в беседу о его лечении. Совсем избавиться от запаха было невозможно, но теперь его хоть можно было терпеть, люди сами по себе розами не благоухают. Этого хватило, чтобы злонравный, но не слишком умный мужчина проникся к знахарю доверием и иногда развлекал его историями из своей жизни и жизни мальчика.       Рамси Сноу был злым ребенком, теперь Агвар мог сказать это точно, изначально гнилым, а не стал таким под давлением жизненных неурядиц. Конечно, глупости, что вкладывала в его голову мать, тоже сыграли свою роль, как и личный слуга — у мельничихи-то! — но даже если бы женщина следовала приказу лорда Русе и не рассказывала сыну про настоящего отца, ничем хорошим он бы не кончил. Разве что прожил бы чуть дольше, потому как хитростью его боги не обделили, как это следовало из историй Хеке. Его бы все равно ждало наказание за все преступления, но сейчас, когда говоруны медленно устраняли лорда Болтона — тот уже с трудом вставал с постели — бастард от ведьмы был осложнением, от которого надо избавиться заранее. И без того Домерика Болтона ждет достаточно забот, когда он станет лордом, не хватало ему еще и под чары попасть.       — О, неужели ваша кошка снова разбила горшок?       — Да не, ту мы выгнали, — убили, если быть точным. Подозревающий слежку Рамси нуждался в срыве и ему дали замучить бедное животное. Девушку из следящих йети стошнило от увиденного и ее отстранили от работы, решив, что это небезопасно: они все догадывались, что именно ждет пойманного шептуна, особенно женщину. — Но пришлось другого взять, мельница без кота, как лорд без замка.       Хеке загоготал, словно сказал что-то невыносимо смешное и Агвар вежливо ему улыбнулся, подготавливая очередные снадобья. Немного дополнительных добавок, безвкусных, но с приятным запахом, должны им понравиться. Вытяжка из цветов «божьи слезы» плохо влияла на сердце и общее самочувствие, но вкупе с отваром емшана и с увеличением доли пряностей в смеси благовоний, состояние должно стать похожим на болезнь, что-то вроде простуды, но с осложнениями. Терпение, конечно, правильный подход к делу с ведьмой и ее отпрыском, но ухудшающееся самочувствие лорда Русе вынудило молодого наследника покинуть дом Редфортов раньше планируемого, а с бастардом надо было закончить до его возвращения.       Как и с лордом, но тут уж как получится: по словам Берона и его собственным подсчетам Болтона было уже не спасти, но они не могли рассчитывать только на примерные подсчеты и личные ожидания. «Вопреки стараниям знахарей больной пошел на поправку» — Гарт забавно злился, когда слышал это, поэтому только миледи позволялось его дразнить, но знали эту фразу многие говоруны, знахари и нет. И многие знали на собственном опыте, что даже когда кажется, что все кончено — все еще может измениться.       — Хей, Агвар, нам бы чего-нибудь от всего этого, а? Все прям слегли, я один еще хожу…       — У тебя жар? — искренне удивился Агвар. Интересно, чтобы могло дать такой эффект? Надо проверить. — Присаживайся, я сейчас.       Мгновенно надев маску из ткани, он приступил к осмотру, мысленно перечисляя все возможные причины, потому что жара быть не должно, если только они не подхватили настоящую лихорадку. Но ничего кроме жара он не нашел, дыхательные пути не затруднены, слизистая нормальная, что уже вызывало подозрения, потому что его травы уже должны были подействовать. Они оказались крепче, чем он рассчитывал, или что-то пошло не по плану? Интересно…       — Знахарь Агвар! — в дом без стука влетела дочка местного трактирщика и тут же застыла, испуганная. — Ой!       — Спокойно, девочка, тише, — доброжелательно улыбнулся Агвар и тут же вспомнил, что в маске не видно. — Что случилось, Бетани?       — Торговец Берон! У него с ногой! Я не знаю! Но сказали срочно вас звать! — заполошно заговорила девчушка, заламывая руки.       — Ох ты ж, Семеро милостивые, — выдохнул Агвар, разволновавшись. Если Берон срочно звал его, прикидываясь больным, то дело и впрямь разладилось. Но сначала… — Хеке, простите, срочный больной, я осмотр провел, вот пока от жара могу дать только это, но как закончу, так сразу приду к вам на мельницу, принесу все необходимое, договорились?       Слуге ничего не оставалось, кроме как кивнуть и выдвориться из домика, пока Агвар одевался и подхватывал котомки, одна знахарская и одна — на случай, если надо срочно бежать. Он не был уверен, была ли история с ногой Берона правдой, поэтому предпочел быть готовым к любому исходу.       — Слава Матери, вы здесь, — первым приветствовал его Дик, старший сын Берона и его же первый помощник в их непростом деле. Парень выдохнул с облегчением и тут же затараторил на публику. — Пойдемте, знахарь Агвар, отец наверху, ногу не то сломал, не то что, побоялись к вам везти, пришлось Бетани кликнуть, чтобы позвала, вы уж простите.       Нога Берона действительно была травмирована, но ничего серьезного вроде перелома не наблюдалось, так что он вздохнул спокойнее. Привычные действия, вроде приложенного льда, благо на Севере его всегда было в достатке даже летом, и перевязки успокаивали, тогда как слова Берона заставили тихо ругаться сквозь зубы.       — Почуяла ведьма, что что-то не то делается, все ваши снадобья в своем котле мешала, не увидели что и с чем, но пользовался ими только слуга.       — Бастард был чем-то доволен, слышали, что аж напевает, перетаскал часть инструментов в дом, а мельничиха колдует у печки, не переставая, что делает непонятно, но страшно аж жуть, — так же тихо продолжил Дик. — Звери как с ума посходили, от мельницы все живое улепетывает.       — Миледи велела быть очень осторожными, поэтому срочно тебе позвали, — закончил Берон.       — Ногой ради этого пожертвовал, — фыркнул Агвар, обеспокоенный услышанным.       — Да нет, оно само сложилось, пока бегали тут туда-сюда, — отмахнулся старший йети. — В общем, не мы одни заметили, что на мельнице творится что-то странное, вот и думаем этим воспользоваться…       Они не решались сами избавиться от мельничихи и бастарда Болтона, пока был жив лорд Русе, даже несмотря на его нынешнее состояние: тому достаточно одного приказа и виновные в гибели его злобного детеныша будут наказаны без суда, а содранная живьем кожа не способствует долгой жизни. Разум Русе Болтона все еще боролся с ядом и не позволял погружаться в беспамятство, поэтому говоруны предпочитали искать более безопасные для них способы, вроде нападения диких зверей или болезни, унесшей жизни всех троих мучителей.       Однако страх обычных людей перед ведьмой тоже был хорошим прикрытием, если только они рискнут напасть на мельничиху, уже уверенные в ее колдовских навыках и знающие о ее безжалостном сыне. Но для этого и нужен был Агвар, не только спастись от возможной неприятной участи — он уже не сомневался, что согласившись пойти за Хеке, чтобы отравить семейку, он испытал бы на себе все то, что натаскал в подвал Рамси — но и придумать, как подбить беспокойных крестьян на действия. Страх сильная эмоция, разум может помутиться под его действием настолько, что может превратиться в неуправляемую ярость и ненависть, направленную лишь на уничтожение угрозы.       — Была бы у нас кровь василиска… — он позволил себе помечтать о редком и дорогостоящем ингредиенте, позволяющем впасть в такую ярость, что никакая ведьма не спасется.       — Чем можно достичь такого же эффекта? — полюбопытсвовал Дик, согласившись, что кровь была бы идеальна для их планов, но они привыкли работать с тем, что есть.       — Ты можешь сделать «смутьяна»? — тихо спросил Берон.       Да, за короткое время придумать нечто новое было невозможно, но к счастью или к сожалению, такой рецепт уже существовал, на случай, если миледи понадобится оголтелая толпа или бунт. Рецепт «смутьяна» включал довольно опасные травы, вроде бешенницы и красавки с незначительным ослаблением последствий с помощью маковых семян. Сложный рецепт, но его умений должно хватить, осталось лишь найти способ дать понемногу большому числу людей, да направить их в нужную сторону.       — Подлить не проблема, — задумался над планом йети. — Я же богач по местным меркам, по всему Северу кочую, с южанами торгую, могу от щедрот отвесить ящик вин, так сказать в благодарность знахарю, а тот возьми и отдай часть простому народу, ибо много всего одному. А вот направить…       — Я могу к ним подсесть, хоть здесь же в таверне, сейчас народ после дневных работ как раз собирается, — тут же вызвался Дик, пока его отец хмуро смотрел в пол, понимая, что подстрекателя в случае чего сдадут первым. Да и не пить отраву сын не сможет.       — Меня на мельнице ждут, — тихо добавил Агвар.       — Не дождутся, — упрямо набычился Дик. — Закончите со снадобьем, и мы займемся остальным, а вы будете якобы вусмерть пьяным после отцовых потчеваний.       — Но если я туда попаду, есть шанс узнать что-то полезное, — возразил Агвар, но его прервал Берон.       — А если ведьма по вашей крови тоже что-нибудь узнает? О миледи, например?       На это он не нашел что возразить, способности мейги пока оставались довольно запутанным клубком предположений, опасений и страхов времен Долгой Ночи. Могла ли она узнать о том, кому они служат по их крови? Могла ли она зачаровать их так, что они сами бы ей все рассказали? И наконец, мог ли он твердо сказать, что не сломается сам под пытками? Агвар помнил о жертвах жестокого бастарда, и было бы нелепо думать, что Сноу будет действовать иначе с допрашиваемым.       Он продолжал думать над сложившейся ситуацией, пока варил настой и противоядие к нему же, искал хоть малейшие доказательства, что они не так поняли. Возможно, мейга пыталась вылечиться своими способами и у нее не получилось, поэтому она и послала Хеке за ним, но точно также могли быть верны и их изначальные предположения, и проверить это можно было лишь на себе. Агвар был не настолько отважен. Но долго беспокоиться ему не дали: Берон настоял на том, чтобы он выпил немного вина с маковым молочком и проспал остальные события.       — Результат… несколько отличается от ожидаемого.       — Да.       — Лорд Русе не станет такое игнорировать.       — А вот это еще вопрос, станет или нет.       — Его состояние ухудшилось?       — Полагаю за это тоже можно сказать спасибо мельничихе.       — Почему?       — Возможно, ее магия, направленная на разум лорда Русе, каким-то образом сдерживала проявление болезни, но когда ее не стало…       — Вот как. Этого мы не учли, могли бы закончить с ней раньше, — Агвар тяжело вздохнул и начал наносить на ногу Берона мазь.       Мельница сгорела. Путаные показания и воспоминания участников погрома были не лучшим свидетельством, но сами йети, стараясь не попасть под руку, проследили за происходящим. Слугу убили до пожара, забили чем придется, когда тот попытался защитить хозяев. Бастарда боялись больше, поэтому он рискнул сбежать, но далеко уйти ему не дали, Дик подстрелил того из арбалета. Он прикинулся мертвым, хотя от стрелы в ноге так быстро не умирал никто, поэтому ему не поверили, но и нанести смертельный удар не рискнули. Ведьму связали, но большого вреда ей не причиняли, опасались.       Дик не смог точно сказать, кто первый это предложил, но скоро толпа скандировала: «сжечь ведьму», и молодой говорун не рискнул вмешиваться. Его хватило лишь на начало сожжения, дальше он поспешил скрыться, как и двое других йети. Осталась на месте только старуха Мэри, ворчливая карга, после восстания Баратеона покинувшая Королевскую гавань и осевшая на Севере. Она видела, как горели в диком огне жертвы Эйриса Безумного, поэтому именно с ее слов они убедились в гибели мельничихи и ее сына.       Какой-то неистовствовавший бродячий септон прочел молитвы прямо на пепелище, простив убийство всем участвовавшим, включая себя самого — именно он, одержимый «смутьяном», повел толпу в поход против ведьмы во имя богов, предусмотрительно не говоря каких именно, Старых или Семерых. Учитывая, что ранее говоруны видели этого фанатичного септона в Речных землях, его присутствие на Севере казалось чьим-то планом, но когда Берон попробовал осторожно разговорить его, то получил уверенное заявление, что ведут его лишь боги и никто кроме. Все, что оставалось шпионам — запомнить септона и предупредить остальную сеть о фанатике от Семерых.       — Что-нибудь слышно из замка нового?       — Ничего не изменилось: состояние лорда ухудшается, мейстер поит его маковым молочком, а кастелян занимается делами замка и земель, ему не до пожара на мельнице.       Когда о пожаре пошли слухи, само собой замялось истинное значение происходившего и трое людей в глазах чужих стали лишь случайными жертвами своей неосторожности. Немного поспособствовали и рассказы Агвара, какими неуклюжими людьми они были, все время разбивали горшки с его снадобьями. Поучаствовали и остальные, напоминая, что бастард пользовался определенной благосклонностью отца-лорда и будет лучше не поднимать тему матери-ведьмы.       — Наконец-то все закончилось, — Берон с уставшим вздохом присел на стул для посетителей. — Можно ехать дальше, а то скоро расспросы пойдут, чего я так долго на одном месте.       Лорд Русе умер во сне: наследник должен был прибыть со дня на день, поэтому дозу макового молочка лорда увеличили, заодно добавив тот же яд, что в свое время получила и королева Серсея. Агвар понимал причины спешки, но надеялся, что мейстер и кастелян ничего не заподозрили, лорд болел больше года, но последние месяцы его состояние ухудшалось быстрее прежнего. Конечно, все вести, получаемые из замка, говорили в их пользу, но после мельничихи он стал несколько подозрительнее прежнего.       Тогда тоже ничто не предвещало раскрытия, но лишь поспешность юной Бетани, которую явно заинтересовал Дик, спасла его от попадания в подвал с Рамси и его слугой. Спасение благодаря везению было неприятно признавать, но леди Селия как-то сказала, что удача, сколь мимолетной и зыбкой она не была, тоже орудие: бегство принца Джейхейриса с сестрой Шейрой тоже удалось во многом благодаря удаче. Агвару повезло, бастарду, его матери и слуге — нет. Но когда появится возможность — он снова переедет, ради собственного спокойствия.