Кровь ворона

      После урока Мэл не спеша обходила сад в поисках умчавшегося в неизвестность родителя. Годы совместной жизни с отцом-оборотнем научили её отличать его от сотни других воронов и помогли изучить его повадки. Хотя в детстве, конечно, трудно было найти его в куче собратьев, с которыми он обменивался сплетнями, поэтому Мэл часто прибегала к уловкам: принималась кормить или пугать птиц. Своей дочери Диаваль никогда не шугался, а есть с земли черствые хлебные крошки — брезговал.       Помнится, когда Берта узнала, что её папа был рождён вороном, а не просто умеет в него оборачиваться, то была очень удивлена. Но, как это часто бывает у детей, уже через пятнадцать минут это воспринималось как должное. Только став старше, девушка спросила у отца, не жалеет ли он, что стал человеком.       — Конечно нет, моё сокровище, — искренне улыбнулся отец. — Я очень люблю и тебя, и нашу маму.       — А как возмущался, когда я тебя от смерти спасла, — хмыкнула тогда Малефисента, потягивая горячий кофе.       Это повлекло за собой целую возмущённую дискуссию, из которой Мэл узнала, что главными преимуществами человеческого обличия являются возможность готовить и заделать маме ребенка. Последнее, конечно, высказала сама Малефисента, и это заставило Диаваля посмотреть на неё таким взглядом, что Берта поспешила убраться из дома. Тогда девушка впервые задумалась над тем, насколько это можно считать зоофилией.       Отмахнувшись от нелепых мыслей, она поднялась на носочки, выглядывая знакомые чёрные перья в зелёной листве. Это было самое высокое дерево в округе, и отец, наверняка, устроился здесь, заняв наблюдательную позицию.       — Пап? — неуверенно позвала Мэл, продолжая вглядываться в крону, запрокинув голову.       — Мэл! — раздался радостный голос за её спиной. Резко обернувшись, девушка увидела перед собой Бэна, так нежно улыбавшегося ей, что все волнения тут же были позабыты. — Что-то ищешь?       — Да! То есть, нет, — смущённо пробормотала девушка, неловко заправляя прядь фиолетовых волос за ухо.       Тут с дерева с громким карканьем слетел ворон и, приземлившись на плечо Берты он сначала ласково потёрся о её щёку головой, а затем недовольно покосился на Бэна, оценивающе осматривая его. Принц внезапно почувствовал себя очень неловко. Вот вроде ничего такого — просто птица, просто разглядывает его, но смотрит так серьёзно, что хочется извиниться, хотя он вроде ни в чём не виноват.       — Вот ты где! Я тебя везде искала! — возмутилась Мэл, почесывая ворона и заставляя его блаженно щуриться. — Куда ты умчался? Это был какой-то коварный план? Мама придумала?       Птица важно закивала, и ещё раз потёрлась о щёку девушки. Берта тяжёло вздохнула. Вот как объяснить родителям, что она уже взрослая и в присмотре не нуждается? Не хватало им созвонов по видеосвязи… хотя, если быть до конца откровенной, Мэл была ужасно рада видеть папу.       — Не познакомишь нас? — неуверенно поинтересовался Бэн, переводя взгляд с девушки на ворона и обратно.       — Да, конечно. Это… — Мэл замялась, представляя, насколько странно будет звучать, если она вдруг скажет: «Это мой отец», а на «питомца» папа обидится. Поэтому был выбран нейтральный и вполне правдивый вариант. — Диаваль.       Отец удивлённо посмотрел на неё, мол: «Ну ты, доча даёшь. Я тебя родил, вырастил, а ты так со мной поступаешь!», но потом, посмотрев на принца, всё-таки неохотно кивнул. В конце концов, это ведь действительно его имя.       — А я — Бэн. Очень приятно, — улыбнулся парень и протянул руку, собираясь погладить чёрные перья, но Диаваль только щёлкнул на него клювом. — Птичка с характером. Я слышал, у твоей мамы был прислужник-ворон.       Птица уставилась на него так возмущённо, что принц тут же понял, что сказал что-то не то. Мэл тихо рассмеялась, поглаживая распушившего перья отца. Бэн залюбовался её нежной искренней улыбкой. Девушка это заметила и смутилась, но всё же взяла себя в руки и пояснила.       — Моя мама и правда была его госпожой, но теперь он больше часть семьи, — лукаво улыбнулась Берта.       — Ох, вот как. Тогда прошу прощения, — чуть насмешливо улыбнулся Бенджамин, за что удостоился вполне красноречивого взгляда, в котором читалось: «Я тебя запомнил, парниша». — В любом случае, я хотел спросить тебя, не хочешь ли ты посмотреть на нашу тренировку сегодня. Мне сказали, ваш кружок сегодня не работает.       — О, было бы здорово! — воскликнула Мэл.       — Отлично. Тогда я зайду за тобой, — и парень на прощание чмокнул девушку в щёку и поспешил скрыться.       Диаваль хотел разразиться возмущённым карканьем на тему невежливости современных мальчишек, но, посмотрев на пылающую щеками дочь, передумал. Что ж, похоже того «принца» из пророчества, о котором говорила ему жена, Берта уже нашла. И, судя по всему, спасать их малышку от его пагубного влияния уже поздно.       Тревога за дочь была основной причиной, по которой Малефисента решила отправить на разведку своего верного шпиона. Ну, и кто присмотрит за дочерью лучше родного отца? Диаваль против и не был. За время разлуки он успел соскучиться по своей маленькой девочке, да и тревогу жены он вполне понимал.       И вот теперь, глядя на откровенно влюблённую дочь, ворон сознавал, что беспокойство Малефисенты было отнюдь не беспочвенным, учитывая, что Берта, похоже, влюбилась в парня племянницы.       «Это ничем хорошим не кончится», — подумал ворон, но тут же решил, что пока говорить об этом рано. По крайней мере, с дочерью, а вот жене можно и позвонить.       — Вы решили слежку за мной устроить? — недовольно поинтересовалась Мэл, косясь на задумчивого отца. Диаваль неловко потупился, прикрывая клюв крылом. — Ну, этого стоило от вас ожидать. Родители такие родители… но я рада тебя видеть.       «Я тоже, детка», — хотел сказать мужчина, но лишь каркнул. Похоже, обмен нежностями подождёт до тех пор, пока они не окажутся в не столь просматриваемом месте.