Плотно задёрнутые шторы охраняли сон мальчика и не позволяли солнечным лучам пробраться к его лицу, поэтому на следующий день Клаус проснулся только около полудня. Из-за окна доносился шорох колёс автомобилей, голоса прохожих, а в коридоре прошуршали колёса чемодана и под чьими-то шагами заскрипели половицы. Одеяло придавливало весом и теплом, а нос щекотал запах выпечки.
Четвёртый разлепил глаза и подпрыгнул на месте, увидев незнакомый потолок. Фрагменты вчерашнего вечера, ужин, предложение Ханны и Оуэна всплыли в голове и всё неспешно встало на свои места, а Клаус сел в кровати и, потерев лицо, осмотрелся.
Рядом на полу стояли сухие кеды, тут же на стуле — куртка и сумка с его вещами. Ещё в комнате был сервант, заполненный старой посудой и книгами, лакированный гардероб и стол с вязанной скатертью, а на стенах висели рамки с фотографиями — кажется, их было больше двадцати. На многих из них Клаус узнал Оуэна, на нескольких была Ханна.
Женщина в возрасте, запечатлённая почти на каждом снимке, похоже, была матерью Оуэна. В комнате также была неприметная маленькая дверь, ведущая в ванную, где он сразу же умылся.
Четвёртый заправил кровать, зашнуровал кеды, перекинул через плечо сумку и взял куртку. Он плотно закрыл дверь и, следуя по потёртой зелёной дорожке дошёл до лестницы в конце коридора. Спустился в скромную прихожую.
— Доброе утро…
Ханна подняла глаза от большой тетради, в которой писала. Сегодня она была в длинной шерстяной юбке и водолазке горчичного цвета.
— Смотрите, кто проснулся. — Она тут же нахмурилась. — А вещи зачем взял? Решил уйти?
— Нет, я просто… не знал, можно ли там оставить.
— Разумеется, можно. Если ты остаёшься, то это твоя комната. Возвращайся-ка обратно, я сейчас поднимусь.
Она сделала отметку, захлопнула тетрадь и поставила на стойку ресепшен табличку с предупреждением, что вернётся через пятнадцать минут. Ещё через пять минут она постучала в дверь новой комнаты Клауса, и спросила разрешения войти. В руках у Ханны было несколько полотенец, сумочка с душевыми принадлежностями и сложенная одежда.
— Свои вещи можешь оставить на полу в ванной, я после покажу, где у нас стиральные машины и как запускать стирку. У меня сохранилось несколько рубашек Майлза и спортивные брюки. — Кивнула на вещи и добавила. — Он друг семьи. Майлз, конечно, постарше тебя и боюсь одежда великовата, но на первое время подойдёт. Прими душ и спускайся, как приведёшь себя в порядок. После завтрака я расскажу, что здесь и где. И вот, держи, ключ от твоей комнаты. — Положила ключ с брелком на край стола.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Сильно долго в ванной не плескайся, горячая вода может закончиться.
Клаус кивнул, а Ханна вышла и закрыла за собой дверь. Как только её шаги стихли, Четвёртый положил свою сумку на стол и взял стопку вещей с кровати. Чисто выстиранные и мягкие, они хранили запах кондиционера для белья с фруктовыми нотами. В который раз за это утро почувствовал ком в горле и поспешил в душ.
Горячая вода смыла не только грязь и запах улицы, но и ослабила тревогу. Вещи, которые дала Ханна действительно были великоваты, рубашка смотрелась на нём мешком, а брюки пришлось подвернуть. Волосы теперь не нужно было укладывать, согласно требованию отца выглядеть презентабельно, и они смешно топорщились во все стороны. Когда в отражении Клаус увидел совершенно другого человека, он поднял руку в приветственном жесте и улыбнулся. Мальчик в зеркале улыбнулся в ответ.
Комната была залита светом, шумом с улицы и свежим морозным воздухом. Клаус достал из сумки шкатулки с картами и поставил её в центре стола, погладил пальцами по крышке.
— Не скучайте. Совсем скоро поговорим.
Почесал плечо и снял с шеи одну из цепочек, чтобы повесить ключ от своей новой комнаты. Он волновался, но справился с задачей сразу и покрутил прохладный металл в пальцах. Клаусу не верилось, что происходящее было взаправду.
Внизу Ханна опять встретила его приветливой улыбкой и проводила к Оуэну, в комнату, где он вчера ужинал.
— И это ты тяжести собирался таскать? Да ты же переломишься под весом ящика с овощами, — мужчина поставил на стол тарелку с только что приготовленным английским завтраком. — Самое оно для поздних пташек. Мы с Ханной вообще из Англии родом, там и познакомились. Потом несколько лет жили в Париже и вот теперь здесь. А ты здешний?
Клаус проглотил запечённый помидор, кусочек хэшбрауна, и прикрыл рот. В их доме не позволялось разговаривать за столом, но Оуэн, похоже, не придерживался подобных правил.
— Не совсем. Я не из этого города.
Оуэн кивнул. Он налаживал контакт и поддерживал беседу, а вовсе не пытался выведать кто такой Клаус и откуда.
— Вкусно?
— Угу, очень.
— Всё потому что это классика, — Оуэн сделал глоток из чашки, что держал в руках и продолжил. — По поводу работы. Основной будет пока гостиница. Узнаешь, как она работает, будешь помогать Ханне с уборкой. Я, наверное, буду привлекать тебя на кухню время от времени. У нас бывает очень много гостей и творится чистое безумие… О, погоди, а тебе, случайно, кухня не интересна? Может, хочешь научиться готовить?
Четвёртый подобрал с тарелки последний кусочек бекона и пожал плечами.
— Не знаю. Я умею только вафли греть.
Клаус прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего про то, что из всех воспитанников Академии больше всего времени проводил на кухне Диего — вот уж кто точно знал парочку маминых фирменных рецептов.
— Вафли, значит? Буду знать. Так, давай тарелку и иди сюда, — Оуэн мягко подтолкнул мальчика в спину и тот опять оказался на светлой и чистой кухне, заполненной запахами. — Ребята, знакомьтесь, это Клаус, сын наших с Ханной друзей. Мальчик пока поживёт здесь и будет нам всячески помогать. Если у него возникнут вопросы, а нас рядом не будет, прошу оказать посильную помочь. Клаус, это Джеймс, Моника и Пьер-Луи.
— Можно просто Пьер, — раздалось со стороны плиты и из-за навесных полок показалось добродушное лицо мужчины средних лет. Он говорил с сильным акцентом и улыбался так же широко, как и все остальные. — Обращайся, парень!
Джеймс и Моника поддержали его готовность помочь и вернулись к работе. Оуэн, передав мальчика супруге и поцеловав её в щеку, вернулся к своей команде, а на Клауса полилась информация.
Он узнал историю здания, когда оно было построено и кому принадлежало, пока владельцами не стала семья Шарма-Гроуз. Из одной комнаты съехали утром, а новые постояльцы ещё не заселились. На примере этого номера Ханна рассказала, как происходит уборка, на что нужно обратить внимание, когда готовишь комнату для гостей, как правильно убирать кровать и складывать полотенца. Подробно рассказала о том, что стоит на каждой полке в чулане, какие средства для чего используются. Во время экскурсии в подвал Клаус узнал, где стиральные машины и сушилки, а так же гладильная доска. Оставшуюся часть дня он провёл на ресепшен, молча и внимательно наблюдая за работой Ханны. Мозг чуть ли не искрился от восторга и новых знаний, а ещё от предвкушения грядущего. На какое-то время Клаус даже забыл, что буквально вчера его жизнь была совершенно иной.
— Ну, ещё не думаешь, как сбежать отсюда?
— А? Нет, конечно!
— Рада слышать, — Ханна закрыла входную дверь на замок и повесила табличку с просьбой использовать звонок в случае необходимости. — Начнём с маленьких шагов, да? Первое твоё задание на завтра и последующие дни будет гладить выстиранное бельё. Справишься?
Кивнул. Встал со стула и кивнул еще раз.
— Хорошо. Тогда иди готовься ко сну. Завтра тебе уже никто не даст отоспаться, общий подъём в половине шестого утра.
— Спокойной ночи! — Клаус взбежал на второй этаж, но потом остановился и вернулся на середину лестницы. — Спасибо, миссис Гроуз. Вам и мистеру Шарма.
— Пожалуйста, Клаус. И спокойной ночи.
Четвёртый тихо прошёл мимо комнат, занятых гостями, достал ключ и вошёл в комнату. По щелчку выключателя прикроватный бра залил комнату тёплым светом, а Клаус остолбенел и вжался в дверь за своей спиной, отчаянно пытаясь просочиться обратно в коридор. От лица отхлынули краски, губы дрогнули и плотно сжались.
— Оуэн? Ты не Оуэн. Ты не мой мальчик. Где мой Оуэн?
Ощущение счастья, расцветшее сегодня в мальчике, треснуло и надломилось. Как он мог быть настолько глуп, что поверил в возможность убежать и жить спокойно? Как можно убежать от мёртвых, если они везде?
— Нет, нет пожалуйста… Нет. — Вцепился пальцами в волосы и замотал головой. — Нет, нет, нет. Я не хочу снова… Не кричите.
— А зачем кричать? Ты знаешь, где Оуэн? Он уже так давно не заходил ко мне. Он в порядке?
Клаус поднял влажные глаза и не дыша посмотрел на призрак, стоящий у окна. Как и другие женщина задавалась бесконечным потоком вопросов, но сейчас всё было иначе. Она не кричала, была одна и… слышала, что он отвечает? Беседовала с ним?
— Кто ты такой? — Повторила женщина и наклонила голову.
— Я Клаус. Мистер Оуэн и миссис Ханна разрешили мне остаться в этой комнате.
— Ты что-то путаешь, дитя. Мой сын не мог этого разрешить, здесь живу я.
Четвёртый отлип от двери и натянул края рубашки на пальцы. Сделал полшага вперёд и сглотнул.
— Вы Маргарет?
— Прости, совершенно забыла представиться. Да, я Маргарет Шарма. Так ты скажешь, где мой сын?
— Он работает. Сейчас закрывает ресторан.
— Этот мальчишка всегда работает, совсем как его отец. Я умру, а он и не заметит.
Клаус обхватил себя руками и облизнул губы. Кончики пальцев покалывало, а страху в груди пришлось потесниться — там появились всполохи любопытства, и… желание поговорить. Он смотрел на женщину во все глаза.
— Простите, но… вы уже…
— Что?
— Умерли.
— Ты очень грубый ребёнок. Где твои родители? Они должны объяснить тебе, как следует разговаривать со старшими.
— Дайте мне руку. — Клаус, сам того не ожидая, отлепил дрожащую ладонь от своего плеча и протянул навстречу женщине. — Пожалуйста.
Призрак несколько секунд смотрела на руку мальчика, а потом исчезла.
Четвёртый вздохнул так, будто до этого его горло сжимали тиски. Опустился на пол и накрыл рот обеими ладонями. Мальчика колотило от шока и он не знал, как справиться с волной накрывших его чувств, но впервые после встречи с призраком ему не хотелось спрятаться в шкафу или напиться.
Клаус хотел, чтобы призрак вернулся.
***
Почти всю ночь Клаус не мог уснуть и когда утром Ханна постучала в его дверь, мальчик уже был одет и готов к работе. После завтрака он выгладил всё, что было в стирке и аккуратно сложил в бельевой шкаф, съездил с Моникой в мясную лавку, пропылесосил коридор второго этажа и прихожую, а потом помог на кухне с мытьём посуды.
Все сотрудники кухни уже разошлись, когда Клаус обратился к Оуэну.
— Миссис Гроуз говорила, что комната, где я сейчас живу, раньше принадлежала вашей маме?
— Да, верно.
— А… как она умерла?
— Боишься, что в твоей комнате живут призраки?
Оуэн усмехнулся собственной шутке, а Клаус криво улыбнулся в ответ и кивнул.
—У неё была деменция. Знаешь, что это такое? У болезни много симптомов, но главный это потеря памяти. Она забывала кто я, кто Ханна, где она и какой сейчас год.
— Разве от потери памяти умирают?
— Как я уже сказал, там много разных симптомов.
— А у вас, может быть, сохранились, какие-то книги или журналы про это?
— Зачем тебе? — Оуэн повесил фартук на крючок и удивлённо выгнул бровь. Клаус пожал плечами.
— Интересно?
— Хорошо, я посмотрю. Может что и есть.
Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, но когда Клаус почти ворвался в свою его встретила тишина. Призрака не было и в следующую ночь и лишь через четыре дня Маргарет встретила его тем же вопросом.
— Кто ты такой? Где Оуэн?
— Он сейчас занят и не может прийти. Попросил меня побыть с вами. Меня зовут Клаус. — Он забрался на кровать и сел, поджав под себя одну ногу. — Если, конечно, вы не против.
Маргарет не была против и двое вели беседы каждую встречу. Всегда это были разные истории и разные люди. Иногда она даже узнавала Клауса, но чаще — нет. А как-то раз назвала его Оуэном. Призрак появлялся нерегулярно — то каждую ночь, то пропадал неделями, и Клаус успевал прочитать все книги, полученные от Оуэна. Четвёртый не заметил, когда совершенно перестал бояться и общался с Маргарет как с живой. Он рассказывал ей про семью, братьев и сестёр, по которым так скучал, а она слушала и, кажется, понимала его тоску.
— Видеть призраков, должно быть, страшно, — она качнулась вперёд и положила ладонь ему на спину, но кривые от артрита старческие пальцы не прошли сквозь мальчика, а остались лежать поверх футболки. Клаус вскочил, запутался в ногах и упал с края кровати. — Что с тобой?
— Н… ничего.
— А где Оуэн? Когда он придёт?
И всё начиналось по новой.
Днём он усердно трудился, не отлынивая ни от одной задачи. Вечерами читал или общался с Маргарет, а когда Ханна давала ему принудительный выходной и говорила, что работы нет, он гулял по городу. Обычно Клаус пропадал в парках или скверах, искал призраков и пытался им помочь. С мужчиной, умершим от инсульта, он нашёл родной дом и передал внучке, как дед её любил. Утопившаяся в реке девушка попросила написать прощальное письмо и отправить его своей матери. Женщина, погибшая от рук неизвестного мужчины, попросила просто посидеть рядом с ней, пока она наблюдала за мужем, гулявшим с маленьким сыном.
Каждый день Клаус задавался одним и тем же вопросом — почему отец запирал его в склепе, насильно заставлял преодолевать страх, а не помог разобраться в природе силы? Ведь Четвёртый всегда думал, что его способность — это проклятье, а, оказалось, это дар, который может помочь многим душам. И мёртвым, и живым.
***
Прошло полтора года с тех пор, как он стал жить с семьёй Шарма-Гроуз. Всему обслуживающему персоналу они сообщили, что с родителями Клауса произошла трагедия и теперь они стали его опекунами. Оуэн и Ханна действительно относились к нему, как к сыну, которого у них никогда не было, а Четвёртый отвечал им любовью и благодарностью. И вот, однажды, Клаус решил, что должен открыться людям, которые сделали для него больше кого-либо на белом свете.
Когда Оуэн закрыл кухню, а Ханна повесила табличку на дверь, Клаус попросил их обоих зайти к нему в комнату. Мальчик сидел бледный и взволнованный, нервно постукивал пальцем по краю стола, и пара обеспокоенно переглянулась, опускаясь на стулья напротив. Ханна видела как ребёнку непросто.
— Милый, ты знаешь, что можешь сказать нам что угодно. Не спеши, всему своё время.
— Если чувствуешь, что сейчас не…
— Нет, я должен… — выдохнул, тряхнул головой и попытался оттянуть отросшие пряди за уши, но они всё равно убегали на лицо, — всё вам рассказать.
Ханна серьёзно кивнула и наклонилась вперёд, облокотилась на локти и сцепила пальцы в замок.
— Хорошо. Начинай, как будешь готов.
Клаус прикрыл глаза, кивнул, хлопнул себя по бёдрам, резко наклонился вниз и достал из сумки глянцевый журнал. Положил его обложкой вверх и придвинул ближе ко взрослым.
— «Специальный выпуск. Воспитанники Академии Амбрелла: успешные миссии, пропавшие участники и планы на будущее,» — Оуэн прочитал яркий заголовок и поднял глаза на мальчика. На Клауса было больно смотреть. Сейчас он очень походил на того мальчишку, что когда-то постучался в дверь его кухни.
Для обложки журнал использовал фото с их самой первой миссии, где чествовали всех шестерых участников Академии.
Клаус ткнул пальцем в одного из детей в маске домино.
— Это… — собрался с силами и проговорил так быстро, будто оторвал пластырь. — Это я. Участник Академии Амбрелла. Номер Четыре. Клаус Харгривз. — Он давно не произносил свою фамилию вслух и сейчас неуютно повёл плечами. — Это мои братья и сёстры, а это отец. Он не родной и мы все друг другу не родные, просто… мы все родились в один день и росли в одном доме.
Ханна и Оуэн снова переглянулись. Они не следили за новостями, но название Академии у всех было на слуху. Клаус завернул рукав свитера и провёл пальцами по татуировке на левом запястье.
— У всех нас есть способности. — Опять указал на детей, изображённых на обложке. — Лютер, например, суперсильный, а Пятый умеет перемещаться во времени и пространстве…
— А у тебя?
— Уверен, что это как-то связано с уборкой. Есть теперь объяснение этой сверхчистоте, царящей в гостинице, — Оуэн попытался разрядить обстановку, но Клаус, всегда смеявшийся над его шутками, сейчас понуро опустил плечи.
— Я вижу мертвецов. Призраков.
Клаус надеялся, что кто-нибудь произнесёт хоть слово, но оба взрослых молчали и ему пришлось продолжать самому.
— Мои родные, они хорошо владеют силами, а я не справлялся. Очень боялся призраков, отказывался использовать способность и, чтобы я поборол страх… — запнулся, запрокинул голову и посмотрел в потолок, — чтобы я поборол страх, отец запирал меня в склепе на кладбище. Много, много ночей…
У Клауса задрожала рука и Ханна тут же накрыла её своей, сжала пальцы и заглянула мальчику в глаза.
— Всё хорошо. Ты не там. Дыши, мой мальчик. Дыши.
— Я больше не мог там оставаться. Призраки преследовали меня везде: они были в склепе, дома, на улице, всегда рядом… и это был замкнутый круг. Я с ума сходил и… решил сбежать.
Свободной рукой он утёр мокрые дорожки, побежавшие по щекам.
— Клаус, боже, мы… Но почему ты рассказываешь об этом сейчас?
— Потому что должен быть честным с вами. Как вы можете доверять мне, если я скрываю, кто есть на самом деле. Здесь, с вами, я смог, наконец, найти себя, понять свои силы и что с ними делать.
— Мы же ничего не делали? — Оуэн свёл брови. — Я точно ничего не делал.
— Я научился не бояться призраков. Узнал, что с ними можно говорить и им можно помочь, — Клаус перевёл взгляд с одного озадаченного лица на другое. — Не верите мне?
— Нет, Клаус, что ты…
Мальчик высвободил руку из пальцев Ханны и поднялся из-за стола. Отошёл на несколько шагов и потёр руки друг о друга, согревая. Втянул воздух через нос, и с выдохом закрыл глаза. Ладони мальчика стали излучать бледно-голубой свет и взрослые вскочили из-за стола. Когда в комнате появился силуэт женщины, Ханна вскрикнула, а Оуэн ухватился за стол.
— Мальчик мой, наконец-то! Ты так давно не навещал меня!
— М… мама? — Мужчина взглянул на мальчика, но тот по-прежнему стоял крепко зажмурившись и напряжённо дышал. — Как это возможно?
— А где твой брат? Он приедет сегодня на ужи…
Призрак дёрнулся и исчез, а следом раздался стук коленок об пол. Клаус сидел на полу и пытался вдохнуть больше воздуха, чем вмещали лёгкие.
— Святые угодники, — Ханна перекрестилась и сразу же бросилась к ребёнку. Сжала ладони на его плечах, встряхнула и заставила посмотреть на себя. Щёлкнула пальцами перед каждым глазом по очереди и убедившись, что с ним всё в порядке, обняла и прижала к себе. Оглянулась на Оуэна, который с трудом приходил в себя.
Никто не произнёс ни слова, пока Клаус приглушённо не пробормотал Ханне в плечо.
— Я пойму, если вы захотите, чтобы я ушёл.
— Ушёл?
— Что за глупости ты говоришь? — Оуэн моргнул и тоже сел на пол.
Клаус пожал плечами.
— Вот именно, — женщина провела ладонью по волосам мальчика, а затем по-матерински погладила по спине. — Ты правда думал, что в ответ на откровенность и доверие, мы выставим тебя вон? А казался таким умненьким мальчиком.
Она почувствовала, как из груди мальчика вырвался вздох облегчения и он крепко обнял её в ответ.
Оуэн и Ханна оставались рядом с Клаусом, пока тот не уснул.
