***
Проснувшись, Бетховен пытается понять где он. Как только до него доходит, что нахлынувшие воспоминания - иллюзия, он старается снова уснуть, чтобы еще мгновение побыть рядом с матушкой. Ему хотелось снова почувствовать давно ушедшее тепло и эйфорию. В то время, он так редко виделся со своим младшим братом и матерью. Каспар не мог долго оставаться в шумных местах. Музыка могла плохо повлиять на него. Тем более, писклявая игра на скрипке вовсе пробуждала в Антоне истерику. В свою очередь, родителями давно было приняло решение: держать братьев подальше друг от друга. Помимо бессонных ночей и криков, Каспар был постоянно болен из-за слабого иммунитета, что вызывало у отца и матери большой страх потери своего чада. Поэтому, Бетховен мог поиграться с младшеньким только по большим праздникам. Провалявшись на полу, который послужил кроватью еще с прошлого утра, Людвиг так и не смог вернуться в царство Морфея. Поднявшись и усевшись в кипе бумаг, Бетховен смотрит на часы. —Девять с половиной...—шепчет композитор, тупо уставившись на циферблат. Дорогие венские позолоченные часы, подаренные Моцартом на одном важном приеме, четко отбивали ритм. Какое-то время Бетховен сидел и не двигался. Его настроение, которого и так в принципе не было, полностью пропало. Оставалось только улечься в прохладную постель и снова уснуть. Но нет, сегодня было нельзя. Переборов лень и усталость, Людвиг начинает сборы.***
Поднимаясь по мраморной лестнице оперного театра, Бетховен натягивает черный цилиндр узкой формы с сильно закругленными полями. Легкое пальто, в холодные дни лета, смотрелось опрятно и несомненно подходило главному герою. Широкие плечи, узкая талия, что виднелась из под расстегнутой верхней одежды; лакированная обувь, немного грязная, но терпимо - все было присуще среднему классу. Композитор не выделялся, но порой, на нем останавливались взгляды прохожих. Из всей фигуры можно было посчитать необычным - черты лица и их приятная грубость. Черные, пронзительные глаза, время от времени выглядящие то грустно, то сердито, а также необычно смуглый, приятный цвет кожи, не имеющий морщинок. Любая девушка могла бы позавидовать этой, поистине, мужской красоте. Но не более. Людвиг не был первым красавцем. Он обладал стандартной внешностью, и, даже так, толпы поклонниц его не преследовали. —Вы опоздали, Бетховен. Три минуты моего личного времени. —строго говорит пожилая женщина в узких очках, что свисают с её острого, неприятно длинного носа. Она, с неким презрением, рассматривает мужчину и колко выбрасывает: —Мисс уже заждалась. Что за невоспитанность! Следуя за ворчливой низкой старухой, Людвиг прислушивается к одной из мелодий, что проносилась по большому и длинному коридору здания. Позолоченные, будто при королевском дворе, люстры сверкали, придавая легкое ощущение праздника. Дорогие ковры и картины, что украшали пространство, имели антикварное назначение. Хозяйка театра была не скупа, отчего все выглядело новым, блестящим и дорогим. Город часто посещали высокопоставленные чины, что проводили большинство своего времени именно здесь. Представителям Венской культуры явно было важно показать своё достояние. Остановившись у больших дверей на третьем этаже театра, женщина открыла их. Людвиг понял, откуда доносились эти прекрасные звучания. Перед его глазами расположился огромный зал. Балконы, свисавшие над сценой с трех сторон, первый этаж со столиками - невообразимое зрелище. Огромное пространство было исполнено в бордово-золотых тонах, что еще больше убеждало Людвига, насколько ему повезло оказаться тут. На сцене были выставлены декорации: деревья, что были вырезаны из какого-то плотного материала и раскрашены в щедрые, яркие оттенки; живые цветы, разбросанные по всей территории сцены, к тому же, габаритная, каменная башня - все переливалось и выглядело очень эстетично. Помимо этого, молодая девушка, что была одета в пышное платье, с классической прической на голове, держа руки у груди, брала высокие ноты арии. Она, то и дело, бегала из стороны в сторону, когда другой выступающий ходил по её пятам, низко дополняя её партию. —Добрый день, герр композитор Бетховен. —говорит женщина, чуть младше самого Бетховена, что встала со своего последнего ряда зала и протянула тыльную сторону ладони мужчине. —Рад Вас снова видеть, Ваше Благородие.—отвечает Людвиг, нежно целуя даму в руку. Маркиза была не по годам молода. Её возраст совершенно не шел и рядом с её внешностью. Крупные кудри блондинистых волос, остренький, маленький носик и шикарное платье в пол, украшенное дорогими камнями - верх элегантности. Помимо всего, она еще и имела власть, благодаря своему отцу, что был близок к герцогу, приближенному Королю. Такой значимый человек явно будет продвигать и вкладываться в один из лучших театров Вены. Помимо престижа, постоянных вложений и важный встреч - здание театра было центром всей Австрии, куда съезжались и где выступали важные персоны. Бетховен ни раз хотел бы здесь разыграться, но, пока, удача проходила мимо него. Единственное, что он мог себе позволить - это консерватории. —Приношу свои извинения, что мы просто не можем поговорить об этом важном деле у меня в кабинете. Как видите, мы репетируем важную сцену нашей новой композиции. Может быть, вы сможете поприсутствовать на ней, как только появятся билеты? Бетховен поморщил нос, когда девушка прикрыла глаза и стала мило, навязчиво улыбаться. Она прекрасно знала, что он не сможет себя обеспечить этим. Дело было даже не в деньгах, а в его статусе. Обычный человек просто не может себе такого позволить, будучи хоть композитором или еще кем. Со стороны маркизы, это было высшее высокомерие, на которое мужчина просто промолчал. —Недавно, эль герцог посещал наше скромное заведение. Он принес множество вестей, а также одну немаловажную вещь, к которой вы, месье Людвиг ван Бетховен, имеете непосредственное отношение.—прервавшись пару раз, бросая неодобрительные взгляды на оркестр, которому в последнюю минуту разговора пришлось несколько раз начинать с самого начала, маркиза засмеялась. —Я сама была удивлена, не больше чем вы сами. —Что именно Вам нужно от меня? —не вытерпев долгих пауз и бессмысленного разговора, Людвиг напрягся. —Дело вот в чем: в письме говорилось, что великий французский император Наполеон Бонапарт желает видеть в своей резиденции скоромного композитора Людвига ван Бетховена, что поразил его своей игрой. —изменившись в лице, женщина более не смотрела на композитора. Она продолжала монотонно говорить и вздыхать: —Это ужасно, но отец принудил меня обязать вас учителем для игры на фортепьяно. Старший сын императора, будущий наследник престола, нуждается в том, чтобы довести свою и так превосходную игру до автоматизма. Как я слышала, Императорское Величество хотел пригласить к себе более опытного музыканта, но, услышав, о вашем стремлении быть похожим на превосходящего вас Вольфганга Амадея Моцарта, это показалось ему смешным. Немного помолчав, маркиза продолжила: —Я надеюсь, вы понимаете, что это миссия государственного назначения. Если вы провалите её, у королевской семьи будут проблемы. Так что, будьте готовы. Через три дня за вами приедет экипаж и вы должны будете отправиться во владения Его Высочества. Дальнейшие указания будет выдавать уже император. Не разочаруйте короля. Людвиг прекрасно понимал, что если за него уцепился такой важный человек, отказать он не имеет права. Помимо того, что его вынуждают работать на французов, так с его мнением даже не считаются. Композитор не часто выступал для королевской семьи, а учитывая, что властитель соседней страны хочет взять его в учителя, забавы ради - воистину, отвратительная вещь. Ужаснее некуда. От такой новости, мужчину перекосило. Он лишь возмущенно цокнул. —Как прикажите, Ваше Благородие. Людвиг не являлся государственным деятелем, но, только ради искусства, его вынуждают, как покорного слугу Короля и страны, взвалить на себя эту непосильную ношу.