Шарада

Корак сидел за столом в своей каюте. Он пытался извернуться так, чтобы достать до раненого бока и "запаять" его своим лечебным лучом, поминутно чертыхаясь и проклиная Шелтема. Почему надо было прожечь дыру в таком неудобном месте, да не одну, а три! Он бы еще всей пятерней разряд послал, вот честно. Корак получил новую директиву от Древних. Как только он пришел в себя, выслушал отчет воительниц о безуспешных поисках и спасении КРОНа от якобы запущенной Шелтемом программы самоуничтожения, он немедленно подключился к Сети Древних. И тут же получил ответ — по-видимому, Первого заметили на Терре. Корак очень удивился, услышав это — возвращаться туда, где тебя в первую очередь будут искать, по меньшей мере странно, тем более для Шелтема, об исключительном коварстве которого обыватели слагали легенды. Корак чувствовал усталость и безразличие. Ему было приказано лететь на Терру и завершить обе миссии — интегрировать ВАРНы, таким образом заканчивая то, что начал Шелтем на ныне затонувшем Шихбат Зера, и, разумеется, найти самого Шелтема. Все напрасно. Шелтем повредил головные контуры Корака, временно отключив его, чтобы безопасно сбежать, но Древние нашли его мгновенно. И теперь уж Кораку точно не удастся уйти от своего предназначения. Он должен будет убить Шелтема и заступить на его место Хранителя Терры. Вечность одиночества на страже неродного мира, где погиб тот, кто был для него важен... Корак точно знал, что Шелтем любил Терру — они много об этом говорили, да это и чувствовалось. Может, это было в его изначальной программе Хранителя, а может, появилось со временем, как настоящая любовь, но по иронии с этого и начались его разногласия с Древними. Шелтем внимательно пересматривал все их планы, вносил свои поправки, а когда Древние разъярялись на него, отказывался исполнять прямые директивы, своевольничал. Он делал все по-своему, в соответствии со своими убеждениями, так как что был уверен — он лучше знает, что нужно Терре и ее жителям. Он жил и работал с живыми людьми, тогда как Древние давным-давно отошли от этого. Они просто сила, сверхцивилизация, давно поднявшаяся над всем мирским. Возможно, именно его близость с людьми и заставила его задаться целью научиться чувствовать настоящие эмоции. Корак же в свою очередь стыдился своих чувств к Терре, а вернее, их отсутствия. Как будущему Хранителю, ему полагалось любить эту планету и считать ее домом — именно для этого ему при создании и интегрировали сочувствие. Но до того, как он успел побывать на Терре, он встретил Шелтема, и теперь без него эта планета вовсе не казалась ни особенной, ни даже просто приветливой. Иногда Корак даже думал, что, несмотря на то, что он был создан Древними, как Хранитель, он на самом деле не очень подходил на эту роль. Он совсем не был изобретательным и вдохновленным творцом, как Шелтем. Тот мастерски обращался с первичным импульсом замысла и не знал недостатка в оригинальных идеях, словно неугасающий огонь страсти созидания подогревал его сердце. Корак же в свою очередь хорошо умел продолжать, развивать, сохранять и содействовать, но никак не изобретать. В принципе, если хорошенько подумать, ничего удивительного в этом как раз не было. Все-таки, Шелтем — Первый, а Корак — Второй, пусть и более новой модели. Корак — резервный план, заменитель. С тяжелым сердцем Корак думал о предстоящей миссии. Интеграция ВАРНов, терраформирование, поиск нового энергетического баланса, достижения силового равновесия другие функции Хранителя казались нудной работой, которую настолько лень выполнять, что ищешь любые причины для прокрастинации. О второй части миссии думать вовсе не хотелось. "Или ты, или я, Второй", — вспомнил Корак их недавний разговор. Все верно, и им не удастся изменить это. У них был один шанс — и Шелтем, вместо того, чтобы бежать на дальние территории, зачем-то приземлился на Терре. "Наверное, ты действительно любишь этот мир, раз решился на такое" — горько подумал Корак. "Знаешь, у нас есть выбор. Мы можем умереть вместе". Да уж, неплохой выбор, что и говорить. Корак в сердцах ударил кулаком по столешнице. Ну почему все так неудачно? Он потер глаза, вздохнул и снова принялся за дело самолечения, дав себе слово не проваливаться в размышления, все равно не несущие никакой радости или толка — и тут же его нарушая. Здорово, конечно, что их новая встреча состоится так скоро, вот только Корак предпочел бы, чтобы Шелтем хотя бы просто был жив и ему не угрожала опасность. Пусть даже это бы и означало, что они больше не увидятся. По крайней мере, тогда в своем холодном одиночестве он бы мог хоть изредка греться надеждой, что Древние оставили Шелтема в покое, и он нашел себе другое пристанище в бесконечной вселенной. Кораку не отключиться от Сети, по крайней мере без посторонней помощи. А значит, и ослушаться директивы Древних не удастся. Ему придется убить Шелтема или умереть самому. "Почему?" — обиженно и зло думал Корак, крутясь и пытаясь найти удобное положение для "паяния". Почему нужно было лететь на Терру, почему нужно было прожигать дырки на его боку — неужели височного контура было мало? Кроме того, из головы не шли последние слова Шелтема. Почему "спокойной ночи", а не "прощай", например? Что за шарады? — Входящий, — мягко объявил компьютер. — Эскатон, отражение. Корак распрямился, удивленно прислушиваясь к сообщению. — Принять, — распорядился он, и тут же увидел высокую худощавую фигуру, материализовавшуюся у двери. Эскатон был Старшим среди Хранителей и всегда стоял особняком от всех других. Несмотря на известное прозвище Шелтема — Первый — первым он, как ни странно, не был. Эскатон был создан Древними задолго до всех других, и его знали, в первую очередь, как безжалостного генерала армии, уничтожителя криганов. Сам он о тех временах не упоминал и расспросов о них не любил, поэтому обычно другие просто звали его Старшим. Строго говоря, сам титул Хранителя ему не подходил, поэтому-то он не возражал, что именно Шелтем носит титул Первого. Эскатон не охранял миров — у него обычно были миссии совершенно другого толка. Обыватели знали его под именем Разрушитель. Эскатон всегда был сдержан, немногословен и замкнут, редко сам вступая в общение с другими. Поэтому-то Корак и поразился, что Старший, а вернее его отражение, решил заглянуть к нему. Никто точно не знал, чувствует ли он эмоции. Про Эскатона вообще мало кто мало что знал наверняка. Например, ходили слухи, что он единственный, не подключенный к Сети, а значит, Древние не имели полной власти над ним, хотя Корак и не представлял, как такое возможно. Однако он часто думал, что Эскатон может испытывать привязанность. Кораку даже иногда казалось, что Старший благоволит ему и уделяет больше внимания, что косвенно подтверждалось такими вот визитами, пусть и говорить наверняка было бы самодовольством. Эскатон старался общаться с остальными, как с младшими братьями, но все же оставался отстраненным. Корак считал, что он каким-то образом знает или догадывается об их с Шелтемом связи, но и предпочитает держать соображения на этот счет при себе. Бесшумно ступая, отражение Эскатона приблизилось к нему. — Слышал, Шелтем опять поступил по-своему, — сказал он с блеском сарказма в ярко-синих глазах. — Ты в порядке? Корак кивнул. — Сжег мне висок, повредил боковые контуры и сбежал. Ерунда, без серьезных повреждений, — затем, подумав, добавил: — Думаю, его силы были на исходе, иначе бы он убил меня. — Но его обнаружили на Терре, — утвердительно продолжил Эскатон, а затем пожал плечами. — Не очень-то изобретательно для Немезиды, надо признать. Разочарование. Повисло молчание. Корак бесцельно смотрел на большую полусферическую брошь в самом центре груди Эскатона. Он не знал, это украшение или часть системы, но Разрушитель с ней никогда не расставался, и смотрелась она внушительно, поблескивая в темноте, словно живое, выпуклое и беззащитное сердце механизма. — Я зашел попрощаться, — наконец сказал Эскатон. — Меня отправляют на отдаленный, отрезанный от основной территории участок. Оттуда поступают довольно занятные сообщения, так что, думаю, это надолго. Корака тронули эти слова. Он слабо улыбнулся. — Удачи на миссии. Надеюсь, она все же будет быстрой. Краешек губ Эскатона дрогнул. Он уклончиво ответил: — А за миссией — новая миссия, не так ли? Лишь бы не последняя — они как раз обычно бывают самыми быстрыми... Но нам всем когда-нибудь нужен хороший долгий отпуск. От этих слов, несмотря на спокойный и чуть лукавый тон, которым они были произнесены, веяло тоской и обреченностью, и это возвращало Корака к невеселым мыслям о его собственном положении. Наверное, это отразилось на его лице, потому что Эскатон подошел ближе и положил руку на его плечо. Прикосновение чувствовалось почти реальным. — Эй, не грусти, Младший, — затем он присмотрелся к раненому боку Корака, сощурившись. — Хм, филигранно он тебя отделал. Забавно как. А какие контуры повреждены? — Да толком ничего не... — начал было Корак, но Эскатон перебил его: — Ладно, мне пора, — он хлопнул Младшего по плечу и уже было развернулся, чтобы уйти, а точнее, просто прервать сеанс связи, но затем вдруг снова посмотрел Кораку в глаза. — А нанесенные повреждения ты б выписал в журнал для отчетности, а то мало ли. Информация — ценная вещь, сам знаешь. И с этими словами он исчез. Этот разговор оставил Корака в недоумении. С одной стороны, прощание вышло грустным, и у Корака возникло щемящее чувство, что он может не увидеть Эскатона еще очень и очень долгое время... а может и не увидеть совсем. С другой же стороны... "Выписать повреждения для отчетности? Отчетности перед кем?". Древним нет дела до таких мелочей, тем более, все затянется очень быстро и не оставит следа... Корак хмурился и сжимал губы. Он достал из стола лист обычной бумаги и письменные принадлежности, подчиняясь смутному чувству, что не хочет заносить эту информацию в компьютер. Он аккуратно выписал порядковые номера и артикулы всех деталей, на которых Шелтем оставил повреждения, поминутно сверяясь с информацией о собственной сборке. Могло ли это содержать что-то важное? Мог ли Шелтем рассчитать, куда целиться? Мог ли он оставить таким необычным способом сообщение? И, если так, то откуда Эскатон мог об этом узнать? В памяти мелькнул эпизод из прошлого, когда они летели в спасательной шлюпке совершенно одни... — ...Что ты делаешь, — с улыбкой спросил Корак, глядя на то, как Шелтем будто бы выводит какие-то знаки на его обнаженном теле. Второй удобно развалился на кровати, расслабляясь и позволяя себе сейчас побыть ленивым и довольным, словно живой человек. Ответ на собственный вопрос его на самом деле не так уж интересовал. Ему просто хотелось еще раз услышать голос Шелтема, посмотреть на то, как будут шевелиться его губы, произнося слова, и просто отпечатывать в памяти его образ нестираемым оттиском. — Изучаю, — полушутя-полусерьезно ответил Шелтем, продолжая свое дело. — Запомнишь всю мою сборку? — засмеялся Корак. — Ну а что если и да... ...Три часа спустя, уставший и въерошенный от того, что в крайней задумчивости беспрестанно теребил себя за волосы, Корак встал из-за стола. Шелтем всегда был любителем шарад и не знал себе равных в криптографии, но это, кажется, уже было за гранью добра и зла. Корак не мог не улыбаться, думая о простоте и гениальности шифра. А также о том, сколько же Шелтем думал о нем, Кораке, все это время, сколько строил планов, сколько крутил ситуацию так и сяк, прикидывал ходы и возможности прекратить порочный круг убийственной беготни друг за другом. Ведь он разработал этот шифр не тогда, в рубке, лежа полуобгорелый на его руках! Теперь Корак знал координаты, проливающие свет на странное и, казалось бы, глупое возвращение Шелтема на Терру. Факты становились на свои места, а слова обретали смысл. Словно дожидаясь этого момента, корабль возвестил о приближении к орбите. Улыбка Корака стала шире. Он смотрел на бескрайние океаны Терры с только что зародившейся и еще слабой, но все-таки надеждой.