О том, чтобы быть Окклюменсом

Гермиона медленно приходила в себя. Она чувствовала, как простыни слегка прижимаются к ее телу, а волны сна медленно покидают ее. Она почувствовала, как легко дыхание вырывается из ее легких. По крайней мере, круцио не убил ее, подумала она. Вокруг себя она начала слышать приглушенные голоса. Это звучало так, как будто там было больше одного человека. Среди множества приглушенных звуков Гермиона услышала голос, который не ожидала услышать - она услышала голос мадам Помфри. Ее голова внезапно наполнилась вопросами, а сердце ушло в пятки, когда она поняла, что кто-то, должно быть, нашел ее. Нашел ее после... этого! "Возможно, Беллатрикс была достаточно порядочна, чтобы скрыть свою работу, прежде чем уйти..." Подумала Гермиона про себя. Осторожно, все еще с закрытыми глазами, Гермиона начала убирать руки с того места, где они лежали рядом с ней под простынями. Пересекая ее грудь, медленно, медленно. Никто не мог видеть, что она проснулась. Она осторожно провела пальцами по нежной коже плеч, где ногти Беллатрикс впились в ее плоть. Рефлекторно она в замешательстве нахмурила брови, обнаружив, что ее кожа цела и невредима. Глубокие впадины, которые Беллатрикс проделала в ее плечах, исчезли без малейшего следа, пустая плоть даже не болела на ощупь. Гермиона знала, что была разочарована, обнаружив, что отметины исчезли, Гермиона также знала, что ее нашли без сознания в Общежитии для девочек, предположительно голой, было бы легче объяснить. Обнаружив, что ее плечо в более или менее идеальном состоянии, Гермиона, все еще медленно, переместила пальцы к центру груди, где они осторожно надавили и ткнули в тонкую вуаль кожи, покрывающую ее грудину, - там, где Беллатрикс держала свою палочку. Она ожидала, по крайней мере, найти эту плоть горячей на ощупь, возможно, жжение, может быть, синяк или два, но ничего не было. Гермиона на мгновение была поражена тем, какого калибра заклинание, должно быть, потребовалось, чтобы удалить все следы проклятия Круциатуса. Она лежала неподвижно с закрытыми глазами и вспоминала все, что произошло прошлой ночью. Она вспомнила, какой теплой и мягкой была кожа Беллатрикс, она никогда не могла себе представить, по крайней мере, до того, как все это началось, что секс с Пожирателем Смерти будет таким приятным. Гермиона с трудом сглотнула, когда поняла, что именно она сделала. Независимо от ее вины, слишком знакомое ощущение возбуждения снова проявилось в ее животе. Ее голова мгновенно наполнилась образами того, как именно Беллатрикс использовала свое тело прошлой ночью, и, вспомнив, как соки женщины покрывал ее кожу, она покраснела. Застенчиво она скользнула рукой вниз и просунула ее под подол рубашки - хорошо, что, по крайней мере, она все еще не была голой, - тщательно осмотрела кожу, которую нашла там, и пришла в ужас, обнаружив ее чистой. Беллатрикс окутала Гермиону своим запахом, как животное метит свою территорию, и теперь ее лишили этой привилегии, этой липкой привилегии. Тайно осмотрев свое тело и обнаружив, что оно неохотно избавлено от всех следов ее ночи с Беллатрикс, Гермиона решила, что безопасно выглядеть в сознании. Она медленно начала открывать глаза. Ее веки казались листами металла, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы разлепить их. Ее зрение мгновенно встретилось с ослепительным белым светом, льющимся через окна, потребовалось несколько мгновений, чтобы прищуриться от яркого света, чтобы ее зрение восстановилось. Ей казалось, что она неделями жила в темноте и не видела солнца. Под одеялом Гермиона попыталась вытянуть ноги, чтобы привести их в чувство, но ее ноги тоже казались сделанными из такого же плотного и тяжелого металла. Как будто их не трогали неделями, "возможно, - подумала она, - возможно, я просто устала после прошлой ночи ... ’ Она медленно согнула пальцы ног на каждой ступне, а затем расслабила их, позволяя медленному темпу разбудить остальные мышцы ног, прежде чем попыталась сесть. Она согнула колени и почувствовала, как они хрустнули, как балки, оседающие под полом дома. Шевеление и движение Гермионы к этому времени привлекли пристальный взгляд мадам Помфри, которая быстро подошла к ней. Она тут же положила руку на лоб Гермионы, как обычно делала ее мать, нащупывая лихорадку. -О, Гермиона, ты проснулась! Мы знали, что ты проснешься в любой день, это было то самое заклинание, которое ты приняла, но если я чему и научилась, пока ты была студенткой в Хогвартсе, так это тому, что ты очень жизнерадостная молодая ведьма. В конце концов, ты хорошо прошел через это окаменение - с помощью моего отвара Мандрагоры, конечно... Подождите… Дней? Неужели мадам Помфри только что сказала "дни"? Встревоженные мысли внезапно заполнили голову Гермионы, если бы она была без сознания в течение нескольких дней, то, несомненно, у профессоров, а может быть, даже у авроров, были бы к ней вопросы. "Вполне подходящее заклинание?" Гермиона подумала про себя, внезапно осознав, что быть без сознания в течение нескольких дней без объяснения причин было наименьшей из ее забот, если бы всем было известно, что Гермиона Грейнджер наложила заклинание на грудь в общежитии для девочек Гриффиндора. Почему мадам Помфри не задавала ей вопросов о нападавшем на нее? Гермиона отвлеклась от своих мыслей, когда мадам Помфри снова заговорила, -Ну, у тебя, кажется, нет температуры, и у тебя также хороший румянец на щеках... Возможно, покраснеть при мысли о том, что Беллатрикс Лестрейндж терлась о мой живот, в конце концов, было хорошо, если это означало, что она выглядела здоровой для всегда прилежной мадам Помфри. Гермиона поймала себя на том, что тупо смотрит на рот этой женщины, продолжая говорить о том, как сильно она поправилась. Гермиона снова начала задаваться вопросом, не Беллатрикс ли очистила ее и исцелила - она бы восхитилась уровнем мастерства темной ведьмы, если бы смогла нанести такой разрушительный Круциатус и убрать за собой, так сказать, чтобы не оставить ни единого следа заклинания, которое заставило Гермиону потерять сознание с раздетой Беллатрисой Лестрейндж, извивающейся на ней сверху. При этой мысли она осторожно прикусила губу, чтобы подавить ухмылку, которая, как она чувствовала, расползалась по ее лицу. Решив, что, возможно, для нее будет лучше выслушать мадам Помфри, чем вспоминать что-либо еще, связанное с Беллатрикс. -...тогда я пошлю за мистером Поттером и мистером Уизли. Они оба спрашивали о тебе по крайней мере три раза в день, если не больше. Вы могли бы подумать, что после всего того коллективного времени, которое вы трое провели в этом Больничном крыле, вы должны знать правила лучше, чем кто-либо... Гермиона с облегчением увидела, как женщина направляется к кабинету медсестер, по крайней мере, у нее было несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ей придется объясняться с Рональдом и Гарри. Как она встретится с ними после того, как проведет перерыв, вожделея Беллатрикс, правой руки Волдеморта. Если все это был какой - то заговор Пожирателей Смерти, чтобы получить информацию от Гермионы, то он был неудачным-Беллатрикс раскрылась Гермионе, и она не сможет снова скрыть это, независимо от того, сколько раз она называла ее Грязнокровкой. Лежа в постели в ожидании прихода Рона и Гарри, Гермиона начала раздумывать о днях рождественских каникул, которые испарились, как пар, всего за несколько мгновений. Это было так, как будто быть полностью занятым Беллатрикс заставляло дни проходить как в тумане. Она ничего не помнила ни между неделями, ни между днями, ни между часами. Ей казалось, что она ничего не сделала и все сделала одновременно. Звук шагов вырвал ее из раздумий, когда она увидела, как две ее друзей вбежали в Больничное крыло. -Гермиона! Они оба возбужденно закричали в унисон. Улыбка расплылась на ее губах, несмотря на ее шаткое положение, они все еще были ее друзьями, независимо от того, кого она находила ненасытно привлекательным. -Мистер Поттер, мистер Уизли, я попрошу вас говорить потише, пожалуйста, у нас есть другие студенты, которым нужен отдых, - последовал ответ мадам Помфри. Гермиону охватило чувство вины, когда она посмотрела Гарри и Рону в лицо, она едва могла думать о чем-то другом, находясь в объятиях Беллатрикс, и теперь, когда они, ее друзья, стояли перед ней, она не могла не чувствовать стыда за то, что позволила себе так беспомощно влюбиться в Пожирателя Смерти. -Гермиона, как ты себя чувствуешь? - Гарри протянул руку и положил ей на плечо. -Да, Гермиона, ты в порядке? - добавил Рон. Тут она улыбнулась: -Да, спасибо. Я думаю, что почувствую себя лучше, как только смогу вернуться в свою постель. -Мы должны спросить мадам Помфри, позволит ли она тебе вернуться в общежитие для девочек. - уверенно сказал Гарри. -Да, теперь, когда ты проснулась, у мадам Помфри не может быть слишком много причин держать тебя здесь. Я имею в виду, что ты хорошо выглядишь. Ну, я имею в виду, ты хорошо выглядишь. - Рон неловко уставился в пол. -Эм.. Вот что я тебе скажу, Гермиона, мы с Роном пойдем спросим мадам Помфри, можно ли тебя отвести наверх. - Гарри взял краснолицего Рона за руку и подвел его к тому месту, где стояла мадам Помфри. Гермиона почувствовала облегчение от того, что ни один из них не задал никаких вопросов, возможно, они были слишком смущены, чтобы спросить, почему она была голой и без сознания в Общежитии для девочек, когда она должна была быть единственной ученицей, оставшейся в Гриффиндоре на перемене. Она будет беспокоиться о социальных последствиях позже, прямо сейчас она хотела подняться к своей кровати и поискать кусочки Беллатрикс. У нее было ужасное предчувствие, как будто ее желудок был наполнен свинцом, о том, прикасался ли кто-то к ее письмам или, что еще хуже, читал их. -Мисс Грейнджер? - На лице Гермионы появилось выражение далекого намерения, которое застало мадам Помфри врасплох. -О, извините... - Тут она была прервана. -Мистер Поттер и мистер Уизли сообщили мне, что вам было бы удобнее в вашей собственной постели, это правда? - Ее тон был милым, но строгим. -Я просто подумала, что, возможно, мне следовало бы лучше отдохнуть, если бы я была одина, знаете, немного тишины и покоя? -Хорошо, мисс Грейнджер, но только до тех пор, пока вы обещаете не делать слишком много - я имею в виду школьную работу, вам понадобится много отдыха, чтобы полностью восстановиться. Нет смысла откладывать быстрое выздоровление из-за лишнего чтения. -Да, мадам Помфри, я обещаю, что буду хорошо отдыхать. -Хорошо, я надеюсь, мистер Поттер и мистер Уизли смогут безопасно проводить вас в общежитие? И помни, если ты почувствуешь себя плохо в любое время, просто вернись и навести меня. - Здесь она с улыбкой попрощалась, когда Рон и Гарри подошли к ее кровати. -Блестяще. -Правда, Рональд, со мной все будет в порядке. -Ты уверена, Гермиона? Мы только что вытащили тебя из Больничного крыла. - Рон провел пальцами по своим оранжевым волосам. -Если возникнут какие-либо проблемы, тв дашь нам знать, не так ли? - Гарри, всегда был смотрителем. -Конечно. -Хорошо. Что ж, тогда мы оставим тебя наедине с этим. -Увидимся Миона. -Спасибо, Гарри, спасибо, Рональд. Гермиона устроилась в постели и натянула одеяло на ноги, она хотела, чтобы это выглядело как можно более реальным. Застыв в тишине, она прислушивалась к звуку закрывающейся двери и удаляющимся шагам, чтобы знать, когда можно будет безопасно обыскать ее вещи. Сбросив покрывало со своих ног, которые все еще казались огромными кусками дерева, Гермиона медленно спустила ноги с кровати и на мгновение опустила их на пол, прежде чем повернуться к прикроватному столику. И снова она рефлекторно нахмурила брови, когда обнаружила, что маленький столик полностью в порядке. Ничего неуместного и нигде никаких разрозненных бумаг. Медленно она обхватила руками ручку ящика и открыла его, дыхание, о котором она и не подозревала, выдохнулось, когда она обнаружила, что ящик пуст. Она быстро закрыла его и открыла второй, она с облегчением обнаружила, что ее палочка лежит внутри, как существо, прячущееся, но по-прежнему не было ни заметок, ни клочков бумаги. Она даже не могла найти свой блокнот. Глубоко вздохнув, Гермиона переместила свой вес на край кровати и поднялась на ноги. На мгновение она засомневалась, не подогнутся ли у нее колени, ночь с Беллатрикс отняла у нее больше сил, чем она думала. Гермиона на мгновение замерла, не совсем уверенная, где искать дальше, она бросила взгляд на разочаровывающую прикроватную тумбочку, а затем обратила свое внимание на кровать. Место всего этого. Она осторожно стянула покрывало с кровати, обнажив до боли белые простыни под ними. Присмотревшись повнимательнее к пятнам, которые, как она знала, ранее были покрыты грязью, Гермиона с раздражением обнаружила, что они нетронуты. Тревожно прикусив губу, опасаясь, что все следы Беллатрикс были потеряны, она опустилась на пол, когда ее дрожащие колени прижались к твердому дереву. Ничего. Ни капли грязи. Кто-то, возможно, и не подумал бы о бумагах, не подумал бы о грязных простынях. Ярость охватила ее тогда, при мысли о том, что кто-то забрал ее записи у Беллатрикс, взял их и... сжег. Если бы только они знали. Если бы только они знали, к чему прикасались и кто прикасался к этому до них. Аморфная жижа с едой перемещалась по ее тарелке, Гермиона перекладывала жижу с одной стороны тарелки на другую. Всего несколько минут назад там было что-то похожее на еду, но после безжалостного пережевывания столовыми приборами оно превратилось перед ней в коричневатую кашицу. Мысленно Гермиона попыталась собрать воедино то, что случилось с ее вещами, и то, что произошло между отключением от Проклятия Круциатуса и пробуждением в Больничном крыле без каких-либо расспросов со стороны кого бы то ни было. -Ты в порядке, Миона? - Рон умудрился пролепетать сквозь набитый рот. -Я в порядке, Рональд, я просто не очень голодна сегодня вечером. Глаза Гермионы начали осматривать Большой зал, головы всех студентов, пока они ели, и время от времени останавливались на подаче еды на другом столе. Конечно, это было все равно. Она взглянула на стол Хаффлпаффа и увидела группу молодых ведьм, указывающих на нее и разговаривающих между собой. Почти мгновенно ее взгляд метнулся от этой группы девушек к чему-то особенному, она не хотела смотреть на них слишком долго, на случай, если они раскусят ее нечистую совесть. Хотя, у них было право поговорить, она получила удар в грудь заклинанием в Хогвартсе во время зимних каникул. Тогда самым безопасным местом для поиска стал беспорядок на ее тарелке, и она продолжала бесцельно толкать кашицу слева направо. -Кто-нибудь из вас знает, кто присматривал за моими вещами, пока я был в больничном крыле? - спросила Гермиона, не отрываясь от своей тарелки. -Ну, Рон, положил твою палочку обратно в... -Да, я убрал твою палочку, подумал, что она тебе может понадобиться, - перебил Рон, его рот почему-то все еще был полон еды. -Было ли что-нибудь еще вокруг, когда ты делал это, Рональд? Кажется, я потерял блокнот. -Нет, я убрал твою палочку туда сразу после того, как тебя принесли в Помфри. Я мог бы подняться перед сном и помочь тебе взглянуть, если хочешь? -Э-э, нет, спасибо. Я уверена, что в конце концов найду его. Гермиона знала, что значит для Рональда "помочь ей найти записную книжку", - и она этого не хотела. Не с ним. -Хорошо. - Он сделал глоток тыквенного сока и вернулся к еде. У Гермионы упало сердце, она почувствовала себя преданной. Должно быть, это Беллатрикс делала свои записи и убирала постель. Это Беллатрикс наложила исцеляющее заклинание, чтобы скрыть следы. Каждый из жетонов, за которые она так усердно боролась, был у нее отнят. Она не представляла Беллатрикс сентиментальной. Она представила, как Беллатрикс выбросила бы записки. Она бы рассмеялась. Прошли месяцы и недели, а от Беллатрикс ничего не было. Ни слова. Гермиона почти перестала считать дни с их совместной ночи, перестала смотреть в окно в надежде увидеть ту черную фигуру, выплывающую из Леса. Ну, почти. Шумные стены Хогвартса, должно быть, держали ее подальше, вокруг было слишком много учеников, чтобы она могла проскользнуть в замок незамеченной. Конечно, зачем ей рисковать пленением только для того, чтобы увидеть некую… "здесь, она с трудом сглотнула", Грязнокровку. Никто не расспрашивал ее о том, что произошло той ночью, Гермиона была благодарна за это и поэтому больше ничего об этом не упоминала. Она чувствовала себя такой покинутой, и оттого, что чувствовала себя покинутой, она тоже чувствовала себя глупо. В глубине души чей-то голос спросил ее, чего она, честно говоря, ожидала от Беллатрикс. Чтобы изменить свои привычки? Чтобы перейти на другую сторону во время войны и привести авроров к победе? Нет, Беллатрикс никогда бы этого не сделала, и Гермиона была глупа, даже на секунду подумав, что она может это сделать. Когда она обнаружила, что бездельничает, те же самые мысли всплыли и подтолкнули ее. Они всегда оставляли такой горький привкус у нее во рту. Такой горький и одинокий вкус. За последние несколько месяцев у Гермионы выработалась привычка нежно поглаживать то место плоти, куда палочка Беллатрикс ввела ей проклятие Круциатус. Хотя не было ни шрама, ни боли, она все еще чувствовала связь с темной ведьмой каждый раз, когда прикасалась к ней. Это было не совсем похоже на Гарри и его связь с Волдемортом - хотя Гермиона не пыталась убить Беллатрикс. По крайней мере, пока нет, но она знала, что в конце концов до этого дойдет. Раздевая эту темную ведьму, этого Пожирателя Смерти, до глубины души, Гермиона подумала, что, возможно, она взяла слишком много от этой женщины, и теперь она попытается восстановить контроль. Держа ее на расстоянии вытянутой руки. Холодность Беллатрикс еще больше расстраивала Гермиону, которая знала, насколько не-холодной она может быть. Вздохнув, она медленно просунула палец между пуговицами рубашки, чтобы погладить мягкую плоть груди, она вонзила ноготь в кожу, пока не стало больно. Ей не нравилась боль, но это было все, что у нее было.