Аджай Мин

— … я верю, что у тебя все получится, сын Мохана, — напутственно договаривает Сабал и отключается. В Кирате есть места, где ночью не найти даже хищников, вышедших на охоту, но Аджай по привычке оглядывается на пустое поле, прислушивается и со вздохом кладет рацию в нагрудный карман куртки. Он устал от того, как бессмысленны все планы Золотого пути. Сабал и Амита вечно грызут друг другу глотки, не замечая, как все вокруг рушится, а Аджай пытается помочь невинным жителям. Он успел убедиться, что на войну надо идти подготовленным и по доброй воле. Он не помнит своего отца и не может сказать, каким он был, но люди, которые заняли его место, явно не разбираются в своем деле. Амита то и дело кричит, что она воин, но все видят в ней только женщину. Аджай про себя соглашается, потому что никогда не видел ее в бою, в отличии от того же Сабала. Их планы один за одним катятся в пропасть — захваченные аванпосты после первого же нападения противников вновь переходят Армии Короля, заложники если и освобождаются, то часто не успевают дойти до дома, — их убивают солдаты или съедают хищники по дороге. Сабал в гневе обвиняет всех вокруг, что плантации опиума вновь захвачены Пэйганом, а после раз за разом предъявляет Аджаю за то, что он по воле Амиты их не уничтожил. За годы службы Гейл научился держать язык за зубами, потому на такие выпады отвечает самым безобидным из того, что приходит в голову. Вот и сейчас идет нападение на аванпост рядом с мостом, отделяющим Северный Кират от Южного. Сабал пытается доказать, что этот аванпост в решающий момент поможет победить, а Аджаю хочется только долбануть рацией о ближайшее дерево в надежде, что она сломается. При желании этот парень может захватить мост в одиночку, он уверен, рано или поздно такая «просьба» придет. И он уже готов слать их куда подальше, понимая, что и с Пэйганом разбираться будет только он. «Аджай, сын мой, Я так много не успела тебе сказать… Но времени больше нет. Прошу, доставь мой прах к Лакшмане. Путешествие расскажет тебе больше, чем могла бы я. Помни, я люблю тебя и всегда буду с тобой» Ишвари оставила эту записку в последние дни, когда еще могла писать. Аджай часто перечитывает, хоть и знает ее слова наизусть. — О чем мне должно рассказать это путешествие, мм, мам? — думает про себя он. — Я должен убить Пэйгана? Ты ведь его любила, неужели это он вынудил нас уехать из Кирата? Аджай не понимает, к чему это все. Что такое Лакшмана, почему это такое дорогое место для матери и почему она не говорила раньше о Мине, отце и их доме. Но он знает, что его мать не была глупой и все это имеет какой-то смысл для него. Может, ему суждено и правда занять место отца, отомстить за его смерть и свергнуть Короля? Хотя сейчас Пэйган не вызывает у него ни ненависти, ни каких-либо отрицательных эмоций, в отличие от отца. К Мохану он чувствует лишь обиду, что так все получилось и парню пришлось расти без него. А сейчас, когда все в Золотом пути видят в нем исключительно Гейла старшего, он к обиде прибавляется раздражение. Парень аккуратно складывает записку и убирает обратно в карман. Голоса по рации передают, что подкрепление выслали, но аванпост защитить не удалось — люди погибли до прибытия помощи, а отвоевать аванпост куда сложнее, чем защитить. Аджай только вздыхает, вытаскивает из-за спины лук и отправляется на помощь, надеясь успеть до того, как убьют и подкрепление. Он успевает. Машина союзников подъезжает с севера, он идет с юга и, пока солдаты заняты, незаметно пронзает стрелами тела зазевавшихся парней. Оставшийся огнеметчик в тяжелой броне почти замечает его, но Аджай вовремя отползает в укрытие, натыкаясь на клетку с тигром и чудом избегая встречи с его когтями. Тогда же раздается тяжелый грохот, будто упал мешок картошки, а после выстрел из сигнальной ракетницы. Не проходит и минуты, как Аджай слышит шум рации и со вздохом закатывает глаза, когда Сабал начинает благодарить за помощь. Уже нет чувства удовлетворения после его слов за оказанную Кирату помощь, оно сменяется легким раздражением и желанием в следующий раз остаться на безлюдной полянке. Почти сразу рация шумит вновь. Единственное, о чем парень успевает подумать — лишь бы не Амита. Раздражение внутри усиливается, но быстро сходит на нет, когда вместо женского повелительного голоса он слышит мягкий, по-своему добрый и немного сонный. Хоть этот человек не будет благодарить за исправление чьей-то беспомощности. — Аджай, мальчик мой, я вижу, тебе тоже не спится, — начинает Пэйган и нарочито громко вздыхает, готовясь к долгому рассказу. — На мне жучок, да? — неожиданно даже для самого себя спрашивает Аджай. Обычно он никогда не отвечает на монологи Мина, иногда потому что занят, а иногда просто не хочет. Пэйган не настаивает и не ждет ответов на его вопросы, считая их риторическими. Порой возникает такое чувство, что королю Кирата просто не с кем поговорить, и он изливает душу тому, кому доверяет. Хотя нет, поправляет себя мысленно Аджай, вряд ли поэтому. Скорее, чтобы расположить к себе своими историями из жизни, переманить на свою сторону и выставить такого ценного воина против Золотого пути. Со своим опытом, заработанным на долгой службе в армии, Аджай и правда на вес золота. Разве что из лука пока плохо стреляет. — Не прошло и десяти минут, как я захватил аванпост. — Ну что ты, Аджай, конечно же нет! — после пары секунд удивления отвечает Пэйган. — Разве я мог бы? Аджай только бесшумно вздыхает и качает головой. Порой с ним связываются так быстро, будто за ним следят абсолютно все. Так недолго и паранойю схватить. И все же он надеется, что и этот, и прошлые подобные случаи были лишь совпадением. Должно быть, кто-то увидел выстрел из ракетницы и быстро сложил два плюс два, отправив весточку королю. — А ты упрямый, мне это нравится, — с явной улыбкой говорит король. — Столько раз отвоевывать аванпост из-за своих дружков. Скажи, тебе правда он так важен или ты хочешь покрасоваться перед Сабалом? Или Амитой? Не знаю, кто там сейчас хозяин. Мм? «Ага, перед тобой» — мысленно с сарказмом отвечает парень. — Надеюсь, тебе это все еще не надоело. В любом случае, Аджай, двери моего дворца всегда открыты перед тобой, если вдруг Золотой путь не оправдает твоих ожиданий. Предупреди только заранее. Аджай мысленно прощается, когда голос пропадает. Жизнь до Кирата и болезни матери научила его размышлять у себя в голове, а не вслух. Так нет шанса, что опять подслушают. Следом за шипением приходит и невыносимая тишина. Настолько, что хочется связаться с кем-то самому, хоть с тем же Сабалом, лишь бы не быть одному. Но Аджай сдерживается и быстро берет себя в руки, слыша рев тигра в клетке за спиной. Шкуру животного он сразу же продает в магазине и решает переночевать на этом аванпосте. Темно-серый потолок не дает никакой визуальной информации, да Аджаю это и не нужно, мешает. В голове он вновь прокручивает слова матери и думает, что такого сделал Пэйган ей. Он ли убил Мохана? Может, он соврал, что Ишвари его любила? Может, он надругался над ней? Каждая новая версия хуже прежней, но ни одной Аджай допускать не хочет. В их первую встречу за столом не похоже было, чтобы Пэйган врал. Мысли со слов матери перетекают в слова Мина. Двери дворца открыты… Значит ли это, что Аджай может пройти на север Кирата и найти там Лакшману, не помогая больше Золотому пути? Даже если так, он не знает, что это и где находится. Он уверен, это знает Пэйган, но спрашивать Аджай не собирается — встретиться с королем значит признать поражение. Наверняка в обмен на такую информацию Мин захочет, чтобы Аджай вступил в Армию Короля. «Нет уж, справлюсь и без него, — думает парень, закрывая глаза» Утро начинается не с кофе и даже не с молниеносного подъема по будильнику, а с рычания тигра. Сначала Аджай думает, что это еще сон, потом вскакивает и вслушивается, прокручивая в голове момент, как он кидает приманку в клетку и выпускает несколько стрел в тигра, пока тот ест. Не могло же это ему присниться? Он на ходу подхватывает с пола рюкзак и выходит из комнаты, первым делом бросая взгляд на клетку. Не приснилось, мертвый тигр там. Рык доносится за домом, и Аджай бросается туда с пулеметом наперевес, но не успевает — встречает лишь звериный оскал в свою сторону и тело штурмовика в луже крови. Животного он убивает, но после его охватывает злость за умершего парня. У него в руках лежит простой АК-47, но и этого бы хватило, чтобы справиться. Аджай не хочет злиться, — не все же участвуют в войне по своей воле, не все умеют, многие боятся, — но не может. Золотой путь ждет провал, да и для чего им победа? Чем Сабал и Амита лучше Пэйгана? Первый просто фанатик, помешанный на религии и Мохане, а вторую заботит не страна, а ее собственные права и возможность быть главной, чтобы почитали только ее. Они ничем не лучше Пэйгана уже сейчас, что же будет, если им вдруг удастся свергнуть короля? Власть портит всех людей, ни один из них не приведет страну к процветанию. Путь до Банапура проходит без происшествий. Отчасти из-за того, что Аджай летит на гирокоптере и не отвлекается на звуки снизу. Приземляется он в полукилометре от деревни, максимально откладывая встречу с предводителями Золотого пути. Их фразы он знает наизусть, ничего нового не услышит, потому идет парень медленно, наслаждаясь утренним пейзажем. Хоть он уже и бодр, мозг явно не проснулся и еще плохо работает. Интересно, проснулся ли Пэйган? Хотя что-то подсказывает Аджаю, если он вдруг позвонит, то король ответит ему даже во сне. Уж слишком сильно он заботится о своем месте и не хочет, чтобы такой боец представлял для него опасность. И вновь в Аджае все видят лишь Мохана Гейла, как кажется ему самому. Хотя Мин всячески избегает этого имени, то ли из-за неприязни, то ли из-за желания втереться в доверие. Порой Аджай задумывается, что случилось бы, останься он за столом при их первой встрече? Может, он давно развеял бы прах матери и вернулся домой, может воевал бы сейчас против Сабала, а может и вовсе пошел бы на корм леопардам? Проходя в деревню, Гейл замечает клетку у обрыва и сидящего в ней Пола. Рядом сидит скучающий охранник и все время смотрит на часы. Начинает звонить телефон в нескольких метрах от стула, но никто из двоих даже не двигается. Де Плер только смотрит на высветившееся имя, а после переводит взгляд в пол. Бесполезно тянуться, он уже понял, что с дочерью поговорить не дадут. А его наблюдатель получает искреннее наслаждение при виде беспомощности заложника. Гримаса такая, что Аджаю становится противно и он застывает перед первым домом в деревне. Уже там слышна ругань вперемешку с матом, кажется, сегодня главари повздорили сильнее обычного. А в голове парня сразу рождается план, как одним камнем убить сразу трех зайцев. Банапур весьма мал, люди здесь знают друг друга, а потому Аджай легко узнает номер штурмовика у клетки и по телефону просит об услуге. Говорит, что не может связаться с Сабалом и поэтому нужно передать, чтобы он пришел в дом Мохана Гейла. Как ни странно, план работает. Издалека Аджай видит, как охранник встает и уходит. Что ж, задержится он надолго. Телефон звонит, не умолкая, заставляет ненавидеть мелодию лучше всякого будильника. Семья сильно беспокоится, оно и неудивительно — Пол по графику давно должен был уехать домой, но не уехал и перестал даже выходить на связь. Конечно первое в голову приходит только одно — смерть. И хотя Де Плер еще жив, у него потух взгляд и опустились руки. Аджай старается думать о людях, которых пытал этот человек, но мысли сводятся к тому, что те тоже не без греха. Они — шпионы. Если нет, то так или иначе предатели. В стране нужно поддерживать порядок, чтобы не допускать разрухи. В мире нет идеально хороших или плохих людей, просто чего-то из этого всегда больше, потому все разные. Но сын Мохана видит сейчас перед собой страдающего и беспомощного человека и хочет помочь, не думая о том, правильно ли делает. — Да уж, правда говорят: «Око за око и мир ослепнет», — думает Аджай и уверенно протягивает Полу звонящий телефон. Де Плер не сразу реагирует, погрузившись в мысли, на секунду сомневается, не обман ли, смотрит недоверчиво и уже после молниеносно отвечает на звонок. — Эшли?! Эшли, солнышко, как я скучал, — тараторит Пол и на лице сразу появляется улыбка. — Прости, милая, так получилось, не было телефона рядом, — он бросает взгляд на камень, где лежал смартфон все это время. Прямо перед глазами, но все равно не дотянуться при всем желании. — Что? Я знаю, что ты ждешь меня, но я не смогу приехать в ближайшее время. Да, очень важные дела. Не знаю, когда. Что привезти? Я попробую. Д… Д-да, я порядке. Точно. Аджай скрывается за ближайшей преградой и следит за выходом из деревне. Через несколько минут разговора охранник выходит из дома и идет обратно. Парень оглядывается на Де Плера, а после бросает взгляд обратно и нащупывает на земле камень. — Оо, какая ты молодец, Эшли, — у Пола заметно трясутся руки и грозится выпасть телефон, он то и дело оглядывается, но при этом не может сдержать улыбку от голоса дочери. — А мама там как? Ты же передашь ей привет от меня? Скажи, что со мной все хорошо. Да. Не волнуйтесь, — он замечает, как отвлеченный камнем Аджая смотритель широкими и настороженными шагами идет обратно. — Все, не могу больше говорить. Маму поцелуй от меня. Пока. Пол аккуратно перекидывает телефон обратно на камень, а Гейл в это время уже спускается сзади по крюку, уверенный, что остался незамеченным. В груди теплеет, когда он понимает, что сделал что-то хорошее и хоть сколько полезное. Теперь маленькая Эшли не будет переживать за папу и ждать, когда он вернется. Грустно осознавать, что она его возможно больше не увидит, но Аджай ничего не может сейчас сделать — если отпустит Де Плера, то против него встанет не только Армия короля, но и Золотой путь, а это только усложнит путь к Лакшмане. Он вновь откидывает вариант пробраться к Пэйгану и узнать все у него. Нет. Если он навредил Ишвари, из-за чего пришлось уехать из Кирата, то Аджай все равно узнает это и отомстит, но никак не станет к нему присоединяться и уж тем более просить помощи. Раз отец не смог отомстить и свергнуть короля, то уж Аджаю, его сыну, точно это удастся. Спрыгнув вниз от Пола, Гейл младший летит сразу по направлению к дому и надеется, что внутри уже будет Сабал и что тот ответит на интересующие парня вопросы. А их за дни в Кирате накопилось прилично — слова Бхадры не выходят из головы. О том, что отца убили в его же доме. Кто знает, может, Пэйган нанял кого-то, кто втерся бы в доверие, и тот потом убил Мохана. Иного варианта Аджай так и не находит за все время, а из местных никто не знает даже год, когда его убили. Но Сабал точно должен знать, — он то и дело вспоминает Мохана, видит его в Аджае, придерживается его взглядов и борется за традиции, будто он фанатик, но не только религиозный. В доме оказывается пусто, нет даже вещей Йоги и Реджи, переселившихся в палатку у дома. Сначала Аджай думал их выгнать и оттуда, но, удостоверившись, что в дом они не заглядывают, решил позволить им остаться, на случай, если захочется вновь попробовать нового. Парень никогда не увлекался наркотой до Кирата, но их травка не вызывает привыкания, разве что опасные пробелы в памяти когда-то закончатся плачевно. Через полчаса ожидания Аджай думает, что зря все затеял. Рация молчит, а Сабала все нет, будто никто так просьбу Аджая и не передал. Он не удивляется, вполне возможно, его вновь отвлек спор с Амитой, а может и вообще убили по дороге — за пределами Банапура и захваченных аванпостов все еще неспокойно, чего стоят огромные и разъяренные носороги, способные перевернуть машину без труда. Однако еще через десять минут Сабал приезжает. В старой тачанке помимо него еще три человека с поднятыми автоматами в руках, осматривающие территорию. Из-под капота идет дым, на дверях куча царапин от огромных когтей и вмятин от пуль. Но по-настоящему Аджая удивляет не все увиденное, а прическа Сабала — впервые за все время парень видет главу Золотого пути без хвоста. Волосы растрепаны и неаккуратно спадают на лицо, впрочем, сам он тоже выглядит так себе, однако отсутствие рядом Амиты его явно радует — выглядит он счастливее обычного. — Что-то случилось? — пожимая руку, спрашивает Аджай и приглашает гостя в дом, пока его товарищи исправляют неполадки с техникой и готовятся к отъезду. — Напали на еще один аванпост, пришлось вмешаться. Чертов Пэйган никак не может успокоиться, чтоб его! — зло выплевывает Сабал. — Амита даже пальцем не пошевелила, говорит, все бесполезно и нужно захватывать крепость Де Плера, а не отбивать атаки. Будто она что-то понимает в значимости человеческих жизней… — Я понял, Сабал, — резко прерывает начинающийся монолог Аджай, чувствуя, как внутри снова появляется раздражение. Первые разы он еще пытался выбирать между Амитой и Сабалом, анализировал лучшие варианты, советовался, пытался угодить обоим и сделать лучше народу, а потом забил. Ни один из них не сделает страну лучше, как и не сделал бы этого ни один из Гейлов. Хотя сейчас тот редкий случай, когда Аджай мысленно соглашается с Амитой — отражать атаки бесконечно нет смысла — погибнет намного больше людей, чем хотелось бы. Хотя чутье подсказывает, что в любом случае все дерьмо разгребать ему. Нет уж, обойдутся. Нельзя забывать про свою главную цель, стараться решить ее. Каким бы ни был исход войны — лучше, чем сейчас, не станет. — Нам надо поговорить, Сабал, — начинает Аджай, когда наступает пауза. Тот лишь качает головой и садится за стол, сцепляя руки в замок. — Ты возглавляешь Золотой путь и называешь меня сыном Мохана. Так расскажи все, что знаешь о моем отце. Сабал хмурит брови и задумывается. Волосы заправлены за ухо, но челка то и дело спадает на лоб, что с непривычки заставляет отвлекаться. — Я плохо знаю твоего отца, как человека, мы не общались, — он будто виновато пожимает плечами. — Но он был настоящим лидером, сражался за Кират и его традиции, не позволял осквернить память наших предков и всегда чтил порядки. Ему удалось проникнуть в сердца простых людей, — у Сабала загораются глаза, — и убедить их встать против Пэйгана. — А почему на самом деле началась война между ними? Что произошло? — На самом деле? — глава Золотого пути удивляется. — Тебе никто не рассказывал? — Есть много версий, я хочу понять, какая истинная, — отвечает Аджай скучающим тоном, надеясь услышать не то, что он думает. Увы, надежды не оправдываются. Сабал пересказывает ту же историю, что и другие — Пэйган привез родственника Короля, втерся в доверие к Мохану и в крысу отобрал трон. А дальше воевали, пока подосланный наемник не убил Гейла старшего. Аджай же вспоминает обрывки из дневника отца и понимает, что во всей этой истории есть что-то еще, о чем все молчат. Но фрагментов всего несколько, а остальных, ожидаемо, нет ни на одной карте. — Твой отец сделал очень много, но не успел привести нас к победе. Я верю, что ты, сын Мохана, закончишь его дело, — заключает Сабал, поднимаясь с места и направляясь к выходу. Звучит настолько заученно, что Аджай только закатывает глаза, но Сабал, похоже, верит сам в то, о чем говорит. — Вот что значит быть лидером террористов, — раздраженно шипит Аджай, оставаясь в доме один. — Говорить полчаса, а в итоге не сказать ничего важного. Радует хоть одно — Сабал забывает даже про задания и свой план по спасению Кирата, хотя, Аджай уверен, ненадолго. Ближайшие несколько часов рация молчит, нет постоянных призывов о помощи и даже не слышатся выстрелы за пределами дома. Такое несвойственное для южной части страны спокойствие. Трудно представить местных жителей, живущих вечно в страхе, а ведь почему они в опасности? Потому что Пэйган такой тиран, что убивает все несогласных, или потому что Золотой путь начал войну и жаждет победы? Твердят о значимости людей, ценности их жизней, но не могут уберечь простых жителей от ужаса. О чем могут думать дети, слышащие за окном только стрельбу и крики? Аджай прислоняется головой к стене и вздыхает. Вся эта история — словно сон, непонятный, но в котором нужно разобраться. Эта страна увязла в проблемах, если думать об этом, то вскоре перестанешь даже удивляться, но стоит выйти на улицу — оказывается, что все не так уж и плохо. Люди работают, даже радуются, улыбаются; детишки играют в догонялки, смеются, не думают ни о чем. Но это лишь верхушка айсберга, дальше — хуже. Кто в этом виноват — черт его знает, да и есть ли смысл выяснять? От скуки Гейл младший начинает рассматривать карту Кирата на наличие незамеченных ранее или неподписанных пещер и зданий. Интересно, думает он, как живут люди в северной части? Золотому пути она недоступна, значит, люди, с ним не связанные, живут спокойно, работают и не боятся. Ведь так? Начинает казаться, что это бездействие подозрительно. Все молчит, будто затишье перед бурей, Аджаю это не нравится, но он не против набраться сил, пока есть возможность. Словно читая мысли, судьба подкидывает ему красную мигающую точку на аванпосте, и не успевает Аджай понять, в чем дело, как точка пропадает и начинает вибрировать нагрудный карман с рацией. — Мальчик мой, у тебя сегодня выходной, да? — раздается голос Пэйгана, вновь неожиданный, но Аджай начинает даже привыкать к странным монологам короля. Он хоть не заставляет куда-то идти и кого-то убивать. — Что ж, я рад за тебя. Нет, серьезно, Аджай, следи за здоровьем. Сколько ты часов спал за эту неделю? Я понимаю, нужно свергнуть короля, отвоевать плантации опиума и все такое… Но посмотри на меня — слежу за здоровьем, хорошо сплю, питаюсь — и я прекрасен. Хотя, очевидно, дело не в образе жизни, — слышится смешок и Аджай, не сдержавшись, бесшумно хмыкает в ответ. И рация замолкает.