Аджай Мин

Ухаживают за Аджаем так, будто с детства он носил фамилию Мин, а не Гейл. Постоянное присутствие малознакомых ему людей сводит с ума, поэтому он старается спать днем, чтобы ночью проснуться рядом с Пэйганом, сидящим в кресле перед ним, а порой и лежащим непривычно близко. Он приходит только ночью, нередко уставший и оттого молчаливый, но Аджай рад и этому — удовольствие приносит даже простое его присутствие или возможность понаблюдать за его расслабленным лицом, когда он спит. Порой они могут сидеть в тишине вплоть до самого утра, а иногда разговаривают так увлеченно, что Аджай в те моменты забывает обо всем, что было раньше. О том, что перед ним сидит сам король Кирата или что еще несколько недель назад он убивал одного за одним его приближенных, дойдя даже до Юмы, правой руки Пэйгана. Хочется растянуть максимально такие моменты, прежде, чем вновь поднимется солнце и сон возьмет верх. Ведь днем… Днем шумно: то осматривают врачи, то слуги надоедают вечными вопросами, стоит ли принести подушку холоднее или какого цвета пижаму выберет господин сегодня. Он удивляется, когда на выбор ему прикатывают два гардероба на колесиках, полностью увешанные одеждой. Причем они координально отличаются, будто Пэйган выбирал их лично, только первый по вкусу Аджая, а второй исходя из личных предпочтений: слева самая обычная одежда, в которой удобно двигаться, ползать приседать. Почти вся она в синих тонах и на миг кажется, что Пэйган не шутил, говоря о карманах для мяса — ими забита добрая половина висящих курток. Вторая же часть состоит из аккуратных строгих костюмов, в основном черных и синих, рубашек, узорчатых халатов и нескольких пижам. Со временем Аджаю разрешают прогулки, когда он начинает двигаться без особых проблем, если не считать небольшую хромоту. Тогда-то, выходя наконец на улицу, он узнает, что все это время был в королевском дворце. Не в той крепости Пэйгана, что наравне с другими служила лишь напоминанием о величии короля. Он был в том самом дворце, где Пэйган жил все время правления Киратом. Сначала это даже льстит, ведь насколько уверенным можно быть в малознакомом пасынке, который прежде воевал за твоих противников, чтобы осознанно пустить его в дом, где намного больше шансов убить короля. Однако Аджай отвергает мысль о доверии, приходя через минуты ко мнению, что от больного лежачего бойца опасности нет. Да и не зря же, наверное, весь день с ним в комнате находятся сиделки. Наверняка они реагируют на каждое движение не от того, что хотят предложить налить воды. Во внутреннем дворе его по-прежнему не спускают с глаз, но хоть не водят под руку и на том спасибо. Природа цветет, как в первый раз, а солнце палит, словно в последний, ослепляя с первого шага. Благо, дует прохладный ветер на такой высоте, и можно спокойно бродить, не опасаясь жары или плохого самочувствия. Только у Аджая никак не улучшается настроение — он сбился со счета, пытаясь отследить, сколько дней здесь находится, но самое ужасное, что серые будни никак не улучшает даже Пэйган. Его не было последние несколько ночей. В последнюю их встречу Аджай, уснувший на его плече, проснулся ближе к полудню, когда король медленно и аккуратно выбирался из крепких объятий. Это был первый и последний раз, когда парень видел его уход. Всегда Пэйган появлялся и исчезал где-то в перерывах между сном, сколько Аджай ни пытался подловить — всегда не выдерживал и засыпал раньше, отчего порой казалось, будто ему вновь что-то вкололи, как после встречи с Юмой, и Пэйган — это не больше, чем плод воображения. Не привыкший к такому пристальному вниманию Аджай сбегает сразу же, как только чувствует в себе прилив сил и кажется, что больше ничего не болит. Происходит это на третью ночь без Пэйгана. Третью ночь, когда рядом нет прислуги и никакой слежки за ним. Рюкзак с вещами и оружием с первого дня лежит у кровати, а уличная одежда еще с вечера сложена на стуле и ждет своего часа. Вместо себя он кладет несколько подушек и накрывает одеялом. Старый трюк, но хоть на какое-то время отвлечет людей утром, давая возможность уйти подальше. Выход из комнаты ведет в большой зал, похожий на тот, что был во дворце Де Плера. На удивление, стражи внутри нет совсем, да и при спуске вниз по внутреннему двору их не так много, как представлял всегда Аджай. Разве дворец Пэйгана не должен быть защищен больше, чем остальные части Кирата, вместе взятые? Это навевает подозрения, но рассуждать об этом некогда — Аджай незаметно пересекает главные ворота и взмахом костюма-крыла, словно птица, слетает с горы. Прежде он несколько минут мнется, боясь снова не рассчитать высоту и распластаться по земле, пока его вновь не найдет Пэйган. Не худший вариант, но возвращаться нельзя. Не сейчас. Слишком много факторов, которые мешают Аджаю остаться с человеком, что за эти дни восстановления стал ближе Амиты и Сабала. Несмотря на страхи, приземление заканчивается почти удачно — всего пара царапин от падания на камни, но это не страшно. До моста он добирается на гирокоптере, запоздало думая о том, что это может его выдать. За все пребывание в Кирате этим транспортом пользовался только он. Любой солдат, увидевший или услышавший его, мигом доложит королю. Аджай не боится этого, знает, что ничего не изменится, узнай Пэйган о пропаже хоть сейчас, но так отчего-то кажется правильнее. Тем не менее, на пути не встречается никто — ни проезжающие патрули, ни отряды из вереницы бронемашин, ни бродящие у дороги штурмовики. Сам мост, так и не захваченный Золотым путем, он преодолевает своим ходом и после, уже на южной стороне Кирата, позволяет себе отдохнуть и размять болящее колено. Кажется, прошло полчаса, но стоит ему сделать перерыв и задуматься, лежа на траве, как взгляд бросается на восходящее солнце, что лучами уже осветило безлюдную поляну. Сердце начинает сильнее биться, а в груди появляется страх, что осталось так мало времени. Конечно, Аджай знает, что не станут искать и совсем скоро о его побеге станет известно Пэйгану, но на его звонок он рассчитывает уже после выполнения задуманного. — Оо, Аджай, я почти вижу отсюда, как ты хмуришься, — будто читая мысли, произносит Пэйган. Парень сжимает губы и в ярости бьет рацией по земле, с испугом дергаясь из-за раздавшегося треска, но после глубоко вздыхает и просто кладет ее перед собой. — Что, даже не ответишь, мм? После всего, что было? Пэйган говорит повседневным голосом, а вот вечно молчаливому Аджаю хочется только кричать. — Чего тебе, Пэйган? — прочистив горло и сделав глубокий вздох, отвечает он максимально нейтрально, но голос все равно подводит. «Чего тебе, Пэйган, не спится?..» — проскальзывает в мыслях. Слишком рано. Слишком. — Тц, ну что за тон! — недовольно цокает король. — Звоню узнать, как ты там без меня. Как нога? Еще болит? — Аджай заливается краской, вспоминая ту ночь, о которой напоминает Пэйган. — Хм, думаю, уже нет, иначе ты бы потратил намного больше времени, чтобы уйти за половину Кирата! Знаешь, а у меня здоровье что-то пошаливает — который день бессонница, думал, может ветер виноват. Нет, буря. Я заходил к тебе, хотел поинтересоваться здоровьем, только вот не нашел. Мм, хотя, должно быть, ты был еще в пределах дворца. Ну ладно, иди и дальше совершай свои подвиги, но не забудь — выбор влечет последствия, — твердо говорит Пэйган, но в конце мягко добавляет: — Ах, да, ты оставил у меня одну вещицу, помнится, именно из-за нее ты оставил Америку и помчал в Кират. Сохраню до лучших дней. Ну что ж, мальчик мой, не прощаемся. Последняя фраза обрывается так быстро, что Аджай не успевает среагировать. По телу бегут мурашки от запоздалого осознания его слов. Голос был уже без сарказма, зато с долей усталости от бессонной ночи. Хочется в ответ выдать все, что у Аджая в мыслях, объясниться и просто попросить подождать совсем немного, но он лишь застывает с рацией в руках, пока солнце не доходит до лица и не начинает слепить. Тогда он не без боли в теле встает, опираясь на здоровую ногу, подхватывает с пола рюкзак и окидывает взглядом местность в поисках транспорта. Находит только квадроцикл, на котором и добирается до самого сердца Золотого пути. Хоть он и предпочел бы какой-нибудь внедорожник, в котором сложнее заметить его за рулем или подстрелить, добирается он быстро и в пути не встречает ни стареньких тачанок Золотого пути, ни конвоев Пэйгана. Аджай лишь вздыхает, думая об этом, и смело направляется ко входу в деревню. Что-то подсказывает, что оба предводителя Золотого пути сейчас спорят где-то рядом, как и всегда, но Гейл мла… Аджай к ним не торопится, а сворачивает на тропинку, ведущую к обрыву и хрупкой на вид клетке с сидящим рядом охранником. Хоть Аджай и не надеялся, но внутри нее он видит все того же Пола Хармона, известного своей любовью к жестокости, но не всем известного любовью к семье. На нем лишь короткие шорты и красная футболка, явно большая по размеру, потому что длины хватает чтобы накрыть поджатые ноги вплоть до пят. На открытых частях тела видны огромные фиолетовые синяки и шрамы от порезов, от вида которых невольно сжимаются кулаки. Де Плер замечает его лишь в момент, когда тот скидывает труп охранника вниз и открывает клетку. Только тогда он осторожно поднимает голову, оглядывается по сторонам и недоверчиво поглядывает на парня. — Аджай?.. — удивляется он и сразу начинает кашлять. — Вот же… Черт бы их побрал, — ругается парень, бегло осматривая Пола и видя, как сильно он изменился, каким стал слабым за время с их последней встречи. — Что они с тобой делали?! Пол еще несколько секунд прочищает горло и выбирается наружу. — Эти… Пытались узнать о слабых местах королевской гвардии, — отвечает он тихо уставшим голосом, не способный даже на эмоциональную ругань. — После провала на мосту той истеричке башню снесло, она приказала сделать все, чтобы я сознался, кроме убийства. Наивная сука… Аджай, не знаю, почему ты это сделал, но мне срочно нужно к семье, срочно. Они забрали телефон, я должен увидеть Эшли и показать, что все в порядке. Отвези меня в аэропорт, пожалуйста, Аджай, — последнюю фразу он произносит почти шепотом и после недолгой тишины с надеждой спрашивает: — с ними же все хорошо? Они живы, Аджай? — С ними все хорошо, но ты не в порядке, Де Плер, — подумав, отвечает парень. — Эшли удивится, если увидит тебя таким. Давай так: я помогу тебе добраться до севера, а ты пообещаешь найти Пэйгана и восстановиться, прежде чем увидишь семью. Ладно? Дождавшись положительного кивка, Аджай отводит его к квадроциклу и отъезжает от Банапура до тех пор, пока не видит первых солдат Пэйгана во вновь завоеванном ими аванпосте. Те инстинктивно поднимают оружие, готовые стрелять, но видят Аджая и отходят в сторону, убирая автоматы. Парень передает Пола молодым штурмовикам и после обещания сделать все, как он сказал, возвращается в деревню. Когда он заходит в дом, спор между Амитой и Сабалом уже сходит на нет. Время совсем раннее, но даже ночью эти двое выясняют отношения. Оно и ясно — без его помощи все усилия расслабившихся лидеров сходят на нет, отчего все на взводе, в панике ищут решение, но терпят только больше поражений. — Аджай? — с недовольным взглядом замечает его Амита и сжимает губы, скрещивая на груди руки. — Ну конечно, ты вернулся, молодец, как вовремя! У нас все разваливается, а ты где-то пропадаешь! — Амита, заткнись! — перебивает Сабал и бросается с воодушевленной улыбкой к Аджаю, хлопая того по плечам. — Сын Мохана вернулся, теперь мы сможем все исправить! — У нас осталось несколько аванпостов и жалкая куча неумелых подростков с оружием, что мы можем исправить?! — кричит Амита, размахивая руками и ходя кругами по комнате. — У нас были все шансы захватить мост и занять всю территорию Кирата, если бы ты не заботился и своих людях, а послал искать информацию. Из-за тебя, Сабал, мы уже ничего не можем! — У нас было бы гораздо больше людей, если б они не умерли, защищая твой сраный опиум на твоих чертовых полях! — орет в ответ Сабал, упираясь кулаками о стол. Аджай становится в угол и начинает крутить небольшой складной ножик в руках, ожидая, пока очередной спор закончится. Первой сдается Амита — после пары тройки фраз она не выдерживает и пулей вылетает на улицу, хлопая дверью. Сабал закрывает лицо ладонями и качает головой. — Все плохо, — произносит он, смотря в пол. — После провала с мостом ублюдки Пэйгана словно с цепи сорвались. Почувствовали силу, сволочи, отбили все аванпосты рядом с ними, так еще и… Уничтожили храм, который был нужен для церемонии появления новой Тарун Матары. Аджай, — он неожиданно вскакивает с места и приближается к парню, хватая его за плечи. — Ты сын Мохана, в тебе невероятная сила твоего отца, прошу, только ты можешь нам помочь изменить режим и добиться изменений. Не исчезай больше, без твоих навыков нас ждет поражение. Амита будет до конца стоять на своем, она только портит все! Впервые Аджай видит страх в глазах Сабала. Настолько сильный, что паника затмевает даже гнев на Амиту и больше становится похожа на жалобный писк, чувство безысходности застывает в комнате, пока глава пытается взять себя в руки, отойдя к окну. Только тогда Аджай поправляет рюкзак на спине и, подходя, кладет руку ему на плечо. — Я знаю, что делать, Сабал, — тихо говорит парень. — Поэтому и пришел. Нож в руке раскладывается одним движением, и тонкое, но острое и холодное лезвие пронзает горло некогда спокойного лидера Золотого пути. В последний момент Аджай подхватывает падающее тело, и оно тихо опускается на пол с торчащей наружу рукоятью, по которой тонким ручьем на пол стекает жидкость цвета формы королевской армии. Кровь успевает запачкать его пальцы, когда он вытаскивает нож и убирает его в карман. Амита сидит у дома рядом с тиром, где учила Бхадру стрелять, и сжимает в ладони тонкую тетиву лука, будто собирается вот-вот отбиваться от гвардейцев. Ее губы сжаты, ноздри вздуты, но брови нахмурены и опущен взгляд. — Знаешь, я всегда ненавидела твоего отца, Мохана Гейла, Аджай, — начинает Амита, стоит ей поднять взгляд и увидеть фигуру перед собой. — Как и ненавижу Сабала. Они помешаны на молитвах, традициях, обычаях. Но ты… Ты не похож на своего отца. Ты столько раз вставал на мою сторону, что только благодаря тебе мы вообще еще существуем. Но когда ты исчез, все сразу пошло под откос, мы на грани, но шанс еще есть, — она убирает с коленей лук и пытается взять его за руки, не замечая кровь на пальцах. — Аджай, прошу, помоги, только ты можешь повлиять на Сабала, поговори с ним. Он боготворит тебя не меньше, чем твоего отца, он послушает. Его придется убить, если он не одумается, но я хочу, чтобы у него был шанс и он собственными глазами увидел, как без его участия зацветет Кират… — Не стоит так горячиться, Амита, — прерывает ее Аджай. — Сабал уже успокоился, кажется, он хочет поговорить с нами двумя. Хороший повод уладить отношения в такой непростой для вас период. Она кивает и идет следом до дома, где не сразу замечает бездвижное тело Сабала из-за стоящего между стола, а когда замечает — не успевает среагировать. — Я тоже ненавижу Мохана Гейла, Амита. Как ненавижу и его конечную цель, к которой стремились вы оба, — возвращая ее слова, он вновь выхватывает нож и вонзает в район сонной артерии. Второе тело сбрасывается в тот же угол, что и первое, а покрывшийся кровью нож возвращается в карман. — Ну вот, Де Плер, а ты говорил, что вещь бесполезная, — говорит вслух он, вспоминая слова Пола, что лезвие тупое и сгодилось бы только дырки кончиком делать. Аджай выходит и направляется к тому же аванпосту, где оставил Пола, по пути находя какой-то старенький закрытый автомобиль. Рано или поздно кто-то из жителей или членов Золотого пути зайдет в дом, увидит тела двух лидеров, и начнется паника куда масштабнее, чем прежде, но тогда Аджай будет уже далеко. Да, признаться, ему и все равно, что будет, главное — без лидеров закончится и война. Кто-то сразу опустит руки, кто-то начнет искать его, кто-то будет сражаться до последнего, пока не погибнет от рук солдат, не понимая, что шансов не было изначально. Но нового лидера так и не появится. В конце концов, недовольства утихнут окончательно, и мирные жители перестанут бояться выходить из дома. А Аджай… Развеет наконец прах матери, хоть это и вряд ли даст ему покой, учитывая, через что он прошел. На аванпосте он задерживается лишь на пару минут — чтобы узнать, куда отправили Хармона, помыть испачканные кровью руки, умыться самому и сменить транспорт. Несмотря на усталость после такого насыщенного утра, у парня нет желания задерживаться на юге, пока суматоха не утихнет, да и ему нужно в надежное место, подумать о будущем и решить наконец, как найти Лакшману. Если раньше не было и мыслей насчет этого, то сейчас вариантов несколько. Поэтому Аджай, зевая, давит на педаль газа и впервые пересекает границу двух частей Кирата по мосту, ни от кого не скрываясь и не боясь быть замеченным. Солдаты перестали его атаковать с момента, как он проснулся в одной из комнат Пэйгана, весь в синяках и с идиотской улыбкой при виде короля. Солнечный был денек, хоть в Кирате в принципе редко бывают дожди и светло даже ночью. Первый раз пролетая под мостом, Аджай хотел незаметно попасть на север, чтобы об этом не знал Пэйган. Второй раз, возвращаясь на юг, он хотел того же самого. И в оба раза король все знал. Сколько Аджай ни искал в одежде жучки, прослушки и прочие отслеживающие устройства — ничего не находил, но и по сей день его удивляет, как о его передвижениях сразу становится известно. Иногда он злится, что за ним так следят, как бы скрытно он не действовал, а иногда это даже идет на пользу — легче делать сюрпризы.

***

Это возвращение дается намного сложнее, чем какие-либо в прошлом. Сердце бешено колотится перед массивными деревянными воротами, над которыми за ним уже пристально наблюдает патрульный. Впервые Аджай входит на территорию короля в полный рост, не скрываясь в кустах и за углами домов. Больше он не враг и незачем дальше скрываться. Пусть он так и не выполнил просьбу матери, но взамен обрел куда большее — человека, которому нужен не меньше, чем ей. В голове всплывает приложенная к папке Уиллиса фотография с именем Лакшманы Мин. Он знает про сестру, ее смерть и то, что этот чудовищный поступок совершил его отец. Чертов ублюдок, посмевший забрать жизнь у невинного и крошечного ребенка. Аджай понял все еще в одну из первых ночей, проведенных без Пэйгана в тишине за чтением этих документов. Весь следующий вечер он думал, как начать разговор об этом, но король все не появлялся. — Все это в прошлом, — сам себе шепчет Аджай и решительно ступает вперед. Он уверен, что Пэйгану уже доложили о его присутствии, но где находится он сам — парню неизвестно. На миг появляется даже чувство несправедливости и желание подкинуть ему жучок при встрече для баланса, но мест, где можно найти сейчас короля, на самом деле не очень много. В большом зале его встречает Пол, по виду весьма бодрый и готовый чуть ли ни в эту секунду отправиться домой. Аджай удивленно его оглядывает с ног до головы — не прошло и дня, а он выглядит намного лучше. Видно, Де Плеру есть, что сказать, но он только молча кивает на второй этаж. Парень коротко кивает в ответ и преодолевает лестницу так быстро, что потом замирает от резкой боли в бедре. Заходя в комнату, он прежде видит отдернутое одеяло и побитые, смятые подушки под ним. На стуле рядом лежит та самая синяя папка, а на спинке висит розовый пиджак. Только после взгляд натыкается на фигуру в белой рубашке и бордовых брюках, стоящую спиной к нему. Здесь по-прежнему темно, но не будь даже свечей — плевать. Он прекрасно знает, кто перед ним стоит. А тот не сомневается в том, кто зашел. Пэйган оборачивается почти сразу же, как только слышит звук закрывшейся двери, и урна с прахом Ишвари в его руках едва-едва касается синей куртки с засохшими каплями крови у карманов. Король вновь выглядит уставшим, но никак это не показывает, только ставит урну на тумбочку и с вопросом смотрит на Аджая, пытаясь понять, за этой ли вещью он вообще вернулся, если сейчас спокойно стоит. Хотя спокойным его точно не назовешь — стук сердца слышен даже в ушах, дышать становится тяжело от одного только недоверчивого взгляда короля, в глазах которого ясно читается, какая Аджай свинья. Он делает глубокий вздох, собираясь с мыслями. — Я знал, что ты вернешься, мой маль… — начинает Пэйган, но Аджай молча притягивает его к себе и решительно целует. Решительно и целую вечность, будто боится все испортить. — Я вернулся бы в любом случае, Пэйган, — произносит он тихо вслух, поглаживая пальцами скулы короля. Мысли вырываются в шепот так просто, что вечно молчаливый парень не может прекратить говорить. — Скулы потрясные. Это достаточно смело? — Даже смелее, чем то, как ты обошелся с Золотым путем, — не сдерживая улыбки, отвечает король и берет урну снова. Аджай пришел не за ней, не только ради нее. Последнюю проверку прошли они оба. — Идем, мальчик мой, я познакомлю тебя с сестрой. А остальное… Хм, я приду ночью.