лунный гамбит

            Дымный, теплый свет янтарного заката делал городок из многочисленных белых шатров ярче, будто пытался подбодрить Бозацу.             Мужчина ожидал, что, когда он переступит через портал в лагерь, смятение скроется под напором ответственности, но уверенность в умении контролировать себя жутко подвела. Пытался обвести вокруг пальца собственную систему чувств... и провалился.             Он тихо шел между палаток рядом с генералами и Никко-самой, которая часто кидала в него строгие, задумчивые взгляды, — конечно, коллега все заметила. Главное, что она точно не станет трогать его расспросами в присутствии чужих и в рабочее время. Профессиональная этика.             Ооцуцки встретились с Хикаринаши — тот также привел войско, — и они отправились вместе обсуждать предстоящее дело.             И главной интригой было, объявится ли Хааторесу. Бозацу высказал резонную точку зрения Митеширо-самы по поводу него, однако публика не особо поверила, — они пришли ко мнению, что для начала нужно взять в плен служаку повыше рангом и расспросить, что да как. Крайне сильный интерес Шодай питал к вопросу о том, каким образом демоны выбирались незамеченными из разломов в таких количествах и на протяжении каких сроков.             Разломы для входа в Джигоку расположены очень близко ко двум великим столицам клана Йорунотайо и Ооцуцки и пребывают под постоянным наблюдением: дабы вытащить оттуда тысячи демонов за раз, потребовалось бы снять Печать и перебить легионы охраны... но за три тысячи лет не случилось ни одного крупного инцидента.             Если местная охрана точно никого не пропустила, значит, существуют другие выходы из демонического измерения, о которых они пока не догадываются. От самой хитрой и живучей нации меньшего и не ожидалось... Следует отдать Óни должное, ведь у них получилось сломать закодированные пространственные барьеры, созданные по чертежам сильнейших Наместников в истории... и воплощенные в реальность лучшим архитектором измерений — поистине виртуозным господином Митеширо.             Иногда Мьекену не верится, что Нидайме способен создать сложнейшую форму бесконечного мира... На это, должно быть, ушла уйма энергии — по рассказам отца, после завершения Джигоку старший царевич долго валялся в отключке.             С наступлением темноты совещание закончилось, и через несколько минут почти все ушли — в шатре остались лишь Никко и Бозацу. Похоже, грядет разговор — недаром она наблюдала за ним целый вечер.             Стараясь вести себя как можно непринужденнее, Наместник сел на подушку за низкий деревянный столик.             Стоящая у выхода подруга прошла по нему очередным подозревающим взором:             — Все хорошо?             Из-за напряжения он едва расслышал приглушенный вопрос, однако быстро сориентировался и выдавил легкую, вполне правдоподобную улыбку:             — Да, но я хотел бы побыть один. Спасибо за беспокойство.             Она одобрительно кивнула, наверняка удерживая внутри какие-то слова, и вышла. Обычно Солнцеликая так просто не отступает, однако сейчас решила повременить с беседой, потому что, вероятнее всего, та требует больше двух минут, — вдобавок Шодай прямо попросил оставить его в покое. И она послушалась.             Бозацу очень ценит, что принцесса столь вежлива и обходительна... только по отношению к нему. Удивительно... С остальными она ведет себя по-другому — в принципе, здесь нет ничего сверхъестественного и это, честно говоря, льстит в определенной мере.             Интересно, что же вертелось у госпожи на уме? Каковы были ее догадки?             Следующий день выдался отчасти хуже предыдущего: теперь — в физическом плане.             Первая потасовка с демонами вышла не такой веселой, как ожидал Мьекен: он оправлялся в битву налегке, однако уже после третьего часа метания копий начал ругать себя за изнуренность, надорвавшую мышцы раньше ожидаемого. Он, конечно, старался не показывать, что вот-вот свалится от усталости, ибо надо было хоть немного соответствовать уровню коллег: Никко рубилась без продыху, а Хикари вообще будто держался лучше всех. На их фоне Бозацу выглядел новичком.             Наверное, причина в том, что Шодайме за три тысячи лет участвовал, в основном, в маленьких боях с небольшим количеством участников... но не с целой армией. Он просто не привык к подобным нагрузкам, хотя обязан был подготовиться. Плюс, мужчина сейчас делал ошибку за ошибкой, продолжая размахивать шестами, вместо того чтобы использовать более масштабные техники, — он почему-то не мог переключиться на них, хотя прекрасно понимал, что необходимо менять тактику. На ум не приходило ни единой идеи, как разбить целую колонну... и в оружейных запасах карманного измерения не было уверенного арсенала для атаки по большой площади.             Отчего его мышление затупилось?.. Где хваленная гибкость? Где привычная «подушка» в виде креативности?             До конца боя Первый еле-еле дотянул. Он бы с удовольствием принял ванную и вздремнул... однако на войне другие правила: нужно остаться, провести учет раненых и убитых, составить хотя бы устное заключение, и тогда, может быть, представится возможность присесть на пару минуточек.             Как бы он не мечтал об отдыхе, предстоит запастись терпением и сделать еще кое-что.             По предварительному приказу Наместника амацубито отловили шестерых демонов, похожих на высшие чины, — попробуют выбить из них что-нибудь интересное. Оставят ли они пленников в живых? Естественно, нет. Бозацу не из тех, кто готов раздавать каждому чужаку кредиты доверия за малейшую крупицу информации и тем самым подставлять клан под удар.             Бозацу, генералы из солнечников и амацубито, Никко и Хикари задумчиво стояли перед шестеркой демонов, опущенных на колени. Выглядели Óни, как подобает: с разукрашенными побоями лицами, поврежденными пластинами черной брони, у кого-то отсутствовал глаз, кто-то красовался ожогом на половину хари, кто-то тихо стонал из-за открытых переломов, кто-то едва держался, дабы не потерять сознание и не упасть носом в землю.             Первый-сама кратко переглянулся с принцессой, бирюзовая одежда которой почему-то была поразительно чистой, и с Регентом, предвосхищающим любопытный допрос, — Боги, если Хикаринаши не устал, может, передать право говорить ему?..             Словно учуяв этот изнуренный порыв, Йорунотайо легко покрутил кистью с призывом начинать.             Сучий сын. Мог бы и подсобить.             Растянув губы в привычной располагающей манере, Бозацу замаскировал желание сдохнуть и поприветствовал «гостей»:             — Вечер, господа. Как себя чувствуете? — он застал их врасплох: растерянные Они продолжили непонятливо бегать взглядами по сторонам — ребята ожидали совершенно иного приема. Ничего. Спешка излишня — можно и полюбезничать.             Демон справа громко сглотнул и чутка дрожащим голосом просипел:             — А Вы реально забавный... Слухи не врут.             — Смотря, какие слухи, — дернул единственной бровью Шодай. — Например, слухи о вас гласят, что вы сейчас ответите на все-все мои вопросы, а в реальности... следует проверить. И я очень надеюсь, что эти слухи правдивы, поэтому... кто хочет высказаться первым? — краем глаза мужчина заметил немного несдержанную, садистскую лыбу Солнцеликой госпожи. Тешит, что хоть кому-то нравится процесс. После минуты терпеливого молчания он понял, что так не пойдет: не хотелось заставлять уставших воинов силой выбивать информацию — лучше подтолкнуть пленных словесно. — О, кстати. Выживет только один... и это будет самый разумный, — хе-хе, то есть тот, кто заговорит. — Остальных настигнет смерть, — вдруг Никко, прям как дитя в школе, подняла руку, вцепившись в него умоляющими очами. Однорогий опустил голову и с предвкушающей улыбкой выдохнул: — Что, Никко-сама?             Она подлетела на уровень его плечей и прошептала на ухо:             — А можно устроить показательное выступление?             — Хотите сольный проход? — Бозацу специально спросил это погромче, дабы все насторожились.             — Именно, — вероятно, она желает выпендриться перед Регентом. Похвально.             — Разрешаю всего одного. Ясно?             Принцесса быстро кивнула и опустилась наземь:             — У каждого Шодайме-самы был свой палач, — во властных словах отдаленно загремела суровость. И что она собирается провернуть? — У прошлого светила клана Ооцуцки это был безжалостный клинок Митеширо, а у господина Бозацу... это — я. Только без клинка, — женщина размеренно подошла к демону посредине и сняла черную перчатку.             — И с чем ты тогда? — из последних моральных сил метнул будущий покойник. — С охмурением?             Никко цокнула языком. За годы службы подобное раздражает ее до сих пор.             — Называй, как хочешь, — она медленно провела кончиками пальцев по испачканной скуле... и от щек Они начали отваливаться иссохшие кусочки плоти, тут же перетирающиеся в пыль.             Через пятнадцать секунд от перепуганного демона осталась горстка мелкого песка. Целиком удовлетворенная действительно эффектным номером глава охотников натянула перчатку на маленькую кисть и, не обращая внимания на перекошенные шоком рожи пленников, снова встала между Наместником и Хикаринаши, который с приятным изумлением отрешенно пялился на кучу пыли, скорее всего, понимая, что он тоже вполне может испытать ее «охмурение» на себе.             — Надеюсь, госпожа объяснила предельно доходчиво, — наверное, ничто так не страшит, как идеальное спокойствие твоих мучителей и визуальная картина, будто они развлекаются. По идее, орешки должны начать раскалываться. — Если вы не знаете, с чего начать, поставлю наводящие вопросы. Первое: как вы сюда попали? Сломали барьеры Джигоку и обосновали порталы где-то еще? Второе: зачем Король Хааторесу решил развязать межклановую войну? И почему именно сейчас? Были ли предпосылки?             — Вы скоро сами все узнаете... Великий господин о-о-очень скоро явится за вами и ослепит вечностью в своих очах... — говорящий Они звучал, как без двух минут мертвец. Конечно, все они уже поняли, что их ждет. — Никто! Даже восходящая Полярная звезда! Никто не устоит перед мощью нашего господина! Он обязательно вернется из проклятого мира и обрушит хаос мести на тех, кто заточил нас, его народ, в пламени ада!             — Простите, но мстить уже некому, — вступился Хикари, — ибо Хаттошики-сама давно почивает на Небесах, — про причастность Митеширо он отчего-то умолчал: вероятно, эта осторожность как-то связана с прошлым Регентом — покойным господином Яминаши: Бозацу не успел познакомиться с ним, но был уверен, что он много чего поведал своему сыну об Ооцуцки, потому Хикаринаши и высказывается тактично... Надо будет потом поговорить об этом — может, почерпнет что-нибудь новенькое.             ...а новенькое будет, ведь Его Величество Двойное Солнце полон сюрпризов.             Демон-смельчак горько-флегматично ухмыльнулся.             — Хм… иронично, что тот, кто был одарен мудростью и силой святых слов, нес сплошные страдания… Он запятнал богов, смешивая молитвы с омерзительной ложью. А особа, которая не уважает высшее… автоматически проклинает следующие поколения, — Они взглянул прямо на Наместника, и тот застыл, поглощенный концентрацией на пленнике: — Ты ведь уже успел ощутить цену за богохульства твоего отца, Бозацу Мьекен, сын Хаттошики? Так вот, имей в виду: Небесный суд велел тебе выплачивать ее и выплачивать. И мой благородный господин придет, дабы превратить жизни виновных в пытку… но он не начнет с твоей, так как это было бы слишком просто, а господин такого не любит.             Однорогий знал наперед, что скажет демон: сначала в кошмар обернутся жизни тех, кто ходит вокруг него…. Было уже. У них ноль оригинальности.             Бозацу сделал шаг к пленному и с насмешливым спокойствием взглянул на него, не опуская подбородка:             — У каждого третьего во Вселенной есть какие-то счеты с моими родственниками. Что поделать? Таков удел рожденных в одной из самых влиятельных семей. Также наш удел — нести ответственность за действия предшественников, потому что каждый третий перекладывает грехи одного Наместника на другого, но все вы не учитываете кое-чего: к последствиям родительских решений нас готовят с детства… потому мне искренне начхать, что ты там бормочешь о карме за поступки, якобы переходящей из поколения в поколение, ибо… ваши угрозы мести почти никогда не претворяются в реальность. Я банально сильнее и... страшнее пресловутых речей.             — Демонический господин — существо дела. Будет тебе бой, самоуверенный, смелый Шодай, — для пущей пафосности не хватает плевка ему под ноги. Жаль, демон не додумался.             Безобидно улыбаясь собственным мыслям, мужчина так же светло пролепетал:             — Надеюсь, твой господин сможет выдержать хотя бы пять минут взбучки, а то, исходя из наших прошлых боев, могу только посмеяться над твоим благоговением к его мощи, но-о-о… — однорогий легко хохотнул, — ...боюсь обидеть.             Опустив голову, Óни с трудом вздохнул — видать, «дискуссию» ждет продолжение, хотя надо бы уже закругляться. Да и интереса никакого не было. Обычные демоны с обычными замашками на мировую месть и уничтожение... божеств из двух великих наций.             Хааторесу — если жив, конечно, — возомнил себе невесть что, замахнувшись на наследников лучших из лучших, — откуда в Короле Джигоку столько неоправданной уверенности? Он регулярно терпел поражения от двух прошлых поколений Наместников и собирается вернуться в надежде, что правящие семьи начали сдавать? Если так, то глава демонов либо отупел от старости, либо припас хорошенький туз в рукаве, и Бозацу понятия не имеет, что может подразумевать этот туз.             Предположим, что Хааторесу все-таки держит за пазухой что-нибудь любопытное и реально готов достойно выйти в мир, — тогда Шодайме оказывается в слегка невыгодном положении, ибо правитель Они до внезапного ухода в ад примерно три тысячи лет назад успел испробовать их с Драконом умения в парочке десятков битв, — однажды Тарине даже убил одну из его родных дочерей. Лучше бы они не познакомились тогда, и сегодня не пришлось бы волноваться за эффект неожиданности, который Мьекен желал произвести.             Раньше они втроем дрались примерно на равных — более старший и опытный демон даже проигрывал по некоторым параметрам, но и слабым его назвать нельзя было. Хааторесу же не думает, что принцы Ооцуцки по молодецкой глупости остановились в развитии и с условным тузом победа дастся без усилий? Почему он вдруг решил, что сможет запросто убить тех, кто давали ему фору, будучи зелеными юношами?.. Тех, кто являются нынешними кандидатами в сильнейшие во Вселенной.             Амацубито гарантированно доставят Королю море проблем — пусть и не сомневается.             Какие же трансформации прошел Высший демон? К чему следует готовиться? Похоже, они узнают все в ближайшее время.             Пленный почему-то затих. Неужели обиделся на невинную издевку?             Они поднял подбородок и взглянул прямо на Первого-саму: уже более уверенно и насмешливо. В бледных, телесных глазах зажглось что-то... едва заметное, но порождающее волны страха вокруг, — Ооцуцки сразу не понравилось это изменение настроения. Казалось, будто на грани смерти здесь он, а не кучка демонов.             На следующие пару мгновений Бозацу оцепенел, непонимающе наблюдая, как очи демона неспешно наливаются кровью и загораются ярко-красным, подобно необычно алому небосклону при Вечном Цукуеми, — с чего бы внезапно такая ассоциация?!             Отвести взор стало физически невозможно. На него вроде не действует какая-нибудь техника в данный момент... а оторваться все равно нельзя. Прикольно, конечно...             Мимика пленного быстро смягчилась: черные брови расслабленно опустились, кожа на лбу и переносице выровнялась, на окровавленных губах появилась широкая, открытая улыбка, напоминающая...             ...Короля Хааторесу.             — Пять минут, хм-м-м? — Боги, голос и манера речи тоже стали другими. Глава Они, что ли, взял контроль над своим подчиненным?.. Это может означать, что он... ближе, чем предполагалось. — Для тебя я смогу хоть целую ночь, Шодайме Ооцуцки Бозацу.             Внезапно глаза демона наполнилось чем-то черным, и он упал, очевидно, замертво.             Жутковато...             В стиле Хааторесу.             Все — остальные пленники в том числе — пялились на труп, не смея нарушить гробовую тишину.             Общую напряженность резко сменил испуг — Хикари взбрело громко фыркнуть.             — Тебе только что бросили вызов!.. Причем красивейшим образом, — сдавленно пролепетал он и пошел куда-то, периодически роняя рваные смешки. Воины стояли и просто провожали его пустыми взглядами.             «Вызов»?..             Бозацу ждет самый серьезный бой за последнюю тысячу лет? Если ожидания сбудутся... то он плохо подкован в плане знания противника. Недостаток информации создаст обширную прореху в его обороне. Не будет крепкого ощущения уверенности — не будет стопроцентной победы.             Так как разведка здесь бесполезна, можно достать необходимые данные от тех, кто сталкивался в драке непосредственно с главой Джигоку, — лучше всего спросить у Митеширо-самы... однако не легче: тот, скорее, доведет Шодая до белого каления, чем расскажет хотя бы о любимых оружиях Хааторесу. Плюс, Мьекен не очень хотел прибегать к помощи господина Второго, ибо не мог предвидеть, как отреагирует коллега: вдруг он скажет Императору, и потом однорогому начнут мешать?.. И, помнится, Нидайме утверждал, что Короля демонов нет среди живых, и неизвестно, что произойдет, когда он узнает правду.             Более правильным вариантом будет найти иной источник ответов.             ...да-да, отказ от помощи отца Тари-чана может привести к фатальным последствиям и поставить много кого под угрозу, но контактировать с ним лишний раз не шибко большое удовольствие...             Иронично, ведь в последнем разговоре со Вторым он обещал не глупить... и все-таки решил пренебречь безопасностью войска в угоду сохранения собственных нервов и избегания одного единственного амацубито.             Ладно, пусть его самонадеянность проучат Боги, если сочтут нужным.             Хм, наверное, для начала надо бы поискать что-нибудь о демонах в маминых мемуарах... и впервые дочитать их до конца.             И, естественно, с мемуарами тоже есть малю-ю-юсенькая проблемка...             Чтобы добыть их, придется нагрянуть во дворец царевича Дракона, наплевав на общественный запрет покидать зону боевых действий, закрытую как изнутри, так и снаружи: сюда и отсюда практически невозможно телепортироваться, не имея нужных ключей от пространственного барьера... но для Мьекена законы неписаны.             Надо забрать книжку максимально быстро: просто открыть портал в спальню, взять ее с полки и тут же уйти обратно. Главное не столкнуться с хозяином резиденции...             Покончив с делами почти затемно, Бозацу собрался во дворец. По непонятной причине тело заставлял подрагивать мандраж, будто мужчина готовился к важному событию, а не к «секретной операции». Странности в россыпь чувств прибавляло то, что на протяжении дня он замечал, что в мыслях боится идеи о случайной встречи с Тари... боится даже просто увидеть его — не то что пересечься взглядами или коснуться...             Почему в тот вечер принц стал так яро противиться обоснованному решению?.. Не может же причина быть лишь в том предчувствии? Дракон держал за душой что-нибудь еще. Определенно. Его мышление намного сложнее, поэтому и мотив запутаннее, чем может показаться сначала.             Что он прятал? Что не осмелился сказать тогда? Если бы только Первый мог получить ответы...             Какая-то черная полоса... Много проблем, неясностей, одиночества, ощущений, что нельзя выразить... или выражать их просто некому.             Боится однорогий или нет — все равно надо сгонять во дворец... иначе дорога ему прямиком к порогу Митеширо-самы.             Пытаясь смириться с возможными исходами своей самоубийственной затеи, Наместник еле-еле встал с подушек, раскиданных впереди рабочего стола. Он потушил почти все свечи в шатре и на всякий случай проверил, не шастает ли кто поблизости. По идее, срочную аудиенцию никто не попросит и внезапного нападения на лагерь не предвидится за те пять минут, что он будет отсутствовать. Никко и Хикари справятся.             Он не знал, какая разница во времени у них со Столицей. Вдруг там уже очень поздний час?             Отчего-то в сознание пробился тусклый свет желания окунуться в темнейшую ночь, где купол укрыт лишь космической пустотой — без звезд, без лун… В груди сладко ныла довольно диковинная жажда мглы… Откуда она? И чем вызвана? Неужто Бозацу хочет просто… затеряться в атласном черном воздухе? Неужто не хочет слышать собственные мысли, давая душе подумать и наконец-то вдохнуть ночную волю, раскрывающую тайны...             Ха-ха, если там будет день, то он, наверное, даже расстроится, хотя в светлое время суток друга почти со стопроцентной вероятностью не будет дома.             Мужчина глубоко и медленно вздохнул, пытаясь подготовить себя ко всему, что может оказаться за порталом.             Нет, стоп-стоп-стоп!             Бозацу херней какой-то мается, серьезно. Зачем столько продумывать наперед, если в подобном настроении Тари-чан все равно непредсказуем?! Надо уже пойти и... смиренно встретить свое наказание.             Специально отвернув голову в сторону, он махнул пальцами и открыл портал к саду возле переднего крыла дворца — лучше сначала прогуляться, попинать камешки. Может, станет легче.             На удивление, первое желание сбылось: над Столицей приветственно мерцали звезды — их бесконечные плеяды словно старались превзойти по сиянию две луны, что неизменно царствовали на иссиня-черном небе.             Ха, в раннем детстве он считал, что луны светят ярче, потому что любят друг друга, в отличие от звезд, которые вечно соревнуются. Кончено, когда юному Наместнику на голову свалился огромный атлас по астрономии, данная теория разрушилась, но ему до сих пор нравится об этом думать...             ...и он, кстати, никому не рассказывал о своих чудаковатых фантазиях.             Бозацу с острым волнением взглянул на мраморные стены дворца, понимая, что охотник там. Теперь их встреча практически неизбежна. Логично, ведь одна луна никогда не всходит без второй... Он еще и с пустыми руками приперся. Дурень. Не удивится, если его сегодня отлупят по полной программе. Это будет целиком заслуженно.             Под прохладное журчание маленького водопада мужчина направился во дворец вдоль берега небольшого озера, окруженного низкими жемчужными деревьями. Воздух электризовал влажный запах приближающейся грозы: за городом висели темные, сизо-пурпурные тучи — они напоминали гневную тоску, что тихим рокотом советовала сдаваться. Он будто отправляется на казнь, с которой давно смирился. Вряд ли дойдет до смертельного исхода, но все равно не покидало ощущение, что ему вырежут сердце или задушат.             Не спеша, он добрел до двери своей старой спальни, где спрятался Дракон.             Хм, довольно неожиданно и саморазрушительно с его стороны выбирать комнату, хранящую больше всего общих воспоминаний. Бозацу казалось, что другу будет... больно находиться здесь.             Активировав доджуцу, Первый уменьшился, залез в замочную скважину, дабы не хлопать дверями, и выпрыгнул на плитку спальни: ее еле-еле освещали только лазурные отблески на позолоченных звездных картах, что украшали стены. С его карликовой позиции комната казалась гигантской, а стеклянные двери на балкон и вовсе выглядели, аки портал в ад, разрезающий небеса.             Всего на секунду взор жадно коснулся кровати: он не нашел принца в горах смятых одеял — очевидно, тот устроился на другой половине постели, поэтому отсюда его просто не видно.             Бозацу остановил в горле досадный вздох и опустил глаза.             Он конченный идиот. Сам напортачил, а теперь стоит и бесполезно злится на себя, сжимая челюсти из-за негласного запрета просто посмотреть.             Сознание снова хотело насытиться фарфоровой кожей на острых плечах, длинными, тонкими пальцами, ласковым, хитрым взглядом из-под полуприкрытых век, звучанием сонной хрипотцы в тихом голосе, шелковым блеском тускло светящихся, неоново-голубых волос... и тем, как его мягкое тело обнимает Шодая со спины, холодными подушечками медленно расчерчивая узоры по груди и животу. После тяжелых месяцев мизерного общения, ссоры и двух недель игнорирования сердце просило намного больше, чем Наместник мог выполнить. Это мучительно, особенно когда даже их энергии переплетаются в бесконтрольном процессе резонанса, но взаимодействия на уровне аур катастрофически не хватает.             Он за миг увеличился до нормальных размеров и с почти полной уверенностью, что царевич спит, подошел к книжной полке напротив кровати, принявшись искать дневник в красной обложке.             — Неужто сам господин Шодайме пожаловал? — внезапный глумливый вопрос обездвижил Мьекена, заставив застыть в полусогнутом положении перед рядами книг. — Или... я во сне?..             Его песенка спета — Тари не спит. Сука, облом за обломом...             И вновь принц обращается к Бозацу по титулу... высокопарно и неприязненно. В груди болезненно скомкалась мысль, что через недюжинные усилия Дракон все-таки смог отказаться от имени, за которое он цеплялся, утопая в кошмарах, от имени, которое когда-то было для него... абсолютно всем. И Тарине поступает правильно, отдаляясь от источника, кхм, своих страданий.             Наместник выпрямился, пытаясь восстановить ход размышлений, разбитый тяжелой волной шока, и повернулся к кровати, прислонившись спиной к полке: он сложил руки на груди и скрестил ноги.             Надеясь, что отсутствие света скроет внезапную дрожь в теле, мужчина кратко окинул взором постель: друг лежал на боку, повернувшись к окну. Хвала Небесам, хоть не таращится на него...             — Может, я тоже во сне? — собственный шепот показался таким слабым, но на большее Первый-сама сейчас точно не способен.             — В моем сне, поэтому не мешайте и уходите, — ему не дадут шанс?.. Шодай не верит, что коллега готов воевать дальше, ведь... Мьекен уже близок к тому, чтобы сдаться.             Еще минута — и он окоченеет от тревоги. Бозацу не понимает, что происходит, и не понимает, что будет происходить. Он в ловушке. Отсюда нет выхода, кроме того, что ведет через сердце Тари, которое скрыто за высоченным ледяным забором.             Это тупик.             Безисходность заслонила мглой все мысли — не сопротивляясь ей, он запрокинул голову назад, легко стукнувшись рогом о полку.             — Я… — откуда-то на губах возник рваный, удрученный вздох, — …так хочу остаться…             — Вы же знаете, что не можете. Война — она и ночью война, — Боги, охотник правда пытается отшить его? Наверняка сам погибает от одиночества, однако все равно указывает на дверь. Невероятное упрямство. Что у него за…             — ...что за желание мести? — воин зажмурился, стараясь усмирить дрожь в опущенных плечах. Он не планировал озвучивать это… Машинально получилось.             — Никак Вы мучаетесь из-за… хм, своего же решения? — да, блять. Совсем немного. Дракон спрятал руку под одеяло и апатично прошептал: — Бери, что надо, и проваливай.             Беспокойство гулко застучало в груди, вынуждая дышать все чаще и глубже, но он не мог позволить себе подобную роскошь, так как опасался, что вздохи станут слишком громкими, — пришлось игнорировать постоянное желание вобрать больше воздуха, даже если это означало задохнуться.             Наместник еле отлип от полки, тихо подошел к кровати и сел на край.             Миновало десять секунд.             Вроде не умер. Восхитительно. И все-таки любопытно, когда на него накинутся с кулаками?.. Вот бы Тари подал какой-либо сигнал, а то он вовсе не знал, что делать дальше: все, чего желали мысли, — лечь рядом и, затаившись, прислушиваться к шорохам одеяла. Фантастически смело, как для того, кто спустя три минуты и взглянуть на друга не осмелился, — ей Богу, поведение потерянного ребенка.             Может, все не настолько страшно и Шодай напрасно паникует? Принц определенно ждал его и приготовил запутанную игру, дабы окончательно свести с ума их обоих, по-видимому. Без телепатической связи сложно угадать, куда клонит темпераментный южанин, но очевидно одно — Бозацу в опасности. И в заведомо проигрышном положении. На иное рассчитывать не следует, потому легче отдаться течению событий.             Наместник обреченно опустился спиной на матрас: он не мог вытолкнуть из горла страх ляпнуть что-нибудь хреновое. Нависающая сверху темнота нашептывала много-много фраз-вариантов, как завести разговор, и каждая была жалостливее предыдущей, каждую мужчина чувствовал в груди — они кормили очаг протяжной боли в легких, давили на шею с намерением достать из робкого Мьекена бредовые, отчаянные причитания. Несказанные слова жадно впивались в плоть — он зачем-то пытался бороться с ними, отчего становилось только хуже. Вдруг переизбыток неконтролируемых ощущений довел его до краткого момента беспамятства: сомнения полностью исчезли — Бозацу только жаждал хотя бы чуть-чуть приглушить свои муки. Первый-сама повернулся к Тарине и, комкая одеяло, зарылся носом в ткань, чей невесомый, сладковато-молочный аромат потихоньку вернул его в реальность.             Чужие голоса затихли, и вокруг снова осело молчание... будто кроме Бозацу в комнате никого нет.             Пришло резкое осознание, что он лежит шокирующе близко к чужой спине: тьма не позволяла разглядеть ни форму мышц между выпирающими лопатками, ни ребра, ни плавную линию позвонков, но хватало слабого шлейфа тепла, что касался кончика носа. То есть... между ними всего пару сантиметров — чтобы согреться, достаточно податься вперед и устроить губы на манящей теплом коже, очерчивать ими рельефы, обтянутые живым алебастровым шелком, который, черт возьми, чувствует каждое действие, отдавать взамен горячие вздохи... и своим приступом нежности он рискует взбесить его. С другой стороны... терять-то нечего.             Шодай подвинулся выше и, прислонившись лбом между лопаток, тоскливо изрек:             — Что же ты делаешь со мной, а?.. Мечешь безразличные взгляды, холодные слова... — из него сейчас польются рекой все неозвученные тирады, накопленные за две с лишним недели. Наконец-то можно высказаться… — Я понимаю, что сильно обидел тебя... и жутко унизил. После всего, что мы пережили, я не имел права говорить подобное. Можешь даже… не прощать меня, но прошу!.. — голос не вовремя дрогнул и потух от напряжения. Мужчина еле-еле продолжил сбитым, скованным шепотом: — Прошу тебя, перестань вести себя так, словно мы… чужие друг другу. Делай со мной, что угодно и как угодно, но пе-рес-тань. Я приму твою обиду в любой форме, но, пожалуйста... не отстраняйся, — он сжал веки в попытке тщательнее контролировать интонацию, ибо грудь опять надрывали эмоции.             Сознание мучительно медленно погружалось в исступленную грусть. Проклятье... Грядет повтор того безумного приступа?.. Только не это... Нужно срочно сфокусироваться на чем-то, чтобы выкарабкаться из омута бесконечной тишины. Главное... ориентироваться на тепло.             Кончики расслабленных пальцев скользнули вниз по позвонкам, неспешно оглаживая один за другим, — прикосновение было завороженным и... раздражающе неполноценным.             Хотелось обнять Тари... Просто обхватить рукой и прижаться к нему всем телом...             Боги, сколько еще он сможет вытерпеть?! Никакой отдачи, никаких поблажек! Как тут помириться? Надежда Бозацу вот-вот иссякнет, ведь он понимал, что Дракон и вправду способен устроить бойкот, длинною в десятилетия, — ему достаточно захотеть. И куда тогда деваться? Что делать?             Под сердцем испуганно завертелась тревога, когда Тарине внезапно решил принять сидячее положение, и на края темного силуэта нежно легло бледно-голубое свечение лун — он что, хочет уйти?             Наместник тоже сел, судорожно перебирая в уме варианты развития событий. Неуверенный взгляд ходил от сверкающих вдали молний за окном до тонкого белого плеча, незакрытого волнами пышных волос.             И снова они замерли. В печали, неизвестности...             Охотник поднял правую руку в сторону книжной полки — ему в ладонь прилетели мамины мемуары. Сейчас Мьекена благополучно спровадят...             Принц подтянул на бедра синие пижамные штаны, раскрылся и встал на ноги, возвышаясь перед изумленным Бозацу и загораживая свет: он словно... образ, сотканный из размытых воспоминаний о существе, чей лик Шодай видел лишь однажды еще ребенком, однако запомнил на всю жизнь... словно тот, кого он встречал в глубоких снах, в поисках выхода из которых приходилось забредать по ту сторону тьмы — в другую душу, и найти ее обладателя в реальной жизни было единственной мечтой аж до шестнадцати лет.             Перед ним вновь предстал незнакомый, но уже потрясающе прекрасный, вызывающий мурашки Ооцуцки, и он был готов продать себя Богам, чтобы только узнать его имя.             Неопознанные эмоции тускло мерцали в Джоганах, которые друг задумчиво щурил, хмуро рассматривая плененного мужчину: вуаль мглы делала топазовые радужки яркими, подобно двум спутникам на ночном небе. Сколько раз он повторял, что Тари-чан может спокойно заменить ему луны?..             Бозацу пропустил момент, когда в шею уперлось серебристое лезвие меча Трех звезд.             — Скажи... — принц с прохладным азартом склонил голову к левому плечу, — а теперь мы равны?             Ха-ха...             Шодайме взволнованно сглотнул ком любопытного восторга, явно навеянного положением, в котором он оказался.             Теперь Бозацу на коленях... у его ног, и слегка дико радоваться сейчас, но это сущий пустяк, ибо в такие моменты титулы и иерархия исчезают, — остается покорно признать власть того, кто стоит над тобой. Слова излишни — он предпочтет провести ночь, просто глядя в зачарованные, божественные очи.             Намечается состязание за мемуары. Дракон однозначно не отдаст их за «пожалуйста», но... так даже интереснее.             На закате следующего дня Наместник сидел на балконе дворца местного сегуна, который любезно согласился принять руководство у себя, пока армия дислоцируется на этой планете, — всяко лучше, чем спать в палатке. Они прибыли сюда сегодня днем, и воин успел влюбиться в здешние пейзажи: резиденция располагалась на высокой острой горе, откуда открывался вид на глубокую, просторную долину и еще более высокую гору, на широких склонах которой были террасы рисовых плантаций, залитые водой, — в скале росли светящиеся минералы, поэтому ближе к вечеру она тускло загоралась синим и розовым. На вершине той горы белели стены классического храма с бордовой крышей, и от него шла почти ровная тропинка к самому подножию. Наверное, стоит заглянуть туда, пока они тут.             Шодай тоскливо посмотрел на красную обложку мемуаров, лежащих рядом на золотой обивке дивана, неосознанно прокручивая в голове картинки прошлой ночи... с ними неосознанно встрепенулись и ощущения... и синяк под правым глазом начинал побаливать.             — Я знаю немного существ, способных поставить фингал великолепному Бозацу Мьекену, — он вообще забыл, что Хикаринаши тоже на здесь: мужчина устроился на подушках сзади и тихонько что-то делал на объемной голографической карте, размером метр на метр.             Да, его... «новый макияж» вызвал недоумение у коллег с утра, ведь еще вчера после вечернего совещания все было нормально. Господин Первый хотел сгонять в лазарет пораньше и залечить синяк, но список дел решил иначе, и пришлось терпеть косые взгляды целый день. Хм, и довольно забавно, что ни Никко, ни глава Йорунотайо на протяжении рабочего времени не затрагивали эту тему, хотя от обоих веяло смятенным беспокойством.             И вот, дождавшись уединения, Регент все-таки спросил — Шодайме почти на сто процентов уверен, что попозже спросит и Солнцеликая... а он так и не придумал легенду, — не до нее было как-то... однако и правду рассказать нельзя.             — Благодарю за комплимент. Я начинаю тебе нравиться? — вялый сарказм вышел похожим на тот, что использовал Тари. Как говорится, с кем поведешься...             — До соответствия моим критериям пока далеко, но ты делаешь успехи, — даже смотреть на Хикари не нужно, дабы понять, что сейчас он лучисто усмехается. — К слову, что за красная тетрадка? Носишься с ней полдня уже.             Нет причин секретничать.             — А... Это мемуары моей матери. Я надеюсь отыскать там способ победить Митеширо-саму в бою.             — Стой... Ты хочешь?..             Губы Ооцуцки предвкушающе растянулись. Ход мыслей коллеги необычайно радовал.             — Вызвать его на поединок, чтобы выиграть для Тарине пост Нидайме.             Йорунотайо потерял дар речи — наверняка понял, что... Мьекен готов отвоевать свои позиции, развенчав его убеждение в том, что лояльность Дракона к Наместнику якобы исчезает. Скоро солнечник обязательно удавится завистью, и теперь злорадствовать будет уже Бозацу.             Как смазливый интриган там говорил? «Ты хоть и жуткий собственник в душе и на словах... однако не на деле»? Так вот, Шодайме покажет, на что способен, даже если придется одолеть страшнейшего противника.             От Почестного Регента не последовало какой-либо реакции: он продолжил сосредоточенно размышлять над картой. Хм, отвлекается. Даст ему немного времени переварить сказанное, а пока можно полюбоваться закатом.             Наблюдая за клином пролетающих чаек, что перекликались между собой на непонятном языке, Первый-сама сорвал тишину — возникло желание поболтать:             — Будет смешно, если господин Второй окажется намного сильнее, чем я ожидаю. Придется несладко.             — Я считаю, что Митеширо-сама относительно безобиден, — вот именно, что относительно, — ибо… это существо боится собственной тени, следовательно, опасаться его просто нет смысла, — воу... откуда у Хикари такие суждения?..             О, кстати. Он же хотел спросить у Йорунатайо кое-что.             — Слушай, вчера на допросе ты не упомянул Митеширо-саму, когда говорил о виновниках заточения демонов в Джигоку. Ты сказал только про моего отца... Почему?             Регент озадаченно хмыкнул.             — Ого, ты так придираешься к словам, — неужели Мьекен неправильно подумал, и у этого не было никакой подоплеки? — Но-о-о я рад, что ты заметил. Дело в том, что мой покойный батюшка, земля ему пухом, всегда, рассказывая истории, просил молчать о царевичах. Их имена нельзя очернять, потому что они все-таки святые создания. Ты и сам знаешь. Если бы я упомянул Нидайме-саму, это было бы все равно что хулить Богов, — религиозный этикет впервые оказался полезным.             Довольно непривычно слышать, что кто-то реально нарекает Митеширо и Дракона... Богами, ведь, в отличие от солнечников, амацубито считают королевскую семью более приземленной.             ...и невзирая на веру в Тари-чана, как в божество, Хикаринаши неоднократно пытался убить его... Правителю Йорунотайо плевать и на каноны религии, привитые в детстве, и на дружбу, и на неувядающее доверие принца.             Господину Яминаши точно не понравились бы поступки сына. К примеру, если бы ребенок Наместника решил разрушить принципы, заложенные ей или ему в кругу семьи, он не представляет, что бы устроил. Бозацу не потерпел бы подобной подлости — это... разрушило бы честь всего рода.             — Ясно... — выдохнул воин и взял в руки мемуары, сразу открыв страницу с содержанием: обычно в личных дневниках его не встретишь, однако мама пронумеровала каждую страничку и упорядочила материал в разделы. Она любила порядок так же, как ее дитя.             Глаза побежали по строчкам в поисках части о способностях.

«Введение» «События» «Даты» «Выписки из документов» «Коды» «Наш шифр» «Словарь древнего» «Реликвии и святилища» «Инвентарь» «Потенциальные Сосуды» «Джоган» «Нити» «Природные изменения в пределах шести тысяч лет» — — — «Господин Шодайме Идатен» «Госпожа Нидайме Каннóн» «Господин Двадцать Первый Тара» «Принц Джундо» «Инцидент в ущельи Ши и Первый День Тенсон Корин» «Хотэй» «Широ» «Второй День Тенсон Корин» «Тами» «Яминаши» «Фумейо» «Хааторесу» «Тоёкумоно» «Император (?)» «Хато» «Для моего дорогого Бозацу. О вечности в Колесе Дхармы и Третьем Дне Тенсон Корин»

            Мама знала, что он полезет в дневник?.. Н-неужели? Как она могла быть уверена... в маленьком мальчике?             — О-о-о, Хоши-химе написала что-то про моего отца? — заинтригованно пролепетал Хикари, опершись животом на край дивана и чуть ли не носом тыча в страницу. Распутывая трудную цепочку размышлений, Мьекен не заметил его и, легко дернувшись от внезапности, закрыл книжку, на что солнечник обиженно воскликнул: — Дай глянуть! — он не понимает, что это личная вещь?..             — Подожди, — отрезал Ооцуцки и вновь прошелся взглядом по строкам. — Она составила досье на каждого выдающегося деятеля ее времени... и некоторые имена я ни разу не слышал, хотя знаю историю досконально. Кто такой принц Джундо... и некий Тара?..             — А чего ты меня спрашиваешь? Я тоже не шарю, — Йорунотайо напряженно сдвинул белые брови. — Что за инцидент в ущельи Ши? Не припоминаю... Оно существует, вообще? И почему оно в одном разделе с Первым Днем Тенсон Корин?             Ха, у Шодая те же вопросы. Он никогда не видел на картах это ущелье и не читал о нем в книгах, но если мама указала данное место вместе с Первым Днем Тенсон Корин — самым первым разом, когда боги сошли на земли современного мира, то, значит, Небесные существа объявились именно там. Об этом знаменательном событии известно до смешного мало информации, так как она почему-то официально засекречена, — следовательно, засекречена и точка, куда прибыли боги, поэтому неудивительно, что они только что узнали об ущельи Ши, а точнее...             ...об инциденте в нем. Кто-то всерьез осмелился поссориться с богами?.. В клане ходит легенда, что в Первом Пришествии участвовала Нидайме Каннон-химе, однако подтверждений или опровержений не было... до момента, пока Бозацу не открыл мемуары.             У него в руках лежит возможность разгадать столько тайн... Казалось, он в шаге... от ответов на каждый свой вопрос. Черт, мама даже написала про то, что еще не случилось, — о Третьем Дне Тенсон Корин! С этими знаниями Наместник сможет подготовиться к будущему и встретить богов, как подобает!             Мужчине пришлось унять бесконтрольный восторг, распирающий грудь, — потом прочтет. Сейчас нужно изучить господина Митеширо. И Хааторесу заодно.             Под пристальным взором Йорунотайо он открыл раздел, мило подписанный «Широ»             Большинство страниц было вырвано. Великолепно, блять.             — У-у-у, как жаль! — в сердцах «посочувствовал» Хикаринаши. Прибить бы его язык штырем к полу... — Ай-ай-ай! Лучше не рискуй яйцами ради какого-то там поста Второго! Тари поймет — я уверен.             У Мьекена нет другого плана — все равно придется драться с господином Митеширо, если он хочет безукоризненно помириться с другом. Будет довольствоваться данными на оставшихся страницах.             Он решил проверить записи о Короле демонов, и там, на удивление, уцелели почти все страницы... кроме подраздела «Особенности». Зачем мама портила собственный дневник? Либо... ее заставили... Либо это сделал посторонний.

...а может, именно из-за содержимого мемуаров маму приказали принести в жертву?.. Кто-то мог случайно обнаружить ее записи и... настучать.

...получается, в дневнике есть знания, которые невыгодны кому-то в клане...

            Наместник захлопнул тетрадь, вложив ее во внутренний карман бурого кашемирового хаори, резко встал и направился к деревянным дверям.             — Эй, ты куда?! — слегка взволнованно крикнул Регент.             — Пойду проветрюсь.             Пытаясь сбить пугающую тяжесть в мыслях, он пронесся вниз по лестницам к выходу из дворца, не обращая внимания на прислугу, чьи удивленные лица мелькали мимо него. Запыхавшийся мужчина выбежал в пустой сад и остановился, с необычной жадностью вдыхая носом мягкую прохладу, что уже покалывала на ушах, увешанных различными сережками. Широко раскрытые глаза поглощенно пытались ухватить каждый клочок лавандово-лазурного неба, где одна за другой проявлялись звезды. Он ощутил себя таким маленьким на фоне бесконечной вышины над ним и горы с рисовыми полями — отсюда она казалась еще больше. Здесь... запредельно волшебно. Бозацу нечасто попадает в горы, потому видеть всю эту непередаваемую монументальность природы — сплошной восторг.             Когда адреналин чуть спал, едва леденящий воздух заставил спрятать ладони в карманы и вжать голову в плечи. Недолго раздумывая, Ооцуцки выбрал храм на горе напротив целью своей одиночной вечерней прогулки, — количество ступенек, ведущих на вершину, его совсем не пугало. В любом случае можно будет открыть портал прямо к круглым воротам.             Он добрался до святилища, когда совсем стемнело. По интуитивным подсчетам, дорога заняла два с половиной часа.             Первый-сама вошел в просторный двор через открытые врата: окна в одноэтажном, п-образном здании не горели. Похоже, обитатели храма спят — бумажные фонарики под навесом тоже были потушены. Не наблюдалось активности и в главной постройке. М-да, поздновато он... Тогда найдет алтарь, тихонько помолится и вернется во дворец. В уединении даже лучше.             Размеренным шагом он направился вглубь двора, под мягкие, приглушенные перезвоны фуринов и музыкальных подвесок рассматривая стенды со статуэтками богов, маленькие каменные пагоды и красные колонны, потертые столетиями и суровой горной погодой. Пройдя мимо большого медного гонга с изображением дракона, воин увидел достаточно... аскетичный, несуразный алтарь, где тускло мерцали еле дымящиеся палочки благовоний в глиняных вазочках. Как-то... неуважительно по отношению к Небесам. А может, его взор просто привык к пышным столичным алтарям, всегда заваленным свежими цветами, подношениями, свечами и прочим хламом?             — Вы немного поубавили в мускулатуре… но прибавили в росте, Хаттошики-сама.             У Бозацу аж в ушах зазвенело.             Папа что… был здесь?             — Извините, но я не Хаттоши—             Низенький лысый монах, одетый в черную кесу, незаметно очутился возле него и проковылял мимо, потыкав деревянной тростью в живот:             — Видно, что Вы стали сильнее, — то есть, по его ощущениям… Шодай превзошел отца? Старик приблизился к дряхлому, как он сам, сундуку у алтаря, открыл его и начал рыться там. — Не думал, что Вы пропадете на целых три тысячи лет. Как Ваши дела? Как поживает Ваш сын? А то царское дитя, что Вы приютили? — хм, судя по всему, папа посещал это место незадолго до смерти, раз монах знает о появлении Тарине во дворце. — А господину Митеширо полегчало?             Храм, видимо, наглухо отрезан от внешнего мира, раз новости сюда не доходят.             Мьекен растерянно сжал кулаки, думая, как бы пообходительнее сообщить.             — Кхм, прошу прощения, при всем уважении… я не Хаттошики-сама… — монах прекратил копаться и вопросительно взглянул на него через плечо. Неловко выходит… — Я его сын — Бозацу.             Внезапное исчезновение серьезности разгладило морщины на узком белом лице:             — А-а-а! Я-то думал, отчего в Вас ощущается совершенно иная божественность! — лучше продолжать вежливо улыбаться и делать вид, что он понимает, о чем речь. — Добро пожаловать, юный господин! Рад знакомству! Я столько слышал о Вас из уст Его Высочества! Никак Вас послал отец?             Если бы…             — С прискорбием вынужден известить, что он погиб три тысячи лет назад…             Священнослужитель вдруг обернулся, до глубины души изумленно уставившись на Ооцуцки, — яркая искра потрясения в стеклянных очах отчего-то... напугала его.             — Как это? Хаттошики-сама? Он не мог умереть! — мог... Первому тоже иногда не верится. — Только не говорите, что и господин Митеширо…             — Он жив и здоров, — насчет последнего мужчина неуверен… — Я правлю с ним в качестве Наместника.             — Удивительно, что царевич перенес его смерть… — да, лучше бы умер он, а не отец. Старик низко поклонился: — Мои... глубочайшие соболезнования. Это невосполнимая утрата для дома Михоко и империи.             — Благодарю, — в ответ поклонился Бозацу. Невероятно отрадно слышать, что об отце помнят вне семьи...             Они на несколько минут погрузились в молчание: монах смуро обдумывал сказанное, а Шодайме между острыми порывами ветра вспоминал тихие беседы за чаем, прощания перед походами, прогулки, — хотя бы там, в его голове, отец еще живет... и будет жить до последнего.             Он и не заметил, как быстро согрелся в волнах меланхоличной, но все равно парадоксально светлой печали... Не зря говорят, что любовь способна преодолевать любые отрезки времени и не гаснуть, продолжая обдавать таким же сильным теплом, как раньше.             Опустив веки, Ооцуцки едва слышно фыркнул вслед собственным мыслям. Похоже, энергетика храма не даст ощутить скорбь...             — Я слышал, демоны выбрались наружу, — осторожно начал старик. — Довольно тревожный звоночек, особенно учитывая, что достопочтенного господина больше нет...             — Уверяю, что сделаю все возможное и невозможное. Я ни за что не посрамлю честь отца и государство.             — Вы выглядите, как тот, чье каждое слово светится правдой, — он зачем-то поклонился еще раз. Формальности буквально заставляют существ гнуться... И как бы древнюю спину священнослужителя не заклинило... — Надеюсь, эта правда и поразит войско Хааторесу. Óни нужно изгнать из корневого измерения навсегда, в противном случае... оставленные ими руины отбросят нашу цивилизацию на миллиарды лет назад. Вам необходимо восстановить естественный ход вещей, ведь... с самого начала у демонов, как у вида, отсутствовала способность воспринимать любые энергии и пользоваться ими даже при наличии здоровой системы Тенкецу, — очень неожиданный результат множественного скрещения богов... Бозацу до сих пор диву дается. — Однако было одно любопытное исключение: они могли невероятно тонко чувствовать энергию души, как материального и эфемерного вещества одновременно, но… эту чудесную силу нельзя было вывести из тела и где-то применить, потому что, по законам мира, душа должна постоянно оставаться единой со своим сосудом. И где-то через три миллиарда лет после рождения Вселенной великий царь Эмма изобрел практику, позволяющую беспрестанно закачивать в тело чакру или антиматерию из окружающей среды, однако был маленький нюанс: эта техника практически разрушала душу, ибо, фанатично стремясь к материальной силе…             — ...ты отдаляешься от духовной.             — Да… Тем более демоны еще и стали фактически грабить природу и нарушать порядки, установленные ею, поэтому вокруг них все гибнет… Ради выживания Они не захотели мириться с особенностями своего вида… и упустили такой потенциал, — с сожалением вздохнул монах. — Возможно, сейчас с нами бы сосуществовала раса, постигшая все тайны земной души… А так, получается, что Эмма-сама проклял собственный народ из желания защитить, — точнее и не скажешь…             С той техникой демоны получили возможность драться наравне с амацубито и солнечниками, но из-за постоянного несбалансированного потребления чакры из мира вокруг у них не всходили урожаи, умирали животные, места обитания превращались в бесплодные пустыни… однако это не имело значения, ибо жажда мощи показалась им намного важнее и перспективнее…             — И заметьте, как справедливо рассудила их природа: даже при постоянном применении этой нечестивой техники на протяжении миллиардов лет искусственная восприимчивость к чакре не укоренилась в генах Они. Вот он — пример нерушимого порядка: кто его нарушает, неизбежно терпит несчастья.             — А нельзя случайно родиться… нарушителем?             — Ха-ха, «случайно» родиться никак нельзя. Если уже родился, значит, была на то воля превеликих Котоамацуками. Невозможно родиться ошибкой природы… ею можно только стать, — емко… и жестко, как для монаха. — Наш мир имеет законы, противиться которым означает подвергать себя большой опасности и немилости Богов. Нужно быть отъявленным смельчаком, дабы пытаться изменить уклад Вселенной… Именно таким и был Хаттошики-сама, и, вероятно, потому рано встретил смерть.             Отец умер не от этого, но… разве есть веские основания считать его тем, кто ломал Небесный порядок? У папы вроде не наблюдалось таких наклонностей — да, он всегда тянулся к необычным знаниям и мечтаниям, однако это все не заставляло его… страдать, словно Боги только поощряли увлечения погибшего Шодая.             — Хотите сказать, отец… нарушал законы природы?..             — Он стремился к этому, и получалось, если честно, не очень: крайне сложно сломать то, что строилось миллиардами лет.             — Но что конкретно отец пытался сломать? Если Вы о его умении читать Молитвы, то оно априори не может быть нарушением.             Старик энергично закивал:             — Вы правы: дар напрямую обращаться к Богам не противоречит порядкам. Я имел в виду другое, — напрягшийся от непонимания Наместник вопросительно вскинул бровь, и мужчина продолжил: — Его Высочество хотел найти способ подавить Божественное Провидение.             ...а Бозацу ищет, как облегчить использование Джогана... Значит, и он злостный нарушитель.             — И что в этом плохого? Провидение — ужасно неприятная штука, заставляющая мучиться как носителя, так и окружающих. Если оно мешает жить, тогда почему бы не избавиться от него?             — Божественное Провидение полностью естественно для потомков Аменоминакануши-но Микото. Это — древнейший инстинкт. Неизвестно, что будет при его изъятии из организма царевича, и лучше не рисковать.             Вздор! Какой инстинкт вынудит тебя впадать в неконтролируемое состояние беспамятства? Провидение больше похоже... на обширное расстройство нервной системы, которое стало передаваться по наследству. Разве есть жизненная необходимость в «защитном механизме», что заставляет дрожать в постоянном страхе случайно убить всех вокруг?             — Инстинкты выполняют какие-то полезные функции, а в чем польза Провидения?             — Боюсь, четкого ответа не существует. Божий замысел непостижим для нас, — стандартный ответ всех священнослужителей. Простым обывателям легче талдычить про некие «Небесные принципы», ведь им не приходится испытывать их на себе: им все равно, приносят ли силы Богов боль, а если и приносят, то «так нужно». Их интересует только соблюдение расплывчатых законов мироздания. — Не нагружайте себя тем, что царевичи страдают: эти муки праведны. Сама судьба посчитала, что они вытерпят подобное.             — Но господин Митеширо же не выдержал, как и тридцать поколений королевской семьи до него. Многие из них вообще совершили самоубийство на этой почве, а Вы заботитесь… о судьбе?             — Возможно, на царевичей сваливаются беды именно из-за отказа нести свою ношу — последуй они уготованному пути, все было бы отлично.             Ха-ха, биология думает иначе.             — Насколько я знаю, до избавления от глаз Митеширо-саме было в миллионы раз хуже. Он шесть тысяч лет пытался совладать с «судьбой» и вдоволь натерпелся. Вы понятия не имеете, что значит обладать Джоганом и Риннеганом. Я бы никому не пожелал такого… страшного дарования.             — Пока Вы вероломно упираетесь… — непомерное количество терпеливости в тоне монаха просто кричало о том, что маска учтивого слуги поменялась на маску «мудрого взрослого»: он собирается завершить спор на унизительной для Бозацу ноте, — но через время непременно поймете, о чем я.             «Пока ты — глупый мальчик, ничего не знающий о жизни, но через время...» — какое, вашу мать, «через время»?! Он уже успел похоронить двух дочерей — сколько еще нужно потерять, дабы заслужить ту эфемерную мудрость?!             — Я не собираюсь сидеть сложа руки.             — Никак Вы тоже хотите нарушить что-то?..             — Я продолжу работу отца и найду способ перестроить тело царевича Тарине так, чтобы все способности и функции комбинировались гармонично.             — Хм, то дитя зовут Тарине?.. — ну, технически он уже не дитя… хотя по поведению похож. — Неужто король всех королей… уже сошел на греховные земли? — внутри все содрогнулось: эта специфическая тревога возникает каждый раз, когда кто-либо начинает вешать на принца грузы ожидания или пророчеств. На него возлагают столько всего, что Шодай невольно позволяет страху взять верх, ибо… Тари может не выдержать: он не готов к предстоящим ужасам, и однорогий без понятия, как уберечь его… — Не думал, что доживу до его появления на свет… и уж тем более не думал, что он родится у Митеширо-самы. Если наследник Нидайме — правда дитя, что встанет над всеми… я советую Вам воздержаться от любого вмешательства в его тело: Вы лишь оскверните то идеальное и бесконечно прекрасное, что ниспослано нам оттуда, — монах поднял голову к черному небу. — Смиритесь с дорогой, которая уготована ему.             Нет. Он отказывается, ибо вновь и вновь, день за днем придется видеть, как охотник медленно тает, как он старается устоять под новыми типами боли, как едва выжимает улыбку, как он… черт возьми, тихонько ломается от бессилия. Первый, скорее всего, не вынесет: какая бы там глупая миссия не была возложена на друга, он не сможет стоять в стороне и наблюдать.             — Помните: посягательство на собственность Богов карается жесточайшей мерой пресечения, — «собственность Богов»? С каких пор Дракон принадлежит кому-то?             Аменоминакануши-сама и Такамимусби-сама сейчас бы знатно посмеялись и со слов о судьбе, и со слов, превращающих лучшее из живых созданий... в вещь.             — Я обязательно приму это к сведению, — почти сквозь зубы ответил Наместник, надеясь поставить точку и убраться отсюда. — Но не ждите, что я со смиренностью приму все, что подсовывают мне… даже с Небес.             — Большинство Богов жестоки… и они не потерпят Вашего неповиновения, — старик измерил его внимательным, слегка беспокойным взором: — Очевидно… однажды Вы уже почувствовали на себе их гнев: в Вас… посеяны семена проклятия.             Чего-чего?..             Он встречался с троицей Цоокасаншин, однако они не накладывали на него каких-либо техник. Воин много раз проверял себя на наличие инородных элементов в теле, ауре и душе и не обнаруживал ничего подозрительного, — о чем тогда говорит монах?             — А можно поподробнее?..             Собеседник опустил голову и как-то… сожалеюще вздохнул, заставив мужчину инстинктивно напрячься, будто его жизнь в опасности.             Священнослужитель подошел ближе и опять ткнул тростью Шодайме в грудь. Сколько еще раз за сегодня нарушат его личное пространство?             — Господин, в Вашем сердце есть нечто, за чем Вы пристально наблюдаете с детства. Я прав?             — Да, я делю просторы сознания кое с кем, — лучше не уточнять, с кем именно… а то на него снова свалятся рассуждения о высшем. — Мы с той особой называем данный феномен общим внутренним вместилищем — это место вне физических измерений, где наши души обмениваются информацией, сливаясь в единое начало.             — Хм, то есть одну душу условно поделили на две и осталась довольно тесная связь…             — Скорее, это ближе к чему-то цельному, а не разделенному.             — Любопытненько… Вам двоим вверили… очень тонкий инструмент, — существа — вещи, души — инструменты. Он запомнил. — Посоветую искать ответы в этом вместилище, ибо я не могу сказать точно, что с Вами не так.             Бозацу скупо усмехнулся. Теперь он тоже теряется в догадках...             — Надеюсь, это хотя бы не смертельно.             — Кто знает… — сложно было поддержать сарказм? Теперь Первый волнуется в стократ сильнее. — Одно ясно: на Вас лежат очень древние чары. Боюсь… здесь ничего не поможет, даже если Вы выясните, в чем проблема.             Плохи дела…             Если уж у него не хватит знаний… попросит Богов помочь. Они не откажут. Ну… не должны отказать.             Вдруг он ненароком попадет к нехорошим божествам? И есть ли вероятность, что Наместник успел оказаться в чьем-то черном списке? Будет молиться, дабы ему встретился господин Такамимусби или Правитель Неба, потому что знакомиться с новыми резко стало страшновато. А ведь отец учил не бояться их… что сложно после приключения с Камимусби.             Ооцуцки покинул храм с очень смутными чувствами, а точнее — в тревожном замешательстве. Открыв портал, он вернулся в свои временные покои, где на низком столе догорало четыре свечи, и, точным движением развязав поясок хаори, изнуренно плюхнулся на большие подушки, разложенные на полу.             Тяжелое беспокойство утонуло глубоко в груди, заставив колотиться проклятое сердце еще чаще, — глухой стук отбивался в ушах, вызывая с собой что-то подобное... панике от ошеломительного осознания, что на протяжении многих лет он мог умереть в любой момент: на собрании, за обедом, в постели — везде и всегда над ним висела наковальня, которую держал на невидимой веревке кто-то, чье присутствие совершенно не ощутимо.             Каковó влияние прозрачного клейма старинных чар? Чувствовал ли Бозацу нечто по-настоящему странное в себе за эти годы? Что... непохоже на него внутри него же? И главный вопрос: кому он перешел дорогу? Уже можно заключить наверняка, что незнакомец могущественнее и умнее среднестатистического существа, — он годами успешно водит за нос не кого-нибудь, а Первого Наместника.             Шодай повернул голову к высокому зеркалу... и, вместо своего отражения, увидел Тари, что сидел в окружении мерцающих огоньков свечей на полу темной спальни: он медленно причесывал густые волосы, которые могли бы сойти за одеяло из-за длины. Слегка вьющиеся, пышные локоны частично закрывали угрюмое, задумчивое лицо — принц совсем не концентрировался на процессе, отрешенно потупив золотые глаза в белую плитку. Две алые точки на широком лбу периодически съезжались, придавая Дракону особенно хмурый, опечаленный вид. В соединении ледяных отблесков волос и теплого, медового свечения он казался бледнее, чем обычно, — Бозацу даже чудилось, что кожа друга истончилась настолько, что притронься — и на ней разойдется рана. Тари-чан выглядел таким невозможно мягким…             Неужели посланный ему Бог может вызывать столько непонятных желаний коснуться? Разве подобные помыслы допустимы по отношению к чуду, подаренному миру Небесами?             Миру. Не только Бозацу.             Что-то стискивалось в груди от постепенного осознания, что перед ним не видение и не иллюзия, — сенсоры четко определяли, что за стеклом находится резонатор.             Если бы только коллега взаправду был за каким-то стеклом... а не за тысячи световых лет. С другой стороны, что мешает в очередной раз переступить правила и отправиться туда?..             А, точно. Его присутствие в этой спальне с недавних пор крайне нежелательно... хотя она до сих пор общая, между прочим. Охотник будто специально вновь поселился там.             Ха-ха, выходит, что... Тарине выигрывает.             ...нужно дать равноценный ответ.

***

Четыре месяца спустя

            Последний закат лета.             Лета ужасного, отягощенного скукой и... неизмеримой тоской, что оставила от души лишь голые стены. Очень долго Дракон не был в таком глубоком, беспросветном унынии — наверное, две тысячи лет... Просто... его едва склеенное любовью сердце снова проломили... игнорированием, на которое он не мог закрыть глаза.             Огненный свет вечернего горизонта заставлял щуриться, точно небеса пытались отвести взгляд золотых очей, посылая их владельца ко сну. Заботливо со стороны природы, но пока рановато: у него есть незаконченные дела.             Тарине, обняв колени руками, сидел на краюшке мраморного выступа, заходящего в садовое озерцо с водопадом. Его не заботило то, что камень под жопой был холоднее льдины, и тело при этом прикрывал несчастный короткий белый халат, — мысли грустили по жемчужным деревьям вокруг, которые вскоре отцветут. Да, пока что можно наслаждаться драгоценным перламутром на ветвях, однако... пройдет девятый месяц и им конец: студеные осенние ветры убьют и их, и глицинии, и персики, и цветы... Мир целиком станет серым. Безжизненным.             Он не хочет, чтобы Столицу снова окутал холод, потому что в этом году, скорее всего, греться будет не с кем.             Мужчина устало вздохнул, посмотрев на яркие солнечные блики в воде, куда из огромного венка у него на голове падал жемчуг и мелкие бледно-сиреневые лепестки, — тонкие ветки жемчужного дерева немного приносили дискомфорт, впиваясь в кожу головы, а крохотные цветочки глицинии придется вычесывать ой как долго... но на длинных локонах это хотя бы выглядело красиво. И вот на кой эта красота, если ее не видит ни одна живая душа?..             Что-то он сегодня чрезмерно критичен — даже собственное отражение раздражает до жжения во лбу. Правда, чему тут удивляться? Стабильно нудный день превратился в ебаный эмоциональный дурдом за один момент.             Утром ничто не предвещало беды, но к нему в кабинет пожаловала Кудокутен со свежей почтой, — сейчас даже смешно от того, как он радовался, ибо... писем пришло всего три: два графине — и от Никко, и от Шодайме, а царевичу — одно от главы охотников. Только. От. Неё.             Он, конечно, чуть не обомлел от внезапного накала чувств, когда увидел большой конверт от любимой принцессы, и собирался перечитывать его раз за разом, дабы хоть как-то утолить жажду ее внимания… однако Тари ждал, что и Бозацу сподобится на какое-нибудь послание, потому что ну не мог он оставить свое чудо с пустыми руками убиваться от ожиданий.             Теперь он… реально просто издевается. Мучает его. Показывает характер.             С досадливым унынием в тесной груди задрожали и губы, заставив сразу сжать их в надежде, что заходящее солнышко не заметит, как стремительно он скатился в хандру.             «Последний раз мы виделись весной... а завтра уже осень», — с этой строки начиналось письмо Первого для Доку-химе.             ...уже осень, а они все так же переглядываются только во тьме молчаливых снов. Больше трех месяцев... Почему-то сложно поверить...             Если господин Наместник обделил Дракона письмом, значит, ему там прекрасно воюется со знанием, что его извинения не приняты.             Чтобы в очередной раз не пропасть в слезливых, обиженных думах о виновнике происходящего, Тари-чан достал из кармана на груди нераспечатанный конверт с письмом от Никко, — он специально отложил прочтение до момента, когда останется один, так как хотел попробовать услышать ее настоящие мысли между каллиграфическими строчками.             Мужчина поддел печать острым кончиком длинного черного ногтя, вскрыв конверт, и достал маленькую бумажку. Сплошное разочарование...             Ожидаемо, первая половина послания немного смахивала на рапорт — правда, очень скудный. В описании боевых действий Солнцеликая госпожа ограничилась общими фразами, что неприятно удивило: как понять, что происходит на самом деле, когда написано «с демонами все действительно плохо»? Что в ее понимании «действительно плохо»? Хер знает, однако появились веские основания начать волноваться. Неужели они без него не справляются? Не может быть.             Ужасно сухую подачу информации Никко объясняла тем, что разведка Они стала накрывать личные и даже, казалось, самые надежные каналы связи.             Что-то не вяжется. Демоны развернули свою деятельность слишком быстро, как для тех, кто провели в изоляции три тысячи лет. Да, Тари слыхал кучу баек о пронырливых красных рожах из разведки, которые могут найти каждую песчинку праха его мамы и заодно иглу в стоге сена, но все равно с трудом верится в их лошадиные темпы налаживания системы перехвата личной корреспонденции. Им определенно кто-то помогает... и нехило. Почти сто процентов на стороне Ооцуцки и Йорунотайо есть крысы.             Надо бы завтра приказать снова проверить сотрудников Императорской дворцовой почты... Не хватало еще утечки данных. Он не допустит такого прокола, иначе не сносить ему головы.             Охотник наконец-то дошел до «нормальной» части письма. «Ты бы знал, как мне надоело торчать здесь. Серьезно — с каждым днем все тяжелее и тяжелее. Над нами словно сгущаются незримые тучи — и не только я ощущаю эту тревогу: Бозацу-сан и Хикаринаши тоже явно не в порядке. Без понятия — может, у нас коллективно крыша едет, а может... предчувствие Шодая не подвело. Не знаю, рассказывал ли тебе Бозацу о нем»             Прелестно.             То есть перед походом Мьекена тоже одолевало непонятное беспокойство, и он, блять, промолчал? Не хотел признавать, что чутье Тарине не соврало? И пусть потом не говорит, что царевич не предупреждал его. «Есть гипотеза, из-за чего нас троих так колотит, но проверить ее можно будет лишь временем. Я сообщу, если что-нибудь выяснится, хорошо? Ты главное не волнуйся: все под контролем — почти уверена, что это последствие длительного стресса. Мы выдержим, в частности, благодаря тебе. И... мне очень больно говорить «спасибо» за то, что ты буквально страдаешь вместо другого существа. День за днем наблюдая за неестественно спокойным Бозацу, я впадаю в ужас, понимая, какие жуткие эмоции сваливаются на тебя. Гнев, изнуренность, злость, смятение — сквозь всю эту тьму я прохожу сама и прекрасно знаю, что Шодай чувствует аналогичное, однако... его душа дырявая, в отличие от моей. Каждое утро Мьекен выходит из шатра в раздражающе приподнятом настроении, будто вчера и не ходил с дергающимся глазом. Что сказать? Спасибо Камимусби-саме за проклятье, подарившее клану идеального командира, который сохраняет хладнокровие и практически не устает. Знаешь... порой за рюмкой саке Шодай признается, что часто чувствует внутри легкую пустоту: он говорит так расслабленно, с налетом удивления и даже не подозревает, что причина в том, что тогда, в храме, ты продал ему собственную душу... Он опустошен и вдобавок подавляет эмоции, усложняя тебе работу. И во время подобных душевных посиделок я опять вспоминаю, что чары старой падлы никуда не делись... Иногда кажется, что лучше... я убью Бозацу, чем буду дальше наблюдать, как ты тонешь в его эмоциях. Ха-ха. Звучит дико, да? Ты явно не привык слышать от меня что-нибудь настолько сумасшедшее и радикальное... но... похоже, что смерть одного из субъектов проклятия — действительно единственный способ освободить тебя от клейма Камимусби. Готова поспорить, богиня изначально рассчитывала на подобный исход. Мне стыдно за эти помыслы... Ими я предаю тебя. Прости. Смешно, что ты сильнее меня, даже когда плачешь чужими слезами, а я сдаюсь, ибо... ломаюсь под любовью. Я хочу, чтобы ты был счастлив и беззаботен, хотя обязана помогать тебе нести бремя проклятия, а не плести слабовольную чушь... Я никогда не трону Первого. Клянусь. Долбаное вино просто вытащило наружу пессимиста — не обращай внимания. Просто... захотелось высказаться»             Она писала это бухая? И канджи такие ровные? И текст связный? И ни одной капельки не пролила? Тари бы в жизни не догадался, если бы Никко не призналась. Офигеть, она, что, научилась маскироваться под трезвую? Полезное умение в военное время. Пусть научит потом. «Кстати, почему Хикари знает, что вы с Шодайме в ссоре, а я — нет? Хвала Богам, Регент обожает посплетничать, иначе я бы осталась в неведении, ведь по Бозацу нихера не вычислишь. Был бы ты у меня перед глазами — сразу бы просекла. Дай угадаю, ты дуешься на него из-за приказа? Я понимаю, что ты месяцами ждал совместной вылазки и соскучился за компанией, однако тебя же не нарочно оставили в Столице, а с конкретной целью. И я почти уверена, что если бы вы не посрались заранее, то ты бы наверняка воспринял приказ спокойно, а сейчас... ты тоскуешь, и поэтому назначение стало ударом. Не нужно было строить напрасных ожиданий и приплетать эмоции к тому, что касается работы. Он не желал обидеть тебя, выдавая тот указ, так что прекрати нервничать и прими свои обязанности с достоинством. Наш Наместник доверяет тебе — цени это. В душе ты все прекрасно осознаешь, но тебе мешают грусть и… гордость. Не нужно попусту тратить душевные силы. Пожалуйста, успокойся и возьми себя в руки. Мы вернемся, и все обязательно наладится. Надеюсь… после моего письма тебе станет хоть чуточку лучше… Надеюсь… моих усилий хватит. Я очень-очень люблю тебя — не забывай. Целую, Никко»             — Да… Целую, — заторможенно шепнул Тарине листу и, зажмурившись, услышал, как пара незаметных слезинок упала на бумагу.             Она же просила взять себя в руки...             Да ладно. Солнцеликая все равно не видит его — при встрече принц просто скажет, что выполнил просьбу… и вскоре она раскусит бездарную ложь. И так раз за разом… С одной стороны, он всего лишь пытается отгородить охотницу от своих заскоков и меньше светить унынием, с другой — делает ей больно регулярным саморазрушением и… враньем. Удивительно, что она еще никогда не просила не скрывать настоящие эмоции, будто давая ему хоть немного насладиться иллюзией контроля над ситуацией, давая ощутить себя «смышленее»... а Дракон с радостью цеплялся за сию ужасную возможность.             Они вроде… искренни друг с другом, а вроде и не брезгуют обманом ради комфорта, и три тысячи лет эта схема работает. Придется ждать, когда кому-нибудь из них надоест.             Внезапная острая боль спрессовалась и тяжело упала из парящих мыслей в грудь, точно оставив там огромную гематому и... камень, что при каждом вдохе мучительно надавливал на ребра изнутри. Он думал, что взвоет, завопит, но... зачем, если никто не услышит?.. Над ним вновь пришло издеваться одиночество: оно словно постоянно находилось за спиной, ходило следом, обнимало в холодной постели... которую совсем не грело. Оно не грело и замерзшие пальцы, бледные губы...             Во имя Восьми Богов, и где те, к кому он привязан?! Почему, блять, он должен «успокоиться»? Наплевать бы на приказы и пойти закатить всем истерику за то, что заперли здесь. Царевич дико хочет вновь наполнить себя азартом, жаром экстрима битв, чтобы тело подрагивало от переизбытка наслаждения, чтобы оно вспомнило о любимом внимании...             Однако...             Груз ответственности намного больше. Все-таки... Тари-чан далеко не простой амацубито, и только поэтому обязан держаться. Тут дело даже уже не в его желаниях, обдирающих страданиями душу... желаниях, что превратились в палачей.             Может, нужно научиться разделяться на две части, как Хикаринаши: одна часть для мирской жизни, другая — для государства?.. Хотя Ооцуцки вряд ли сумеет так, учитывая особенные отношения с теми, с кем он служит. Сам загнал себя в эту яму... Следовало намного раньше решить вопрос с постом Наместника и не терпеть вынужденных указаний Шодая. Зря он отпустил идею побыстрее занять трон...

На следующий день

            Тари зашел в кабинет Первого и захлопнул дверь.             Серый свет, проникающий в комнату из высокой стеклянной двери на балкон, успокаивал широко раскрытые в ступоре глаза.             Затемненное, пасмурное небо... Да, это определенно то, что хотелось бы сейчас увидеть... вместо Бозацу, сидящего в кресле за столом.             Наконец-то мужчина добрался до единственного уголка в Императорском дворце, где его не будут мучить, — уголка, где молчание позволяло услышать частое, мерное постукивание мелких капелек дождя.             Он только что вернулся от Императора — у них состоялся... разговор: было ужасно непривычно и неуютно, ведь все-таки они в тихом конфликте. Когда-то давно Мьекен раскусил, что Дракон сторонится Нефритового, и стал стараться брать все взаимодействия с правителем на себя — естественно, от главы Ооцуцки не укрывались тревога принца и бравое заступничество Шодайме, поэтому он периодически подшучивал над ними, а иногда бросал довольно страшные для Тарине намеки.             «Ох, что же ты будешь делать без Бозацу-куна, даже не представляю», — звучит весьма угрожающе, не правда ли? В подобные моменты у него внутри все сжималось от беспокойства: он ожидал, что Нефритовый внезапно проявит золотую нить, протянутую из груди Наместника... и перережет ее.             Просто возьмет и убьет Бозацу, а охотник не успеет даже шелохнуться.             Еще больше ухудшало положение то, что он не может поведать кому-либо об их с верховным правителем склоке или предупредить об опасности с его стороны, иначе «всевидящий» узнает и... всех, кто дорог охотнику, постигнет судьба Хаттошики-доно.             В голове раздался грохочущий горестным гневом крик отца:

— Хотел убить его?! У тебя получилось, мразота!

            А затем... предсказание, что временами сбывалось в кошмарах:

— Тарине! С тобой будет то же самое! Готовься!

            Отец тогда прямо сказал, что и у Дракона... заберут Шодая, и, возможно, намекал на исполнителя грядущего убийства. И после прямых угроз Нефритового слова родителя уже не казались такими бредовыми...

— Я не доверяю тебе, Тарине-кун. Ты заставляешь Первого Наместника и прекрасную Никко-химе отклоняться от общепринятого курса. Ты утягиваешь наш мир и их в воронку нестабильности. А знаешь, что случается при нестабильности?.. Ломается опора, а ведь... она нужна и тем, кто прячет в себе силу всех Вселенных. — Что Вы бродите вокруг да около? Не стесняйтесь говорить прямо, как я. Соблюдайте основы доверия! — Ты не задумывался, что будет, если опора исчезнет?

            ...его опора — Никко, Кудо, Бозацу — может исчезнуть.             Миллиарды раз он, запертый в клетке воспоминания, участвовал в этом ужасном диалоге, миллиарды раз не понимал, почему на него ополчились... и каждый раз страх отравлял, как впервые, ибо сердце не представляло, во что придется превратиться в случае, если Император отнимет у него... все до последнего кусочка плоти, все до последней капли крови.             В очах потемнело, голова наполнилась шумом, пальцы, судорожно сжимающие документы, начали неметь — Тари стремительно ускользал от реальности.             Твою мать, только не на работе... и только не в одиночестве. Он медленно опустился в кресло, небрежно уложив бумаги на стол, и зажал глаза пальцами, стараясь медленно вдыхать и выдыхать по счету. В подобные... страшные из-за своей странности минуты принц предпочитал перебирать в руках четки, что достались ему от покойной ученицы, но он, сука, не помнил, куда их дел.             Нужно и дальше делать вещи, на фоне которых слова и действия Бозацу будут казаться цветочками. Нужно быть непослушнее, безумнее — лишь бы внимание Императора переключалось. Пока охотник не выяснит, что у Нефритового за прикол с нитями и как ему противостоять, следует вести себя громче, чем Мьекен, Никко и даже... отец.             Ха, и вполне вероятно, что ответы на все его вопросы лежат перед носом... точнее, живут в поместье на юге.             Родитель все знает, если так смело уличал Нефритового в гибели прошлого Шодайме. А ведь и Хикаринаши свято верит, что Яминаши-сама и господин Хаттошики ушли не просто так... Грубо выражаясь, их казнили. Они кому-то не угодили или непростительно провинились — зная о деяниях предыдущего дуэта Наместников и Регента Йорунотайо, сей вариант до жути правдоподобен. Тройку великих правителей специально пытались устранить — чудом или не чудом в живых остался лишь Митеширо, который пророчит схожий конец... для Бозацу.             Но... если хотели убить всех, то почему отец жив-здоров? Уже прошло три тысячи лет после инцидента, а родителя ни разу не пришли добить. Может... у заказчиков произошла смена планов? Если все-таки обвинения Нидайме реальны и если взять во внимание то, что Император уже давно питает к старшему царевичу интересную для наблюдения симпатию, тогда ответ ясен: отца не убрали чисто из-за особенной приязни Нефритового. Невзаимной, кстати.             Сколько секретов таят глаза вокруг него... Успеет ли Дракон разгадать и понять их всех?..             Начиная потихоньку снова ощущать свое тело, он развернул кресло и, придвинув его почти вплотную к окну, прислонился лбом к стеклу: отсюда открывался вид на обливаемый ледяным дождем сад. Дело шло к ночи, потому густые серые облака постепенно окрашивал пастельно-лиловый вечер — необычайно холодный и вздыхающий уютной тоской.             Изнуренный взгляд вдруг наткнулся на... Шодая?             Бозацу стоял под деревом возле каменной дорожки, заложив руки за спину, и с привычным умиротворением смотрел в пруд, по глади которого беспорядочно раздавалась рябь, не тревожащая оранжево-белых карпов кои. Это... действительно он: касания обрывков скрытых мыслей к сознанию не могли быть обманкой, как и приятно вибрирующий под кожей резонанс.             Принц оцепенел, любуясь тем, насколько правильно серый, слегка пурпурный свет вместе с капельками воды очерчивал щуплые, тонкие черты. Наместник... крайне удачно вписывался в буйство стихии, словно был ее самой неотъемлемой частью, словно, если он уйдет, воцарится другой вид хаоса — тот, что Тари не выносит.             Потому лучше уж хаос только с ним. Чтобы только он мог контролировать… безумие, — почему вообще Бозацу умеет управлять им? Откуда такие навыки? А может… он уже давно стал таким очаровательным, что его влияние неумышленно распространилось на абстрактные, но живые для царевича явления? Дракон очень-очень хотел вслух расспросить Шодайме обо всем, ибо в море его мыслей ход закрыт, благодаря Доку, а сердце под замком будто уже много лет, но желание утопиться там в поисках хоть малейшей зацепки постоянно сгорало от стыда, не успевая получить внутреннее одобрение.             Выйти туда, под дождь, что ли? Поклониться… своему господину и отчитаться о ходе дел в Столице?.. Равнодушно, без лишних слов и обыденного восхищения в его сторону. Да! Пусть знает, что обида пробрала Тарине до глубиннейших слоев души! Вот!             В порыве крайне импульсивной — даже для него — решительности охотник резко встал с кресла, не сводя взора с друга… однако был парализован выразительной, мягкой издевкой, такой привычной для больших ярких очей Наместника: размеренное обаяние в двух васильковых радужках неспешно отдирало с его сердца Печать обиды.             Ой...             Опять он размокает под чертовыми чувствами! Нельзя в очередной раз сдаваться!..             …но, Боги, этот ласковый, притягательный полусумрак, в который невозможно не заглядываться… Ох, он сейчас точно пропадет… где-то в бездне его невидимых мыслей…             Едва слышный щелчок дверной ручки показался громче грома — принц молниеносно отскочил от окна, сел в кресло и, серьезно уткнувшись в первый попавшийся документ, сделал вид, что максимально погружен в работу.             — Я занят. Зайдите позже, — сухо буркнул он, пытаясь распознать по чакре, кто заявился настолько некстати. Глаза поднимать не будет, ибо его лицо сейчас наверняка краснее помидора.             — Мне померещился резонанс... или Шодайме был тут?             Шок все-таки заставил его высунуться из-за листа бумаги: возле двери стоял отец. На несколько секунд Дракон потерял дар речи, прожигая мужчину обескураженным взором. Этот гад зачем-то глушит свою энергию.             — Ты... — Второй-сама озадаченно сжал губы в поиске слов, — неважно выглядишь, — конечно, ведь он только что чуть не заработал сердечный приступ.             — На меня просто, м-м-м... — Тари-чан через плечо посмотрел в окно. И Бозацу там уже не было... как и дождя. — Атмосферный столб давит. Погода сегодня уж больно переменчивая.             — Как насчет прогулки? На свежем воздухе тебе определенно полегчает.             Что за опека? Звучит неприлично подозрительно. Он даже...             Боги, трудно поверить. Он даже не знает, как реагировать! Родитель сам наведался к нему в кабинет и предлагает пойти развеяться — подобного ни разу не случалось. И что прикажете ответить?..             Попробует откосить, потому что другие варианты потенциально опасны для жизни.             — У меня... это самое... много работы, и—             — Ничего не хочу слышать, — аристократический, манерный тон отвердел строгостью, не терпящей отказов. — Идем.             Не день, а пиздец какой-то. То Император, то Бозацу, то... отец. Кто следующий? Хааторесу? Отстаньте от него и дайте повариться в соку собственных страданий.             Вообще, в карманном измерении вроде предостаточно оружия — подстраховка есть, значит, можно и прогуляться... в ловушку и обратно. Главное потом не пожалеть об этом.             Тари поймал себя на том, что не может пошевельнуться: эхо памяти запустило инстинкт самосохранения, который не позволял сдвинуться с места. Темнота воспоминаний медленно стекала по коже тысячами надрывных криков... принадлежащих его измученному подростковому голосу. Как всегда, не вовремя накрыло.             Незаметно пощипывая кожу на запястье в попытке отвлечься, заместитель Шодая выдавил вежливую улыбку:             — Ну, если ты настаиваешь... — сквозь немалые усилия он поднял свое задубевшее тело с кресла и, на всякий случай контролируя каждый шаг, подошел к Наместнику. — Куда отправимся?             Мягкая мимика выгравировала на аккуратных, заостренных чертах искреннюю задумчивость, и ярко-красный Ринне Шаринган у Митеширо во лбу на пару секунд остановился на сыне:             — Имею кое-что на примете.             Пресекая все самые страшные опасения, отец повел его по знакомому маршруту через лес в озерную долину: у Тари-чана с ней связаны тысячи теплых моментов, и возвращаться туда без друзей было... довольно печально — вместе они успели исследовать пляж у каждого водоема в пределах пяти километров и сотни раз плавали взглянуть на загадочную подземную фреску, найденную Бозацу и Кудокутен три тысячи лет назад. Проходя мимо каждого пляжа, он снова замечал их следы на влажном песке, слышал старые разговоры, чувствовал, как его держат за руку... Из-за этого просторные пейзажи, припудренные полупрозрачным туманом, удручали лишь глубже... И, похоже... Второго-саму тоже не веселил тихий шорох волн вокруг. Дракон даже как-то позабыл, что родитель может испытывать негативные чувства. Не то чтобы хочется пожалеть его, просто...             А, хер с ним. Проехали.             — Когда мы уже доберемся хоть куда-нибудь? Или собираешься вести меня до края континента? — щепотка раздражения рефлекторно выступила в вопросе. Ему понадобилось срочно улизнуть от нарастающей хандры — вот и пытается завести разговор.             Мужчине явно не понравилось, что его размышления бесцеремонно прервали:             — Тебе невтерпеж? Уймись и наслаждайся видами.             Нет уж. Не отвертится.             — Ты меня потащил сюда с какой-то целью, поэтому, будь добр, объяснись.             Отец вздохнул и, повернув голову в сторону, с показательным недовольством фыркнул.             — Для начала перестань капризничать и возьми верный тон, — Боги, трудно сказать, что ли? Сразу указывать лезет. — Если тебе полегчает, то мы идем к Пустой горе.             Сдурел?             — К ней часа четыре пилить — о чем ты думал? И что там делать? Возле горы буквально пусто!             — Она называется пустой не из-за ландшафта вокруг, а из-за того, что внутри нее пусто, — Тари впервые о таком слышит: он не раз обхаживал эту гору, и Бьякуган не показывал в ней полости. — В скале есть пещера, ведущая к амфитеатру, где когда-то проводили представления, закрытые встречи, суды... и раньше на его сцене я тренировался с господином Первым, — Митеширо невольно ухмыльнулся, скорее всего, воспоминаниям. — То местечко столько всего видело и слышало...             — Вы тренировались там даже после гибели мамы? — охотнику почему-то казалось, что после ее кончины отношения Наместников ухудшились из-за депрессивной отчужденности отца...             — Конечно... Скажу больше: наши побоища даже участились. Знаешь ли, когда тебя нагибает сам Шодай, это очень... разряжает.             — А моему Шодаю лучше под руку не попадаться...             — Да, Бозацу-куну следует контролировать физическую мощь.             — Не то слово. Как-то в походе под нами треснули доски моста: Бозацу успел схватиться за веревку, а меня удержал за запястье, неумышленно сжав его настолько, что оно треснуло...             — Почему вы просто не перелетели на другую сторону? — Нидайме скептически схмурил две серые точки на лбу.             — Ну-у-у, захотелось пройтись... Мы же не ожидали, что мост решит сломаться именно под нами, — информативный разговор получается... Похоже, предстоит вечер травматических рассказов.             — А меня однажды Хаттошики принял за демона-перевертыша и разбил нос, — очень правильный шаг, на самом деле: лишь повредив тело данного вида Они, можно вернуть их настоящую форму. — Потом я заставил его вправить мне нос обратно и полностью излечить.             — Между прочим, какой медицинской техникой он пользовался? Я... не успел спросить, а из многочисленных объяснений Бозацу...             — Ничего не понял, да? — почему-то от понимающего кивка отца вдоль шеи и рук закололи мурашки, заставив слегка вжать голову в плечи. Его накрывает мандраж, что ли?.. Из-за спокойной, адекватной реакции? Без холода и... угроз? Привычное мышление Дракона сейчас рухнет, ибо подобного поведения родителя он... не знает.             Стараясь отвлечь внимание от своего неловкого, изумленного молчания, принц убедительно — только по его мнению — затараторил:             — Не то чтобы Бозацу плохо рассказывает. Да наоборот! Он отличный учитель—             — Тихо-тихо-тихо. Я не сомневаюсь в педагогических способностях Его Высочества, — уж спасибо. — Однако я больше удивлен, что до тебя не дошло. Божественный гений не сумел понять божественное явление? Пф, — а Тари уже надеялся, что обойдется без осуждающих шпилек... Пусть еще назовет его позором семьи. — Ты позор семьи.             Да, сука. Позорище.             Охотник презрительно хмыкнул, отвернув голову в сторону. А начиналось с безобидного обмена историями, но нет! Нидайме не изменяет себе: в его расписании, наверное, есть пункт «Испоганить Тарине настроение»             Вспыльчивые нотки немного повысили мягко посипывающий голос:             — Тогда просвети меня... если сам знаешь, конечно.             — Что за намеки? — игривость в вопросе отца так и кричала о жажде крови. Значит, нужно отзеркалить.             — М-м-м, вдруг ты тоже позор семьи?             Второй-сама гордо вскинул подбородок и, о Боги, наконец-то перешел к ответу на вопрос:             — Прапрапрапрабабушка Хаттошики, постигая тайны своих глаз, училась в каком-то монастыре. У здешних мастеров пылился древний фолиант: вроде бы его хранили там около четырех миллиардов лет... — байку о ныне несуществующей Школе Дхармы охотник слышал и от друга. — Так как местные служители практически позабыли древний язык, у них остались в ходу лишь некоторые техники шинджицу, описанные в книге. И в подарок за хорошую выслугу и прилежность госпожу Первую обучили одной из них... или даже нескольким — никто не знает. Уже после возвращения в Столицу Шодайме-химе подтянула свой древний и поняла, что могла бы разобрать больше заклинаний, но к тому времени, когда она снова собралась в монастырь, от него осталось пепелище.             — Настолько важную святыню… уничтожили?             — Демоны, как всегда, обожают громить нас. А ведь, если бы не эта трагедия, последний Шодай, может, был бы еще сильнее…             — Тупизм. Почему монастырь не охраняли?             — Монахи сами себя прекрасно обороняли… и «дооборонялись», — родитель тоже был крайне недоволен этим фактом. Такую возможность усовершенствоваться похерили... — В общем, шинджицу, вверенным госпоже Первой, была всеисцеляющая Молитва, что потом из поколения в поколение передавалась от Шодайме к Шодайме, — что?! Настоящая действующая Молитва? Единственная в нынешней эпохе?! — У нее есть длиннющее название, но я не могу произнести его, потому что боюсь, что под нагрузкой божественных слов треснет череп.             — То есть Хаттошики-доно мог пользоваться ею, а ты... нет?             — Я недостаточно подготовлен, а вот Хаттошики тренировали с детства: каркас его создания был практически нерушим, в отличие от моего. Если бы я начал учиться читать действующие Молитвы, то, возможно, сейчас Столица лежала бы в руинах. Понимаешь... мы так устроены, что прямое обращение к Небесной силе переключает нашу нервную систему... в другой режим, из которого иногда... не выходят, — Молитвы вызывают у членов королевской семьи Божественное Провидение? Но почему их тела реагируют подобным образом?.. — При худшем раскладе может наступить смерть от передозировки собственной и запрошенной у Богов энергией. Такого «счастья» мне не нужно, поэтому я и не приступал к Молитвам. И зачем мне лечебная Молитва при сверхбыстрой регенерации? Я лучше пойду связку с мечом повторю, чем буду тратить время на бесполезные строчки, что могут... уничтожить все внутри меня.             Значит... Тарине тоже нельзя учиться искусству божьей речи, если не хочет сгинуть в агонии безумства. Почему в его теле столько ограничений и силы одновременно? Где золотая середина?             — А почему господин Хаттошики не обучил Бозацу той Молитве?.. Ему бы пригодилось.             — Не знаю... — наотмашь кинул Наместник и открыл портал прямо к Пустой горе.             Ооцуцки перешли через него к высокой, обросшей различной зеленью и глициниями горе из белого камня, что одиноким шпилем возвышалась между прозрачных озер к желтеющим перед закатом небесам, — примечательно, что поблизости скал совсем не было, а это наводило на мысль, что Пустая гора рукотворная. Она взаправду больше походит на искусственный монумент: с идеально ровными прямоугольными гранями, немного потертыми узорами вертикальных полос и площадками. Кому-то однозначно взбрело поставить тут гигантский камень. Тари не осуждает: он сам иногда промышляет подобным, вытаскивая из-под земли высоченный шпиль в качестве тренировки. Или просто по приколу.             Митеширо убрал переплетения лозы с гладкой кварцевой стены и махнул ладонью вниз, заставив беззвучно упасть огромный каменный затвор полукруглого прохода.             Принца немножко переклинило. Подумать только, здесь все эти годы была тайная лазейка... И он всегда проходил мимо.             — Откуда тут дверь?.. — глаза, блестящие недоумением в тени горы, шарили по абсолютно ровному вырезу в скале. — На стене же не было никаких швов!             Наместник вошел в просторную длинную пещеру, наверняка ведущую к амфитеатру.             — Не верь всему, что видишь, — едва заметное понижение атласного тембра сделало реплику отвратительно загадочной. Понравилось вызывать у сына удивление?             Подождав, пока мужчина скроется в темноте, Дракон покривлялся, копируя Нидайме, и тоже зашел в тоннель — каменная дверь сразу поднялась вверх, закрыв проход. А вот и ловушка. Он остановился, под звонкие шаги родителя всматриваясь в яркий свет впереди.             Мгла заговорила. Реально заговорила. Бесчисленными далекими голосами — их было настолько много, что он растерялся. Широко распахнутые очи запульсировали, призывая включить Риннеган, что хотел показать оттенки прошедших здесь лет. Тарине опирался активации доджуцу, ибо не любил эту способность: она постоянно внушала притупленную тревогу, хотя чаще оказывалась полезной, давая подслушать беседы, которые давным-давно произошли, распознавать даже самые старые энергетические следы и ощущать присутствие силуэтов, что когда-то бродили вокруг.             Довольно смешно, что как амацубито, ненавидящему прошлое, принцу перепала способность именно видеть, слышать и чувствовать его сполна. Судьба продолжает шутить над ним.             Он пошел вперед, потому что уже солидно отставал от отца. Пришлось все-таки зажечь Риннеган и прислушиваться.             Трудно поверить, что тысячелетия назад через эту пещеру ходили живые души, сейчас маячащие мимо лишь остатками шлейфов чакры, — амфитеатр, видимо, пользовался бешеной популярностью среди горожан и гостей Столицы.             Митеширо заметил, что Дракон встал как вкопанный… да еще и странно сверкал фиолетовыми глазами.             — Что-то не так?..             Мозг обработал вопрос с десятисекундной задержкой:             — Оу… — заторможенно моргнул он и от неловкости закрыл правое око ладонью, поспешив оправдаться: — Все хорошо. Риннеган капризничает. Бывает иногда.             — Риннеган… капризничает? И как я волен это понимать?..             А, отец же не знает… ибо Тари не рассказывал.             — У него есть очень навязчивое свойство, которое работает даже в фоновом режиме: я могу в общих чертах осязать прошлое. Ну, и совсем чуть-чуть будущее.             — Любопытная способность… А я почему-то думал, что временны́е техники перевились в нашем роду, — получается, он думал, что его ребенка обделила природа. Прикольно. — О! Предскажешь, что я скажу дальше?             Глаза не дали ответ, продолжая перегружать мысли прошлым, что било тут ключом. Впервые похвастался перед отцом особенной техникой, однако придется сразу ударить в грязь лицом… Опозоренный собой же Тари-чан развел руками и хотел невинно улыбнуться, но получилось лишь глуповато искривить губы. Родитель бесцветно фыркнул и как ни в чем не бывало пошел дальше. Хоть не насмехается… Непохоже на него.             Догнав Наместника, мужчина с заминкой вымолвил:             — А какая особенность Риннегана была у тебя? Я просто… не помню.             Митеширо прибавил шагу.             Ха-ха, ничего не изменилось.             Тари и забыл, что раньше большинство его вопросов просто разбавляли тишину. Спрашивать отца о чем-либо — пустая трата слов: ответы он дает лишь выборочно, и, вероятно, принц наткнулся на очередную тему, нареченную чуть ли не государственной тайной.             Ну, не хочет говорить — и не надо.             Они постепенно приближались к яркому, малиново-розовому свету впереди и через штору из старых лоз выбрались на самый нижний ряд амфитеатра, вырезанного полукругом в наклонной стене горы: по визуальным оценкам, он вмещал до восьми тысяч зрителей, что для Столицы как-то… не впечатляюще, однако это неважно, — главное атмосфера и работа проектировщиков. Сама идея посреди долины поставить полую внутри гору и выдолбить на ее крутых каменных стенах сидячие места для театра под открытым небом звучит… донельзя красиво. У входа в «тайник» горы и над большой сценой стояли ненормально высокие тории из массивных алых бревен, краска на которых изрядно потерлась со временем. Скорее всего, сюда был дополнительный вход напротив того, откуда они вышли, ибо там тоже возвышались священные ворота.             Под возмущенное воркование птиц Дракон запрыгнул на сцену и уставился на отлично сохранившийся узор восьмиконечной звезды на каменном полу: голоса все усиливались и усиливались, но в потоке тысячелетий он жаждал услышать только несколько из них. Охотник пытался ухватиться хотя бы за один знакомый, и тщетно: за спиной продолжало нарастать гудение чуждых слов, подобно цунами.             Громче и громче.             Сильнее и сильнее.             Ближе и ближе.             С каждым мигом.             Тари-чан резко обернулся к пустым зрительским рядам.             Возгласы полностью рассеялись.             Наступила оглушительная тишина, рвущая барабанные перепонки.             Откуда-то взявшийся ком в горле исчез с облегченным вздохом, что отпечатался приятным покалыванием на дне легких. Давление чакры, генерируемой Риннеганом в голове, пропало, — очи сами деактивировались.             Пронесло. Правда, от чего?..             Он вновь взглянул на сцену, где на одном из низких постаментов, выставленных в ряд, мирно сидел Нидайме, однако сенсоры улавливали присутствие кого-то третьего.             В груди беспокойной волной поднялось плотное чувство, похожее на резонанс.             Ах, точно. Они же тренировались прямо здесь — на этой сцене, но все равно поразительно, что за три тысячи лет частицы его чакры не выветрились отсюда, да еще и не потеряли активность.             Любопытно, чувствует ли родитель—             Второй будто нарочно прервал течение мыслей:             — Ты сделал самую сильную, самую влиятельную и непобедимую личность во Вселенной… своей слабостью, — ничего себе… в какую глубокую тему он решил залезть. Наместника не поймешь: то он унижает Бозацу, то возносит до абсолютных высот. — Это… очень умно. Считай, ты сломал систему.             — Разве ты сделал не так же?..             — Если ты про Хаттошики… — задумчиво качая опущенной головой и забавно щурясь, отец встал и перепрыгнул на другой постамент, — то нет. Не он был моей слабостью, — ой, корчит из себя важного? — У меня другая философия насчет этого.             — Я готов выслушать, — появилась отличная возможность поглубже копнуть в мышление страшнейшего убийцы трех наций.             — Не дорос, — и снова он упрямится... Бесит.             — Почему тебе невмоготу просто объяснить свои слова?             — Настолько зрелые вещи пока непостижимы твоему наивному уму. Судя по тому, что ты творишь, лучше пока не тратить силы на рассказ.             Раздраженно закатив глаза, Дракон как можно спокойнее пробурчал:             — Сказал бы просто, что не хочешь, а то сразу оскорблять лезешь…             Митеширо закрыл красный глаз на лбу, и его губы натянулись в необыкновенно милой, сияющей улыбке, заставившей Дракона невольно поежиться:             — Я еще очень даже мягок.             Не отрывая внимательного, неподвижного взгляда с мужчины, Тари инстинктивно сделал шаг назад, стараясь вновь ощутить себя в безопасной зоне. Ну нахер. Он не знает, чего ожидать от приветливой улыбки отца, ибо видит ее впервые. Вдобавок Нидайме занимает более высокую позицию, что дает преимущество при атаке.             — Я-я-я-я-я вижу, — с опаской ответил принц.             — Не бойся, — и опять этот подначивающий, бесконечно гордовитый тон… — Сильнейшим это не идет. Или… ты не сильнейший?             Его загнали в угол. Прелестно.             Тари-чан отвернулся, сложив руки на груди, и стал якобы с интересом рассматривать колонны, потрепанные временем. Лучше промолчать, потому что цель поставленного вопроса неясна.             Родитель продолжил методично рассуждать:             — Сильнейшим тебя считают из-за глаз, родословной, слухов и боевых побед… но эти победы не твои собственные: они разделены с армиями, охотниками за Плодами или милостивым Шодаем. Выходит… так-то, подтверждения первенства царевича Тарине Ооцуцки… не существует, — внутри с цепи тут же сорвалась упертость, что велела возражать, да вот только… нечем, поэтому нужно готовиться к словесной порке. — Твой малюсенький послужной список не подходит к званию Второго Наместника и даже к члену королевской сем—             Достаточно.             — Если я убью тебя, это будет весомым вкладом в мой послужной список? — прохладно изрек охотник. На удивление, воцарилась тишина, будто… отец правда опешил. Увидеть бы его точеное личико, дабы убедиться, однако оборачиваться совсем не хотелось.             — Другой разговор, — насыщенное звучание бархатистого голоса сменилось на сухую зажатость. Как он там говорил?.. Глаза, родословная, слухи и еще какая-то поеботень? Чего забоялся тогда? — Жаль, что законодательство не позволяет.             — Тебе это никогда не мешало, — мужчина сам был в шоке от своей внезапной серьезности, что так и сигналила об угрозе, хотя Тарине вроде не планировал ругаться.             — Пойми, я на немного другом уровне.             — Без Хаттошики-самы твой уровень ниже дна.             — Не понимаю, с чего ты это взял, — в низких гласных действительно мелькнуло недоумение: естественно, ведь Тари делится выводами, заключенными на засекреченных мозговых штурмах, — родитель и не подозревал, что он может додуматься до такого.             Принц повернулся к Наместнику вполоборота и, украдкой наблюдая, приглушенно выдал:             — Он покрывал тебя. Все твои сумасбродные выходки и вопиющие нарушения закона. Он защищал тебя от судов, Совета и… от Императора, — не стоит пока упоминать, что Тарине с компанией давно догадались и до того, что сам Нефритовый зачем-то разрешал Нидайме буянить. — А без него… ты беззащитен.             Были бы у отца глаза, они бы наверняка заблестели старинным отчаянием.             — Ты утрируешь.             — Я перечитал столько архивных записей, документов и отчетов, что, кажется, могу составить вашу с Его Высочеством биографию. Ты жутко недооцениваешь меня, раз считаешь, что при столь высокой должности я не воспользуюсь возможностью узнать о вас больше. Вдобавок в моем распоряжении информация нынешнего Почестного Регента и... записи предыдущего.             Тарине отчетливо услышал, как в мыслях Второго пронеслось громкое и яростное: «Сдохни дважды, Яминаши!»             — И что тебе дадут эти знания? Зачем ты кичишься? Собираешься сдать меня? — сдавать его бесполезно — Второй-сама в этом уверен и будет прав, однако он снова не видит, к чему Тари ведет. Эх, как же потрясно быть на сто шагов впереди.             — Я лишь хочу разобраться.             — В чем?             — В том, что не так с тобой, Императором и... Наместниками в целом, зачем тебя покрывали и что именно покрывали: дело явно обошлось не одними убийствами, но мне кажется, что ответы...             — ...умерли вместе с Хаттошики. С ним умерло все. И воскресло уже с твоим Шодайме, — пока Дракон пытался вникнуть в сказанное, Митеширо грациозно спрыгнул с постамента, подошел почти вплотную и, встав на носки, дабы достать к уху Ооцуцки-младшего, бесцветно зашептал: — Не пытайся разгадать тайны прошедших времен... Лучше стремись к новому.             Тарине ожидал, что сейчас его охватит страх, ладони покроются льдом, дунет колючий ветер и все вокруг укроет тонкий слой белой крошки, но... к приятному изумлению, ритм сердца не ускоряло ощущение критической близости к ночному кошмару. У него неумышленно получилось не проецировать свои эмоции на окружение... Прогресс в самоконтроле?..             Значит, можно играть дальше.             — Без старого нового не будет.             — Будет, поверь: такова божья сила творения, — неужто родитель верит в Небесное начало, сокрытое в потомках Цоокасаншин?.. — Если тебе непонятно, выражусь по-другому: не лезь туда, куда не просят и где специально висит тысяча замков, верно и без пререканий служи своему солнцу и держись подальше от прошлого, — довольно... искреннее предостережение.             — Иначе?..             — Иначе потеряешь все. И станешь рабом. Как я. Ты самонадеянно думаешь, что ты умный и стойкий... но это — иллюзия. Отними у тебя Мьекена... и ты сдохнешь, — отец наконец-то отстранился, как всегда, до дрожи в поджилках пронзительно посмотрев Ринне Шаринганом прямо на охотника: — В этом плане я, между прочим, тоже сильнее.             Встревоженный смешок случайно раздался эхом по амфитеатру:             — Да ты ходячий трупак. Разве ты продолжил жить? Плюс, забрал... чужое тело.             — Я крайне рад, что ты осмелел... — подозрительно слишком блекло усмехнулся родитель и едва слышно добавил: — Однако на сегодня хватит, — эй, куда делся весь запал?             Тари-чан поджал губы и медленно закивал головой:             — Помилую твое искалеченное подобие души.             — Еще хоть словечко по этой теме, — Митеширо нетерпеливо поднял указательный палец на уровень груди, — и помилование будешь просить ты. Сначала почини и укрепи сознание, а потом нападай.             Мужчина словно для проверки смерил высокую фигуру сына сверху-вниз и пошел бродить по сцене — у него определенно пропало настроение... а охотнику хотелось больше крови.             Позабыв обо всех «правилах безопасности поведения рядом с поехавшим стариком», он все-таки бросил более громкое:             — Никак дружеский совет? — язвительность почему-то сделала вопрос... легким, и Наместнику это будто бы понравилось:             — Хе-хе. Отцовское наставление.             — У меня же нет отца, — без тени сомнения поправил охотник, довольно вздернув подбородок: он с неясным наслаждением наблюдал за медленно ступающим по камню Вторым, чье удрученное выражение лица не могло не радовать.             — Тарине… — ради Такамимусби, что опять? Повторная проповедь? — Вы еще примете свой бой... и вам нужно идти в него на чистую голову: без грязи и проклятий прошлого. Избавьтесь от ярлыков, навешанных на наши семьи и… личности, ибо большинство верит, что все мы одинаковы и предсказуемы, и потому… слабеем с каждым поколением. Они считают, что скоро эпопея царствования великих глаз закончится… победой нового миропорядка в виде таких придурков, как Фумейо, Хааторесу, Хикаринаши... — стоп, а Регент тут при чем? — ...и Императора.             Что?..             — Я не совсем понимаю… — сурово поморщился принц, не сводя напряженного взора с витающего где-то на своей волне отца.             — Это — наш с Хаттошики завет... для следующего дуэта Наместников.             — Дай угадаю: часть, гласящая «отвернись от прошлого», твоя? — логично, исходя из уже сказанного сегодня.             — Верно, — Митеширо медленно кивнул, закрыв красное око, загадочно светящееся в нежно-лазурной полумгле. — Отвернись, ибо за тобой… стою я. Большего ни тебе, ни господину Бозацу знать не нужно.             — Я в это не верю. За мной стоит абсолютно другой амацубито. Амацубито, которого я не знаю.             — И не надо…             — Почему? — из глубин груди начал подниматься непонятный пожар. — Ты не можешь четко ответить почему?             — Мы упираемся в ту же стену, — отсек родитель, расхаживая меж колонн.             — Отец—             — Я не понимаю, до чего ты хочешь докопаться? — яркие намеки на усталость вызвали лишь нервическую ухмылку. Они в первый раз за три тысячи лет смогли поговорить дольше двух минут, а отец сдается намного раньше, чем ожидалось. — Ты ж вроде выпендривался, что нашел все в архивах. Что еще хочешь знать?             Хочу знать, почему Император желает мне смерти. Хочу знать, почему ты обвинил его в гибели Хаттошики-доно. Хочу знать, почему ты… у него на поводке. Хочу знать, какой властью обладает Нефритовый, кто он и откуда вообще взялся.             Хочу знать… что такое «новый миропорядок» и отчего в него не входят божьи потомки.             Так и не получив ответ от сына, Митеширо тихо пожелал спокойной ночи и ушел через портал… только Тари не услышал его в вакууме навязчивых мыслей.

***

            Митеширо оказался в темном холле своего уединенного поместья.             Наконец-то тишина.             Честно, он жалел о разговоре: видимо, позабыл, как ненавидит откровенничать… тем более, когда собеседник постоянно юлит и расценивает каждое слово, как нападку или… проявление слабости. От Тарине иного и не ожидалось: его поведение обосновано, но Нидайме все равно слегка в шоке, ибо думал, что беседа пойдет в другую сторону. На протяжении трех тысяч лет он отгораживал сына от прошлого… и выяснилось, что безуспешно: это дитя давно пытается развязать клубок событий, правда, зачем? Что в похороненном минувшем привлекло его? Может, принц ищет ответ… как убить отца? Или уничтожить морально, как сегодня? Поживем — увидим.             Во время прогулки от Широ не скрылась шкварчащая в воздухе тревога: скорее всего, дело в мыслях Дракона о господине Первом.             Он тоже немного волновался за Бозацу-куна, пускай и был уверен, что с Хааторесу тот не встретится.             Ну... почти уверен. Вообще, правильнее было бы смотаться в Джигоку и убедиться воочию, что красный урод гниет в могиле. Зря он так легкомысленно отнесся к одному из самых живучих воинов за всю историю: Хааторесу настолько не хочет умирать, что готов на любые способы продления своего ущербного существования, — от радикального хирургического обновления органов до модификаций различными ядами. Противно даже воображать, что скрывается за красивой черной броней и атласными одеждами... а может, там уже все более чем пристойно: кто знает, куда шагнула пластика демонов.             Каким только Нидайме его не видел: молодым и свежим, исполосованным швами, лысым, без рук, с аномально длинными пальцами и другими мерзостями... подумало существо с глазом во лбу, хотя для чистокровного Ооцуцки это считается не уродством.             Если оно все-таки выжило, если вылезет на свет и встретится с Бозацу, представ в страшнейшей форме и при наличии самого грозного оружия... Шодай может проиграть, растерявшись.             Нет-нет-нет-нет-нет. Чушь.             Ученые Они девять тысяч лет не могли создать идеальное тело для своего хозяина — почему сейчас у них вдруг должно получиться? Митеширо столько раз проклинал их, что боги должны были задолбаться слушать и наслать неудачи на демонов. Плюс, нетактично сомневаться в отпрыске Хаттошики: он много раз дрался с Хааторесу, однако их последний бой состоялся примерно три тысячелетия назад, — течение времени наверняка изменило Хааторесу в неизвестную сторону... но и великолепный Первый Наместник не стоял на месте.             В глубине души тоской раздалось желание хорошей битвы в команде кого-то столь же блестящего, что и покойный друг... Вероятно, Бозацу пока не достиг полного мастерства отца, но где-то даже успел перегнать его: в управлении антиматерией или Стихией Ветра, например. Как правило, члены Шодайской семьи невосприимчивы к Природным Трансформациям, однако удивительное упорство помогло Первому-саме ощутить и подчинить течение чакры в неосязаемых, естественных явлениях. Глядишь, скоро начнет плеваться огнем... Может, всякие Мокутоны, Йотоны и Хёотоны он не выучит, ибо они доступны лишь особам с Кеккей Генкаем, но основные Стихии обязательно поддадутся ему при должном терпении. Митеширо даже готов стать кем-то вроде наставника на этом поприще, потому что обожает властвовать над природой.             Мужчина вытащил из карманного измерения катану и посмотрелся в отражение, немного смешно искаженное на лезвии: он привык, что серебристая поверхность запятнана кровью и ненавистного личика не видно... Непорядок. Надо срочно испачкать орудие так, чтоб не оттиралось. Хватит сидеть дома: если демоны выбрались... значит, должен явиться и их главный кошмар в этом мире.             Что ж, придется, как в старые добрые... разгильдяйничать и действовать Шодайме-саме на нервы.

***

            Едва держа веки открытыми, Бозацу вышел из шатра и закинул банное полотенце на плечо: как назло, по глазам полоснул ясный свет утреннего солнца. Он и так не выспался в очередной раз, а тут даже обычная звезда в небе бесит. Лучше бы полежал в постели чуть-чуть дольше… однако следовало позаботиться об этом вчера, когда его мозг решил отложить банные процедуры на следующий день: если бы не фатальная усталость, не пришлось бы сегодня жертвовать сном и вставать намного раньше, чтобы все успеть.             Жмурясь под теплыми солнечными лучами, мужчина добрел до тихой реки неподалеку от лагеря. Он не поленился найти более отдаленное место, спустился в брод, разделся, развесил одежду на ветви дерева, отбрасывающего тень на прозрачную гладь, и быстро спустился в воду, дабы сразу привыкнуть к температуре, — холодновато, но сойдет. Все равно нужно было взбодриться.             Лесные виды вокруг постепенно сгладили раздражение: под пение птиц он плавал между высокими камнями и наслаждался безмятежными видами. Однако…             …огибая очередную скалу, Наместник случайно заметил Хикаринаши на противоположном берегу и мигом спрятался за камнем. А если Регент успел заметить его?! Мьекен же полностью голый! И что теперь делать? Глушить чакру уже наверняка бесполезно — остался вариант сматываться отсюда. Сейчас же.             Когда он хотел ретироваться, Йорунотайо нарочно громко поздоровался:             — Утра, Бозацу-сан! — названный с испугом повернул голову, тут же окунувшись в воду до носа. Почему эта необходительная скотина не дала спокойно уйти, утешаясь мыслью, что он ничего не видел? — Прекрасная погода, не правда ли?             Жутко хотелось проигнорировать солнечника. Жаль, что уменьшиться в воде не вариант, ибо его уже заметили... Ооцуцки решил не приближаться и просто встал там, где больше всего кувшинок. Хикари сидел на коврике для йоги в какой-то дико сложной позе: он совсем не смотрел в его сторону, занимаясь своими делами, — это отличная возможность поискать в гардеробе карманного измерения какие-нибудь плавки.             — Воистину прекрасная, — выпалил Первый почти без растерянности. К счастью, в карманном быстро обнаружились черные шорты — теперь можно выдохнуть.             Кста-а-а-ати… Если уж он больше не в неловком положении…             Как насчет… поразвлечься? К примеру, подокучать главе Йорунотайо за то, что застал врасплох? Вдруг он не любит, когда на него смотрят во время йоги? Это сыграет только на руку. Должно быть забавно.             Бозацу подгреб к песчаному бережку и вышел сушиться, специально встав у Хикари над душой: тот, казалось, не обращал никакого внимания, выкручивая конечности и туловище под разными углами.             Ясно, сам факт чужого присутствия его не напрягает — попробует что-нибудь более навязчивое: разговор. Нужна максимально неудобная для солнечника тема, в подтексте которой скрывается превосходство Наместника над ним.             Мьекен закрыл глаза и подставил лицо под согревающий свет, положив руки на бедра:             — Я недавно тренировался перемещать антиматерию в предметы. Сначала думал, что усидчивости не хватит, а потом все стало получаться, — для акцента он остановился и довольно хмыкнул, — будто само собой. Невероятно! Каждый раз удивляюсь.             — Тебе проще, — «проще»? Насмешил, — потому что ты имеешь очень гибкую чакру: она податливо трансформируется, перетекает по телу из формы в форму сквозь бесчисленные измерения вокруг тебя, — мужчина кратко вздернул уголки сероватых губ. — Врожденный дар, — ему типа комплимент сделали? Пф.             — Ты, кажется, не осознаешь, сколько сил, времени и терпения мне потребовалось, дабы хотя бы привыкнуть к ней.             — Да-а-а, еще и без функции самообновления клеток, наверное, было очень страшно, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Недаром тебя расхваливают все ученые мужи Вселенной, — он с поразительной легкостью закинул правую ногу на шею, придерживая ее одной рукой и упираясь в коврик другой. Смотреть больно. — Ооцуцки, который изучает антиматерию. Немыслимо. Даже дедушка Тоё был в шоке.             Шодайме ехидно глянул на Хикари одним глазом:             — Признание Его Превосходительства — огромная честь.             — Не обольщайся. Дедушка считает, что ты нарушаешь порядок вещей, — и этот туда же... Заладили со своими законами природы. — Не забывай, что он один из создателей практик антиматерии.             — Тем не менее он не может запретить мне изучать Аменотокотачи.             — Ты прав, однако он может прийти и убить тебя, если посчитает нужным, — ах, значит, так...             На уме завертелась довольно спорная реплика, несущая обидное для Регента содержание, но он должен произнести это.             — А ты для него не нарушаешь порядок вещей? — Бозацу опустил очи на коллегу, и взгляд автоматически стал острее, пытаясь считать каждую миллисекунду изменения его мимики и настроения. — Тебя он не убьет?             — Для него я — особенное дитя, как и для всех в семье, — все равно Хикаринаши, по той же логике, неестественный для Тоёкумоно-самы. — Если бы почтенный дедушка считал меня ошибкой природы или удачной случайностью, то не учил бы преодолевать тяготы этого тела, — вот здесь уже есть резон. Солнечник вернулся в нормальное положение, хвала Богам, и, словно ни в чем не бывало, спросил: — Зачем ты приперся, к слову?             Оу, это он приперся? Йорунотайо первый пристал, а то, что они встретились в такую рань, всего лишь совпадение.             Надо ловить момент: нагрузит мужчину, как следует, — они не на курорте, между прочим... а сам потратит день, чтобы отоспаться или просто полежать под густыми клубами мыслей и ароматного дыма.             — У меня есть просьба: проведи сегодняшние бои, пожалуйста.             В перламутровых глазах Хикари зажглось вполне искренне беспокойство:             — С тобой что-нибудь стряслось?             — Появились некоторые… дела, — например, душевная измотанность, — потому я не могу принять участие в засадах, — может, лучше было бы все-таки не спихивать обязанности? Драки тоже прекрасно разгружают мозг.             — Хорошо, с радостью выручу, — непринужденная, дружелюбная улыбка солнечника слегка скрасила притупленную боль, которая напоминала штырь, загнанный в грудь через горло: все, что Бозацу говорил за недавнее время, превратилось... в это недоразумение.             — Благодарю.

***

            Хикари стоял, опершись одной рукой на высокий меч, воткнутый в землю, и зевал, созерцая, как смесь из бело-серых лиц сталкивается с толпой демонов. Ничего нового изо дня в день: солнечники и амацубито крошат Они, Они крошат их. Война превратилась в рутину — звучит неправильно, однако так и есть: без сильных противников ноль разнообразия. Ему нет дела до обычных демонов — их даже немного жалко. Но работа есть работа, и ее нужно добросовестно выполнять. А можно и покимарить в сторонке: ребята и без него справляются.             Под привычно оглушающий звон клинков слипались веки — мотивация драться окончательно скатилась куда-то в отрицательные значения. Даже посоревноваться не с кем: Бозацу сегодня в отгуле, Никко заправляет атаками в другой битве на пару километров южнее. Более нудного дня и не придумаешь.             Отмахиваясь от пыли, поднятой беготней, Почестный Регент уныло посмотрел на медленно плывущие в медном небе зеленоватые тучки. Свалить, что ли, под шумок?             Блуждающий взгляд вдруг привлекло усиление криков где-то с правой стороны: из-за холма прямо в дерущуюся толпу выпрыгнула незнакомая темная фигура в большом светло-сером плаще и черной одежде, облегающей изящное, но очень щуплое тело. Брони или нашивок с эмблемами кого-либо из великих наций Йорунотайо не заметил, сколько бы не пытался. Странно…             При наблюдении за незнакомцем казалось, что в его тонких руках не может поместиться сила, способная легко протыкать насквозь врагов и сразу же доставать из них лезвия, — он безо всякого труда перескакивал через Они, снося им головы двумя серебристыми клинками. Воистину поразительный воин настолько методично и отточенно взмахивал оружиями, что это намекало на нечто большее, чем настоящий профессионализм. И от него веяло довольно интересной энергией, что мягко прощупывала все вокруг, зарываясь глубоко под кожу, однако все равно создавалось впечатление, что неизвестный намеренно глушит себя.             Похоже, за них — хвала Богам — теперь играет искусный убийца. Неплохое дополнение к войску. Осталось узнать, кто это, ведь... незнакомец зачем-то скрывал лицо белой маской кабуки с красными узорами — масла в любопытство Регента подливали его прямые пудрово-лавандовые волосы, небрежно зачесанные на одну сторону, на вид хрупкие бледные кисти и... деревянные рога, напоминающие стоячие заячьи ушки.             Ого… кое-кто решил вылезти из берлоги и устроить кипиш? Неужели он осмелился пойти против воли Первого Наместника... снова?             Гипотезу необходимо проверить и срочно.             Хикаринаши попросил генералов поймать любопытного кадра ближе к окончанию боя, а пока пусть подсобит им, — грех не воспользоваться и не посмотреть, как дерется гроза всех демонов.             Предводитель солнечников всю битву мирно любовался порхающим вокруг демонов мужчиной, предвкушая момент, когда их взгляды встретятся. Солнечник не понимал невесомый мандраж, что расслаблял плечи от одной только мысли о таком... Для него это новые слои восприятия эмоций: что-то наподобие испытывало сердце лишь в ожидании крупной ссоры с Шодаем Бозацу, наверное... Эх, все-таки Ооцуцки — главная слабость Йорунотайо, не считая старых книг и длительных путешествий с пассией. Безумные царевичи из амацубито местами чрезмерно отличаются от среды, в которой он вырос, может, потому они так привлекательны... и страшны. Хотя реальный ужас на Хикари наводит только один из них.             Хорошо, что они с Бозацу сейчас в нейтральных и даже в плюс-минус сносных отношениях…             Спустя двадцать минут зрелищного представления бойня более-менее улеглась и загадочного незнакомца наконец-то приволокли к Регенту, поставив на колени. Странно, что великий Нидайме даже не попытался сопротивляться аресту.             Изголодавшийся от любопытства Хикаринаши в предвкушении склонился над воином, что сидел с опущенной головой и молчал.             О, да. Теперь никаких сомнений, что это — он.             Предводитель солнечников указательным пальцем медленно потянул маску вверх за подбородок: перед ним постепенно открывалась матовая, фарфоровая кожа, оживляющая скульптурные черты, плавно задирались бледно-фиолетовые локоны, и, конечно, куда без черной повязки на глазах…             И как настолько ужасное существо может выглядеть так… умопомрачительно прекрасно?.. Злая ирония.             — А зачем Вы дали скрутить себя?..             — Не хотел поднимать шум… — пожал плечами Второй Наместник и поднял голову, направив на него только что раскрывшийся Ринне Шаринган. Он… дрался, не прибегая к использованию особого ока? Фактически вслепую? — …и не ожидал, что тебе хватит наглости снять с меня маску, — вау, сразу на «ты» при подчиненных? Можно считать оскорблением?             — Вы перестали любить суматоху и публичность? Невероятно.             — Я просто гулял неподалеку…             — И случайно свалились в червоточину, которая, по несчастному стечению обстоятельств, привела Вас сюда.             — Можно и так выразиться, — взвешенно кивнул амацубито: насмешливо мягкая речь вызвала у Регента вспышку раздражения.             Йорунотайо тут поймал его на невыполнении приказа, опасно нависает, нарушает личное пространство, всеми возможными методами показывает свое превосходство… и ничего не выходит: Митеширо-сама чувствует себя вполне комфортно. Для него это словно… какая-то шутка.             Соскочим на другую тему.             — Видеть Ваши шикарные приемы в живом исполнении — сплошная услада для глаз, — главарь королевской семьи Ооцуцки не вступал в вооруженные конфликты три тысячелетия, поэтому никак не удавалось глянуть на него в действии. И сегодняшнее зрелище превзошло все ожидания и самые смелые догадки солнечника: он реально кипел от восторга. Не зря о стиле и технике боя Нидайме слагают легенды. Его репутация далеко не пустые разговоры — факт, воистину не требующий доказательств.             Однако… если уж Второй попался к нему в руки, Йорунотайо не может упустить шанс… опередить Шодая Мьекена кое в чем.             Серые губы довольно, несколько жутко расплылись, вызвав недоумение у Митеширо.             — Благодарю за чарующее представление, но-о-о… я должен исполнить мечту одного очень дорогого мне существа, — еще ниже наклонился Хикари, отыскивая взор мертвых очей под шелковой повязкой, и бесстрастно прошептал: — Я убью Вас, чтобы добыть для Тари должность Наместника.             — Разве ты убьешь того… кто живет в теле твоего отца?             Он отстранился, будто от прокаженного.             До сих пор не верится, что папа подарил шанс воскреснуть такому, как царевич-старший. Что двигало им в те предсмертные дни?.. Неужели все ради… продолжения неизвестного дела Хаттошики-самы?             — Вы всего лишь паразит, забравший его жизнь, потому эта оболочка, — мужчина указал на всего Митеширо, — уже не имеет никакого отношения к отцу. Убив Вас, я, считайте, очищу его прежнее тело от скверны.             — А, так ты мстишь.             — В мою философию не входит сие понятие.             — Ты строишь из себя такого правильного — фу. Считаешь, что окружающие поверят в этот неказистый образ? — легкость в непринужденной улыбке Наместника за секунду перетекла в яркую, наглую насмешку. Не к добру. — Я до-о-о-олго анализировал твои поступки, связывал со слухами, думал-думал, а потом до меня все-таки дошло: ты приобретаешь друзей, потом всаживаешь им ножи в спины, далее тебя накрывает осознание, ты сразу извиняешься, жалеешь, однако... прикрываешься должностью, мол вините не меня, а обязанности главы клана! Вне политики ты вроде как даже хороший парень, но на троне... вся ангельская мишура меняется на безжалостную мразь. Вот и образуется Двойное Солнце Хикаринаши: одно «Солнце» — приятный Йорунотайо, второе — бесчестное, лживое чмо, — проницательный мужик, ничего не скажешь... И на совесть надавить умеет. — Дам тебе совет, как коллега коллеге: если ты не готов принять тяготы собственных решений, то ты недостоин править, ибо сбрасывать с себя ответственность «делением личности» — верх подлости и… слабости.             — Я хотя бы не боюсь своих способностей, — это единственное, что пришло на ум. Ооцуцки лишь опустил голову и, тихо прыснув, помотал ею. — Что смешного?..             — Ты смешной. Не думал, что у Яминаши вырастет... это. Похоже, в соревновании «Худший отец», в итоге, выиграл он, а не я.             Бесподобно. Папа, небось, икнул на Небесах.             Пора заканчивать.             Хикаринаши снял с кожаного пояса черную рукоять без лезвия: привычную железную часть заменяла смесь антиматерии и чакры, которые нужно одновременно и в равной пропорции направлять в рукоять, чтобы оттуда выросло тончайшее энергетическое лезвие, — тогда меч превращается в полноценный. Так как в нем взаимодействуют две противоположные энергии, создается «контролируемая» аннигиляция, разрушающая практически любой тип материи. Хоть меч и классный по своей функции, но ужасно неудобный по механике: постоянно генерировать чакру и антиматерию крайне сложно, а поддерживать стабильность их потока еще сложнее. Вдобавок во время использования клинка обязательно нужно следить, дабы энергии сталкивались именно в мече, а не в руке или где-нибудь в теле, иначе можно быстро заработать паралич конечностей, потерять создание либо умереть от разрушения тканей организма или нервной системы. Поэтому самый простой, экономный и безопасный способ использования — единичные активации при необходимости.             И сейчас необходимость — раз и навсегда обезглавить раздражающего Митеширо.             Глава солнечников поднял прямую руку на ширину плеч, готовясь замахнуться и образовать лезвие:             — Передайте привет отцу.

***

            Бозацу не мог поверить собственным ощущениям: чакра почти разрывала жилы из-за резонанса, что заставлял ее бурлить не хуже магмы в проснувшемся вулкане. Кожу беспорядочно щекотали мурашки, его походка все больше становилась похожа на бег по затихшему полю боя, а в груди трепыхалось какое-то слишком окрыленное волнение. Энергия внутри него упрямо тянулась к другой, желая поскорее сплестись спустя столько времени, — и сколько не пытайся переключить мысли или заглушить эти порывы, инстинкт все равно оказывается сильнее. Тут без шансов.             М-да, нехило Шодай измучил себя, если аура сама тащит его к царевичу… Хорошо, что явился Митеширо, а не Тари, иначе резонанс точно сжег бы изнутри…             Ха… Довольно наивно фантазировать, как Дракон нарушает приказ своего Наместника… но вот его родитель вполне способен на такое. А ведь Мьекен считал, что Второй-сама завязал… однако, похоже, своевольность у него в крови. Сразу вспоминались все истории отца, все предостережения, советы…             В груди теплилась надежда, что Митеширо не наворотил бед… Не может же он вот так взять и подставить чуть ли не главу клана.             …вообще-то, может, и самое ужасное, что у Бозацу недостаточно авторитета, дабы как-нибудь наказать его. Что уж говорить, даже у папы не всегда получалось вразумить коллегу…             Под зловещим терракотовым небом издали доносились крики другой битвы — Никко сейчас примерно где-то там: глядишь, скоро сюда доберется, а Хикари, судя по всему, оперативно закончил со своим участком.             Не хотелось сегодня выходить «на работу», но чутье подсказывало, что срочно нужно проверить ход дел. И оно не ошиблось.             Перед ним предстала очень непонятная без контекста картина: царевич-старший сидел на коленях, сзади его за плечи бесполезно удерживали два солнечника, и перед ними стоял Почестный Регент, который держал руку навесу. Шодай пригляделся: светло-серые пальцы обхватывали черную рукоятку. Неужто это тот самый клинок без лезвия — высшая точка прогресса оружейной мысли Йорунотайо?             Тревожный звоночек в голове заставил Бозацу прибавить шагу — не было особого желания узнать, зачем Хикаринаши достал настолько серьезный меч.             Когда до главы солнечников, стоящему к нему спиной, оставались считанные метры, Наместник дал о себе знать:             — Ого-го, кто посетил нас! — добродушное удивление запалило бархатистый тон. Он встал рядышком с Регентом, поспешно спрятавшим рукоять, и просиял Второму: — Невероятно! Я почти рад Вас видеть. Смотрю, Вы здесь неплохо подсобили Его Величеству, — он обвел расслабленным взором пустую округу и вернулся к амацубито.             Эго гордеца зажато в тесном углу. Митеширо, естественно, не нравилось, что он опущен на колени при своем господине: узкие губы произвольно сжимались в полоску или нервически мялись — мужчина усердно пытался придумать, как выйти из положения и пресечь возможные насмешки, что правильно, ибо ни Первый, ни Йорунотайо не упустят золотой шанс съязвить.             В следующий миг смятения Нидайме и след простыл:             — И как тебе? Я уже… не бесчестный слабак?             Бесчестный… слабак?             Где-то уже звучали эти слова… но из уст шестнадцатилетнего юноши, чье упорное желание доказать право друга на жизнь сразило лучшего мечника во Вселенной… правда, тот был ранен и до невозможного ослаблен.             Не думал, что когда-нибудь Митеширо вернет ему давно скрытую под пылью фразу. То есть… три тысячелетия он подстерегал момент, чтобы наконец-то бросить ее Бозацу прямо в лицо — точнее, под ноги. Даже смешно. Взрослое существо вроде. И он еще ни разу не обращался к нему на «ты» при посторонних. Что-то новенькое…             — Вы до сих пор на коленях, кстати, — учтиво вставил предводитель Йорунотайо, вызвав сдержанные смешки у всех, кроме недовольного Нидайме.             Эх… Грех не развить череду издевательств, начатую Хикари. Бозацу поддал жару:             — А долго он так?.. — расслабленное, озорное пренебрежение тут же привлекло к нему убийственно-молчаливый взор Ринне Шарингана.             — Ничего-ничего. Потерпит.             — Однозначно. Пусть радуется, что мне лень изобретать наказание.             Почестный Регент недвусмысленно изумился:             — Ты упустишь подобную возможность?..             — Я пользуюсь ею сейчас, но—             — Я могу взять вас обоих за раз и не вспотеть, а вот вы гарантированно запомните это надолго, выпендрежники.             Первый-сама и Хикаринаши переглянулись: на их лицах вырисовались почти идентичные гримасы странной смеси удивления и скептицизма. Что-что им сейчас сказали?.. Может, это Бозацу неправильно расслышал?..             Митеширо сверкнул фирменным злорадным оскалом, означающим, что правители верно поняли его.             Солнечник вежливо пытался не скривиться, однако маленький нос все равно морщился, а уголки раскрытых губ норовили сползти вниз от омерзения.             — Учту… — скупо выдал он, повернул голову в сторону и, немного вытянув шею, поправил указательным пальцем темно-зеленый воротник кимоно. М-да, не стоит выпускать Нидайме на публику — он вводит аристократов в ступор.             Мьекен кашлянул в кулак, прервав момент глухой тишины:             — Благодарим за помощь, конечно… но лучше возвращайтесь в Столицу, пока кто-нибудь не обнаружил Вашу пропажу. Уверяю: произошедшее здесь останется в тайне.             — В этом нет надобности, — воины Йорунотайо освободили царевича, и он встал, отряхивая одежду от пыли. — Пусть Вселенная вновь заговорит обо мне.             Довольно… неожиданное решение, как для того, кто три тысячи лет отказывался от социальной жизни. В некоторой мере, ему отчего-то даже понравилась не напыщенная, искренняя гордость, едва-едва вибрирующая в низком голосе.             Вот, что значит существо напрямую управляет собственной репутацией и не страшится провалов.             — Как скажете.             После одобрительного кивка Шодайме, Митеширо откланялся и пропал в дыре портала. Главную проблему спровадили. Можно сказать, день удался.             Правители кланов направились прямо вдоль низких холмов ко временному лагерю. Была малюсенькая вероятность, что этот путь они проведут молча, однако не судилось:             — Как вы с ним справляетесь?.. — Хикари провел ладонью по лицу. Чего у него такой страдальческий вид? Господин Второй, что, успел отодрать от ничего не подозревающего сознания пару клочков нервов? Надо бы объяснить Йорунотайо, что неотрывно смотреть в Ринне Шаринган категорически запрещено, — в особенности в тот, что принадлежит мастеру ментальных пыток.             — Привыкли.             Они завернули за горку и возле небольшого палаточного городка, оперативно разбитого двумя армиями, заметили вернувшуюся с битвы Никко-химе… ростом под два метра и огромными крыльями, торчащими из низа спины.             Ее лоб, нос и шея полностью окрасились в темно-серый — от этих участков кожи отходили толстые полосы того же цвета, обычные для Второй формы. С почти черными отметинами контрастировали большие пожелтевшие Бьякуганы, чуть завивающиеся на кончиках пепельно-золотистые волосы волочились по земле, длинные белые ребристые рога подогнулись назад и стали крепче прежних деревянных. На висках и темени появились перья — они виднелись и кое-где на руках, прикрытых слегка порванной горчичной охотничьей робой, не подвязанной поясом. Где она нашла одежду по размеру? Заранее подготовилась?             Женщина активно отчитывала кого-то: с каждым словом поклон бедного служаки понижался все больше. Да Бозацу, наверное, самому было бы боязно смотреть на ее клыки, выглядывающие из-под нежно-розовых губ, когда она выделяла какие-то слова, холодно, но достаточно грозно хмурясь.             Своим приходом мужчины фактически спасли несчастного амацубито: тот еще разок поклонился им и убежал.             Вместо того чтобы поздороваться, Мьекен сразу выдал свой восторг:             — Ты неотразима!             — Знаю. Эта трансформация вышла в стократ лучше предыдущих, — чертовски довольная собой глава охотников указала на себя рукой… и от нее отвалилась кисть, рассеявшись в пыль. Вторая форма опять не исправила дефект в генах… Ровно на один короткий миг золотые глаза расстроенно заблестели. Каждый раз она надеется, что Плод вылечит недуг… и каждый раз — бесполезно. Принцесса отрешенно уставилась на снова вырастающую из запястья кость, которую начинали обвивать свежие мышцы: — Жертва была отличной… Видимо, Джуби оказался мелковат.             Хикаринаши с сожалением нахмурился, покачав головой:             — Это не в первый раз… Пора бы уже задуматься о—             — Помолчи, — сейчас она не примет чьи-либо советы… Йорунотайо зря старается.             Нужно сказать Тарине. Он сможет убедить ее искать иные лекарства, ибо, если Никко продолжит бездумно нагружать свое тело трансформациями… однажды при возвращении в исходную форму случится непоправимое.             По большей части, чтобы отвлечься, воины отошли от лагеря и гуляли по пустыне, обсуждая странности и знаки, которые они успели заметить за время «командировки». Все трое согласились, что полезно было бы проконсультироваться с Митеширо по поводу Джигоку и демонов в целом, так как он явился собственной персоной, а это точно какой-то намек: вероятно, своим визитом Второй-сама хотел показать, что они делают что-то неправильно… либо просто выбрался из города поразмяться.             Шодайме и Регент заметили, что Солнцеликая отстала. Мужчины обернулись: она стояла на месте и тревожно оглядывалась, словно местность резко стала враждебно чуждой. Мьекен тоже невольно навострил уши, настраиваясь на посторонние звуки в мягком шуме ветра.             Хикари озвучил общее недоумение:             — В чем дело?             — Незнакомое… ощущение… — громко шепнула принцесса, активировав Тенсейган.             После ее слов Бозацу тоже задели изменения в потоках энергии вокруг: даже доджуцу чуть не включилось от перепада напряжения, вышибающего чакру из тела.             Нечто инородное продавливает материю, как увесистый металлический шарик на слабо натянутой ткани. Очень близко к ним.             Он обернулся к месту, где нити пространства стягивались в критически перегруженную точку, ожидая увидеть длинную полупрозрачную трещинку в воздухе, но…             …на холме стоял Хааторесу в бордовой броне, мелкие пластины которой создавали эффект чешуи, на голове возвышалась черная корона с длинными, тонкими, немного волнистыми гранями — острыми, как пики; розоватые волосы развивались по ветру. Его очи закрывала объемная маска, что держалась на носу: она будто бы была сделана из отполированного нефрита.             Не теряя времени, пока все в остолбенении, Наместник активировал Бьякуган… и не смог увидеть, что под маской: просвечивалось все, кроме нее.             Может, глаза барахлят? Тело вроде бы в порядке. Тогда почему не получается посмотреть сквозь одну единственную вещь? Причина в искривлениях? Нет, они же не влияют на Бьякуган, ведь это не пространственно-временное доджуцу. Херня какая-то.             Он чуть прищурился — чуда не случилось: маска осталась серым пятном.             Хм… Если уж она не позволяет заглянуть под себя, скорее всего, так и задумано. Óни наверняка не покрасоваться ее надел, значит, ему есть, что прятать.             Придется сорвать диковинный аксессуар.             Рядом с правителем Джигоку появилось еще десять странных демонов: все носили похожую униформу — черные балахоны, подпоясанные различными ремешками и цепями, цветные плащи с узорами цветов, на плечах — острые наплечники из разных металлов. Самое примечательное в их гардеробе — кляпы: каждый отличался формой и отделкой: некоторые украшали драгоценные камни, некоторые были поскромнее.             — Что за штрихи? — прошептал Хикари, немного наклонив туловище вправо к Наместнику.             — Не имею понятия… — он видит их впервые, как и коллега. — Наверное, группа поддержки.             Громкий баритон эхом отбился в низине, где стояли амацубито и солнечник:             — Приветствую, Шодайме, — Хааторесу повернул голову в направлении Никко и поклонился: — Солнцеликая госпожа. Наконец-то мы встретились, — а с Йорунотайо не поздоровался: вероятно, до сих пор обижен на то, что Хикаринаши когда-то отринул союз с демонами и сразу пошел на мировую с Ооцуцки.             Ветер засвистел в ушах, пытаясь исправить неловкую тишину: троица лишь в недоумении пялилась на Они.             Выходит, догадка Митеширо-самы теперь окончательно опровергнута. А сколько уверенности было в его убеждениях — Мьекен даже поверил, однако… действительность испепеляет теории безжалостностью фактов.             Хааторесу живой и стоит перед ними. Он настоящий — сомнений нет. Это выяснили. Следующий вопрос: почему он приперся именно сюда именно сегодня? Расчет или все-таки совпадение? Никко ведь могла не соединиться с основной армией после своей битвы, а Бозацу мог остаться отдыхать на другом конце звездной системы и не проведывать войска. И еще… Второй мог задержаться тут по какой-либо причине. Неужели предводитель демонов надеялся пересечься и с ним? Или поймать всех за раз?             Размышления очень кстати перебил Король Ада:             — Позвольте поинтересоваться: а чего вы в шоке?..             — За три тысячи лет о Вас ни слуху ни духу, и на шестом месяце непонятной войны Вы вдруг объявились возле наибольшего средоточия сил противника, — голос принцессы повышался с каждым словом. — Достаточно для шока?             — Ой, только не говорите, что я не предупреждал! — махнул рукой демон. — Я сделал послание Бозацу-саме — тогда, когда вы пленников допрашивали, как я понял, — проклятье… Шодай успел забыть об этом. — Я обещал устроить ему взбучку.             Вблизи лагеря драться немного неправильно, однако… они постараются закончить максимально быстро. Следуя рефлексу, Бозацу встал полубоком — очи загорелись золотом, и в каждом раскрылись все восемь черных треугольных граней.             — И чего же Вы снова заставляете меня ждать?             Король обнажил заостренные зубы, моментально повысив градус опасности… и азарта. О, похоже, им обоим не терпится.             Без церемоний и расшаркиваний Наместник поместил пару штырей прямо к левому виску Хааторесу и мгновенно увеличил их, чтобы проткнуть череп… но, вместо этого, они чуть не пришибли его самого: благо, успел сжать их опять.             Что произошло?.. Почему палки не достигли цели и… почти попали в голову Бозацу?             Враг даже не шелохнулся, широко усмехаясь, — он кивнул своим подопечным, и те ринулись в бой.             Десятеро на троих. Было и похуже.             По первым обменам ударами сразу с четырьмя прояснилось, что худышки с кляпами вполне недурственны в качестве отвлекающего фактора: удивительная физическая подготовка позволила им твердо блокировать слегка ленивые и размашистые атаки шестом. Придется выложиться немножечко больше, а хотя… оставит прихвостней на Хикари и Никко — напрягаться он собирается только ради «главного блюда»             Шодай уменьшил оружия противников и, тоже уменьшившись, протиснулся вперед, дабы добраться до скучающего на горе Они. На сей раз не промахнется. Вернув телу нормальный размер, он швырнул шест точно Хааторесу в грудь…             …и вновь орудие исчезло где-то на подлете к демону.             …и в следующую секунду воткнулось в песок возле ступни: если бы Бозацу не отреагировал вовремя и не отодвинул ногу, то заимел бы новый пирсинг.             Уже второй подобный прием не увенчался успехом: шесты попросту не достигают цели и возвращаются к Ооцуцки, но на более медленной скорости, что и спасет. Может, необычное натяжение нитей вокруг Хааторесу создает некое зеркальное поле? Либо невидимый портал как вариант. Однако примерная оценка искривлений не походит под описания данных явлений — следовательно, предположение с порталом отпадает. Чем дольше он рассматривал правителя Джигоку, тем громче в глубине груди скреблось мутное, далекое ощущение, не затихающее с начала боя: мысли суматошно рылись в памяти в поисках ассоциации, потому что Мьекен сто процентов испытывал что-нибудь похожее раньше, — порой мурашками по затылку задевало осторожное отождествление с резонансом.             Боги, ему взбрело сравнивать это никчемное, тусклое чувство и чистейший экстаз? Что? Разве можно воссоздать похожую реакцию энергий, не являясь частью системы Унисона от рождения? Не верится. Природу не обманешь. Это не резонанс… и почему-то жутко его напоминает.             Нужно снова попробовать.             Он просто кинул шест в Короля, и тот не вернулся, упав рядом с демоном. Бредятина. Почему ничего не произошло? Прошлые атаки мгновенно отражались.             Шодайме опять решил сбить маску, параллельно готовясь к зеркальному удару: он, нешироко замахнувшись, запустил штырь чуть посильнее и рефлекторно пригнулся, услышав, как собственное орудие просвистело мимо уха.             — Вы долго собираетесь бросаться палками? — показательно прозевал Хааторесу. — Или все-таки начнем? — чтоб Бозацу покалечился собственными приемами? Нет, спасибо. Пока не разберется с новой фишкой демона, веселья не будет.             Вдруг со стороны донесся крик разгневанной Никко:             — Чего встал?! — ох, самому бы узнать…             Коллеги уже долго отвлекают Они от Первого-самы, а он им даже не помогает, прохлаждаясь тут. Правильнее все-таки будет закончить с остальными и потом вместе подумать над Королем Ада.             Мьекен ринулся в толпу из темных фигур и блестящих клинков — в центре нее большим мечом размахивал солнечник, одаривший Ооцуцки секундным взглядом, полным удивления. Они столкнулись спина к спине, и Хикаринаши едва слышно сказал:             — Жалею, что мы отправили Митеширо-саму обратно.             — Согласен, — резко выдохнул Бозацу и, оттолкнувшись от Йорунотайо, проткнул демона шестом, что не очень повлияло на его дееспособность. И где Хааторесу набрал таких крепких? Он отпихнул краснокожего ногой и уронил на него валун, зачем-то хранившийся в карманном измерении. Вот и пригодился. Приступив к другому Они, Наместник выкрикнул: — У нас есть… проблемка. Я не могу достать Хааторесу: все атаки будто попадают в зеркало, отражаясь в меня: я кидаю шест, и в следующий миг он прилетает обратно, однако это не всегда работает.             Регента, видимо, задрало драться несерьезно: громоздкий меч потемнел от антиматерии, разрубил блокирующий клинок, а потом и противника — наискось от плеча до бедер, как масло горячим ножом, и расплавился в черную жижу прямо у владельца в руке — переборщил с концентрацией.             — Звучит максимально странно, — Хикари вытер ладонь об одежду, раздраженно посмотрев на главу охотников, что во всю издевалась над несчастными демонами. Завидует Второй форме? — Так херани по нему чем-то нефизическим: дай энергетический разряд или примени генджицу.             Ну, хорошее генджицу он не устроит — не его профиль, но с энергией дельная задумка: может, отражение не сработает на ней.             — Прикроешь? Заодно проверим, отражаются ли две и больше атак.             Йорунотайо пожал плечами и повернул голову туда, откуда Высший демон наблюдал за ними:             — Я не против.             Какую бы технику выбрать? Что-то помощнее, дабы сразу найти возможный предел, который способно воссоздать «зеркало»? Нужно учитывать, что теория может оказаться неверной, — тогда их поджарит до хрустящей корочки.             Ну… Попытка не пытка.             Хикаринаши подбежал к холму, и, как только он пульнул маленький ножик в хмурого Они, Шодай занял позицию в воздухе… и долину озарила ослепительная вспышка — через секунд пять по холмам прокатился оглушительный, неравномерный гром.             — Мьекен, блять!!! — ошеломленно воскликнул Йорунотайо. Ха-ха, кажется, его переполнял восторг. — Что это было?!             — Райтон, — наспех кинул Ооцуцки, с тревожным нетерпением высматривая Хааторесу в завесе пыли. — Ничего лишнего.             — Как ты использовал технику Тар—             — Заткнись — потом объясню, — не хватало еще разболтать при демоне, какие возможности и комбинации они используют. И чему Регент так удивляется? Он прекрасно осведомлен о приемах Бозацу и о том, как они применяются… либо он в шоке, потому что вспомнил, как идентичное Копье Совершенной Молнии прилетело в него самого.             За спиной донеслось слегка сиплое:             — Это было… кхм, сильнее, чем я ожидал, — правитель Джигоку парил на одном уровне с Бозацу, откашливаясь от песка. — Ладно, признаюсь: я вообще не ожидал. Первые Наместники вроде бы не владеют Стихиями, или ты… за три тысячи лет стал каким-то особенным?             У Шодайме в руке появился шест. Ему не верилось, что Они не раскусил финт, — подобного просто не могло быть, ибо отец наверняка прибегал к тем же методам. Хааторесу сто процентов знает, как однорогий реализует Природные Трансформации, и зачем-то тянет резину.             С Дайкокутеном он не новатор — значит, демона застало врасплох именно копье, а точнее: бесконечно сжатая сила электричества в нем. Они не виделись очень долго, поэтому неудивительно, что Король Ада забыл, каково это — попасть под удар Тарине… который, к сожалению, здесь не присутствует.             Любопытно, как бы обернулись события, если бы он был тут…             Хааторесу задумчиво посмотрел на поле боя и вновь обратился к Мьекену:             — Обязательно передай Архангелу, что я иду за местью. Жаль, его нет среди вас, — стоп, он собирается сваливать?! — Кстати, приношу мои глубочайшие соболезнования. Неужели наш дорогой принц до сих пор в трауре, и поэтому не явился? — фальшивое сострадание заставило Бозацу скрипнуть зубами: до него только через несколько мгновений дошло, о ком и о чем говорит Они. Тот накрыл правую щеку ладонью и хмуро покачал головой: — Тысячелетия не выходил из берлоги, ай-ай-ай. У машины для убийств вдруг заколотилось сердце... и сразу же разбилось. А я предупреждал, что никто не идеален.             — Три тысячи лет он тренировался, между прочим, — неожиданно выступила Никко, висящая в воздухе позади демона. В дипломатическом штабе должен быть хотя бы один превосходный лжец. — Нидайме-сама готов дать тебе настолько тяжкий бой, что—             — Не смешите. Три тысячи лет в тотальном унынии! Подумайте, госпожа! — не оборачиваясь к ней, восклицал глава Джигоку. — Убей я Вашего мужа, с Вами было бы то же самое! — может, пустить иглу ему между глаз?             — Вот уебан, — тише процедила она и крикнула: — Слушай, гонор поубавь: ты же знаешь, с кем разговариваешь!             — Я всего лишь привел пример, Никко-химе, — его скоро начнет тошнить из-за приторной безобидности — этим противным тоном Хааторесу смахивает на Митеширо. — И успокойтесь! Уверяю, я даже не смогу нормально ударить царевича Дракона... пока что. Он на совершенно ином уровне в плане управления собственной силой — изумительное существо. Ох, если бы я имел такое тело, как у него—             — Довольно, — строго отсек Шодай. Ему неинтересно выслушивать абсолютно абсурдные, несбыточные мечты демона. Сука, да каждое его слово можно рассматривать в качестве угрозы.             — Вы правы, — усмехнулся Король… и рассыпался в пыль вместе со своими подчиненными.             Пустые очи Наместника без всякого осознания произошедшего застыли на точке впереди, где буквально только что сияли клыки демона.             Он… правда исчез?..             Снизу донесся крик то ли растерянного, то ли недовольного Хикари:             — И что теперь делать?!             Нидайме крайне озадаченно нахмурился — Бозацу никогда не видел такую степень вовлеченности с его стороны.             Через день после битвы Первый-сама вызвал Митеширо к себе в шатер: тот совсем не ожидал приглашения, однако это — вынужденная, срочная мера. Мьекен изложил все, как есть, и надеялся услышать что-нибудь содержательное… но царевич ничего не знал о новой способности Высшего демона, как и о том, почему Хааторесу спокойно ходит среди живых. Тяжелое обсуждение плавно сместилось с Они на Наместнический долг, и Нидайме невзначай упомянул, что Тарине недавно «клянчил» у него пост.             — Когда? — обескураженно распахнул глаза Шодайме.             — Да вот... прямо перед заварушкой, — о, нет-нет-нет-нет! Похоже, что Тари-чан не успел ему рассказать, потому что они поссорились. Однако это очень-очень важно! Зачем было молчать?! Решил таким идиотским образом показать свою «независимость»? Обиду? — Конечно, пост я ему не передал, — и не передаст настолько просто...             Наконец-то представилась отличная возможность вызвать Митеширо на бой за трон Второго: при обычных обстоятельствах расчетливый коллега отказался бы драться с ним, но сейчас...             — Давайте заключим пари. Мы устроим честный спарринг. Если я выиграю, то Вы уйдете в отставку, а если же проиграю… то отдам Вам титул Шодайме.             — Вау… С годами ты становишься всё рискованнее и... самоувереннее. Правда, знаешь… твое условие совершенно непривлекательно, — что?! П-почему? — Я никогда не гнался за постом Шодая, — Митеширо опустил подбородок и странно напряг лоб. — Я слишком почитаю вашу семью, дабы посягать на столь святой столб власти амацубито. Вы… больше, чем символ или формальность, и поэтому разбрасываться своим званием не нужно. Это недостойно, Бозацу-кун. Разве отец не объяснял тебе?..             Ну… Вообще-то, нет.             Папа обожал влияние, дарованное ему через пост Наместника, но он часто твердил, что есть вещи поважнее. Он говорил гордиться тем, кто ты есть, и, скорее всего, подразумевал совсем не положение в обществе…             А вот у Митеширо иное мнение по поводу суждений покойного коллеги: для него существо в виде Первого-самы — идол и хозяин, что ли? Очень часто Бозацу замечал в действительности необыкновенное отношение нынешнего Нидайме к прошлому Шодаю. Неужели такая горделивая и своеобразная личность, как Митеширо-сама, ставит себя на порядок ниже кого-то? Он вроде не знаком с понятиями уважения и… любви — откуда подобное благоговение? Еще и к высшему по статусу! Условному статусу, ведь по законодательству у Шодайме чуть-чуть больше полномочий, но посты Наместников почти полностью равны. Вдобавок Митеширо из царского сословия, что все же дает ему некоторые привилегии, которых нет у семьи Первых, — таким образом маленький дисбаланс в правах компенсируется.             Бозацу всегда считал, что Митеширо при своем опальном характере должен был презирать Шодайме… но все в точности да наоборот: он защищает честь Его Высочества и по сей день… однако Его Высочество уже успело поменяться на другого амацубито.             Пф, звучит слегка иронично. Второй-сама, наверное, ненавидит Бозацу, но все равно покорно склоняет голову перед ним. Вполне вероятно, что напоследок отец попросил Митеширо кое о чем, потому тот и сдерживается от убийства весьма назойливого пацана, не позволяющего прикончить Тарине. Небось, Нидайме закипает от злости, раз за разом натыкаясь на это смешное противоречие.             О… сложно представить то горькое ощущение беспомощной ярости, когда ты не можешь сломать шею сыну твоего дорогого друга, дабы добраться до собственного, и останавливает тебя лишь обещание, данное из самых высоких чувств, — такое сильное обещание уже нельзя нарушить ни под каким предлогом, иначе… на Небесах будет хуже, чем в аду.             Подытоживая, Митеширо не загнал Мьекена в могилу по двум простым причинам.             Первая — последняя воля Хаттошики.             Вторая — безукоризненное, но неясное уважение к его семье и ко всей чете Шодаев.             И из-за вышеперечисленного, чтобы грохнуть Дракона, Митеширо будет поджидать момент, когда Бозацу не будет рядом… либо когда он сам — или же Император — отдаст приказ убить принца, ибо только так Второй не нарушит своих принципов и обещаний, оставшись с чистой совестью.             — Есть запасное предложение, — с мягким отчуждением ухмыльнулся однорогий, оставив без ответа вопрос коллеги. — Если я проиграю… просите о чем угодно.             Узкие губы Митеширо немного раскрылись от внезапного удивления — ого, какие яркие эмоции, — но уже через секунду перед ним сидело воплощение всего Вселенского зла и коварства.             Этот деспот заставит Бозацу пожалеть о сказанном.             — Не могу поверить… — испуская смешки, шепнул мужчина. — Ты уверен, что дорос до настолько серьезных пари со мной?             Первый великодушно развел руками:             — Все ради Тарине.             Собеседник устало вздохнул, будто интерес резко пропал:             — И что ты нашел в нем?.. Загадка, — подбирая одежды, Нидайме встал.             — А для меня загадка, что отец нашел в Вас, — сколько лет он хотел высказать ему сию фразу... Мечты сбываются. —Так Вы принимаете условия?             — Для начала я уточню одну вещь... — на миг показалось, что под шиворот насыпали льда... При взгляде на возвышающуюся впереди фигуру в груди екнуло что-то сродни страху. — Ты точно выполнишь любую просьбу? Даже если... я поручу тебе убить Тарине?             …оу.             Подобного стоило ожидать, но все равно как-то неприятно...             Похоже, иного исхода, кроме победы, здесь нет.             Так как Бозацу не смог произнести что-нибудь в знак согласия, он просто сдержанно кивнул. Чертов Нидайме...             — На что же ты готов ради Тарине... Ха-ха, даже пожертвовать им самим.             — Отец сделал бы то же самое... ради Вас, — как бы не хотелось этого признавать...             — Хорошо. Я принимаю вызов, — Второй-сама развернулся и молча направился к выходу из шатра, однако почему-то остановился. Простояв неподвижно с полминуты, он непривычно сурово кинул: — Играем по-взрослому, господин Шодайме. Будьте готовы.             — Я старшим не уступаю, кстати.             — И не надо, — на прощание пролепетал Митеширо и удалился.             Скачок морозного напряжения в воздухе затух вместе с огоньками на длинных черных палочках благовоний, стоящих в нефритовой вазочке на углу стола. Бозацу подпер щеку ладонью и зажмурился, пытаясь выгнать из головы легкий озоновый запах, что оставил за собой мужчина, — сандаловый дымок благовоний вообще не мог перекрыть его. Следует попросить у Хикари более сильные…             И все-таки…             …что-то в этом белобрысом демоне интригует…

***

            Прохладным ранним утром Тарине, как всегда, шел на работу во дворец Императора. Как всегда, его путь лежал по щебневой дороге, огибающей столичное озеро, и через половину города. Он задумчиво брел по улицам, площадям, аллеям и, как всегда, покупал себе пирожок с капустой в одной и той же лавке.             Казалось бы, все, как всегда.             Но сегодня что-то постоянно настораживало: взгляды амацубито были более заинтересованными, поклоны — более низкими, слова — более почтительными. Столько. Лишнего. Внимания. Плюс, никто не мог отвлечь очи граждан на себя, ведь принц без сопровождения, поэтому пришлось в одиночку терпеть давящую ауру толпы. Они словно сговорились.             По мере того, как Дракон приближался ко дворцу, его с чем-то поздравляли мимо пробегающие коллеги, свистели, желали успехов, ободрительно хлопали по спине, пожимали руку, радостно улыбались. Это вводило в недоумение еще больше — он даже не успевал спросить, что за праздник. Зачем так много любезностей? У него вроде не День рождения…             Тари наконец-то дошел до кабинета Шодайме и заперся там, стараясь утихомирить суматошливые мысли. Похоже… грядет очередной сумасшедший денек. Ничего особенного. Да.             Громко зевнув, он упал в кресло Бозацу, ворчливо поглядывая на стопки корреспонденции. Пора бы занести все в электронные архивы и не разводить миллиард бумажек.             Первым делом охотник взял конверт, подозрительно лежащий на серединке стола. Отдельно от остальных бумаг.             Не удосужившись посмотреть кому и от кого, он вскрыл когтем бордовую сургучную печать и вытащил письмо, принявшись бегло читать.             «…соответствующим указом Нефритового Императора, по рекомендации Ооцуцки Никко и с согласия Ооцуцки Митеширо, прошу назначить Ооцуцки Тарине Вторым Наместником южных регионов клана Ооцуцки»             …и ниже три подписи: Императора, принцессы и… отца.             …а на конверте маленькая надпись: «Теперь я прощен?»

***

Год спустя

            — Ты просишь меня?..             — Да! Столько народу явилось — нельзя отменить свадьбу! Бозацу, пожалуйста! Выручи!!!             Шодай безысходно вздохнул, потерев пальцами переносицу, — спальню накрыла тяжелая тишина.             Они в ужасно сложном положении… благодаря Императору: он наверняка специально вызвал главу охотников под каким-то «срочным» предлогом, дабы подпортить Тари малину. Никко, конечно, была вынуждена идти исполнять обязанности по долгу службы… даже в день собственного венчания. Несправедливо. Особенно по отношению к ней.             Солнцеликая сказала, что вернется как можно скорее, но уже вот-вот начнется церемония… а ее нет. И выход из ситуации, предложенный Драконом, звучит… смешно.             Этот гений хочет, чтобы Мьекен принял облик его будущей супруги. Восхитительно.             Похоже, у них отсутствуют другие варианты… Придется согласиться. Исключительно ради чести друзей.             — Ладно. Однако ты больше не будешь перечить мне в опасностях!             — Понял-понял! — точно врет. — Одевайся, превращайся, в общем, стань Никко!             — А гости не заметят, что я куда-то пропал? — он встал у зеркала, придумывая себе черное свадебное кимоно, подходящее стилю госпожи. Воин на всякий случай глянул на наряд жениха: Тарине выбрал на сегодня черную юкату с девятью белыми магатма на спине; нейтрально-серая хакама была подвязана пояском аж на талии, что, в принципе, отлично подчеркнуло и ее, и длину ног, обутых в классические гета; из правого уха на тонкой цепочке традиционно свисала серебристая звезда с сапфиром в центре; обычно непослушные волосы кто-то чудом собрал в высокий пышный хвост. Странно, что он не нарисовал себе красные стрелки на нижних веках или еще что-нибудь…             — Никко быстренько вернется и они даже не успеют заподозрить чего-либо! А если это затянется… ну… скажем, что у тебя дела. Ты ж Первый Наместник, — логично… а еще он Бозацу, который «пропустит» половину свадьбы родного существа. Ха, интересно, раскусит ли их выходку Кудокутен…             Через тридцать минут Шодайме в обличии Никко-самы неловко топтался на входе в длинную беседку, заполненную двумя рядами галдящих гостей. Он почувствовал, что немного задыхается из-за летней духоты, подслащенной вязким ароматом белых глициний, что свисали с решетчатого потолка, туговато затянутого пояса оби… и легкой паники.             Черт, нужно отыгрывать всегда уверенную в себе женщину, а он не может заглушить страх сделать что-то не то. Хотя, по идее, волноваться в подобный час естественно, ведь да? У Никко определенно было бы не каменное лицо.             Мьекен — принцесса — расправил маленькие плечи и, стараясь не наступить на длинные шелковые подолы, пошел к алтарю, где уже стояли жрец и раздражающе довольный Нидайме Тарине: он едва сдерживал смех, то и дело прикрывая рот ладонью. Это вообще не помогает, к его сведению. В попытке успокоиться Бозацу уронил потерянный взор под ноги — лучше уж так, чем встречаться глазами с гостями или терпеть поведение коллеги. Боги, почему на словах задача прозвучала максимально просто, но в реальности…             Внезапно знакомый рефлекс заставил вновь взглянуть на Дракона…             …тот протянул руки вперед, словно приглашая его — ее — в объятия.

***

            Теперь Солнцеликая — ой, то бишь Мьекен — в еще большем ступоре: она остановилась на середине алой ковровой дорожки, безмолвно прожигая его большими лавандовыми очами. Ох, зря он сделал сей жест… Лучше бы не шевелился.             Необходимо немедленно спасать застывающего в оцепенении Шодая.             Тари-чан одернул себя, спустился с низкой сцены и подошел к невесте, почему-то не разрывая зрительный контакт. Осторожно взяв ее под руку, он склонился к украшенному алмазными серьгами уху и, кратко коснувшись губами мочки, шепнул:             — Не бойся. Мы справимся.             Госпожа как-то смущенно отвела взор, громко сглотнув. Фух. Хоть очнулся…             Они вместе поднялись на алтарь и встали друг напротив друга, все еще держась за руки: царевич всячески оглаживал привычно холодными пальцами кисти девушки, дабы утихомирить шалящий на предплечьях пульс, — откуда столько волнения? Да, не каждый день приходится всерьез играть кого-нибудь на публику, однако Второй рассчитывал, что товарищ без проблем выдержит психологический натиск, — вдобавок их двое и Тарине всегда готов взять толпу на себя. И не каждый день приходится… произносить святые клятвы — хвала Небесам, к этой части церемонии Бозацу более-менее оклемался.             — Можно целоваться, — захлопнув огромный старый фолиант, торжественно объявил жрец, и сердце Дракона упало в пятки. В глазах Никко — точнее... Шодайме — блеснуло нечто непонятное, что, как всегда, намертво заворожило. Сейчас он даже не слышал его мыслей… только сердцебиение.             — Ты поцелуешь невесту или будешь стоять, как истукан? — шутливо упрекнула она, подняв две выпуклые точки на лбу. Во имя Восьми Богов, это... ответственно — сделать так, чтобы Бозацу получил удовольствие. — Долго думаешь, — коллега приблизился к нему, встав на носки.             Горячее дыхание опалило его губы, вытягивая куда-то в другой мир, где они одни... Нидайме на миг испугался, увидев, что жена расслабленно прикрыла веки.             Кажется, настало время полностью…             …отдаться.             — Эй, я люблю тебя, — еле слышно сказал Тари и под аплодисменты приник к ней, бережно переминая мягкие, немного сухие уста.             Он прекрасно понимал, что кому говорит и что делает, и Бозацу — тоже.

***

            Чистейшее умиление переливалось теплом в Хикаринаши, когда он смотрел на счастливую пару, — честно, прослезился бы, да опасался, что слой пудры на лице нужно будет обновлять раньше положенного.             Никко-химе разорвала увеличенный поцелуй и сквозь шум оваций выкрикнула:             — Ну, что, съел, Хикари?! Ха-ха!!! — и… к чему это сейчас было?.. Нашла время поглумиться.             Сидящий на ряду скамеек позади Митеширо чуть наклонился к нему:             — А наш господин Первый хорош… Невероятно хорош.             Что?!

***

            Момошики не мог прекратить смеяться — чем чаще он прокручивал в голове увиденное, тем истеричнее становился хохот, согнувший его пополам на кресле-шезлонге. Он наконец-то узнал, почему никто и никогда в кругу семьи не упоминал о свадьбе родителей. Блять, лучшее стечение обстоятельств!             В напрасных попытках успокоиться инопланетянин чуть выпрямился и… увидев прямо перед носом темный силуэт, пялящийся на него двумя крупными топазовыми радужками, вскрикнул, инстинктивно оттолкнувшись от черного песка, — Ооцуцки повалился на спину, перевернувшись вместе с шезлонгом. Он быстро прикрылся спинкой, ошеломленно выглядывая из-за нее: пальцы отчего-то сильно сжали деревянный каркас кресла, в груди бешено застучала морозная дрожь.             Неведомый страх. Опять.             Полупрозрачная объемная тень не сдвинулась с места: в ее… Джоганах, как и тогда — в спальне человеческого ребенка, сияла душераздирающая, непереносимая печаль с примесями скорби и сумасшедшего сожаления, но одновременно казалось, что они совершенно пустые и немые в своем бесполезном вопле.             Это та неведомая херня, которую показал ему Боруто. И принц остался наедине с ней. Пиздец.             Отползая немного назад, он начал медленно подниматься на ноги — двухметровый призрак не отрывал обезумевший от боли взор. Моши с опаской осмотрел его: длинные когти и взъерошенные, кажется, волосы — те же признаки, что называл Сосуд.             Узумаки вроде говорил, что оно ни разу не подходило ближе, чем на три метра… а тут — почти что тыкало носом в лицо.             — Что ты такое?.. — вышибло из сжатого горла.             Почему-то захотелось… протянуть руку… попробовать дотронуться… однако он слишком боялся, что тьма поглотит его.             Когда охотник моргнул, фантом исчез.             Дыхание вдруг перестало ощущаться автоматическим — пришлось буквально заставлять себя втягивать воздух. О Боги, если подобные приколы продолжатся, он помрет от нервного истощения, паранойи или сердечного приступа. Пора уже выбираться из человеческого тела.             Решено. Завтра они отправляются в Коноху, дабы найти секретный архив: там должны быть записи о том…             …где в последний раз видели Кагую.

———

Всем хэллоу! Если Вас вштырило по Ооцуцки после сливов 75 главы манги, то моя глава должна была дать необходимую внутривенную дозу всей этой прелести: инопланетяне, война, боги, доджуцу, тёрки насчет силы, клановые междоусобицы, невероятные техники и способности — всё тут. Наконец-то у меня получилось выпустить главу, ааааааа. Помните, в аннотации к прошлой части я говорила, что выпущу новую в пределах двух-трех недель? В итоге, с последней публикации прошло почти 4 месяца… В ОБЩЕМ, ЕСЛИ АДИТИ ГОВОРИТ ПРО СРОКИ, ЗНАЧИТ, НЕ ВЕРЬТЕ. И я дико извиняюсь, что оставила томиться вас в столь долгом ожидании… Массовые отключения света и универ убивают кучу свободного времени… Но, всей душой надеюсь, что ожидание того стоило. Получается закономерность: уже второй год подряд после летнего перерыва выходит большая «осенняя» глава, аки специальный ивент. Кстати, фф исполнилось 2 года… Уже целых 2 года я работаю над ним… Не верится, что до сих пор не забросила… Хехехе, благодарю, что все эти 2 года Вы читаете эту гигантскую простыню из отсебятины и кучи оригинальных персонажей… Не всем подобное заходит (я и сама не люблю читать фф с неканонными персами, а тут… своих наделала и радуюсь) ИТАК, К ОООООООЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ГЛАВЕ ОООООООООООЧЕНЬ БОЛЬШАЯ СТАТЬЯ. Если Вы попёрлись читать ее сразу после почти 80 страниц, то… лучше отдохните, выпейте чайку и после возвращайтесь. А я начну. В последние 2 главы я вписала много своих давних желаний: например, Хикари занимается йогой, Тари садит цветочки, Митеширо наконец-то вылезает из раковины, одевается аки slay queen и идет хуярить, встреча Хикари и Митеширо и их разногласия по поводу Яминаши (прошлого Регента и бати Хикари), обмусоливание божественных сил Хаттошики из уст не менее божественного Митеширо иииии все остальное. Получившийся результат дает море лора, пищи для размышлений и задатков на новые повороты сюжета. Те, кто читал первый новогодний спешл, уже знает, что прячет Хааторесу)) И у того, кто читал, мог возникнуть такой вопрос: почему Бозацу и компания не знают, в чем прикол, если они уже много раз дрались с Хааторесу ЗАДОЛГО ДО момента, когда он скрылся в Джигоку? Плюс, Король демонов владеет [ТЕМ САМЫМ] еще со времен молодости Митеширо (а это ≈9к лет назад), следовательно, по идее, Бозацу должен был знать об [этой фишке] три тысячи лет (фактически с юности), ибо Хааторесу НУ НЕ МОГ НЕ СПАЛИТЬ ЕЕ Ответ на эту сюжетную загадку очень прост, и он будет дан в скором времени. Кстати, путем к разгадке являются размышления Митеширо о том, какие модификации могло потерпеть тело главного демона, а также нифиговая подсказка кроется в разговоре [ОБ ЭТОМ] между Хааторесу и Широ в самом новогоднем спешле: там Хааторесу говорит о трудностях использования [этого] и намекает на некоторую несовместимость [этого] со своим телом. Насчет того предупреждения о вмешательстве в «божественное тело» для Бозацу... Монах тактично намекнул, что на Шодая может снизойти некая кара, если он попробует «починить» тело Тари. Вам по ходу повествования, особенно после историй о Нуши, Такамимусби и Камимусби, могло показаться, что никто из Богов не заинтересован в воздействии на корневое измерение, но... это не так)))) Взять хоть Тоёкумоно, который до сих пор из тени правит кланом Йорунотайо. Помимо пятерки Котоамацуками (Нуши, Таками, Ками, Тоёкумоно и Аменотокотачи) существует огромное множество Богов и, как говорил монах, не все они одинаково милостивы;) Я бы даже сказала, что большинство Богов по-настоящему злые, — они странные... и страшные. Наши герои просто попадали на самых мудрых и старших из них (опустим то, что в главе о Камимусби они все чуть не откинули копыта) Ладно, Бозацу был предупрежден (ебал он в рот такие предупреждения) Штош... ждем великие пизделовки Первого Наместника с Богами?;) А вообще, отрывок с разговором Бозацу и монаха насыщенный с точки зрения сюжетных приколов: там можно раскопать много чего, но самое сочное лично для меня кроется в отношении обитателей Вселенной к божественности, а и, конечно, в том, что теперь Бозацу узнал, что с ним чёт не так, — это значит, что Тарине, Никко и Кудо ближе к тому, чтобы утонуть во лжи))) Три тысячи лет скрывали, за что они выторговали Бозацу в храме Ками, а тут Мьекен сам узнает о проблеме от какого-то третьего лица и, несомненно, начинает копаться в ней. То есть,,, вы догоняете? Бозацу придет домой и без задней мысли такой: «Кудо, мне тут сказали, что я проклят». У Кудо лицо кирпичом, но внутри она уже во всю паникует, мол «ОТКУДА ОН УЗНАЛ?!», а потом Бозацу рассказывает об этой хрени Дракону и Никко, и те тоже понимают, что рано или поздно проебутся со своим враньем, длинною в 3к лет. Вопрос теперь в другом: как скоро Бозацу раскопает корень проблемы и смогут ли Тарине, Никко и Доку сгладить ситуацию, умолчав о деталях? Есть еще вариант: а сможет ли Бозацу вообще найти ответ и сможет ли Трио «Разные» держать язык за зубами? Вдруг кто-то из них сорвется в один день и выдаст Мьекену ВСЁ? Я бы пока ни на кого не ставила, но мне нравится мысль, что обо всем расскажет сам Тарине, из-за потенциала драмы: типа,,, он три тысячи лет переваривал эмоции Бозацу, который всячески берег принца от страданий, а тот добровольно на них согласился, еще и промолчал)))) Да Бозацу на месте схватит сердечный приступ. Насчет того, как Тари получил звание Второго Наместника. Соуууу, Мьекен взял Широ на понт))) И тот повелся. Хочу добавить в качестве дополнения к лору о персах, что Митеширо и Хато крайне часто спорили и так же часто решали все путем пари или драки, даже будучи взрослыми мужиками. Ха-ха, и Митеширо проигрывал в 80% случаев, потому, вступая в пари с Бозацу, он надеялся разрушить порочный круг поражений предыдущему Шодаю, выиграв у его сына, ноооооооо мой однорогий мальчик очень сильно подкачался за 3к лет;)) На самом деле, я хотела включить сцену их поединка, но тогда глава растянулась бы еще больше, правда… бой был бы довольно коротким. Точнее… там и боя-то не случилось;) Просто Бозацу достал из кармана… туз, спокойно рассказал, как именно этот туз поможет ему победить, ииииии Митеширо сдался!) Сдался без единого удара! Кто догадается, что за туз, тому отвечу на любой вопрос, хе-хе)) Между прочим, по ранней задумке, Митеширо и Бозацу должны были бить друг другу рожи в присутствии Императора, но я отказалась от нее, ибо главе, которая вырисовывалась в процессе работы, совершенно не шла эта сцена. Я хотела начать раскрывать личную драму правящих семей, а не снова устраивать побоище упертого Бозацу против его главного врага (???). И так всем ясно, ради кого Мьекен идет ва-банк. Может, как-нибудь мордобой с Широ у него все-таки случится;)) Посмотрим. Также вам могло показаться, что Бозацу теплеет к Широ. Я бы сказала, что он не то чтобы теплеет… просто его притягивают загадки))) И Митеширо действительно пробуждает в нем любопытство еще и своими мистическими чертами, похожими на Тари, — это показано путем изменения климата окружающей среды. Вы думали, что только Тарине так умеет? Да нифига) Широ, конечно, не может неумышленно влиять на погоду в пределах 500км, как наш юный принц, однако его настроение тоже порой творит диковинные вещи;) Хм, загадка по имени Митеширо… Скорее, загадка внутри загадки. А внутри еще миллион загадок — и всю жестокую красоту его судьбы уловили зоркие очи Бозацу. Собственно, он научился читать душу, не глядя в глаза, чему Нидайме посоветовал ему научиться в главе 8. Теперь осталось овладеть достаточным количеством информации, дабы найти ответы;)) И часть ответов ярко расписана в дневнике существа, которое жило во времена царствования Митеширо. Итак, в этой главе в мемуарах Хоши-химе возникло много новых имен, которые будут задействованы ой как не скоро... Идем по порядку. 1) Идатен [идатэ’н] — дедушка Бозацу, бывший Первый Наместник. Давно мертв. Его имя взято от японского варианта имени бодхисаттвы Сканды — защитника буддийских монастырей и Дхармы, а как мы помним, узор Дхармы присутствует в глазу Ишшики)) Я посчитала это добротной отсылкой, и поэтому выбрала данное имя. Между прочим, оно бы очень подошло Бозацу... 2) Каннóн (она же Канджеон) — бабушка Тарине, бывшая Вторая Наместница (она упоминалась в первом новогоднем спешле). Тоже давно мертва (или нет;). Она имеет довольно... интересную историю, связанную с ее сыном Митеширо. Мне нравится ее персонаж и ее биография, но до подробного рассказа о ней пока далековато. Имя взято от японской богини милосердия Каннон (или «Канджеон», или «Кваным» (старо-китайский вариант), или «Гуань Инь» (тоже китайский вариант)). Она является родственным образом бодхисаттвы Авалокитешвары (с санскрита примерно переводится как «Владыка, милостиво взирающий на существа», «Взирающий владыка», «Вглядывающийся владыка» или «Вслушивающийся в звуки мира») Статья о Каннон: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Каннон Статья об Авалокитешваре: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Авалокитешвара 3) Двадцать Первый Тара — муж Каннон и генерал армии южных регионов. Назван в честь одной из бодхисаттв и жены Авалокитешвары. «Тара» значит «звезда» или «спасительница». Да, у мужчины имя женщины. Это сделано ради прикола и отсылки на мифологию. Двадцать Первый — просто его кличка/приставка к имени, данная тоже во имя отсылки на буддизм и Двадцать Пятого Баама — главного героя «Башни Бога» Статья про Тару: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Тара_(буддизм) 4) принц Джундо — кхм, принц. Я пока не скажу, кто он, но его имя означает «чистота» 5) Инцидент в ущельи Ши и Первый (заодно второй и третий) День Тенсон Корин. «Ши» в переводе с японского значит «смерть», то есть,,, ущелье смерти. Это сюжетный прикол, потому объяснять не буду. Просто закидываю удочки, чтоб через 10 глав сказать: «А ПОМНИТЕ, БОЗАЦУ ЧИТАЛ ПРО НЕГО В ДНЕВНИКЕ?» Что же такое День Тенсон Корин? И почему их три? И, судя по всему, третьего дня пока не случилось;)) Начнем с ориджина. Тенсон Корин — это японский миф о схождении богов на Землю для передачи императорских регалий от Аматерасу ее внуку Ниниги-но Микото — прародителю императорского рода Японии. Статья: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Тенсон_корин Следовательно, тут День Тенсон Корин — это день пришествия богов в основную Вселенную в СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХЕ — не в древности. Большинство богов живут в отдельных измерениях, и, когда они внезапно сходят на землю Ооцуцки, Йорунотайо или Они, начинается паника, ибо никто не знает их мотивов. Так-то, Дней Тенсон Корин было дохрена, потому что боги довольно часто приходят потусить в коренном мире, но самых грандиозных — пока что только два. И грядет третий... 6) Хотэй — бог веселья, грубо говоря. Почему запись о нем оказалась в дневнике Хоши? Узнаете;)) Статья о Хотэйе: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Хотэй Вас могло ввести в ступор то, что Бозацу не знает некоторые имена из списка. Дело в том, что он вообще мало понимает в генеалогии и истории королевской семьи, — у него не было того, кто мог бы рассказать все в подробностях, а Хаттошики — его отец — предпочитал молчать о данной теме (у него были на это personal issues). Тарине тоже нихрена не знает, потому что Митеширо ничего не пояснял. В книгах бесполезно искать и подавно: там только поверхностный материал, известный всем, а все великие тайны царевичей остаются в кругу царевичей: они даже засекретили инфу о ПЕРВОМ ЗА МИЛЛИАРДЫ ЛЕТ ПРИШЕСТВИИ БОГОВ В КЛАН, БЛЯХА. Что же пожелала скрыть Каннон-сан?🤔🤔🤔 Ремар_очка по поводу великих семей Вселенной. В этой главе монах сказал, что смерть Хаттошики — большая потеря для некого дома Михоко. В сноске объяснено, откуда данный термин и что он сам по себе очень старый, и сейчас в клане никто не называет Бозацу, КХМ-КХМ, Полярной звездой Бозацу Мьекеном из дома Михоко клана Ооцуцки. Собственно, это четко отражается в повествовании: НИГДЕ вплоть до этой главы Вы не увидите, чтобы кто-то называл семью Бозацу «Михоко», а не просто Шодаи или Первые. С чем связано данное явление? Казалось бы, звучит круто, как какой-нибудь дом Таргариенов, — почему бы не продолжать давать себе приставку «из семьи/рода/дома...»? А прикол в том, что раньше представители знатных родов слишком отделяли себя от клана, считая себя чуть ли не самостоятельными ячейками империи: они предпочитали гордиться не своей клановой фамилией (Ооцуцки), а той, что причисляла их к известной семье. И, конечно, подобное ооооочень не нравилось простым гражданам, мечтающим попасть в такую семью, и... Нефритовому Императору)) Когда пришла длительная эпоха войн с демонами, клан Ооцуцки сильно обеднел (кроме королевской семьи, аххаха. В прошлых главах говорилось о том, как Митеширо тащил на своем горбу всю армию и умудрялся шиковать. Ахуителен) — обеднели и многие семьи. Гордиться стало особо нечем, поэтому правильнее было поддерживать образ единого клана, представляясь только «Ооцуцки». Так постепенно и ушла тенденция кичиться своим происхождением, а потом в этом вовсе перестали видеть надобность. КОНЕЧНО, ВЫШЕПЕРЕЧИСЛЕННОЕ НЕ КАСАЕТСЯ НАШИХ ЦАРЕВИЧЕЙ, которые во все времена — хорошие и плохие — тыкали каждому в нос тем, что они тут главные. Детально о шушне с кланами внутри клана обязательно будет в будущем, ибо это важный элемент структуры империи белых чудиков. Кста, для понимания «масштаба проблем» ловите слегка спойлерный факт, приуроченный к бедным, жестоким временам, что пришлись на молодость трех прошлых поколений Наместников: в детстве Хаттошики одевался скуднее всех в компашке, а также сам отдраивал дворец, потому что денег на удержание прислуги тупо не хватало. И угадайте, кто вечно стебал его, параллельно закатывая пирушки и навешивая на себя килограммы бриллиантовых украшений? Праэльно — добрый и понимающий Митеширо;) О, и, между прочим, в отличие от других обедневших семей, переставших носить вторую фамилию из-за потери солидности, Хаттошики долго считал свое происхождение единственным богатством. Думаю, в главах о темном прошлом (9 тыс. лет назад) Вы обязательно увидите, как юный Хато гордо представляется исключительно как Михоко Хаттошики, — возможно, именно это мааааааленькое, но все равно дерзкое желание выделиться посеет первые семена неприязни в Императоре к пацану, который его ни во что не ставит и считает королевскую семью настоящим венцом власти клана. Да, Хаттошики с детства бэд бой и numero uno в черном списке Нефритового))) Ну а че ему? Отец революции, по факту, но жаль, что сдох. Еще хочу отметить на будущее: если название семьи Первых — Михоко (от Аменомихоко), то название царской семьи Вторых — Мороками (от Аменомороками). Можете сильно не забивать этим всем голову, ибо активное использование старой механики имен и титулов будет только в далекой арке о прошлом, которую мне таааааааааааак невтерпеж выпустить... (я уже много месяцев о ней ною, ыыыыыыыыыы) Ох, кстати, мне так нравится, что по ходу нынешнего рассказа над Хаттошики и Митеширо сгущаются тучи, а инфы, по сути, с гулькин нос;) На всякий случай объясню, почему Митеширо упоминал, что Бозацу НЕ СМОЖЕТ научиться Стихиям, которые даются исключительно через Кеккей Генкай (он же Улучшенный Геном), — по идее, сейчас я Америку для Вас не открою, ибо это базовый лор «Наруто». Дословно термин «Кеккей Генкай» переводится, как «ограничение по крови», а в крови рода Бозацу (смотрим по Ишшики) отсутствуют любые Генкаи, кроме особого золотого глаза, потому он и не сможет научиться вышеперечисленным практикам, если не изменит свой генетический набор или не съест Плод из царевича, к примеру (а царевичи обладают ВСЕМИ Генкаями, особенно судя по Момо и Кагуе). И почему я пишу, что Бозацу невосприимчив к Стихиям? Все Шодаи такие. Снова смотрим по Ишшики, который вообще не владеет Трансформациями, а только хранит Стихийные техники в измерении Дайкокутена в замороженном во времени виде))) Конечно, любой Ооцуцки может стать Аватаром, нооо Стихия Дерева, Стихия Лавы и т.д. закрыты для них при базовом состоянии тела. Свадьба должна была быть включена в цикл глав «Привычка сердца», но она не вписалась в хронологические рамки, поэтому прыгнула из 8-9 главы аж на 27. И у сцены с поцелуем есть, КХМ, интересное продолжение, однако оно было нарочно вырезано и оставлено только для моих глаз, ехехехеххехехе;) Думаю, в этой главе за Хикари окончательно закрепилось звание самого ахуевшего персонажа: ему повезло, что Митеширо был в хорошем настроении. А, и меня так прикалывает, как все называют Широ стариком, хотя он выглядит чуть ли не моложе всех персов. Про балансирование сил. Вы могли подумать: «втф, почему какие-то хмыри демоны равняются с ебейшими Ооцуцки и гибридным солнечником?» Начнем с того, что это, как было сказано, не просто демоны. Если Вы думаете, что Ооцуцки одни такие пиздатые во Вселенной, то вспомните, по какой потенциальной причине в каноне они выращивают Плоды)) Вселенская война народов — это соревнование на определение сильнейшего. И вот — Хааторесу вывел себя и своих подопечных в лидеры. О, и теперь Вам ясно, чья же у Деймона способность?)))) Ишшики подкинул Амадо отличную идейку. !!! ВНИМАНИЕ! ДАЛЬШЕ ОБСУЖДЕНИЕ СПОЙЛЕРОВ К НОВОЙ ГЛАВЕ И ОСТАЛЬНЫХ ГЛАВ, ВЫШЕДШИХ ЗА ЭТО ВРЕМЯ !!! У НАС ПОЯВИЛАСЬ НОВАЯ РОГАТАЯ СКОТИНА И ИМЯ ЕЙ (ЕМУ) — Шибай (Шибаи), что в переводе с японского означает «спектакль», «пьеса» или «драма». Короче, король драмы из рода царевичей. ГСПД, КАКОЙ ОН КРАСИВЫЙ, ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ, АХУЕННЫЙ— Уже люблю его, как и всех космических гопников. Интересно, кто же он?)) Сам Амадо? Старший из охотников? Батя Момо? Батя Кагуи? Брат Кагуи? Отступник с разбитой пары на скале в измерении Ишшики? Коллекционер глаз/способностей? Ибо, похоже, что это он украл у Ишшики левый глаз, однако око Дхармы у него несовершенной формы,,, Есть вероятность, что я подгоню это под фанфик. И введу самого Шибая (если Амадо не напиздел конкретно про него). Как раз нужно было придумать, что у Ишшики с глазами… По возможному будущему сценарию получится примерно так: один глаз он просрал Шибаю, долго ходил с повязкой, со вторым пока не расскажу, что случилось, — в итоге, остался наш ишак без доджуцу, а потоооооом Бозацу отдал ему свой правый глаз совершенной формы, как уже было рассказано в фф. (и нет, Бозацу потом не ходил одноглазым — тоже потом поясню) ЛЯ, А ВЫ ВИДЕЛИ РВАНЫЕ ШМОТКИ ШИБАЯ? А ШЕВЕЛЮРУ? А ЧТО-ТО, ПОХОЖЕЕ НА Д Ж О Г А Н? Я схожу с ума, помогите. Он краш. Правда, нахера про него рассказали,,, Хотите сказать, что ВОТ ОНО потенциально придет на Землю? И что дальше? Пойдет убивать Момо? Да я ж этого не позволю)) Или что? Отдаст Боруто Джоган? Поглядим. Опять же: мне кажется, что Амадо врет по многим пунктам. Да, Момо подтвердил существование Шибая, но не подтвердил его статус. А Амадо вообще всех запутал: то он говорит, что Шибай давно мертв, то говорит, что он продолжил жить с помощью перерождений, то он утверждает, что осталось только тело. И что делать с этой инфой? Ждем полной главы, но мы вряд ли разберёмся. Мне почему-то дико смешно с того факта, что, ВОЗМОЖНО, у Ишшики остались где-то в закромах гены этого Ооцуцки… и он пустил их на киборгов) На)) ебучих))) киборгов)))) И зачем он их вообще хранил (если это все-таки он дал их Амадо)? Странно. Ишшики, это твой бойфренд? Ну-ну. То Шибай, то Амадо — любишь постарше? (мем в том, что Шибай явно выглядит старше поколения Ишшики, Момо, Кагуи и Урашики) Я не удивляюсь перечисленным способностям Шибая и вам не советую: что из перечисленного мы не видели? Тот же Момо взмахом рук во Второй форме на изи разрубил Древо, А ПО НОВЕЛЛЕ… ну, кто знает, тот знает. Кагуя же импульсом лопала плоть людей, как шарики. Согласна, что крик, вызывающий гром, это круто, но для царевичей Ооцуцки ничего сверхъестественного;)) Мне больше тема доджуцу интересна. А ещеееее занимательно, что у нас появился новый обособленный класс техник: шинджицу (божественные техники). Примечательно, что Амадо утверждает, что способности первых двух его киборгов принадлежат к шинджицу, а Момо сомневается в этом;)) Вот одно вранье уже вскрылось (либо Амадо называет эти способности так по незнанию: что для него шинджицу, то для Момо — обычная вещь). И МЫСЛИ БОРУТО НАЧАЛИ СМЕШИВАТЬСЯ С МЫСЛЯМИ МОМО, ДААААААААААААА — ШИЗА ПРОГРЕССИРУЕТ. Поздравляю фанбазу: единственное, что предугадала армия теоретиков, — это, что Дельта — дочь Амадо. Купите себе медальку. А, и Икемото разучился рисовать Джигу. Печально. (БЛЯТЬ, ТЕПЕРЬ ХОЧУ НАПИСАТЬ ЕЩЕ ГЛАВ ПРО КАРУ) Эх, и, похоже, придется писать еще один фф про Ооцуцки, но с совершенно другим сюжетом, концепцией, лором и структурой… У меня в столе лежит уже много всего... А я ничего не могу доработать и выложить. Позор… В общем, закругляюсь, хоть не сказала многих вещей (ни слова про самые прыкольдэсные части главы, оу дааааааа. рил нужно тг заводить, но я хз). Задавайте вопросы, если что. Всем огромная благодарность за прочтение! Hope, u had fun… с такой-то длинной и трудной главой... в очередной раз. Берегите себя и не болейте! 💋💋💋 ПРИМЕЧАНИЯ: — Место, где Бозацу остановился с армией в отрывке с походом в храм, частично является смешением пейзажей реальных локаций — Национального лесного парка Чжанцзяцзе (Китай), а также рисовых террас Тагалаланг, Джатилуви (Бали) и Му Кан Чай (Вьетнам) — Образы, которыми вдохновлен дизайн Митеширо (!!! ПО ВОЗМОЖНОСТИ ПРОШУ ОТСЫПАТЬ СЕРДЕЦ АВТОРАМ ЭТИХ ВЕЛИКОЛЕПНЫХ АРТОВ !!!): 1) то самое черное трико из этой главы только без маски кабуки, повязки на глазах и рогов: https://twitter.com/toduring_/status/1541813820217143296?s=21&t=z3DRjiF5y--F618sShrNAQ 2) это просто его general appearance (правда, в настоящее время он без глаз, тоже нужно добавить рога и перекрасить волосы в светло-фиолетовый) (если что, первые две картинки в костюме не иллюстрируют главу): https://twitter.com/toduring_/status/1514986418413576193?s=21&t=z3DRjiF5y--F618sShrNAQ https://twitter.com/toduring_/status/1546528896858071040?s=21&t=z3DRjiF5y--F618sShrNAQ https://twitter.com/toduring_/status/1540434317587136512?s=21&t=z3DRjiF5y--F618sShrNAQ В общем, как в рассказе: кожа да кости, точенные черты, элегантность и доля стремноты;)) (вот еще более ранний митеширо с тем самым медальоном, упомянутым в прошлой главе: https://twitter.com/zkuno40281116/status/1557055932483284992?s=21&t=7zFm3OqV68PMBqM2KHu3Og )