лунный гамбит

***

            Желание беситься угасло, как только охотник заметил спящего Бозацу, а грозная мина госпожи только прибавила мотивации подавить гнев.             Глаза на секунду задержались на друге. Жаль, что он... не с ними. Небось, очень устал вчера... Тари точно не помнит, что было у однорогого во вчерашнем расписании, ибо тот сказал не тревожиться по части встреч и собраний. В итоге, любезная «разгрузка» принца привела к чрезмерному утомлению Наместника — не стоило доверять ему собственный распорядок дня. Недаром все-таки Дракон — неизменный советник Шодая уже три тысячи лет.             Когда Первый-сама проснется, надо бы хорошенечко отругать его, желательно, при Кудо, а то геройствует сильно со своим «Тебе нужно больше отдыха», — какой, к черту, отдых, когда ты работаешь практически во главе важнейшей государственной структуры? Там требуется пахать без продыху. Плюс, его миссия, как советника, облегчить службу Шодайме.             ...однако что делать, когда этот долбаный Шодайме сам все усложняет, перенимая дела, которые вообще не должны его беспокоить? И Тари-чан тоже молодец: сглупил и поддался на предложение. Иногда Бозацу... просто невозможно отказать: всему виной обольстительный, урчащий на низких нотах голос и пленительный, открытый взгляд. Доиграется, что охотник запретит ему пользоваться подобным на работе... на которой они теперь пересекаются все реже и реже.             Товарищу необходимо уяснить, что такой высокопоставленной фигуре нельзя перетруждаться из-за пустяков. Если он начнет юлить или отнекиваться во время грядущего серьезного разговора, отхватит люлей. В крайнем случае Тарине сделает вид, что обиделся на него, и будет дуться до тех пор, пока они не вернутся к прежнему разделению обязанностей.             Манипуляция бьет манипуляцию — чья же окажется мощнее? Приятного волнения в предвкушение добавляет то, что принц не знает, как поступит воин, — вдруг он... сделает что-нибудь такое, что без особых усилий раскрошит поддельную обиду?.. Ведь Первый слишком хорошо понимает степень своего влияния на него.             В общем, предстоит о-о-очень сложная дуэль.             Тари сердито вздохнул и стал крутиться в поисках маленькой лопаты под надменным, откровенно потешающимся взором подруги. Вообще, она должна быть благодарна, что ей за бесплатно разбивают роскошнейший сад, куда он, между прочим, каждую весну вкладывает всю свою душу без остатка. Конечно, мужчина мог бы управиться одним Мокутоном, но тогда пропадет наслаждение от пребывания на природе... пусть сейчас и адски жарко — температуру воздуха еще и повышает его гнев, потому в интересах окружающих не делать лишних движений.             Не обнаружив лопатку на клумбе, он обернулся — сердце чуть не выпрыгнуло наружу, потому что прямо перед носом возникла Кудокутен, держащая в руках нужный инструмент. Охотник инстинктивно отодвинулся назад, перепугано таращась на тускло усмехающуюся женщину: она опустилась рядом и весьма довольно подметила:             — Ты бы все равно не посмел вскрикнуть, — ага, иначе получил бы лопатой.             Не сводя с нее сощуренных очей, он быстро взял лопатку и принялся рыть ямку для, наверное, двадцатого саженца. Через несколько минут в голове прозвенел звоночек напряжения — госпоже несвойственно просто сидеть и разглядывать его.             Взяв как можно более непринужденный тон, Тари-чан пробурчал:             — Тебе больше нравлюсь испачканный я, да? Сразу чувствуется превосходство.             — Это ты так намекаешь на то, что я не прочь лишний раз расквасить тебе рожу?             — В-в-в яблочко! — искристо протянул он, воткнув лопатку в землю и вытерев пот со лба рукавом кимоно. — Дралась бы с Бозацу, а то глумишься над слабеньким младшим, — ловко Тари подошел к интересующей теме... Думал, что придется крутиться вокруг да около из-за робости. — Кстати, что настолько уморило Его Высочество? — быстро кинул он, осторожно взяв в руки будущий куст роз.             — Вчера вроде проходил суд над кем-то из сегунов, и его попросили присутствовать. Полагаю, там что-то затянулось, поэтому Бозацу вернулся аж под утро, — неужели рассмотрение давно подготовленного дела о хищении средств так затянулось? Судья совсем дебильный попался? Либо у того служаки была сильная защита? — И, если что, с ним все хорошо. Правда.             — Знаю. Не забывай, я ведь чувствую это.             — С каких пор божье проклятье стало поводом для хвастовства? — нарочно достаточно громко поинтересовалась госпожа, отчего Тари растерялся в страхе, что Шодай может услышать и тогда годы хранения тайны насмарку. — И я недавно поняла, что техника Камимусби фактически дает тебе возможность постоянно следить за Бозацу, а это—             — Все, хватит-хватит! — зашикал принц, ощущая, как паника перехватывает дыхание. — Ты специально?..             Кудокутен легко пожала плечами — конечно, не она же будет терпеть последствия. Хотя графиня — одна из тех, кто покрывал его ложь, и от друга сей факт не укроется. Выходит, она тоже в зоне риска.             Удостоверившись, что подруга больше не выкинет чего-либо потенциально опасного, он принялся закапывать кустики. В какой-то момент Доку взялась помогать ему, что почему-то привносило необыкновенное значение в маленькую церемонию, и Тари не догонял какое. Быть может, мешал тихий страх перед ней, укрепившийся в сознании с четырнадцати лет, или досаждала вина... ведь ему есть, за что стыдливо опускать очи.             Но... перед ним всего лишь Кудо, которая разбирается в каждой страшной тайне его чокнутого разума, — казалось бы, зачем бояться?.. И что-то все равно заставляет неуверенно кусать губы да глуповато усмехаться в надежде, что неловкость отпустит.             — Что за цветочки? — от внезапности вопроса он стушевался только больше...             Прочистив горло, мужчина брякнул:             — Розы.             — И все?             Тарине кивнул. Иной композиции на этот год он не придумал — в воображении винно-красными вспышками цвели они единственные.             — Ладно, я не против, — ха, у нее нет выбора. — Раньше твой вкус не подводил, — хотя бы не сомневается в нем...             Вероятно, пришло время обсудить кое-что. Он давно хотел поделиться с ней особенными намерениями и выслушать авторитетное мнение.             — Слушай, Доку-сан... — с толикой робости начал охотник и спешно потупил взгляд вниз, рисуя пальцем по земле. — Можно посекретничать?..             — Оу... Да, конечно, — госпожа словно поняла, что он приготовил нечто серьезное.             — Никко недавно выписала мне рекомендацию на пост Наместника... — он остановился, ибо серебристые бровки Кудо поднялись на середину лба. Непривычно... эмоциональная реакция, как для нее.             — Не прошло и трех тысячелетий... — мямлящий тон пропитался самым настоящим удивлением. — Под какими пытками она сжалилась над тобой?.. — это намек, что в их паре тиран он, а не карликовый деспот? Вообще-то обидно. И необоснованно. — Милостивые Боги... Никко согласилась...             — Мои чары и не на такое способны, — ехидно растянул губы Тари-чан, поиграв покатыми плечами. Его реплика тут же вернула Кудокутен бесстрастный вид. Видимо, он настолько мерзкий, что терпения на близкое общение хватает лишь у Бозацу... — Ладно-ладно, прости! — лучше извиниться, чем терпеть порицающее фырканье и другие аристократические выражения неприязни. Графиня закатила глаза, будто разрешив говорить дальше. — На прошлой неделе она просто пришла ко мне в кабинет, молча всучила какой-то конверт и ушла. Я сначала подумал, что она обиделась... а потом открыл конверт... и чуть не упал в обморок.             — Ты или сильно задолбал ее, или... она посчитала, что время пришло.             — Я давно готов к этой должности. Правда, окружающие намеренно это игнорируют, — в вялом ворчании пробежала затяжная тоска. — Не скажу за Совет и граждан... но вы уж точно считаете меня ребенком и пытаетесь уберечь от какой-то... призрачной угрозы, — именно такой вывод он сделал в последние годы: Бозацу, Никко и Кудокутен договорились. Даже если негласно. И это не связано с указом отца, мешающим занять трон.             Доку уткнулась странным, постепенно тускнеющим взором в землю... словно его слова имели резко печальный либо обвинительный характер, и она... реально сожалела о чем-то. Было бы проще разгадать чувства подруги, если бы она не скрывала мысли, однако приватность, похоже, приоритетнее душевного равновесия.             Нельзя это замять.             — Ты подумала о проклятии Ками?             — Нет, — отчужденно бросила госпожа, точно не желая развивать тему. Окей, придется замять, иначе он получит. — Та-а-ак... что ты собираешься делать дальше?..             Тари даже чуть-чуть расстроился, что откровения пойдут не в ту сторону... но принуждать будет неправильно. Кудокутен оценит, если принц впервые в жизни поступит тактично.             Он взял лейку и принялся заливать саженцы:             — Я пойду к отцу и попробую получить его добро, а потом — к Нефритовому, и, надеюсь, трон мой.             — Звучит просто... Я искренне надеюсь, что у тебя получится, но... держу пари, Митеширо иного мнения.             — В последние годы он как-то остепенился, что ли... Именно поэтому я хочу попробовать, — это будет то еще испытание. Благосклонность Небес хоть однажды должна помочь. — Я не ударю в грязь лицом... ради Никко, в первую очередь. Она выйдет замуж не за своего подчиненного, а за Второго Наместника, как того и достойна.             Тари уже долго не пытался сделать ей предложение, потому что понял, что не подходит принцессе по статусу. После нескольких неудачных попыток надо было как-то переосмыслить сие дельце — и вот заключение: да, он наследник трона, статусная и очень известная личность, заместитель великого Шодая, однако... все это не отменяет того, что, благодаря указу отца, королевское происхождение ничего не значит и, получается, он стоит ниже по иерархии. Сама Солнцеликая не обращает внимания на разницу и просто ему отказывает, однако охотник очень боялся, что при заключении брака... ее засмеют.             Черт, как можно быть кем угодно... и никем в то же время?..             Кудо задумчиво выгнула бровь и одобрительно кивнула:             — Ты правильно поступаешь, сохраняя репутацию Никко, но, прошу, не накручивай себя, мол ты пустое место. Даже под социальным давлением, — госпожа сегодня необыкновенно добрая. Она, как хороший алкоголь, вынуждает сказать больше, чем есть на языке...             Может... выговориться? Принц не хотел нагружать графиню или портить ей настроение, но, если она пронюхает, что он держит страдания внутри, — разорвет. Позиция подруги всегда была четкой: узник проклятия Камимусби обязан любыми методами минимизировать боль, полученную от собственных эмоций, дабы проще переносить боль второго субъекта техники, и выживать таким образом, пока они не найдут способ обмануть либо нейтрализовать эту технику.             — Кудокутен... — тише уютного шелеста вокруг обратился принц — взор женщины тут же заострился. Он украдкой проверил, спит ли товарищ, и, вновь взявшись за саженцы, продолжил: — Меня иногда посещает мысль, что, выбрав бы другой путь, я был бы счастливее. Очень-очень давно я рвался в мир, дабы стать самым искусным воином на свете, заработать славу и постигать настоящую силу... но бросил все эти горячие идеи в угоду заботы и относительного покоя, полученных во дворце Первого. Тогда я будто... предал себя, однако было слишком поздно: я начал охотно накидывать на шею пéтли привязанности, окунаться в зависимость от, казалось бы, обычных проявлений любви и втягивать окружающих в неприятности. Я уже не смог уйти и устроить иную жизнь... о чем порой жалею.             — Я не вникла, к чему ты клонишь? Хочешь донести, что—             — Что лучше бы когда-то я отправился путешествовать, вместо того чтобы остаться с Бозацу, — спешно выговорил Тари. — Понимаешь, я быстро привык к такой привилегии, как внимание,— перламутровые глаза госпожи скрытно проблеснули гневной суровостью, — поэтому стал зависим от него и забыл ненавистное одиночество. А сейчас... когда одиночества опять много, я изнемогаю.             — Сказал бы просто, что скучаешь по ним. Я, кстати, чувствую почти идентичное, только без иллюзии «неправильного пути», — она быстро показала кавычки. — Бозацу и Никко ускользают от нас из-за должностей, и мы должны выказывать должные уважение и понимание к их положению... и смириться, — смириться с отсутствием общения из-за высоких постов друзей... М-да... Перспективно. Лучше уж не мешать им и правда уйти куда-нибудь совершать подвиги. — Поначалу для тебя это может прозвучать чрезмерно самоубийственно и резко, однако нашим сердцам нужно искать выход, не драматизируя, — а он как раз драматизировал... Ничего нового. Дракон снова бросается в пропасть опрометчивости. — Перерасти это ощущение обиды, в противном случае оно погубит тебя. У Никко обязательно будет отпуск, у Бозацу — тоже. Мы обязательно увидим их дома.             — Пф, смешно то, что к отъездам Никко я отношусь легче... — потому что принцессу вечно посылают куда-то в ебеня, а однорогий торчит в Столице, и они все равно почему-то не видятся, не разговаривают ни о чем, кроме работы... — Я не держу зла на ее занятость, однако с Бозацу... — он ненамеренно испустил горький смешок: — С ним по-другому.             — Ты напоминаешь капризного маленького ребенка, честно, — и перед кем он распинается?.. — Никогда не думала, что буду советовать тебе подобное, но вам нужно совместно выбраться куда-нибудь. Желательно, не на битву и подальше от города, — это худшее предложение!             — И как ты себе представляешь наш разговор? — рефлекторная ярость невольно зажглась на щеках. — Подхожу я к Бозацу и говорю: «Пошли гулять!», а он такой: «Да, пошли». Нормально, считаешь? — раздраженно хмурясь, прошипел Тари.             Женщина проигнорировала его всплеск импульсивности:             — Ты стесняешься?             Принц сжал веки и чертыхнулся себе под нос. Временами он не понимает, зачем вообще научился взаимодействовать с живыми существами...             — Нет, я серьезно, — похоже, Кудо забавляет издеваться на ним. — Почему ты вдруг возомнил, что прямое приглашение не сработает? Будто между вами что-то изменилось, и ты... реально стал стесняться, — ясно, нужно отступать, иначе его замордуют.             — С прямым приглашением я буду выглядеть подозрительно.             — Ты же вроде и так собирался поговорить с Бозацу, — подозревающе сощурилась она. Значит, Доку не побрезговала залезть к нему в голову, чтобы нарыть недавно построенные планы насчет ее мужа? Она страшное существо. — Или уже сдаешь назад? — в точку. Он искренне стал бояться выглядеть совсем обезумевшим от чувств дураком и не желал обременять Первого. Как всегда, разговоры с Доку-химе заставляют быть честным с собой, даже если не хочется... — Слушай... тебе всего лишь кажется, что Бозацу стал далек, — ха, «далек»... Точнее и не скажешь. — Тебя никто не разлюбил. Работа есть работа, и ты понимаешь это, как никто иной. Потому перестань заниматься ерундой и в подходящее время наверстывай упущенное, наплевав на страх. Обычно, так поступаю я.             — Ты жульничаешь, ведь его вечера и ночи принадлежат тебе, — безисходно усмехнулся Тарине.             — Да ты уже сгораешь от зависти, будущий Нидайме.             «Эта вещь доказывает, что у Митеширо Ооцуцки есть сердце», — слегка комичная по содержанию надпись красовалась на голубом конвертике, который Тарине случайно обнаружил на гранитной полочке камина его самой нелюбимой комнаты в родительском доме. Хм, как он не наткнулся на эту диковинку раньше?..             Похоже... адресантом конверта была мама. Довольно непривычно, что когда-то давно она написала настолько сказочную вещь. Ему казалось слегка удивительным, что госпожа реально нашла доказательство чувствительности такого мужчины, как отец: наверное, это потому что со временем воспоминания об Ооноитами-химе начали стираться. Плюс, принц все-таки не знал маму достаточно хорошо, дабы здраво судить об ее отношении к мужу, — в памяти оставались свежи преимущественно негативные эпизоды.             Тысячи и тысячи лет назад она держала в руках этот конверт... а сейчас его держит ее взрослый сын.             Не обращая внимания на то, что содержимое предназначено не ему, охотник отлепил синюю восковую печать с восьмиконечной звездой и за серебряную цепочку вытянул круглый медальон в виде солнца, частично закрытого луной: он был отдаленно похож на черно-белый символ Инь и Ян.             Ну, и в чем связь с великим Нидайме, если раньше данный амулет принадлежал маме?..             — Ты помнишь эту побрякушку? — отец прошел мимо и вальяжно уселся на фиолетовый бархатный диван напротив огромного окна, закинув длинный широкий рукав с маленькими алыми кисточками на спинку.             — Мамино ожерелье, а что?..             — Изначально оно было моим, вообще-то.             — С твоей страстью наряжаться... — равнодушно фыркнул Тари, рассматривая плоский черно-белый кружок.             — Амулет подарил мне незнакомец с рогами, как у твоей Никко. Это случилось... — мужчина загнул пару когтистых пальцев, — когда мне стукнуло шестнадцать. Тот эмоциональный, несколько устрашающий чудак постоянно носился за Ооноитами, которая помогала ему... вернуться домой вроде. Очень смутно помню его. Я так и не понял, что к чему, а странный Ооцуцки бесследно исчез, оставив мне сие украшение со словами...             Отец почему-то запнулся, задумчиво прикрыв рот ладонью.             — И что он сказал?..             — Чтобы я берег ее, как зеницу ока.             Ни ока, ни мамы. Как всегда, выполнил все просьбы.             После минутного молчания охотник, вдосталь насмотревшись на украшение, вернул его на камин. Он бы... с радостью забрал амулет себе, но это, в первую очередь, подарок отцу. И Тари-чану было бы все-таки крайне тяжело даже просто держать его дома — не то что носить. Тем более кулон неизвестным образом подтверждает наличие сердца у родителя, что кардинально идет вразрез с опытом того самого этапа жизни.             Дракон повернулся к мужчине, для уверенности сцепив пальцы впереди себя, — отец, как обычно, выглядел великолепно и властно: от идеально сидящего по фигуре кимоно из молочного шелка до аккуратного пучка на голове, в котором виднелись шпильки в виде маленьких цветов с различными драгоценными камнями. Настолько шикарен, что хочется выйти в окно.             Он хотел перейти непосредственно к теме визита, однако был опережен:             — Чем обязан? Ты вроде клялся, что никогда не вернешься сюда, — ха, все верно.             Тарине миллиарды раз представлял, как заявит о победе, как закричит, что у Нидайме не получилось перегородить ему путь к цели... однако ликовать рано.             — Солнцеликая госпожа Никко выдала мне рекомендательное письмо, — зажмурив очи, протараторил он, будто за эти слова будет убит на месте.             — Превеликие Цоокасаншин, три тысячи лет тебе пришлось спать со своим боссом, дабы получить желаемое, — оттенок восторга изрядно пристыдил принца. — Похвальная упертость.             К горлу подошло злорадство, смочив язык ядом:             — У тебя ведь учился, — поддельную почтительность Тари тут же одарили подозревающим выражением лица: его пытаются прочитать... да вот только у Второго нихера не выйдет: за нелестный выпад в сторону Никко придется заплатить. — Ох, как бы я хотел, дабы Яминаши-сама был жив...             Сияющая аура превосходства вокруг родителя внезапно испарилась, оставив плохо скрытый испуг:             — Тарине, — что, не нравится, о чем может пойти речь? Совсем разучился контролировать себя из-за недостатка социализации и больных нервишек.             — И Хаттошики-доно я бы с удовольствием послушал... — о, да, детка. Никакой милости.             — Рот закрой, — на удивление, ровно кинул мужчина, выжигая на сыне какие-то узоры абсолютно пустым, несуществующим взором, навеки похороненным под черной повязкой. Когда Дракон в последний раз посмотрел в его глаза? Что это был за день? Что за эмоция красиво переливалась то ли в нежно-голубых бриллиантах, благородно блестящих в смоляных белках, то ли в мыльно-розоватых Бьякуганах? И почему... воспоминания о них столь красочны?..             — Ладненько, — невинно усмехаясь, вздернул плечами Тари.             Митеширо принял более зажатое положение, выпрямившись и сложив ладони на сведенных вместе коленях.             — Давай сюда письмо, — приглушенно скомандовал он, чуть опустив голову. Бедняга, расстроился, что придется сдать пост. Охотник протянул ему золотой свиток с жемчугом и резными узорами. Наместник неохотно достал письмо, раскрыл Ринне Шаринган и на пару минут затих, вчитываясь, и, наверное, это были одни из самых волнительных и неудобных мгновений в его жизни...             Пока Тари, томясь в терпеливом ожидании, исподлобья посматривал на напряженную фигуру отца, в голове отчего-то зазвучали суровые слова главы охотников:

— У меня есть ста-а-арое предположение, что покойный Нидайме убивал Ооцуцки не по своей воле и ему все сходило с рук не из-за «идеальной» защиты Хаттошики-самы—

            Во имя Восьми Богов... они обсуждали это целых три тысячи лет назад... и с тех пор не разгадали практически ничего.             Пробегающие мимо мысли поджег порыв вывести отца на откровения: правда ли его вынуждали? Замешан ли Император? Если да, то... почему? И по какой причине влиятельнейший воин во Вселенной сдался перед ним, пожертвовав семьей?.. Митеширо заручался поддержкой народа, охотников, чертовых солнечников и, самое главное, господина Хаттошики, но... неужели воля Нефритового сильнее? Или родителя чем-то шантажировали? И...             ...действует ли приказ по устранению Дракона сейчас?             Единственное, на что оказался способен принц, тихо повисло в пустоте комнаты:             — Ты... все еще хочешь... убить меня?.. — вопрос вдруг сделал мир вокруг нереальным: он не мог поверить, что может искренне спросить что-нибудь подобное и не огрести. Хотя с последним лучше повременить.             Не отрываясь от письма, Второй-сама прохладно изрек:             — Да.             Ох...             Надеяться на другой ответ было как-то по-детски...             Прилив невыразимой досады вынудил сжать губы, дабы не выпустить изнутри что-нибудь опрометчивое. Не стоило интересоваться... Своим любопытством он лишь поднял больную тему вкупе с не менее больными воспоминаниями. Что ж... Таковы их отношения, где царят настоящая правда и... жестокая искренность.             В гудящей тревогой тишине Митеширо резко вскинул голову, закончив изучать рекомендацию, и вновь расслабленно откинулся на спинку дивана:             — Этот трон — моя могила. И лежу я в ней уже много-много лет в надежде, что меня начнет засыпать землей... а меня засыпает снег, заливает дождь, оплетают растения, но... земля будто не хочет меня, — м-да, там сама смерть не хочет его. Жалко наблюдать... Существо без цели, мотивации и чувств, продолжающее думать, есть и говорить. Он здесь лишь ради того, чтобы мучить других и... себя. — А что для тебя значит трон?             — Ты знаешь.             — Не знаю.             — Однако это очевидно, — родитель все понимает, но пытается провернуть какой-то дурацкий номер.             — Для меня нет. Объясняй.             Тарине едва сдержался, чтобы не скрипнуть зубами от уколовшего в затылке раздражения, и тихо молвил:             — Я хочу помогать Бозацу — только и всего, и-и-и мне нравится работа Наместника.             — Отличный смысл. Не спорю, — неужели он сжалится? В груди сразу затрепыхалась надежда, что агрессивно хотела заставить Тари-чана скакать до потолка… но пока рано. — Все-таки правильно я тебя воспитал, — Боги, какой он клоун...             Наместник засунул письмо обратно в свиток, встал с дивана и подошел к сыну на расстояние вытянутой руки — давненько они не находились так близко наедине. Идеальный момент воткнуть нож под ребро — чего отец медлит, водя по нему безликим красным оком?             Митеширо поднял свиток на уровень груди, в тщательных раздумьях крутя его пальцами, — Тарине оставалось только уповать на высшие силы.             Мимолетная лукавая ухмылка Нидайме на секунду лишила способности дышать: на мужчину, вероятно, снизошла ужасно коварная идея, и он закусил бледную губу, приструнив довольно обворожительное проявление чистейшего зла. Вернувшись из невидимых для охотника мыслей, Наместник поднял подбородок и с запредельно противным, сардоническим сожалением молвил:             — Мой глупый-глупый Тарине... Пойми одну простую вещь: вот этой штучки... — он встал на носки, чтобы поравняться с Тари, покрутил свитком и легко шепнул: — ...мало.             Он внезапно заметил, как сильно звенела боль в голове: еще минуту назад все было в норме, а сейчас будто через уши в череп заталкивали что-то несоразмерное и кожу покрыли леденящей кислотой, открывающей даже зажившие раны.             Хм, новый вид манипуляции сознанием в перспективе может оказаться покреативнее многочасовых ночных лекций и банальных лезвий, кромсающих тело изнутри... И то, что ему демонстрируют, наверняка просто затравка.             Вдруг охотник вновь стал слышать свое учащенное дыхание и заливистую трель птиц за окном. Быстро его отпустили...             Дабы не дать отцу продолжить издевательства, он неуклюже возразил:             — Н-но в твоем указе говорится, что мне нужна рекомендация от кого-либо из высших чинов. Вот она — у тебя в руках.             — Также в этом указе говорится, что последнее слово за Императором и… за мной, — блять… — И, даже если ты уже получил одобрение главы охотников и Нефритового… не хватает моего согласия.             — Отец, я хочу—             Митеширо прервал его, подняв раскрытую ладонь:             — Ты хочешь править рядом со своим господином Первым — знаю. Но я неуверен не только в тебе… а и в Шодайме, при всем уважении к Его Высочеству, — о чем он?.. — Я пока не понял, вынесет ли тебя Бозацу-сама, — родитель нихрена не усвоил об их отношениях. Как можно быть… настолько слепым? Казалось, слепее некуда.             — Я уже несколько тысячилетий работаю его личным помощником и заместителем, и мы давно доказали, что являемся максимально эффективной командой. Чего тебе не хватает?             — Я еще сам не выяснил.             — Это отговорка. Отвечай.             — Не хочу.             Небеса, дайте ему сил на поехавшего садиста… Нидайме всерьез думает, что на данный момент лишь он может составлять достойную пару Бозацу. Сюр какой-то. Что бы Тари не делал, какие бы заслуги не получал, отцу все мало.             …а может, Митеширо не уступает… из ревности? Или из зависти?.. Ведь он уже более девяти тысяч лет держится на, кажется, любимой работе, вдобавок служит в паре с очень умным, расчетливым существом, которое в качестве бонуса напоминает ему погибшего коллегу. Родитель не хочет уходить… ибо потеряет связь с прежней, более менее счастливой жизнью, — со старым, горячо обожаемым миром, хотя он твердит, что ненавидит империю и клан.             Стараясь не пропустить на лицо полыхающее внутри недовольство, Дракон отрешенно посмотрел в сторону и буркнул:             — Как скажешь. Да… Это твое желание, да, точно.             Довольный «победой» Митеширо царственно опустился на середину дивана, пронимая его дразнящей, гордой усмешкой:             — Иди. Пожалуйся всем.             Тарине еле заметно вздрогнул от прямой издевки. С чего он взял, что принц сразу жалуется?.. Правда, так и есть…             А может… сделать ему назло что-то такое, отчего этот мерзавец вновь захочет разорвать своего любимейшего ребенка? Получится... занятно.             — Будет сделано, Нидайме-сама, — охотник низко-низко поклонился с притворным почтением, зная, что отец оценит. — Еще поручения?..             — Хочешь взять к своему списку из миллиарда дел еще три миллиарда? — говорит так, будто у него больше работы, чем у Бозацу… На самом деле, Тари-чан не мог судить, ибо ни разу не видел расписания родителя и его советников.             — Не думаю, что там есть то, с чем я бы не справился.             — Как скажешь. Заодно устрою своим сотрудникам выходные, — вот сволочь... Он не понял, что охотник шутил? — Благодарю, что согласился.             — Надеюсь, жалование будет.             — Кем ты себя возомнил? Мной, что ли? — когда-то покойный Хаттошики-доно упоминал, что каждая миллисекунда работы Митеширо обходится очень дорого: если ему кто-нибудь, кто просил об услуге, не нравился, цена взлетала до небес, но отказаться было невозможно, ибо господин Второй умел делать то, что никто во Вселенной не умел, а именно: максимально выгодно, практически нечестно договариваться, убивать профессионалов или, казалось, самых охраняемых существ в мире; и раньше — чинить пространственные искривления чудесными очами.             В послевоенные периоды разрухи одиозный царевич всегда оставался на плаву — у него хватало собственных, не предусмотренных государством денег на бриллиантовые гарнитуры, на пышные банкеты, на то, чтобы одеть военный контингент целой системы и платить зарплату простым гражданам из своего кармана. Даже когда одни из состоятельнейших домов империи экономили, он продолжал жить довольно-таки расточительно. Однажды Совет почему-то захотел буквально отжать у него почти все деньги — наверное, отец сказал, что купит их, — но, видимо, вмешался Шодай.             — Ступай, Тарине, — преувеличено устало выдохнул родитель и пару раз махнул рукой, указывая, дабы тот поскорее уходил. Тари смиренно развернулся и уже в коридоре услышал: — Твое сознание вновь стремительно слабеет. Неужто перебаловался Джоганом?             Сознание... слабеет?.. Срочно нужно проконсультироваться с Доку-химе.             Выскочив из высоких дверей особняка, принц прыгнул в портал к поместью Его Высочества. Отец хотел, дабы он пожаловался, и Дракон без зазрения совести воспользуется любовью Бозацу.             Гета мужчины характерно стукнули по разноцветной плитке из мелкой яшмы. Полной грудью он вдохнул весеннюю теплоту пока не распустившегося сада — обильный прилив безмерного счастья сразу отбился широченной, сияющей улыбкой на тонких губах: казалось, сейчас в его руках неограниченная власть над судьбой Нидайме. Хе-хе, пришел конец тирании Митеширо-самы!             Под звонкие трели птиц Тарине чуть ли не вприпрыжку поскакал к террасному входу в большой двухэтажный дом из крупного светлого камня, все окна, балконы и навесы при плоской крыше которого были отделаны лепкой в духе прошлых эпох, — вообще, охотник ставил на то, что Бозацу выберет более простое строение из мрамора, похожее на их дворец, однако ему открылась совершенно новая, более изысканная в романтике сторона товарища: эта сторона выбрала статуи, мудреные узоры и символы, глиняные вазы со свисающими оттуда цветами, теплые, песочные, спокойные цвета, напоминающие о жарком лете даже зимой. Эта сторона выбрала налет старины, сады с высокими толстыми кипарисами, ночную тишину вдали от Столицы, вид на темноту леса, простирающегося на склоне холма. Эта сторона выбрала... свободу. Невероятно красивую свободу.             Лишь через несколько месяцев после переезда Наместника и Доку-химе сюда Тарине понял, что супруги вписывались в античное поместье лучше, чем куда-либо: иногда они тоже словно становились статуями роскошной древности, вместе расхаживая мимо маленьких фонтанов или застывая в расслабленном, кротком поцелуе, стоя у перил террасы.             И уже третью тысячу лет охотник одарен честью создавать ландшафты, украшающие сию прелестную пару статуй.             Он вошел в длинный белый коридор с синей плиткой и, стараясь не цеплять подолами кимоно большие фарфоровые вазы, принялся заглядывать в комнаты, дабы найти хозяев. С каждой секундой под кожей все сильнее зудело нетерпение: ему было слишком интересно в очередной раз пошатнуть невозмутимость друга — довольно долго Дракон не насыщался его эмоциями, что распускались вне рамок флегматичности и собранности... А Кудокутен, мать вашу, живет с ним, поэтому у нее больше привилегий... и возможностей.             В одном из залов он случайно, залетавшись в облаках, врезался в графиню, возникшую из-за угла: она сказала, что Шодайме пока не вернулся, и Тари тут же поник — придется целый день слоняться по делам и ждать, когда Наместник освободится... Опять работа встает на пути...             Ближе к вечеру он ощутил присутствие Бозацу в городе и хотел ринуться в поместье, однако в дверях его остановила довольно… справедливая мысль: стоило бы дать Первому-саме полчасика на отдых, а не сразу нагружать… но, Боги, как хочется высказаться…             А вдруг однорогий слишком устал? А вдруг ему не до него?             Блять…             Они правда… внезапно стали так далеки друг от друга… Вроде достаточно открыть портал и громко выкрикнуть приветствие, а вроде… это будет нетактично по отношению к нему. У них уже когда-то было подобное разделенное состояние... и он не понимал, как справиться в этот раз, еще и не зная, что чувствует Бозацу, — может, только Дракон снова... голодает? Или он вообще драматизирует?             Тари оперся спиной о дверной косяк и съехал на пол, в напряженной безысходности прикрыв веки. В груди его кислородом дышали какие-то болезненные, токсичные эмоции, что, вероятно, являлись печалями товарища, которые перекочевали в Дракона из-за проклятия Камимусби, либо… он вновь изнемогает от горького одиночества, что долго искало его в пустых коридорах дворца… и все-таки нашло.             Прелестно… И Никко в отъезде, и к Шодаю совесть сходить не разрешает… Неужели придется провести вечер и… ночь в компании душащих размышлений?..             Нет, так нельзя. Уже натерпелся — совсем не хочется возвращаться… к тому же.             Он рывком встал на ноги, небрежным взмахом кисти открыл черный портал и запрыгнул туда — в глаза ударил очень тусклый, однако все равно слишком яркий для кромешной ночи теплый свет, исходящий из-за большой бумажной двери одноэтажного домика в старом стиле с белыми стенами, круглыми оконными проемами, алыми деревянными колоннами, низкими ступенечками и бумажными фонариками под черной крышей, которые уже успели потушить.             Никко обожает работать в красивой или уютной обстановке, ибо это помогает ей сконцентрироваться и, конечно, произвести впечатление на визитеров своим безупречным вкусом.             Тарине снял гета, прошел мимо пруда по приятно холодящей ступни, каменной дорожке, легко переступил три ступеньки и уперся неловким взором в широкую дверь — за ней в розовато-оранжевых огоньках свечей подрагивал знакомый темный силуэт. Как бы так дать о себе знать, чтоб не напугать госпожу и не получить в нос? Все-таки он приперся ночью… еще и не по приказу. Солнцеликая наверняка считает, что он в Столице…             Следовало заранее вытащить чакру в это измерение, дабы оповестить…             — Тебя любой шакал узнает, — с несколько облегченным вздохом послышалось из-за двери.             Прятаться поздно. Сейчас будет получать.             Он поклонился, скорее, ради шутки и громко прошептал:             — Могу ли я войти, госпожа?             — Не можешь. Стой там всю ночь.             — Ваше желание — закон, госпожа, — повторно поклонился принц.             В темноту вокруг снова вцепилась тишина. Никко же не настроена реально держать его здесь?..             Тари смиренно стоял, перекатываясь с пятки на носок. М-да, нужно было придумать что-то другое…             Все, надоело.             Он закинул голову назад и жалобно простонал:             — Ну, Никко-о-о-о-о!.. Ну впусти!             — Да заходи уже, Боги!             Радости Дракона не было предела, однако насторожила ее внезапная раздраженность. Хотя не беситься рядом с ним слишком сложно...             Машинально стараясь подавить немного робкую улыбку от уха до уха, он тихо отодвинул бумажную дверь, быстро зашел, чтобы не остужать комнату, и еще раз поклонился. Перед ним на разложенной на полу постели сидела Солнцеликая, с сонливым прищуром вопросительно смотря на него. Держит пари, она догадалась, что Тарине паршивенько...             — Прости... — охотник неловко потер затылок, коря себя за то, что не учел разницу часовых поясов. Придурок. — Я разбудил тебя?             — Все хорошо. Я только собиралась ложиться, — приглушенные слова до непривычного сильно смягчила усталость: твердые командные тона совсем отключились. Редкий феномен... Госпожа немного опустила веки и подтянула белое одеяло выше к шее, словно замерзла. Халаты нужно выбирать потеплее потому что. Ох, наверное, сегодня у женщины был чрезмерно активный день... или даже несколько подряд, раз она аж шатается, точно в любой момент уснет. — Что-нибудь случилось?..             Блин, лучше бы все-таки остался дома... А теперь принцесса взволнована, грядет допрос, к которому он совершенно не готов, и неизвестно, чем это кончится. Можно, конечно, попробовать уложить главу охотников спать и свалить, однако следовало изначально вести себя менее подозрительно, — его же знают как облупленного. Никко прекрасно понимает, что он бы не пришел просто так, ибо ни за что бы не потревожил ее на миссии.             Усердно генерируя ответ в голове, Дракон случайно задел Никко секундным взглядом, что стало ошибкой: сердце тут же попросило ее, повелевая едва ли не упасть госпоже в ноги, но... он поклялся не выдавать печалей.             Какова вероятность, что нервы вновь сдадут?..             — Тарине, рассказывай, — проклятье, почему... п-почему так ласково и снисходительно?..             Чувствуя, как ком поперек горла мешает дышать, принц растеряно поднял очи — Солнцеликая предлагала ему сесть рядом.             Похоже... его демоны украдут у нее еще одну спокойную ночь.

***

            Сегодня ничто не предвещало беды: намечался очередной скучноватый рабочий день, но Бозацу ждал весьма неприятный сюрприз, оставивший его беспокойно курить на балкончике императорского дворца, безучастно думая, что же делать дальше. Прямо сейчас все ждут вердикта Его Высочества, а он... ушел справляться с шоком, который нарочно атрофировал способность быстро и взвешенно думать. Обычно его очень непросто поставить в подобное... недееспособное положение. Ха, Наместник и сам не ожидал от себя такого... Чего-либо сильно страшного еще толком не произошло, а он уже... до чертиков напуган.             Минут двадцать назад однорогого известили о том, что в северо-западных широтах возле границы с территориями клана Йорунотайо собралось стотысячное войско демонов... и это только по приблизительным подсчетам: оно успело оккупировать двадцать семь звездных систем за две ночи и громило соседние сектора.             Отчего же Шодайме словил ступор? С Óни дрался миллионы раз и число в сто тысяч вроде не помеха, однако...             ...двадцать семь систем за две долбаные ночи — там явно не сто тысяч и явно не простые демоны. Плюс, новость дошла слишком поздно, как для тех, у кого сеть информаторов считается одной из эффективнейших во Вселенной.             На них навалилась толпа. Со спины. И Ооцуцки не ожидали... в чем виновата разведка, и первым приказом Бозацу уволил ее главу, ибо такие провалы недопустимы и... возмутительны.             Да, когда новость только пришла, он был откровенно зол... Мьекен мгновенно зажегся неудержимой яростью, узнав, что организация с огромнейшим штатом сенсоров и самой сложной шпионской сетью не заметила целый, мать его, город, набитый вояками. Великолепно. Теперь целых два народа — Ооцуцки и солнечники — в подвешенном состоянии. Вдобавок выходит, что разведка Йорунотайо тоже дала осечку, — ничего, с Хикаринаши он еще поболтает.             Если у обоих кланов пробелы в данных, то неизвестно, сколько угроз накопилось, скрываясь от их слепых глаз, возможно, тысячелетиями. Масштаб разогреваемого конфликта может достигнуть уровня последней войны с демонами, организованной его покойным отцом. Та заварушка закончилась тем, что Митеширо-сама запечатал абсолютно всех Они в заранее созданное измерение Джигоку... и все усилия псу под хвост. После трех тысяч лет.             Может, Шодай бы не сгорал от гнева при ином раскладе, но осознание того, скольких сил потребовалось, дабы миллиарды существ поместить в отдельный мир... медлительно опустошало изнуренное тело, обильно запихивая туда непомерный стыд.             У него не получилось сохранить мир, добытый непомерно тяжким трудом...             Боги, что будет, когда господина Нидайме оповестят?.. Страшно представить. Вот и добавился еще один повод бояться назревающей катастрофы — реакция психопата с мощью Небес в жилах. Хотя Митеширо потенциально может удивить всех спокойствием, за которым последует жестокая расправа над Они, — это будет крайне полезно.             Закинув дымящуюся трубку в карманное измерение, Бозацу поправил бордовое хаори с золотыми глициниями и, вернувшись в кабинет, упал в кресло. Серьезный, задумчивый взгляд наткнулся на вчерашний отчет, оставленный Тари на столе, — как хорошо, что он где-то пропадает и не видит Шодая... таким. Понадеется, что и плохих новостей друг пока не слышал, ведь он сразу бы вызвался на передовую, сияя озорным предвкушением славной битвы, однако... Первому пришлось бы и все-таки придется пресечь его благородный порыв.             Дело в том, что Дракон сто процентов останется регентствовать дома, пока верхушка будет отсутствовать, — насчет него Бозацу точно определился, ибо уверенность Шодайме в бою зависит от главного заместителя в Столице, и надежнее принца нет никого на свете. Лишь Тарине знает все тонкости, лишь на его тонкие плечи можно переложить груз управления государством и смело идти в бой на другом краю Вселенной.             Вдруг за стенами груди что-то тревожно задрожало, прервав размеренный поток размышлений. Предчувствие?.. И на что оно указывает? Ох, только бы это не было связано с принцем... и так проблем полная голова.             Кое-как собравшись, Бозацу вернул необходимый минимум равновесия в душе и пошел раздавать указания.             Спустя пару часов хождения по кабинетам и тяжелых разговоров, его начала доставать собственная строгость, уничтожившая обыденную мерную бархатистую интонацию, что обычно успокаивала собеседников, — сейчас она заставляла их стыдливо опускать глаза и по-настоящему пресмыкаться, и из-за этого абсолютно естественного поведения окружающих настроение мужчины отпускалось все ниже. А ведь он хотел идти к Почестному Регенту в более менее добром расположении духа... Похоже, бедняге Хикаринаши правда влетит.             Он вернулся в кабинет, залитый до противного ярким, огненным светом солнца: почти летний жар совершенно не соответствовал тому, что меж ребер смешивалось в клубки отсыревших чувств, вобравших в себя туман непонятной тревоги, — казалось, кости вот-вот треснут, если он не поборет смуту.             Быть может, лучше отложить разговор с господином Регентом?..             Нет, они только время потеряют! Надо взять себя в руки и потушить эмоции, а то как ребенок. Ничего критичного пока не произошло, так?..             ...проклятье, за ним прямо в эту секунду могут следить: отступники или демоны — неважно. Сейчас они могут наблюдать за каждым его шагом, подслушивать каждое его слово и даже то, что сказано Кудо на ухо самой тихой ночью самым тихим шепотом. Суки.             Несколько обреченно вздохнув, он открыл портал и ступил на светло-коралловый мрамор, что красиво сочетался с золотистым, румяным вечером, все больше погружающимся в лазурную тьму, медленно бегущую вниз — от купола к горизонту. Все внутри тут же охладил мягкий, невесомый воздух, в котором витали тонкие запахи белых жасминов, классических для главного дома Йорунотайо, и влаги, что поднималась из сада внизу, — скорее всего, там кто-то поливал.             Обстановка заставила выжженные яростью мысли влиться в целостную атмосферу гармонии. Надо было прийти сюда раньше... Адски жаркий день против ласкающего заката на склоне свежей ночи — сразу ясно, что выигрывает. Честно говоря, он бы даже остался здесь до завтра... Правда, все домашние спохватятся, а Хикари будет не очень рад его компании, хотя, учитывая резкую перемену настроения, сегодня может обойтись без препирательств.             Мужчина облокотился локтями на перила террасы, ощущая покалывание в конечностях от внезапного расслабления, — главное не упасть в обморок.             М-да, он бы однозначно посидел здесь на диване в обнимку с графиней, попивая вино меж поцелуев... или взял бы с собой Тари, а то давненько они не были... вместе.             Как и ожидалось, в саду с поливом возился Почетный Регент, бродящий по мокрой траве меж высоких кипарисов: видимо, подобные простые занятия реально оказывают терапевтический эффект... И удивительно, что он его не заметил.             Все еще зачарованный окружающим умиротворением Бозацу перепрыгнул через перила и неслышно приземлился на дорожку из крупных каменных плиток песочного цвета, — в легкие поступило такое количество свежести, что он закашлялся.             Хикаринаши тут же выглянул из-за одной из елок, едва удивленно уставившись на Наместника: мужчина выглядел лучше, чем раньше... Под глазами, похожими на мыльные пузыри, уже не зияли темные синяки от недосыпа, серебристые волосы, свисающие до поясницы, были аккуратно причесаны, а крайние прядки убраны назад в маленький пучок на затылке, и одеваться царевич стал, как прежде: в самое модное и изысканное. Первый-сама даже сделал бы комплимент длинному лимонному халату с вышитыми изумрудными листьями, словно свисающими с острых плечей, но тогда окажет многовато чести серокожему предателю.             Наверное, затянувшаяся депрессия Его Величества отпустила ненадолго, и он решил возвратить себе прежнюю пышность.             Солнечник с тусклым любопытством пару раз взмахнул густыми ресницами и почти равнодушно нахмурился:             — Если ты пришел упрекать меня, то возвращайся и придумай повод покруче, — выдал он и вновь отвлекся на полив. Блять, два садовода — он и Тари-чан. Понятно, почему они ладят.             Ооцуцки вновь ощутил под грудью вспышку гнева и опустил голову, борясь с неуместным раздражением.             Нужно сразу к теме.             — Мы оба… провалились.             — Ха-ха, наверное, Митеширо-сама там уже все волосы на себе вырвал… Вся его работа… и работа твоего почтенного отца пошла насмарку, — и как Бозацу собирается принуждать мозг не думать об этом, когда каждый считает нужным напомнить, где именно он оплошал?             — Ничего, — сухой, апатичный ответ отразился вопросом в бледно-лавандовых радужках Регента: он что, ожидал чего-то более грубого, учитывая их отношения?.. Дело касается не личной жизни, значит, браниться не к чему. — Я справлюсь. Даже в одиночку.             — Да, Шодайме Мьекен. Твоя сила поистине… велика, — начал тихо рассуждать Хикари, смотря, как сияющая вода орошает траву. — Однако последуй моему совету: поумерь самоуверенность и возьми войско. Показать себя еще успеешь, а то, если что, будет жаль… ведь приемников у тебя нет. Хотя Тари как господин Первый… я бы глянул на подобное развитие событий, — красноречие Йорунотайо убивает и завораживает одновременно. Ему никогда не желали смерти настолько завуалировано. Кроме всего, негромкий мелодичный голос солнечника прекрасно сочетался со звучанием падающих капель. — Какой у нас план? — его способность прыгать с темы на традиционно вывозит весь процесс общения.             — Отправиться в захваченные системы и потихоньку выбивать оттуда демонов, — он снял гета и неспеша подошел ближе к Йорунотайо, скрывая удовольствие от прикосновений босых ног к мокрой траве: он даже не мог вдохнуть полной грудью, в блаженстве прикрыв веки. — Довольно просто, но долго.             — Оценка продолжительности?             — От двух до четырнадцати месяцев.             — Отчего такой большой разрыв?.. — Бозацу кажется, или тон Регента светлеет? Если на душе у Хикари распогодится, то Ооцуцки впервые за тысячи лет сможет поговорить с тем самым громким, бесконечно веселым и дружелюбным существом, которое так обожает его друг даже после... происшествий.             — Вариантов развития событий слишком много, — напряжение, натянутое струной в ровной спине, невольно ослабло в ответ, и мужчина чуть опустил плечи, засунув руки в карманы хаори. — Не забывай, что территории большие и неизвестно, какие утечки информации нас ждут...             — Я уже приказал перевести в военный режим всю работу Регентского Министерства. Никаких посторонних, никаких новых назначений и увольнений без моего ведома, никаких сделок, балов и вечеринок.             — А так хотелось... — Шодай честно не отказался бы от шумного и некультурного отдыха... Срочно нужен отпуск...             — Мы еще свое отгуляем, — странноватая ухмылка всего на миг скользнула по чужим губам — она совсем не шла ангельской внешности, и потому настораживала, хоть, скорее всего, угрозы не несла, и Первый зря принялся читать расплывчатые намерения солнечника. Привычка — что поделаешь? И рядом с Хикари правителем, и рядом с Хикари «домашним» следует держать ухо востро — тем более Бозацу, который в контрах с ним порядка трех тысяч лет. — Кстати, тебя уже пригласили на свадьбу?             Бровь Шодайме изумленно взмыла вверх.             Свадьба?.. Чья?             — Ого, впервые слышу, — заинтриговано просиял Намнстник. — Кто-то из твоих братьев нашел пассию, полагаю? Или Тайонаши-химе?             За кратким ироничным смешком последовало беззаботное:             — Да нет же! Я про Тари и Никко.             Тари и Никко...             Свадьба...             — Подожди, что?! — что за внезапный вброс? Растерянно сложив руки на груди и потупив шокированный взор в землю, он очень несобранно спросил: — Откуда... ты знаешь?.. Хочешь сказать, я настолько выпал из жизни, что...             — ...что прошляпил момент, когда твой, кхм, лучший друг решился? — вот и проклюнулся знаменитый неунывающий тон господина Регента... Вовремя. — Нет, я просто хотел похвастаться, что... я выиграл.             Новая доза непонимания заставила все-таки поднять глаза и искать информацию в чужих жестах, что было ошибкой: сейчас однорогий лишился всей защиты, и для Хикари откроется совершенно неизведанный пласт его эмоций. Недостаток ясности, попытки соединить хоть какие-то факты в общую картину, хаотичные воспоминания — все это сливалось в дикую смесь, являющую собой главного палача «несокрушимого» Бозацу Мьекена: отчаянное, тайное чувство, что овладевало каждой мыслью... о них. Оно впрыскивало в тело самую исступленную грусть, невероятно простую причину которой он не желал видеть на весах боязливого сердца. Ни за что. Ни под каким предлогом. Он не имеет права вбивать клин в их отноше—             — Если ты до сих пор не в курсе, значит, Тари сначала поделился со мной, а не с тобой, а это... классно, — насмехается, конечно.             Буравя пустоту впереди, Бозацу флегматично фыркнул — нужно было максимально скрывать постепенное отравление знакомым ненастным ощущением. Боги, оно ведь существует в нем еще с подростковых лет: то маскируется под бесполезную ревность, то заставляет задыхаться в незримой тоске при виде хрупкого родного силуэта где-то во сне...             И снова в горле застряла давнишняя недосказанность.             Недосказанность с самим собой.             Именно так: он всегда делает, как правильно и как диктует здравый смысл, — чтобы было хорошо всем… однако не ему.             Шодай — это сосуд чистого безумия: чуткий к колебаниям окружающего мира и уравновешивающий Вселенную — тогда почему он должен следовать каким-то правилам? Даже придуманным внутренним «я». Может, потому что он слаб морально? Может, потому что он продолжает уперто молчать над своей старинной печалью? Черт, да Бозацу и не знает, что следует говорить в этом случае и кому, и потому, не понимая и игнорируя себя, он продолжает рваться на части, безропотно покоряясь собственным установкам, под которыми эмоции, порожденные неизвестностью, перетираются в мутный осадок из неразборчивых кусочков.             Одна часть сердца советует жить на автоматизме дальше — главное, что есть стабильность. Другая часть часами ноет от скромной глупости хозяина и… остается неуслышанной.             На фоне грызни двух абсолютно разных сторон мужчина будто… уже много-много лет теряет рассудок и… кого-то вроде прежнего себя. Правда, ради чего?             Ради чего он копит противоречия?             Ах, да. Чтобы какой-то Хикаринаши Йорунотайо однажды сказал: «Я выиграл». У принца и Солнцеликой госпожи свадьба на носу, а Хикаринаши выиграл. Не то чтобы и Наместник проиграл… он просто вне заварушки, ибо… вроде как стоит у друга на особом пьедестале… может быть… это не подтверждено… скорее всего… или уже нет, если уж он больше не узнает важное первым...             Каждый день, блять, видятся и не могут адекватно поговорить — только приветствия, дела, минимум привычных шутеечек и ехидства. Может, Бозацу реально превратился в скучного политика… а Тари тяжело с такими, вот он и надоел… Осталось узнать, как Кудо его терпит, и попросить объективной оценки.             В любом случае, к сожалению, в ближайшее время свадьба накрывается… Ха, Шодаю еще надо будет притворяться, что он ничего не знает, — Хикари точно нарочно открыл секрет: понял же как-то паршивец, что подобного рода информация для Ооцуцки хуже ножа в шее.             Ладно, Наместник еще возьмет свое. Обязательно. Пусть Регент даже не смеет сомневаться в силе его влияния.             Все. Хватит с него Хикаринаши на сегодня.             Бозацу отвернулся от мужчины с намерением открыть портал, но солнечник решил поболтать, видимо, забыв, насколько немилостивое существо перед ним:             — Надеюсь понаблюдать за вашей с ним разрозненностью, — сволочь. Дрянная сво-лочь. Как же Йорунотайо терпеть его не может. — Только бы она не отразилась на битвах и на атмосфере в военном лагере... Но хочу отдать должное: ты хоть и жуткий собственник в душе и на словах... однако не на деле, в отличие от госпожи Никко-химе. Ты прирожденный правитель.             — «Не на деле»?.. — из сжавшегося от напряжения горла выскользнул неприятный тусклый смешок, раздавшийся мурашками по плечам. Шодайме включил любимую непроницаемую интонацию... и специально окрасил ее прозрачными намеками угрозы: — Мало костей я тебе переломал, если ты изрекаешь подобное... — небось, лицо Хикари сейчас стало бледнее дневной луны. Регент быстро заткнулся, значит, их драки все-таки дали плоды: он, как всегда, забывает, с кем тягается. Что ж, Бозацу с гордостью готов учтиво напоминать, когда потребуется, — собственно, этим он и занимается три тысячи лет, и, если рассуждать без иллюзий и самоуверенности, получаться стало не ахти... Раньше Йорнотайо лишь молчал при нем, а сейчас осмелел да, вероятно, еще и возобновил общение с принцем... Убрав внезапную мстительную улыбку с пухлых губ, Первый заложил руки за спину и с обыденным радушием зыркнул на солнечника: — Между прочим, Тарине останется в Столице замещать меня.             Все сладостные ожидания Хикаринаши на драматическое шоу разом были убиты, и Ооцуцки, празднуя очевидный триумф, исчез в темноте портала.             Один вопрос успешно закрыт.             Дальше — разговор с Тари.             Мягкое топазовое небо над городом покрылось перламутровой глазурью: размытые полосы персикового, розоватого сияния местами сильно выделялись на куполе, что темнел лиловым сумраком, — на сегодня вроде бы прогнозировали солнечную бурю, и ее последствия выдались... завораживающими, особенно для утомленных глаз Наместника.             Бозацу стоял под навесом широкой террасы пятнадцатого этажа. Отсюда Столица была как на ладони: ее кирпичные крыши, малюсенькие амацубито и четкий узор улиц, похожий на герб клана, — проектировщики старины постарались на славу. Из высшей точки Императорского дворца также виднелось его поместье у пологого холма, которое через месяц-другой наконец-то затаится в зелени деревьев, прячась от очей Нефритового, членов Совета и всех, кто вдруг решит направить свой взор на дом Первого. Хорошо, что спальня круглый год выходит на лес, а не на город...             На самом деле, его опасения о подглядывании немного комичны, ибо поместье далековато от главного дворца, но-о-о почему-то мужчине нравится думать, что за ним следят, — это добавляет мистики к его персоне.             С каждой секундой нежная прохлада надвигающейся ночи убаюкивала все больше. В невесомой хватке усталости Шодай облокотился плечом на мраморную колонну, подпирающую навес. Как бы не заснуть?.. А то будет смешно, если Дракон обнаружит его здесь... посапывающим стоя. И выйдет как-то непродуктивно, ведь их разговор срочный.             Хотя бы утреннее беспокойство уже не тяжелеет за спиной и внутренние струнки ослабили натяжение... Если с коллегой сейчас выйдет тихое, содержательное обсуждение, будет вообще идеально. Конечно, единственный расклад, на который уповал Бозацу, — это припасть лбом к изгибу шеи охотника, шепотом разъяснить ситуацию и дальше... лишь теряться в объятиях, что месяцами не доставались ему... и, возможно, не будут доставаться в следующие полгода. Потому... он обязан ловить момент.             За углом послышались частые, стремительно приближающиеся постукивания деревянных гета о камень, что раздавились звонким эхом, — Тари летел сюда на всех парах. Наместник прижал ладони к щекам, дабы вывести себя из полусонного состояния, и повернулся в направлении, откуда должен выбежать товарищ.             Дракон влетел на террасу: его лицо полностью закрывала стопка папок, грозящая упасть и рассыпаться: видимо, это все будет отнесено домой. Гм, странно, что у принца столько накопилось. Обычно он справляется... Может, по пути сюда прохожие подкидывали ему работенку? Не могла же одна подготовка к войне прибавить главному советнику столько бумажек... У Тарине в распоряжении множество сотрудников — почему им не отдал хотя бы на сортировку?             — Не смотри на меня так! — капризно прокричал друг с другого конца террасы, перед ним открылся портал, и стопка была абсолютно неосторожно выкинута туда. Он с крайне довольным видом отряхнул руки и, чуть подняв подолы многослойного молочного кимоно с ласточками, наконец-то «достучал» к Бозацу, что исподлобья наблюдал за им. Тари остановился, сходу поклонившись, и радостно кинул: — Привет!             Наместника не вовремя зажала неловкость, и он рефлекторно потер затылок, закрыв глаза. Опять залюбовался...             — Ха-ха, здравствуй, — понадеется, что мягкость сфальшивила незаметно. Похоже... сейчас он рискует разрушить солнечный настрой друга. Окей, будет подступать к главной теме постепенно, чтобы облегчить адаптацию к ситуации. — Откуда такая кипа документов?             — Да я просто взялся помочь кое-кому — вот работки и прибавилось, — охотник зачем-то... повторил жест. И как это расценить?.. Что ему тоже неловко?.. — Ничего! Мне не в тягость.             — Не из-за этой работки, случайно, ты утром отсутствовал? — уже с привычным тягучим звучанием более расслабленно поинтересовался Шодай.             По неизвестной причине Тари-чан замялся, пытаясь что-то сказать, однако ни одна фраза не выходила целостной из-за неясной, но в какой-то степени милой неуверенности, — такое редко можно поймать в моменте. Для полного комплекта не хватает румянца.             — Ладно-ладно, можешь не отвечать, — бархатный смешок Первого обратил к нему два широко раскрытых медовых глаза, в которых на миг проблеснул искренний шок.             Буквально за секунду плечики Дракона печально опустились, потухшие очи — тоже, и он тускло-тускло пробубнил:             — Это настолько я неинтересен тебе?.. — проклятье, иногда его перепады настроения заставляют не на шутку разволноваться, потому что Бозацу зачастую не подразумевает желания как-либо задеть своими обыденными шпильками. Возможно, испуга прибавляет нынешняя ситуация, обострившая бдительность, и то, что он отвык от эмоциональности коллеги. Длинноволосый мужчина до ужаса серьезно нахмурился и презрительно фыркнул, немного вскинув подбородок: — Раз так, говори, чего хотел, и я уйду.             Наместник подавил порыв хохотнуть и отзеркалил холодную важность товарища:             — Я вызвал тебя обсудить демонов, — он намеренно сделал паузу, ожидая, что Тарине успокоится, однако этого не произошло. Так как сил ерничать дальше не осталось, нужно поскорее обговорить все необходимое и пойти отдохнуть. Задачу облегчает осведомленность охотника — услышав о сложившейся ситуации, он не мог не разобраться, даже если был не рядом с Шодайме целый день. Вздохнув, однорогий негромко начал: — Слушай... Ты единственное существо, кому я могу без малейших сомнений доверить всю империю и даже собственную душу, — обида в гримасе Дракона тихо сменилась на вдумчивость, и он с характерным стуком черных когтей положил ладонь на мраморные перила, отрешенно глядя вниз. Отлично. Его слушают. — Потому я прошу... подменить меня в Столице на время боевых действий.             Принц резко поднял ужасно суровый взор: меж золотых прожилок в радужках замерцало что-то наподобие гнева:             — Ты чокнулся там в своем кабинете? Мы идем драться исключительно вместе. Иных вариантов я не рассматриваю.             Наместник испустил еще вздох, стараясь потушить языки раздражения.             — Тарине, пойми, что твоя упертость сейчас ни к месту. Я сделал эту просьбу, дабы ты согласился.             — То есть отказ не принимается?             — Верно, — Шодай блекло растянул губы на мгновение. — И дебаты тоже.             — Нет уж! — Тари взъелся как-то... заторможенно. Обычно его импульсивность зажигается от малейшего огонька, а тут... будто делительная усталость пропитала чувства влагой, не позволяя воспламениться. Получается, они оба не хотели этого спора... — С каких пор меня не берут на миссии? Я в чем-то провинился?             — Я не могу оставить северный регион на Совет и—             — Ты не ответил на вопрос.             Ненужное объяснение не прокатит... Принц будет стоять на своем, пока Бозацу не сдастся, однако кто сказал, что и Бозацу не будет стоять на своем? Сегодня он не выдержит длительных баталий, особенно по такой важной проблеме, поэтому лучше просто поставить перед фактом. И, вообще, почему друг припирается? Он наверняка осознает, в каком они неудобном положении и как удачнее всего расставить фигуры на доске, — откуда возражения?             — Ты никуда не едешь, — флегматично заявил Наместник. — Если потребуется, я выдам указ, запрещающий тебе покидать Столицу.             Тари-чан выдавил горький смешок и на грани перехода к истерии бросил:             — Ты не имеешь права. Мы же равны, — да?.. Равны? Кое о чем он все-таки забыл...             — …ты не Второй Наместник, чтобы быть… равным мне, — понадеется, что друг не исковеркает смысл сказанного у себя в голове… ибо тема довольно тонкая. Внутри что-то резко ослабло, и голос автоматически смягчился: — Пойми, что никому другому доверить империю я не могу. И еще я хочу… дабы ты верил в меня и мою силу.             — Бозацу. Я. Не пущу. Тебя. Одного, — уперся так уперся. Сейчас переубедить его невозможно. Пора отставить церемонии.             Шодай опустил голову и заложил руки за спину, вынужденно прошептав:             — Значит, указ.             — Бозацу—             Он поднял ладонь, прервав Дракона:             — Спором мы не достигнем консенсуса, потому лучше воспользуюсь другим инструментом, — тем более, что против его приказа принц не пойдет. Он не посмеет, чем бы не клялся. Тари не предаст, даже если на кону жизнь однорогого. Да, еще три тысячи лет назад охотник нарушил бы любое указание... однако сейчас он превратился в настоящего ответственного государственного деятеля, в чьи принципы входит верное, беспрекословное служение его Шодаю.             У товарища едва заметно дернулся глаз. М-да, кажется, дров они наломают будь здоров…             — Ты всегда твердил, что я твой господин Второй, а теперь это — пустые слова? — и снова проскакивают взбешенные нотки… Почему он не хочет одуматься? Что перекрывает ему путь к здравости?             — Ты не согласился по-хорошему, и… я поступил, кхм, по-плохому. Не забывай, что мы не обычные Ооцуцки и… не дети, что рвутся в бой друг за другом, — не желая потом мучиться, вспоминая гневное уныние в звездных очах, Бозацу отвел взгляд. — На нас лежит огромное бремя. И я откровенно не понимаю, почему должен заново объяснять то, что ты и так прекрасно знаешь, — создавалось впечатление, что еще слово, и Тари вмажет ему, а выдержать нужно еще хер знает сколько. Исход разговора будет непредсказуемым. Он решил сделать дополнительную попытку вразумления: — Можешь не волноваться, ибо со мной будет Никко-сама.             Бешеные огоньки, что подсвечивали янтарно-желтые Бьякуганы Дракона, словно задули — синеватая предвечерняя мгла сделала их похожими на медные монеты... выцветшие обидой. У друга окончательно упала планка, и самым страшным было то, что Наместник не мог выудить причину: не хочет он отпускать его — и все. Охотник же в курсе важности дела. Что случилось?             Тарине отвернулся к перилам и уперся в них ладонями на вытянутых прямо руках: разозленный, потерянный взгляд шарил по мрамору, не зная, куда приткнуться. Его напористость была выпарена яростью до последней капельки, что означает... попытки переспорить воина закончились. Мнение Шодая с минуты на минуту одержит верх, но это ничуть не удовлетворяло: страх сделать хуже затыкал рот досадливым молчанием. Сердце потихоньку накачивало вязкое ощущение неправильности происходящего, мол... он посмел тиранить любимый цветок.             — У меня очень... — он едва расслышал исцарапанные слабым удрученным хрипом слова — пришлось даже через силу шагнуть ближе, — ...очень плохое предчувствие...             — Все будет хорошо, — почему-то резко свело щеки. Первый-сама... пытался беззаботно улыбнуться? О Боги... он же понимал, что не утихомирит ни друга, ни самого себя. Любые жесты и действия бес-по-лез-ны.             — Тебе все равно наплевать... — Дракон понурил голову, и пышные нежно-голубые локоны скрыли обточенный густеющей темнотой, бледный профиль: мягкие волосы обычно вились по воздуху в присутствии Бозацу и не нарочно тянулись к нему, иногда касаясь, однако сейчас они просто свисали. Принц отстранился от перил и, не позволив мужчине даже на миг поймать подавленный взгляд, прошел мимо с задумчивым и одновременно удивительно высокомерным: — Делайте, что хотите, господин Наместник.             Именно.             Он будет делать, что хочет и как хочет. И никто ему не указ.             Вроде бы намечается что-нибудь чуть масштабнее рядовой заварушки, а они вдвоем развели срач на пустом месте. Или... с ними что-то не так?             Они почему-то... не поняли друг друга.             Остались бы у Бозацу моральные силы, он бы обязательно окликнул Тари и продолжил перепалку, но сейчас... лучше просто позволить ему уйти.

— Я не хочу воевать. Эти склоки и конфликты... отнимут у меня все. Как отняли родителей... и пытаются отнять тебя...

***

            — Вот сукин сын. Я и забыл, какой он ультрараздражающий. Ничего-ничего-о-о-о-о. Я ему покажу, как меня на войну не брать, — под нос ругался Тарине, бесцельно нарезая круги по какому-то лесу.             Когда он выходил из дворца, голову набивали миллионы гневных идей а-ля вызвать Шодая на поединок, чтобы выбороть право снова быть его мечом и щитом, но под угрозой расплакаться они практически сразу превращались в негодные для обработки комки ваты.             Он давно не ощущал себя настолько недееспособным против кого-либо и давно не ощущал, как обстоятельства связывают его по рукам и ногам, затягивая веревки событий так, что легкие больше не раскрывались от сковывающей боли. Он давно не ощущал настолько объемного, выпирающего из горла рвения завопить о накипевшем... или убито шептать просьбы не морить его одиночеством дальше...             Но приказ есть приказ, да? Для всех они серьезные воины и ответственные чиновники, и страх опозорить своего господина изрядно перекраивает даже самое мятежное сердце. Меньше дерзости — больше преданной службы. Сначала они Первый Наместник и его советник, и только потом — Бозацу и Тари-чан.             Раньше он думал, что им удасться полностью сохранить тепло их отношений на работе... но, вероятно, они свернули не туда уже много лет назад, и найти общую скрытую рану будет сложно. Особенно без участия Бозацу, до которого почему-то не доходит суть происходящего. Наместничество, что ли, уничтожило в нем проницательность? Или... сердце? Хотя принц не сказал бы, что перед ним стоял какой-то иной Шодайме-сама — все тот же однорогий красавец, чья повседневная мерная харизма чуть-чуть помрачнела от измождения.             Эй, а может... дело как раз-таки в усталости? Неужели в теле друга ее скопилось такое невообразимое количество, что наблюдать за окружающими и по крупицам анализировать их поведение он более не в состоянии? Поэтому он не уловил настолько очевидного факта, что совместной поездкой Тари, в первую очередь, намеревался закрыть пробелы в общении? Вообще, он пуще всего желал наполнить их обоих, а не только себя... однако теперь придется нанести ответный удар.             Ха, возможно, изгаляться и вовсе не придется: товарищу зарядят по затылку в одной из битв, и он мигом осознает, что сотворил с ним. И было бы неплохо, если бы в минуты одиночества коллегу тоже преследовали томные страдания, подобные тем, что иногда обдавали иллюзорным жаром голые ключицы принца, напоминая о недоступности. Пусть прочувствует на своей шкуре.             — И что мы здесь шляемся? — спокойная молва Кудокутен громко разнеслась по лесу, заставив мужчину инстинктивно пригнуться.             Она тут?..             Тарине немного поплохело из-за внезапного испуга, и он, опершись на крону дерева, начал искать графиню взглядом. Вечно она у него на хвосте. Нельзя уже уединиться.             — Мне постоянно мерещится, что в этом лесу слоняется всякая мерзость. Бозацу смеялся над этим, но теперь у меня есть доказательство, — м-м-м, как приятно. Теперь он местное лесное уебище.             — А я думал, что либо у меня глюки, либо в качестве мести отец заговорил твоим ангельским голосом, — неярко брызнул сарказмом мужчина и вышел на маленькую поляну, озаряемую первым кристальным светом двух лун: перед ним на мраморном балкончике второго этажа стояла госпожа, наполовину равнодушно, как и всегда, сверля его любопытным взором.             Он случайно забрел к поместью господина Мьекена. Упс... Это — последний пункт, где хотелось бы очутиться сейчас.             Ха... все дороги и нити ведут к нему... Какая злая ирония.             Кудо спрыгнула вниз и поправила белое кимоно с рисунками в виде веточек лаванды — что-то оно чересчур легкое для прохладных майских ночей... Тари-чан принялся снимать хаори, дабы отдать его подруге, но та язвительно промямлила:             — Ты взволнован и разозлен, потому воздух вокруг нас быстро потеплеет. Хоть какая-то польза от тебя.             — И ты специально злишь меня дальше, — бесцветно усмехаясь, он опустил голову.             Главное случайно не выронить со словами последствия стрельнувшей в висках грусти...             — Очевидное можно и не озвучивать, — Доку-химе перевела изучающий взор на темный лес и скрестила руки на груди. Всё. Она закончила «сканирование». Конец ему. — Судя по твоему никакущему виду, собеседование в Наместники прошло...             — ...хреново.             — Если ты неосознанно добрался аж сюда, значит, более чем, — интересно, как Кудокутен отреагирует, что к его паршивому состоянию причастен и Бозацу? Она может расценить ситуацию крайне серьезно, и тогда однорогому мало не покажется, а у того и так беременная голова с этими долбаными демонами.             Нужно попробовать спасти Шодая... хоть и не хочется.             — А, ладно. Забей, — легко отмахнулся охотник и... застыл: строгий взгляд женщины будто пробрался в голову и заставил онеметь. Она не повелась на настолько жалкую ложь.             — Дилетант, — бесстрастно хмыкнула госпожа и снова уставилась на рощу. Он рискует обидеть ее своими ничтожными попытками удрать от разговора... которого до боли желал в глубине души. Кудо должна понимать, что Дракон безнадежен... — Давай выкладывай, пока Бозацу не вернулся.             Еле-еле, с отрешенными паузами на молчание и подавленными вздохами мужчина сумел внятно пожаловаться. Конечно, Тари не ограничился конфликтом с отцом — не смог сдержаться. Да куда там? Рассказы про брань со Вторым-самой достаточно привычны, потому, в эмоциональном аспекте, передавать содержание их перепалок проще простого... в отличие от любых ссор с Шодаем, малейший отклик воспоминания о которых способен замкнуть мозг, словно палка, вставленная в шестеренки механизма.             И все двадцать минут возмущений несчастного госпожа внимательно внимала. Видимо, сильнее обычного ее нагружало поразительное стечение обстоятельств: пару дней назад она советовала принцу отправиться куда-нибудь с Бозацу, далее неожиданно активизировались демоны, представив Тарине идеальную возможность наконец-то добраться до него, но Ооцуцки рано обрадовался, ведь забыл о совершенно непредсказуемом факторе: о планах Бозацу — мысли Наместника с недавних пор впереди, и пробиться в них невозможно.             Ох, если бы только Тари-чан умел общаться без помощи телепатии... Неужто он больше не сможет быть наравне с другом?.. Не сможет угнаться за ним, понять многогранную глубину дум, вечно уходящих в загадочную тьму?..             Несколько минут после жалобной тирады прошли под аккомпанемент вылезших из спячки сверчков. На носу же лето... Через недельку-другую объявятся цикады, синие ночи запылают жарой и духом приключений... однако, скорее всего, это лето обретет звание наискучнейшего в его жизни. Ждет не дождется.             — Круто вы завернули, парни... — Кудокутен тщательно обдумывала рассказ, чуть хмуря белые брови.             — Я, блять, скоро психану и подолью приворотное зелье твоему мужу в чай...             — Ты мне не соперник, — ого... она перешла на скрыто угрожающий тон? Охотник честно не намеревался задеть ее! — И не забывай, что я медиум. Угадай, какое количество защиты стоит на разуме Его Высочества? Я создала самое закрытое сознание во Вселенной: ни ты, ни даже Митеширо-сама не в силах пробить все барьеры.             — А можно я хотя бы попробую для начала? — почти детское недовольство принца вызывало у графини снисходительную улыбку.             Она наклонилась чуть вперед, к нему, словно хотела поведать секрет, и спокойно зашептала:             — Ты пробуешь каждый день. Три тысячи лет подряд.             Стоп... Что за?..             Неужели именно из-за нее мысли товарища стали совсем недоступны? Она... смогла разделить один из каналов общего внутреннего вместилища?.. Но Дракон все еще способен ощущать привкус чужих эмоций в витающих вокруг думах... Значит, госпожа сделала что-то другое.             Тарине молча смотрел на довольную подругу, непонимающе хлопая изумленными очами, и не мог выдавить интересующий вопрос. Прямо сейчас она контролирует его. Совершенно точно. Отрубила способность говорить и... уже не боится окунаться в беспорядочный лабиринт мглы в голове.             Как она... поборола страх? Каждая секунда пребывания в разуме принца обычно пугала ее...             — Ужасы не останавливали меня и раньше, — класс, спасибо за ответ на неозвученный вопрос. — И о чем ты? Будучи несведущим ребенком, я дала бой твоему отцу, который куда опытнее меня...             — ...однако не сильнее? — если ее нынешний уровень способностей переплюнул отца, будет шикарно.             — Это очень просто проверить. Мы можем попросить его прочесть мысли Бозацу и таким образом выяснить, кто из нас искуснее в манипуляциях сознанием.             То есть родителю нужно будет разрушить ловушки и печати Доку, расставленные в мозге Первого, чтобы добраться до его настоящих мыслей...             ...черт, да Нидайме превратит сознание Бозацу в руины.             — Нет! — резко вскинулся охотник, чувствуя наплыв горячей паники в тесной груди. Уловив секундный проблеск беспокойства в мимике Кудокутен, он устало опустил голову: — Только не на нем, окей?             — Я понимаю твои опасения, но Нидайме ничего не сделает с Бозацу, — он никогда не слышал столько согревающего утешения от нее в свою сторону, хоть оно и было слегка неуклюжим... Графиня правда осознает, как ему туго? — Митеширо всего-то... прочитает мысли. В этом нет вреда. И у него нет злостных намерений по поводу Бозацу.             Нет злостных намерений?..

— Ты хочешь править рядом со своим господином Первым, знаю. Но я неуверен не только в тебе… а и в нашем Шодайме, при всем уважении к Его Высочеству. Я пока не понял, вынесет ли тебя Бозацу-сама.

            Он явно задумал какую-то подлянку... Следует побыстрее прояснить, что конкретно имел в виду Ооцуцки-старший.             В любом случае, все-таки стоит напомнить подруге об опасности, а то она слишком расслабилась, — вероятно, самоуверенностью Бозацу можно заразиться.             — Хрен знает, какая интрижка взбредет отцу. Если ему вдруг станет нудно, он может и на Шодая посягнуть.             — Тарине, долой тревогу. Тебе и так непросто живется с проклятьем, а ты еще грузишься по поводу Бозацу, который уж точно в состоянии защитить себя и заодно отдубасить Митеширо, — пока не увидит — не поверит. — Он положил три тысячи лет на тренировки, чтобы ты... постоянно беспокоился, что ли? Ты будто умышленно занижаешь его.             Тарине возмущенно поднял указательный палец в порыве возразить... однако нужных слов не нашлось. Кудо опять права: нужно трезво оценивать окружающих, а не продолжать тонуть в образах минувшего. Против нынешнего отца предстанет не прошлый Бозацу. Все давно поменялось.             — Я знаю, что ты все понимаешь... и причины решения Бозацу, и причины, по которым ты не имеешь права ослушаться его. Остынь, пережди ночь и тогда сможешь смотреть на вещи объективно. Да, тебя душит обида и надвигающееся расставание, но постарайся держать в голове, что Бозацу доверяет тебе настолько, что отдает на попечение целую империю, чтобы сбалансировать безопасность регионов, а не... как-то наказать, — графиня дернула уголком губ, почему-то притихнув. Нравится же ей читать нотации. — Я бы тоже хотела поехать с ним... однако и меня отвергли, — ха, так они в одной лодке. Интересно, почему Никко не в клубе? — Наверное, это — лишь подтверждение моей недавней мысли, что... ему лучше драться в соло, — что она сказала?.. — Когда вы вместе, он больше присматривает за тобой и, соотвественно, волнуется, а в одиночку он может беспрепятственно разойтись на всю катушку без резонанса и бонусов внутреннего вместилища. Он словно желает отыскать свой предел.             — Намекаешь, что он... не берет меня ради комфорта в бою?             — Выходит, частично.

***

            Бозацу потерял связь с реальностью: он просто стоял и совершенно пусто таращился на мраморную стену дворцовой террасы, пока окончательно не стемнело. Поскорее бы кончился этот день насилия над ним... но осталась незаконченная работа — неразбериха в голове подождет. Потом подумает... хотя в идеале нужно нагрянуть к Тари и постараться разобраться, что происходит.             Пару раз вдохнув заметно охладевший воздух, Первый ступил в портал перед собой.             Ступор снова парализовал течение мыслей, однако на сей раз... из-за очень умиротворенного окружения: разомлев, он погряз в тишине маленького сада, которую изредка нарушали плески хвостов рыбок, плавающих в пруду слева. Спящая здесь ночь заставила чуть прикрыть веки, привыкая к ее мгле. Мужчина обернулся к аккуратненькому традиционному одноэтажному дому — подобные милые постройки в Столице уже и не встретишь: плавные линии острой черной кирпичной крыши, большие круглые окна в белых стенах, низкое деревянное крылечко, фонарики-гармошки из бумаги — все это... невероятно сильно успокаивало раздраженный взгляд.             Что за чудесное вознаграждение — оказаться здесь именно сейчас. Он бы с удовольствием присел возле красных колонн, подпирающих крышу, с бутылочкой крепкого вина... Эх, мечты, мечты...             Шодай вдруг понял, что за раздвижными бумажными дверями не горит свет. Неужели госпожа Никко спит или ушла по делам? На этой планете уже глубокая ночь — похоже, он просчитался.             Вдруг за несколько миллиметров от уха пролетел тонкий серый шест, воткнулся в дорожку из больших гладких камней... и рассыпался в пыль. Не шибко удивившийся однорогий посмотрел на кучку песка позади и, проследив траекторию падения, наткнулся взором на крышу, частично скрытую ветвями деревьев: там сидел темный силуэт, который с задором щурил в ответ голубо-золотые Тенсейганы.             — Рассеянность не идет твоему мудрому лику, Бозацу-доно, — признает: застать врасплох получилось. Она определенно на взводе из-за новостей о грядущей резне: Никко не из тех, кто вне себя от хруста костей противника, но занятные походы любит. — Значит... демоны, — женщина в коричневых шароварах и свободном белом халате вышла из сумрака и, босиком гуляя по черепице, натянула черную перчатку на кисть, из которой ранее был выпущен заряд. Она снова носит их?.. Видимо, ее тело опять стало вырабатывать слишком много злокачественных клеток. — Я замахалась торчать тут и была невыразимо рада, когда пришло известие о войне. У меня еще и сейчас обострение болезни, — все-таки он угадал, — потому испепеление будет работать намного быстрее и эффективнее, — обычно она жалуется на свою хворь, но иногда даже считает ее полезной. Больная ирония какая-то. — В комбинации с тобой и Тарине можно устроить такое месиво, что—             — Он не отправляется с нами.             Большие сияющие глаза напряженно обратились к нему, словно... вот-вот превратят в прах.             — Почему?..             Куда же без объяснений... И это нормально, что их запрашивают: все же решение Наместника... действительно непривычно для публики. Нужно отвечать.             Бозацу опустил голову и устало отчеканил:             — Во-первых, мне не на кого оставить Столицу — он мой главный заместитель и он глубже всех знает положение дел. Во-вторых, у меня... плохое предчувствие.             — Тогда это предчувствие должно было напомнить тебе, что в Столице сидит Император, а оставлять Тарине наедине с ним... отвратительная затея, — Никко понурила очи, пряча размытый страх. Неужели Император стал именно пугать ее? И есть ли на то веские причины? Ладно, об этом потом спросит — возможно, даже когда они уже уедут. — Может, Митеширо тоже пусть побудет в Столице? Да, я понимаю, что для Тарине это равносильно страшнейшим пыткам, — буквально... — но-о-о старый маразматик в последние годы хорошо себя вел...             Идея неплохая, если бы не один мелкий нюанс...             — Тебя не настораживает его косвенная связь с Императором? Вдруг Нефритовый... опять отдаст Второму приказ убить Тарине? Боги, и подумать страшно...             — Мы запугаем Митеширо. Точнее, ты запугаешь. Скажи, что, если с головы любого твоего подчиненного, в особенности Тарине, упадет хоть волосина, ты тотчас... — принцесса смолкла, усиленно пытаясь отыскать выражение поужаснее.             И вправду, что сказать Митеширо-саме? Что его казнят? Он только обрадуется. А может... нарыть на него что-нибудь в маминых мемуарах? Там определенно навалом компроматов и способов того, как удачно играть на эмоциях Нидайме.             — Оставь это на меня, — с флегматичной учтивостью прервал ее размышления Бозацу, уже накаляясь удовольствием от будущей словесной победы над Митеширо. — Не утруждайся.             Подняв очи, глава охотников сразу уловила его заранее торжествующий, азартный настрой и расплылась в ослепляющей коварством ухмылке:             — Жду рассказа. Во всех подробностях.             — Договорились, Никко-сама.

***

            Сразу после Шодай ушел, и Солнцеликая осталась задумчиво кусать губы.             Конечно, большая честь, что Бозацу взял лишь ее, но от ситуации все равно разит странностью. В плохом смысле. Никко бы поступила, как он, однако разве есть крайняя необходимость запирать Дракона в Столице, не считая... плохого предчувствия коллеги? Наместник повесил нос именно из-за него? Неужто их рассудительный правитель сорвался и пошел на поводу у эмоций?             Возможно, он совсем извелся от тревоги... Что такого страшного нагадала ему интуиция, что он даже согласился бросить Тари в котел со змеями?             Ну запустили они слегка вопрос с Они — что теперь? Волноваться о каждой безделице? Ха! Им повезет, если на поле вылезет кто-нибудь вроде Хааторесу или высших демонических чинов, — будет хоть, кого чмырить и с кем можно чуть-чуть попотеть, а так, выдавливание огромных армий из регионов — не очень опасная да и не особо интересная задача. Процесс просто долгий, поэтому госпожа рассчитывала хотя бы на веселую компанию, и случился облом.             Тусить с Бозацу тоже прикольно, но-о-о... хотелось бы восполнить упущенное с Тарине... и с Кудокутен они сто лет не щебетали.             Она пятый месяц на идиотской миссии и до зуда в костях соскучилась по всем.             Стоит взять отпуск, желательно, одновременно с Шодайме, чтобы толпой махнуть на отдаленный курорт на какой-нибудь роскошной вилле с выходом к бирюзовому морю, однако в ближайшие полгодика точно ее ждет арамейский палаточный городок, дым, взмахи оружий и запах тухлого мяса.             Хреновато выходит...             Наверняка ни принц, ни Наместник не удовлетворены текущим положением: один ходит бледным огорченным призраком, а второй, скорее всего, рвет и мечет от досады, выкрикивая, что с ним поступили несправедливо. Получается западня: Никко не была дома уже продолжительное время, охотник только вчера, лежа у нее на коленях, роптал на фатальный недостаток общения, Бозацу явно на пределе от утомления и принятия морально сложных решений, которые нанесут ущерб им всем... но зато сохранят страну. Ради клана и жизнь положить не жаль... Это — высшая обязанность, и она будет исполнена с блеском, даже если потом они затаят обиду друг на друга.             Назревает кризис, и на него накладывается война — «удачное» совпадение. Придется переться в бой с кипой личных проблем и усталостью. Одно преимущество: рецидив ее болячки произошел в очень удачное время — испепелять врагов намного удобнее, чем резать или бить, и на стирке одежды можно сэкономить. Неудобство лишь в том, что на этот раз контролировать процесс медленного распада собственного тела будет проблематично, ведь кулон-пузырек с целебной чакрой Тарине остался в столичном дворце, — валяется в какой-то спальне под тумбочкой. Только бы мужчина не наткнулся на него случайно, иначе она попадет в неприятность и обречет себя на выслушивание пятичасовой истерики из оперы «Моя чакра уничтожает живое! Ты могла сдохнуть! Почему не рассказала мне? Мы бы нашли другое лекарство», бла-бла-бла...             При худшем сценарии у нее могут отпадать конечности, превращаясь в песок, все вещи покроет пыль, а постель превратится в импровизированный пляж, но смерть не грозит. Пока что.             Справится как-нибудь. Главное не забывать про перчатки вне битв.

***

            День отъезда настал крайне быстро. Бозацу казалось, что подготовка затянется на месяц, а в итоге, справились за две недельки.             Возле городских ворот сегодня собралась толпа: семьи и друзья провожали воинов, под палящим солнцем раздавался громкий смех, иногда и плач, где-то даже звенели бокалы. Бозацу располагался среди генералов — примерно в центре сего полупраздничного действа, поэтому мог в полной мере наслаждаться яркостью происходящего. Мешала разве что немилостивая жара, заставляющая жалеть о выборе одежды, — темно-красное длинное пальто на четырех пуговицах было лишним, пусть он и давно расстегнулся. Шодай все-таки сдался и снял его, молясь, чтобы белая рубашка с пышными рюшами, нашитыми впереди, не выдала мокрую от пота спину.             Нужно было предугадать, что в гневе Тари сварится вся Столица, хотя он искренне думал, что во время прощания польет дождь...             За две недели товарищ совсем не остыл, что ли? После «ссоры» они погрузились в работу и больше не поднимали эту тему — принц даже не язвил, дав основание считать, что его невыпущенная ярость превратилась в грусть, как это обычно случается, но не тут-то было! Пару минут и площадь точно вспыхнет пламенем.             И за две недели Первый не сумел вытащить из души силы и верные слова, дабы вызвать охотника на разговор или хотя бы попытаться объясниться, пускай его и принципиально не будут слушать.             Порой создается впечатление, словно этим телом орудует бесхребетный слабак, а не открытый и решительный Бозацу Мьекен...             Проклятье, за прошедшие дни они столько раз оставались наедине и просто молчали! Ладно, Тари-чану можно, а Наместник, блять, чего тормозил? Понравилось терпеть равнодушие и режущий слух официальный тон из холодных бледных уст? Готов поклясться, что если еще хоть разочек друг обратится к нему по титулу, то неважно, каким образом, но он вынудит его произнести свое имя.             Среди амацубито промелькнула макушка светло-фиолетовых волос: Митеширо-сама тоже пришел — Шодайме как раз собирался на его поиски.             Бегло извиняясь и стараясь не отдавить никому ноги, он выбрался из гудящего столпотворения и направился к коллеге.             В Ринне Шарингане обычно не отражались эмоции, но большое око во лбу Второго как-то умудрилось выразить изумление:             — О Боги, белая рубашка, черные штаны со стрелками, туфли, украшения. Господин, Вы на бал собрались? — не успел подойти, а уже порицают. Грубоватое поведение со стороны царевича естественно и прогнозируемо — он вообще не ожидал, что Мьекен не возьмет его в поход.             Хорошо, пусть Нидайме выместит злобу на нем, чтобы другим терпеть не пришлось, — однорогому все равно наплевать: он готов встретить любые последствия собственных приказов.             — Нет, настроение такое. С утра захотелось выделиться из толпы шелковых халатов, вот я и покопался в шкафу. Впрочем, — Бозацу поправил на рукаве золотую запонку с большим рубином, остановившись напротив мужчины, — мой план сработал, если Вы заметили, — отец Тари тактично промолчал на подколку, сжимая губы от обиды. Это даже веселило. Первый-сама не сдержался и пропустил снисходительную, умиленную улыбку — нельзя оставаться равнодушным, когда такие скрытные особы выходят из повседневного сценического образа и превращаются в буку. И здесь Митеширо чем-то напоминает Дракона, а ведь раньше он думал, что всю свою выразительную мимику товарищ приобрел от матери. — Побалуете меня традиционно какой-нибудь байкой или советом?.. — привычный размеренный, но безудержно пестрящий игривостью тон, казалось, взвинтил господина Нидайме еще больше.             Внезапный вялый оскал коллеги подпортила поддельная вежливость:             — Хааторесу там все равно не будет, так что для Вас эта поездка станет предвечерней прогулкой под липами, — они с принцем сговорились обращаться к нему на «Вы»?             — Постараюсь вернуться к седьмому месяцу, дабы точно попасть на липовый сезон.             Царевич безучастно поклонился и с вынужденным почтением тихо сказал:             — Веселитесь, Шодайме-доно.             — Вы тоже тут не вешайте нос, — мягко просиял Бозацу и случайно зацепился взором за Тари-чана, что странно разглядывал его Джоганами, стоя в тени городской стены: в топазовых глазах читались и гневная ругань, и желание врезать, и постепенно нарастающее уныние, пока что скрываемое капризным высокомерием... Надо бы... попытаться осторожно вытянуть его из этой пучины обиды. По идее, принц со временем все-таки поймет, что решение однорогого необходимо.             Главное не доводить его до слез... Точнее, главное, чтобы Тарине не вымотал себя до плачевного состояния. Гордость охотника должна быть выше этого, однако... он же совершенно непредсказуемый. В подобные моменты Мьекен жалеет, что когда-то перекрыл ему доступ к своим мыслям ради общей безопасности и... сохранения загадочности. Он до сих пор имел возможность открывать поставленные в голове затворы, и мужчины могли бы прямо сейчас перекинуться хоть каким-нибудь намеками между сцепленными взглядами, но все-таки... нужно научиться разговаривать, плюс, Бозацу не хотел уходить с тяжелым сердцем, а в военном лагере не будет сильно много шансов сбежать в глубины сознания, находящегося на другом конце нити...             Почему-то не отрывая очей от друга, Шодай спросил:             — С чего Вы взяли, что Хааторесу не явится?             — Я думаю, он умер: слишком... много ранений получал в последние тысячелетия, спасибо Вам, господин, — хм, то есть хваленная наука демонов не может воскресить заранее мертвого... — Вдобавок он не выходил на публику уже, наверное, пять сотен лет. И указов от его имени не поступало.             — Может, он в Джигоку залечивает раны и... совершенствуется?             — Ваши прогнозы чрезмерно оптимистичны, — все еще стоя в поклоне, издал слабый смешок Митеширо. — Тело Хааторесу не столь крепкое и долговечное, какими бы штуками его не пичкали. Он всего лишь демон... который жаждет свергнуть богов.             — Тем не менее, от этого безобиднее он не становится.             — Не беспокойтесь о нем зря, Шодайме-сама. Не забивайте голову. Понимаю, что Вы хотите учитывать каждую угрозу, однако между всеми ними разорваться не получится.             — Я делаю, что сочту нужным, — без желания задеть ответил Первый. Господин Митеширо больно много печется о нем — пускай расслабится.             — Твоими устами заговорил Хаттошики... — вдруг отрешенно прошептал Второй. Что это сейчас было?.. Бозацу не мог опознать темные эмоции, припавшие к худому лицу: отсутствие обычных глаз мешает заглянуть в душу... а ведь Нидайме когда-то советовал ему научиться читать существ и без них... — Годами я считал, что ты непохож на него...             — Я вроде правда не то чтобы похож—             — Иди, Бозацу-кун, — тихо вздохнул мужчина и распрямился, все еще не поднимая подбородок. — Если понадобится лишняя пара кулаков, зови, хотя сомневаюсь, что твоя неиссякаемая самоуверенность позволит, — похоже, порыв скорбной ностальгии закончился.             — Я самоуверенный, однако не тупой, — учтиво напомнил Наместник. — Это... разные вещи.             — Но грань между ними настолько тонка, что ее можно и не заметить ненароком, — и это Бозацу тоже прекрасно усвоил.             — Кстати о тупости... — дабы их никто не услышал и с целью немного припугнуть коллегу, Шодай склонился к его уху: — Не вздумайте причинить какой-либо вред Тарине, — да, Никко-сама просила сделать самую изысканную угрозу, однако Бозацу не смог достать мамины мемуары для поиска контрмер, ибо... они лежали на книжной полке в спальне Тари, к которому он сейчас, мягко выражаясь, опасался соваться. Вот идиот. Какую там по счету возможность утешить друга он упустил?..             — Ты сомневаешься... в сильнейшем? — в равной степени спокойная интонация дала понять, что давление не действует. Либо Митеширо отлично держится. Так, следует в свободное время вызвать Второго на поучительный поединок, тогда все ироничные упреки прекратятся. — Он вроде умеет постоять за себя... или нет?             Однорогий бархатно рассмеялся.             — Я уверен, Вы бы не хотели этого проверять.

***

            Тарине искоса наблюдал за наверняка «теплым» разговором отца и Бозацу от начала до конца — разум нервировала соблазнительная идея встрять и поиздеваться над обоими, но пришлось продолжить таинственно стоять у стены: принцип надежно сковал тело, глася, что первым должен подойти Шодай и осыпать своим светлым вниманием, — для такого плебея, как Дракон, это будет величайшим в мире счастьем. А что? Слуги не могут подходить к аристократии, только чтобы потрещать, — дозволено только любоваться издалека... особенно непристойно хорошо одетым Мьекеном, который казался единственным представителем знати среди массы разноцветных кимоно, сверкающих драгоценностей и хитроумных головных уборов. Черт, а когда он поправил запонку, принц вообще чуть не упал, ну, потому что... потому...             Короче, проехали.             Нужно перестать пожирать его взглядом. Принц обижен, между прочим.             В секунду смутное возмущение перелилось через край, и он едва не взялся за голову, думая, что удержит безумие внутри. Во имя Восьми Богов, как в нем могут умещаться настолько противоположные чувства по отношению к одному существу? Ужасно просто. Почему нельзя склониться к чему-то определенному? Сердцу обязательно надо надрываться.             И Шодайме точно злорадствует про себя: он знает, как выбить охотника из равновесия, предварительно не обмолвившись ни словом и не посмотрев друг другу в глаза.             Захотелось крикнуть: «Вали уже отсюда!»             Из толпы вынырнула графиня — Тари уже заждался: для нее не прийти на прощание было бы преступлением. Кудо вмиг нашла его подозрительно сверкающим взором и хотела подойти, но какой-то мужчина наступил ей на подол кимоно: снизу оно было бледно-голубым, и к верху цвет плавно перетекал в нежно-розовый; ткань украшали маленькие белые узоры волн, крупные гвоздики и багряные кисточки на груди: по одной слева и справа. Примерно минуту принц наблюдал, как госпожа, напыщенно вскинув подбородок, цапалась с бедным Ооцуцки — очевидно, что беднягу отпустили лишь после запугиваний. Суровость подруги как рукой сняло, и она, будто куда-то спеша, пошла к мужчине, то и дело прикусывая нижнюю губу, дабы сдержать улыбку.             Он... невероятно счастлив, что в подобный день Доку-химе светится от радости. Ему бы такой энтузиазм...             Потеряв среди мыслей необходимость поздороваться, Тари вновь перевел притупленный взгляд на друга, чей силуэт отчего-то казался немного размытым... словно мираж, — единственной четкой деталью был маленький рубин в сережке-звезде, свисающей на короткой цепочке из левого уха. Может, Аменоминакануши-сама посылает какой-то знак?.. Недаром же им вручили парные божьи украшения...             — Все удалось подчеркнуть? — решила сыпать соль на рану, ясно. — Я сначала хотела заставить его надеть широкий черный пояс, но из-за него укорачивалась длина туловища и бедра как-то терялись, а так, получилось всего в меру.             Колени прошил импульс слабой дрожи. Окружающие сегодня откровенно забавляются им.             — В меру, значит... — сухо выкашлянул мужчина, рефлекторно опустив глаза. Почему смотреть на Шодая вдруг стало так... стыдно? Неизмеримо стыдно... аж внутри все переворачивалось и скучивалось.             — Знала, что ты оценишь. Мне вот ноги особенно нравятся. Шикарные, — она говорила легко и беспечно, точно у них посиделки за завтраком, а обыденное мямление делало речь еще спокойнее. Тари скоро свихнется в который раз. — Моя воля — вынудила бы его постоянно ходить в приталенных брюках. Хакамы и шаровары уже поднадоели.             — И мне, кстати.             — В смысле, на Бозацу или на себе?             Единичный порыв мягкого ветерка мгновенно остудил мысли принца, и он расслабленно опустил покатые плечи. Вовремя. В конечностях наконец-то начала ощущаться дееспособность, и мозг переключился на волну госпожи:             — Знаешь, как круто смотрится шибари на белых рубашках?             — Ты имеешь в виду, штаны с нижним бельем снять и завязать шибари поверх рубашки?..             — Ну да, если тебе ноги нравятся.             — Ты гений. Обязательно попробую.             — М-м-м, только не говори ему, что это я придумал.             Кудокутен одарила охотника неяркой полуулыбкой, что наверняка хотела превратиться в полноценную. У нее появился новый материал для шантажа.             Приближалось время отправления. Толпа стала потихоньку двигаться ближе к высоким воротам — при взгляде на них в груди раздались перезвоны с детства знакомой тревоги. Сколько бы лет не пролетело, эффект способности Риннегана напоминает о себе, даже когда доджуцу не активировано... Он почти свыкся с этим недоразумением, как и с переменчивой головной болью.             Бозацу прошел с отцом до портала, они поклонились друг другу, и Шодай пропал, оказавшись, вероятно, на какой-нибудь немыслимо красивой планете.             Даже не попрощались нормально...             Хм, состязание на гордость и выдержку набирает обороты после двух недель сухого общения. Интересно, как далеко они готовы зайти?..             Тарине и графиня молча провожали взглядами амацубито, исчезающих в портале. А ведь они могли быть среди них... но придется работать — чахнуть — тут.             Когда воины ушли, толпа тоже начала рассасываться, и Митеширо, к несчастью, решил присоединиться к их маленькой уютной компании, хотя его никто не звал, — они даже не встречались взглядами на протяжении церемонии. Похоже, отцу жизненно необходимо вылить на кого-то свое недовольство, ибо на Бозацу он не посмел, и вот Дракон и Кудо попались под руку. Надо попробовать спровадить этого шизоида.             Нидайме, как назло, шел очень медленно и оглядывался по сторонам, заставляя друзей ежится в ожидании, — обоим хотелось побыстрее свалить. И только спустя минуту родитель пересек площадь.             Ожидаемо, никто не поклонился. Теплая встреча обычно начинается именно так.             — Здравствуйте, — хвала Цоокасаншин, Доку молвила первой, а то принц намеревался острить.             Наместник обвел каждого по очереди алым глазом, сцепив на уровне живота руки, спрятанные в снежно-белых рукавах с бархатными цветами на блестящем шелке, — непонятно, что именно он сейчас брякнет, но Тари больше озадачивал и тихо бесил цвет его одежд.             Снова. Похоронный. Белый.             Да, это любимый оттенок мужчины, однако можно было на такое важное и полное знаков мероприятие, как проводы генеральского корпуса армии, одеться нормально? Ходячий предвестник смерти.             Сука, в его присутствии даже в тени становится душно.             — Начните уже воспитывать Шодайме, — холодно изрек Ооцуцки-старший тем самым якобы сдержанным тоном, прячущим столько пренебрежения, сколько бы не уместилось ни в одном живом существе. — Больно много он на себя берет.             Ха, Бозацу отлично поработал над уязвлением его эго.             Дракон издал ироничный, злой смешок:             — Тебе просто не нравится, что уже второй подряд Первый-сама командует тобой, как—             — Хаттошики всегда прислушивался ко мне, — прозвучало довольно терпеливо, значит, можно продолжать потешаться. И подруга развлечется заодно.             — Ага, сейчас! Так я и поверил, — презрительно фыркнул он, услышав, как Кудо прыснула, сразу прикрыв рот ладонью. Она, по идее, знает много приколов с прошлым поколением Наместников... Мьекен мог много чего рассказать супруге. — Чтоб Шодай приказал Нидайме остаться в Столице? Для тебя это, должно быть, еще более позорно, чем неумение управлять собственной силой, — желчно пролепетал мужчина. — Карма настигает всех: даже тех, кто не верит в судьбу, видит ее или считает, что стоит над ней. И наконец-то кто-то сподобился указать тебе на свое законное место. Ой, и не просто кто-то, а Его Высочество Бозацу Мьекен!             — В преодолении непреодолимого, в изучении непостижимого, в достижении покоя при бесконечных бедствиях и в стремлении осчастливить несчастных бодхисаттва способен совершить что угодно, и никто из нас, ничтожных созданий, не смеет мешать ему, — зачем он прикрывается возвышенной религиозной хренью? — Между прочим... в процессе очищения своего сознания он может отказаться от всего. Вы, как и империя, не исключение, — бесцветно закончил Митеширо и... ушел.             Тарине и Кудокутен задумчиво застыли.             Что за чушь им только что наплели?..             — Это... — оправляясь от удивления, протянул принц. — Это было эпично.             — Он намекнул, что Бозацу кинет нас в погоне за... божественностью?             — Начитался старинных текстов солнечников и радуется...

***

(аннотация настолько большая, что не поместилась даже в отзывы, потому оставляю ее тут) hot summer nights, mid-july when you and i were forever wild~ всем хэллоу! Недаром я начала аннотацию со слов из песни Ланы Дель Рей, ведь после такой печальненькой, трудной главы только она и вкатывает, как по-моему. Не то чтобы все это дело было написано под что-то вроде Summertime Sadness или Young and Beautiful, но вайб этих песен все равно чувствуется (тогда тематикой следующей главы будет Born to Die, бляха, с дождем, любовью и желанием) На самом деле, глава должна была быть ЕЩЕ больше, но, в итоге, я раздробила ее на две тематические части: первая, скорее, для затравки и расстановки общей истории и идеи данного флешбека, а вторая для самого действия, то есть только во второй части начинают выстреливать ружья, заготовленные в первой. Честно, я реально планировала выдать сразу обе одним махом, но не осилила... Вдобавок читать настолько большую главу было бы адом — если их две, это сразу воспринимается по-другому, а не читаешь и думаешь «когда оно уже закончится, ебанаврот». Если бы это все была сплошная глава, переварить и прочесть ее за один присест было бы невозможно. Мне тоже было бы жутко неудобно все перепроверять и форматировать (да, я нарекаю на то, что пишу дохуя, ведь ни беты, ни любого другого помощника у меня нема и, наверное, не будет) И, надеюсь, что вторую часть я выпущу в ближайшие две недели... или три (ибо у меня тест на носу)... Так-то к ней готово куча материала — конечно, все равно нужно написать еще мнооооооого текста, но, по ощущениям, его получится меньше, чем здесь. Зато повествование насыщеннее, ведь вторая глава про военные действия с лором о демонах и истории великих семей. Потихоньку повествование будет вылезать из «раковины» Столицы в открытый мир: мне хотелось бы показать, как простые обитатели Вселенной относятся к королевской чете Ооцуцки и как деяния правящих семей сказываются на космосе. Какое положение у них внутри клана плюс-минус ясно, но что за его пределами?)) Об этом в следующей главе Хехе, у вас мог возникнуть вопрос: о чем эти две главы и нах они нужны вообще? Отвечаю: 1) нужно было завершить арку Тари в становлении Наместником, а то смотрелось бы странно, если начался бы флешбек с участием Момо, а его отец уже Наместник: как, когда и почему неясно, хотя этому персу было отдано куча экранного времени; 2) закрыть и переоткрыть линии Тарине, Бозацу, Кудо и Никко. Они, скажем так, окончательно повзрослели; 3) я поставила себе цель начать развертывать вторую большую историю о зарубе с демонами (первая заруба была при Хато и Широ) и увеличить масштаб происходящего, а то ограничиваться Столицей и храмами скучновато. Изначально эта ветка противостояния Ооцуцки и Они должна была начаться вместе с полным флешбеком Момо, но выглядело бы слишком притянуто за уши, поэтому я открою щелочку на боевое обличие Хааторесу именно сейчас. Он ОЧЕНЬ серьезный враг даже для всесильного (на словах) Тарине и доставит проблем больше, чем вам может показаться, — особенно учитывая первый новогодний спецвыпуск (возможно, мне стоило предупредить вас, что для полного понимания этой и следующей главы нужно помнить прошлые главы-флешбэки (то есть с 5 по 13 ориентировочно + два новогодних спецвыпуска), ибо есть вероятность, что все всё забыли... Жаль, что повествование не позволяет поставить эти главы одна за другой. В общем, если захотите как-нибудь перечитать всеееее флешбэки, то советую с 5 по 13 и сразу на 24, — так будет максимальный эффект объемной картинки, и вдруг у вас получится угадать финал истории или будущие события) Непосредственно о главе. Она целиком и полностью состоит из разговоров и описаний чувств — ЭТО БЫЛО ЧЕРТОВСКИ СЛОЖНО ПИСАТЬ, АААААААА. Реально получилась ветка последовательных диалогов — что я натворила, бляяяяяяяя? Они еще и все эмоционально дико сложные, будто вся эта канитель происходит в настоящей жизни: тяжело писать, когда ты ничего не упрощаешь, а выдерживаешь события так, как они бывают у людей: живые существа устают, стесняются, как бы близки не были, они загоняются, боятся и не могут преодолеть страхи, хотя им кажется, что все позади, они поступают опрометчиво, злятся, жалеют. Кто бы мне что не говорил, но общаться с другими максимально запарно. Люди далеко не простые, и ты не можешь полностью прочесть их мысли и глубинные чувства, ты не можешь угадать их образ мышления. У социализации в целом слишком много граней. Ситуации, поведение, желания, слова — переплетается ВСЁ, и всё имеет последствия. Короче, я знатно попотела Про персонажей. Итак, однажды уже подавалась ситуация, в которой Тарине штырило от недостатка общения, и он стеснялся этого (такова его натура), но тот случай был, скорее, лайтовым бета-тестом. У вас мог возникнуть вопрос: почему так вообще происходит? У них всех плохо с тайм-менеджментом или что? И отчего вдруг подобное повторилось? 1) Так происходит, потому что обязанности Наместника слишком обширны и делать надо реально очень много, ибо у клана нет парламента или кабинета министров, которые могли бы решать большинство вопросов, а Наместники бы только подписывали бумажки, ездили на войнушки и издавали законодательные инициативы. Если что, Совет нужен только ради военных и этических вопросов — он почти ничего не делает, по сути, и считается прихотью Императора; 2) Исходя из первого, со свободным временем правда огромная лажа, ибо его практически нет: частично, по этой причине Тари и Бозацу росли практически без отцовского внимания. Чисто для дополнения: прошлое поколение Наместников тоже не было разбаловано родительским вниманием; 3) Ситуация повторилась, потому что у них теперь такой образ жизни. Тари не спасет даже то, что он главный советник: у него своих дел по горло и трындеть с Шодаем некогда. А еще Тари не спасет даже становление Наместником (а хотя спасет из-за того, что будет происходить дальше. Ему довольно крупно повезет) И, конечно же, у вас мог возникнуть вопрос: с хера ли Тарине так сильно обиделся, тк Бозацу вроде бы прав? 1) Он до одури соскучился по Бозацу и Никко, а его обломали ужаснейшим образом. 2) Принц — парень чувствительный и склонный преувеличивать. Он уже нарисовал себе картину, что наконец-то поедет развлекаться с друзьями — еще и на бойне, а тут: оставайся дома, ведь ты советник (САМ ЖЕ ХОТЕЛ БЫТЬ СОВЕТНИКОМ, ХАХАХА, получите — распишитесь). Вы можете сказать, что эти все фантазии — исключительно его проблема, но, когда вы находитесь с кем-то в очень близких отношениях и в такой ситуации, это не аргумент. 3) Он совсем-совсем не ожидал, что Бозацу вообще пойдет на такое, — даже ни одной мысли не допустил, что Шодай распорядится именно так, хотя это самый очевидный исход. Нечего было фантазировать, дурик, а то бросился в омут с головой; 4) Его очень сильно задели слова о равенстве — здесь встану на сторону Тарине, потому что Бозацу выдал полную поеботень. Да, Шодайме прав с юридической точки зрения, и это аргумент, но он поступил плохо, сказав подобное. Я, естесссна, все понимаю: у Бозацу был тяжелый день, он дико хотел, чтобы от него уже все отстали, НО ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ ЛЕТ СКАЗАТЬ ТАКОЕ ЛЮБИМОМУ СУЩЕСТВУ, КОТОРОГО ТЫ ФАКТИЧЕСКИ ВЫХОДИЛ И ПРИВЯЗАЛ К СЕБЕ, — ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Я бы на месте Дракона вмазала ему. Если Первый хотел побыстрее закончить разговор, увидев, что Тари упирается, лучше бы все-таки перенес это дело на следующий день. Хммммм, отчасти, Бозацу принизил Тарине из-за собственной обиды на него... точнее, это не то чтобы обида, — скорее, дело в том гнетущем чувстве, что село ему на шею еще во время разговора с Хикари (похоже на ревность, но не совсем;) Кстати, я обещаю, что Бозацу сильно пожалеет, что не взял ни Тарине, ни Митеширо)) Кармаааааааа;) А, о Митеширо. Он начинает светиться все больше и больше, что влечет за собой раскрытие его персонажа и... истории)) В этой главе он говорит много интересных вещей, а в следующей главе он, несомненно, главная звезда эфира. Ехехехе, его забавно прописывать и мелким пацаном, и взрослым мужиком в депрессии Тезисно пройдусь по некоторым моментам: — чтоб вы понимали временные рамки: события этого флешбека происходят за ≈30 лет до рождения Кагуи. Вообще, сейчас у Бозацу и Кудо родятся еще два ребенка (с разницей, ну, в 2 года, может), а уже через 30 лет родится последний их наследник — Ишшики, а через год после него у Никко и Тари появится Кагуя, — таким образом сюжет подойдет вплотную ко главе 4 — хочу отметить, что у Ооцуцки совершенно другое восприятие времени. Для них 3 тысячи лет не так уж и много — как вы могли заметить, в отличие от Кагуи, Никко способна испепелить одним лишь прикосновением, а ее дочери для этого требуется вогнать кость в противника или предмет — ох уж этот медальон))) охххххх))))) — Тари реально пока не может читать мысли Бозацу, ибо Кудо перестаралась;)) Но скоро он опять сможет это делать, ибо неизбежно найдет обход Печатей на разуме друга. Еххехе, в четвертой главе мысли Шодая он уже читал запросто;) — Бозацу навсегда будет зол на Хикари за то, что он пару раз ослепил Тарине. Добродушный солнечник с раздвоением личности никогда и ничем не искупит свои грехи, а Бозацу никогда и ни за что не простит его — в главе есть вещи, которые показывают атрибутику разных эпох в истории клана и Вселенной: их архитектура, мода и технологии тоже движутся. К примеру, в главе сказано, что старые строения Ооцуцки выполнены в стиле традиционной японской архитектуры, но нынешняя Столица более похожа на средневековый европейский город, а поместье Бозацу и Кудо вообще вдохновлено виллами на озере Комо в Италии. Также в конце главы Бозацу одет в непривычную для нынешней моды клана одежду — она тоже более европеизирована. Откуда у него вообще такие образцы гардероба?;) Ну, это следствие смены эпох, как и на Земле + я симпую по бозацу, поэтому одеть его в такое было жизненно необходимо — у вас должен быть друг, с которым вы можете на людях спокойно пообсуждать бдсм — ляяяя, кто заметил жесткую отсылку на «Железного Человека», поднимите руку. Вообще, я нечасто балуюсь такими штуками в главах, но дань своему многолетнему (since 2008) фанючеству по Тони отдать надо. Обязана — о словах Тари, что лучше бы он выбрал другой путь: он уже много раз повторял, что хочет уйти. Эх, чтоб потом эти речи не вылезли всем боком... Данные реплики Тарине только подтверждают, что в этом фф все говорится неспроста, а если все-таки говорится, значит, строится сюжетное подспорье к чему-то... (выходит, Кагуя недалеко ушла от отца по поступкам... чОрт) — Тарине питает неловкость рядом с Кудокутен, что явно описано в начале главы, ибо до сих пор винит себя в смерти ее дочерей, хотя Кудо никогда не обвиняла его — Митеширо назвал Бозацу бодхисаттвой (ака Мессией), ибо считает его выше всех, — даже выше себя любимого. Дело в том, что для Широ Бозацу особенный и из-за поста, который он занимает, и из-за того, что он сын и прямой наследник Хаттошики. Этот момент обширно раскроется в следующей главе — как сказал Тари в самом конце главы, бодхисаттва — термин из религиозных книг солнечников. Когда я вводила Хикари, то много раз было оговорено, что Йорунотайо очень набожны, а также у них другая терминология (более приближенная к буддизму, в отличие от Ооцуцки, у которых синтоизм). Выходит, что религия солнечников — это микс буддизма и синтоизма И все же после такой объемной главы у меня остались сожаления по поводу некоторых вещей, и одна из них: я ни разу не дала сравнительное представление о силах взрослых персов. Все, что было, — это на словах или пересказы боев. Поэтому Митеширо и тыкает носом Тари в вопрос о сильнейшем, являясь как бы моей ипостасью в рассказе🤔 Каждому персу нужно показать себя, и тогда все встанут на свои пьедесталы, а не словесное «Тари первый, Бозацу второй или же наоборот и тд». Обещаю кровавые битвы, крышесносные приемы с доджуцу, перекручивание пространства-времени чуть ли не руками, массовые убийства в Цукуеми и много-много другого Возможно, я пропустила такую составляющую, как щеголяние физическими возможностями, из-за желания больше развивать аспекты отношений и чувственную драму,,, Это как бы не плохо (и даже отлично), однако повествование все равно не охватило всего + я намерено избегаю большого количества драк, так как,,, их читать неудобно: по своему опыту скажу, что читать долгую драку = сломать мозг, стараясь представить все перевороты и взмахи мечом. В башке-то оно красиво, а читаешь… и херня Про текст я бы могла написать в аннотацию еще много чего, но она уже получается слишком большой, потому перехожу к другой теме. Ради Бога, простите, что я так долго... Работа над этой главой не клеилась по многим обстоятельствами, и я крайне огорчена этим. И, ПОЖАЛУЙСТА, ИЗВИНИТЕ ЗА КОЛИЧЕСТВО СНОСОК И ТЕКСТА В НИХ😭 Уже прошла большая половина лета. Надеюсь, вы отдыхаете от души;)) Я вот читаю давно отложенные манги и манхвы. Буквально вчера дочитала «Башню Бога» до упора — с нетерпением жду новых глав и обязательно напишу по ней что-нибудь: у меня даже идея уже есть... и снова на 500 страниц. Я неисправима. А еще вышел финальный (насколько я поняла) выпуск «madk» — не могу найти оригинал главы, да и перевода нет, но по сливам в твиттере уже могу сказать, шо я вахуи. Хочу плакать. Я ожидала этой концовки, но ПИЗДЕЕЕЕЕЕЦ. СЕРДЦЕ РАЗБИТО, СПАСИБО. И главы «Боруто» в этом месяце нет... Кстати о прошлой: значит,,, он Сандзу (Санзу) Амадо... Интересный выбор фамилии, Икемото-сенсей (если вам тоже интересно, загуглите «река Сандзу») Традиционно, если есть вопросы, задавайте! Мне кажется, с такой трудной главой в голове обычно неразбериха. Даже у меня И кто сдает НМТ, всем удачи! Вы справитесь!)) Всем спасибище за внимание;) Надеюсь, я как-то скрасила вам этот пятничный вечерок)) Берегите себя 💋💋💋