Together forever

— Удачной дороги! Пока, Сычжуй! — сказал, почти крикнул, молодой заклинатель.       Сегодня из ордена Гусу Лань на ночную охоту отправляется группа юных адептов, лет пятнадцати-шестнадцати, под предводительством, уже двадцатидвухлетнего, Лань Сычжуя.  — Спасибо, Цзинъи. — с улыбкой, такой же солнечно-тёплой как всегда, произнес юноша.       После этого прощания небольшой отряд двинулся прочь из Облачных Глубин. Лань Цзинъи ещё долго смотрел им вслед, и, даже когда процессия уже скрылась, юноша продолжал вглядываться вдаль. Заклинателя обуревало странное ощущение. Нечто вроде дурного предчувствия, липкого противного страха, что поселилось в груди и не желало отпускать. Но молодой человек зажмурился, глубоко вдохнул, затем выдохнул и заставил беспочвенное, как он считал, волнение улечься и затаиться. До поры до времени.       Мрачная пещера. Звуки борьбы. Крики людей. Противные завывания мертвецов режут чувствительный слух. Все звуки смешиваются в одну сплошную какофонию, вызывая головную боль. От множественных вспышек талисманов и отблесков мечей уже начинает рябить в глазах.  — Их слишком много! Нам ни за что не справиться с ними! — медленно, но неотвратно все юные заклинатели начали поддаваться панике.       Это должно было быть довольно простое задание, так какого чёрта они сейчас изо всех сил, которые уже заканчиваются, пытаются отбиться от огромного количества лютых мертвецов?! В такой ситуации молодые заклинатели, недостаточно закалённые в боях, начали впадать в панику. Но сквозь всю эту ужасную какофонию вдруг раздался громкий и властный голос, которому удалось остановить зарождающуюся панику:  — Всем успокоиться и собраться в круг! Стать как можно плотнее друг к другу! Будем постепенно продвигаться к месту, откуда можно беспрепятственно подать сигнал о помощи.       Юноши послушали Сычжуя и начали сходиться к нему, отбиваясь от нечисти. Когда все собрались в круг и начали постепенно продвигаться к выходу из пещеры, мертвецы вдруг стали агрессивнее. Будто почувствовали, что добыча пытается улизнуть, и начали напирать на них в два раза усерднее. Заклинателям и до этого было тяжело отбивать атаки, а теперь, когда у них оставалось ничтожно мало сил, шансы на то, что им удасться покинуть это проклятое место, были почти нулевыми. Почти.       Предчувствие, заглушенное в первый день, вернулось на второй. И стало сильнее. Но Цзинъи опять попытался отмахнуться от него. Мало ли, может ему кошмар приснился, вот и не отпускает. А то, что Цзинъи этого кошмара не помнит, так это ничего. Сны же тоже почти всегда забываются.       На третий день он списал предчувствие на возможную, не совсем приятную, просьбу или поручение от кого-нибудь. И, в принципе, не ошибся. Вечером того же дня, Лань Цижэнь попросил Цзинъи процитировать все четыре тысячи правил перед новоприбывшими учениками на завтрашней церемонии приветствия.       Раз его догадка оказалась верна, то на четвёртый день заклинатель засунул беспокойство куда подальше. Да и не до того ему было во время цитирования всех правил, высеченных на стене послушания.       На пятый день липкий страх проснулся вновь. Но на этот раз Цзинъи не стал его заглушать. Ведь Сычжуй с адептами должны были вернуться этим утром. Но они не появились даже к вечеру.       Лишь на шестой день заклинатель понял, чем было вызвано это противное ощущение предстоящей беды. Понял, когда увидел бесчувственное, истерзанное тело А-Юаня на руках одного из адептов.  — Чт- Что произошло?.. — вмиг охрипшим и ослабевшим голосом спросил Цзинъи.       Краем глаза он заметил, как кто-то из патрульных побежал в сторону цзиньши и покоев Цзэу-Цзюня. В Облачных Глубинах запрещено бегать, но сейчас это никого не волновало.       Сычжуй сразу понял, что им не выбраться. Не теперь, когда мертвецы начали атаковать с такой силой. Но он не мог допустить, чтобы эти дети погибли здесь. Это было слишком несправедливо по отношению к ним. Поэтому у него оставался только один выход.  — Мне нужно немного времени. Когда я закончу, бегите из пещеры со всех ног! А пока, прикройте меня.       После этих слов, парень сбросил с себя всё верхнее одеяние, оставшись в нижнем, и порезал себе ладонь мечом. Затем, он начал выводить на одежде узоры. И чем больше он рисовал, тем яснее становилось его намерение. Флаг, привлекающий нечисть. Он собирался отвлечь всех мертвецов на себя, позволив юным адептам сбежать.       В его голове мелькнула мысль: «Прости, папа. Мне придётся позаимствовать твой метод» — и тут же пропала. Пора было действовать.  — Затем, шисюн бросился вперёд, и все лютые мертвецы погнались за ним. Мы выбежали из пещеры и побежали за подмогой. Далеко бежать не пришлось — мы практически сразу наткнулись на отряд заклинателей из Юньмэна. Они охотились недалеко и уже возвращались, поэтому согласились помочь нам. Но когда мы пришли шисюн уже… — и тут говорящий уже не смог сдержать слёз.       А для Цзинъи будто весь мир разом поблек, сделался серым. А-Юань… Его любимый А-Юань мёртв. Эта проклятая правда никак не воспринималась. И разум, и сердце отрицали такой конец. Наверное, только поэтому, Цзинъи не разревелся и не упал на колени прямо там, рядом с трупом возлюбленного.       Спустя несколько минут он услышал душераздирающий крик, такой же, какой сейчас эхом разносился в душе Цзинъи.  — А-Юань! Нет, это не может быть правдой… Нет… — Вэй Ин подбежал к своему сыну, упал на колени и разрыдался.  — Вэй Ин… — раздался надломленный голос сбоку.  — Лань Чжань, я… Это… Это не правда, так ведь? Прошу, скажи что это не правда! Что наш А-Юань сейчас придёт и разбудит меня, а потом мы как обычно пойдём завтракать на поляну с кро…  — Вэй Ин — и эта, полная боли, фраза прозвучала будто приговор.       Ханьгуан-Цзюнь опустился на колени рядом с мужем и притянул его в свои объятья. Слёзы катились по щекам второго Нефрита ордена Гусу Лань.       Вэй Усянь притянул к себе бездыханное тело сына и ещё сильнее задрожал в руках Лань Чжаня.       На следующий день провели похоронную церемонию. Многие не могли сдержать слёз. Но Цзинъи так и не проронил ни слезинки. Наблюдая как хоронят его возлюбленного, он понял, что умер вместе с ним.

Как тёмной ночью умер ты, Так мрачным днём погибну я. Лежат здесь на земле цветы, Дымят сандалом благовонья. Все плачут, обуянные тоскою, И я стою перед твоей могилой. Не плачу, что не можешь быть со мною, Ведь знаю, что я отправлюсь за тобой.