(Не)Спаси меня.

— Ты хоть знаешь какого удовольствия ты меня лишила, а, Насекомое?       Сомнительного. Исключительно мерзкого, непонятного и очень странного. Ступать в конфронтации с Натаниэлем было примерно также унизительно, как пинать больную собаку или издеваться над бездомным. В этом убеждении Дюпэн-Чэн была тверда, но при этом заветные слова звучали исключительно в ее голове.       Клод, все еще злой из-за того, что его наказание было прервано толком не начавшись, несся вперед с грацией паровоза. Недавно выпавший снег задорно скрипел под его ногами, вызывая в сознании швеи некую настороженность. Примерно с такими звуками передвигались маньяки из низкокачественных фильмов ужасов. Наверное Маринетт не удивилась, если бы узнала, что все это время у Клода под пуховиком был спрятан нож или что-то в этом роде.       Если не брать в расчет мрачного, прямо как тень, Буржуа, то в целом все было не так уж и плохо. Солнышко приветливо светило с непривычно светлого неба, мороз приятно щипал щеки и ветер, что дул со спины, не так уж и сильно доставлял дискомфорт. Маринетт даже не пришлось надевать перчатки! — Кто тебя вообще просил это делать?! — Не унимался Буржуа. Его руки были спрятаны глубоко в карманах, а шарф, повязанный в спешке и злобе, держался на юношеской шее лишь чудом и, совсем чуть-чуть, тяжелым капюшоном. Шагая рядом, Маринетт чувствовала жгучее, с трудом выносимое желание сорвать эту тряпку и повязать ее нормально. — То есть, заче-е-ем, Насекомое? Для чего ты позвала того хрыча в халате?       Ответ лежал на поверхности. Врач был затащен для того, чтобы Клод не придушил художника, чей дух с трудом не покинул тело еще на первой минуте «непринужденной беседы». Маринетт промолчала опять. В гневе своем Буржуа задавал слишком много вопросов, которые, как правило, ответа с другой стороны вовсе не предполагали. Эта черта в нем прослеживалась с самой средней школы и Маринетт, дабы не злить бывшего старосту еще сильнее, предпочла молчать. Ей, в конце концов, оставалось терпеть не много. Ближайшая остановка и все, вполне себе законный побег в сторону дома было обеспечен.       Швея тяжело вздохнула. Она предчувствовала! Прямо нутром чуяла, что этот день не заладится. Маринетт стоило повернуть назад еще в тот момент, когда в продуктовом, буквально позади нее, в очереди появилась Алья с сеткой нектаринов в руке. — И вообще, ты вообще зачем туда поперлась?! — Клод зло пнул кусок снега, что валялся на тротуаре.       Этот вопрос нес в себе обиды куда больше, нежели все предыдущие. Маринетт мелко вздрогнула, стоило Буржуа обернуться. Он взглянул на швею так, что душа последней ушла в пятки. Дюпэн-Чэн встала в тот же ступор, что и Алья с Натаниэлем, когда сынок Андре им что-то сказал. Слова Клода до ушей девушки не долетели, но те выражения лиц одноклассников Маринетт запомнила так отчетливо, что невольно ощутила страх. — Эм… Ну… Я же староста.       Почти привычные коммуникабельные трудности голой пяткой наступили на горло. Про себя Дюпэн-Чэн взвыла. Черт, да как же ей хотелось говорить нормально, как и любой другой человек, а не выталкивать слова из себя! И куда же делась вся та непринужденность, что была в кафе? Клод скривился. — То, что ты староста еще не значит, что в твои обязанности входит посещение всяких отбросов. — Эй! — А вот сейчас говорить стало на порядок легче. Маринетт возмущенно нахмурилась. — Натаниэль не отброс!       Наверное, будь они младше и чуть ближе, швея бы огрела одноклассника портфелем. Клод фыркнул. Подобная реакция его неприятно удивила. Девушка, что мямлила секунду назад, решила выпустить клыки в защиту какого-то эмо! От отвращения Клода передернуло. — А как еще можно назвать человека со слишком длинным языком? — Поинтересовался Буржуа.       Сколько именно успел выболтать Натаниэль и, что самое главное, насколько эта болтовня была достоверной, Клод не знал, но вполне себе понятно намекнул о последствиях, что поджидали Куртцберга, если ему вдруг захочется излить душу кому-нибудь слишком страждущему. — Как угодно, но не отбросом! — Хм… Ладно, тогда он мусор… — Клод пожал плечами. — Впрочем, мусор и отброс — это весьма родственные понятия, поэтому и смысл не пострадал. Так лучше, Насекомое?       Маринетт, сама по себе не агрессивная натура, вдруг искренне захотела дать однокласснику затрещину. Да еще такую, чтобы дух на время покинул его тело. — Натаниэль хороший! — Повторила швея более настойчиво.       И вот опять. Буржуа тяжело задышал, искренне стараясь усмирить собственный гнев. Как она вообще могла говорить такие глупые вещи?! Она вообще помнила лицо человека, которого так страстно защищала?! Если да, то почему… — Тешь себя дальше. — Процедил Клод. — Знай, я уже жалею. — Жалеешь?       «Как-то быстро он пришел к раскаянию…» — Да, жалею, что посчитал тебя полезной!       Ладно, это было так ожидаемо, что Маринетт не удивилась. Швея выпустила изо рта облачко пара. Отношения, налаженные с таким трудом, если не треснули, то пошатнулись.       Отчасти Маринетт стало обидно. Она ведь не сделала ничего такого, чтобы Буржуа на нее обижался или дулся. Натаниэль — ее одноклассник, а она, как хорошая староста и благодарная приятельница, просто не могла не навестить его. Особенно после того, что юноша сделал. События того дня рождения стремительно пронеслись в голове. Девичий торс обвили призрачные пальцы могучего исполина в маске фараона… И хоть точку того сражения поставил Клод в компании Вольпины, но Натаниэль пришел на помощь чуточку раньше и действительно попытался помочь. — Ты к нему жесток. — Вдруг сказала швея, чей голос звучал непривычно ровно.       Клод хмыкнул. — Я просто пользуюсь глазами, Насекомое. Полезное, кстати, умение. Может тоже попробуешь?       И почему он всегда говорил с ней…так? Маринетт пробрала дрожь. Вечное снисходительное отношение помноженное на желание уколоть обычно не вызывало сильного дискомфорта, ведь в прошлом Буржуа пользовался более жесткими словами, но сейчас швея негодовала. Видит Бог, Клод мог говорить все что угодно про саму Дюпэн-Чэн, но вот Куртцберг не заслуживал поливания грязью. — Натаниэль действительно хороший человек! Тогда он помог мне! — Неожиданно жарко вступилась Маринетт. Мозг ее затих под натиском отчаянной благодарности, а сердце шептало, что эти самые слова было бы лучше сказать самому Натаниэлю. — Почти спас от смерти! — Да-да, а потом он же почти тебя угробил. — Клод ощетинился. Уж больно громко звучало это спасение. — Мне напомнить или ты сама вспомнишь наковальню, что свалилась на голову того фрика в маске? — Это было недоразумение!       Про себя Клод почти взвыл от беспомощности. И почему же эта девчонка была настолько твердолобой? Какое желание толкало ее вперед в слепой надежде оправдать мальчишку, который очевидно провалился по всем фронтам?! — Недоразумение — это его рождение, а то была халатность помноженная на слабоумие!       Маринетт передернуло от внезапно накатившего раздражения. Швея скривилась и ускорила шаг. Ссора, возникшая практически на пустом месте, больно ранила Дюпэн-Чэн. Иногда циничность Клода переходила всякие границы! — Бежишь, потому что я говорю правду?! — Буржуа, сам того не замечая, завелся.       Поганое чувство пронзило душу Клода. Почему он, настоящий спаситель, остался в тени какого-то труса с детством в голове? Почему Маринетт вообще позволяла себе хоть как-то выгораживать рыжего неудачника? Почему она вообще ничего толком не сказала про тот день, хотя он был чем-то вроде скачка в их отношениях? И вообще, почему тогда она ошивалась с ним на той проклятой выставке, а потом пошла в больницу?       Маринетт раздраженно засопела. Ох, будь ее наушники в кармане пальто, все было бы несколько проще, а сейчас…       «Игнорируй его! Просто игнорируй! Он того не стоит!».       Чудная сказка с не менее чудным перемирием кончилась быстро. Мысленно швея словно отмотала время на год-два назад, когда примерно точно также Буржуа ходил за ней попятам в компании Сабина. Разница крылась лишь в том, то тогда Клод оскорблял непосредственно Маринетт, а сейчас в немилость Буржуа попал Натаниэль, который хоть и оступился (или не оступился. Там не все было ясно), но подобных страшных слов в свой адрес не заслуживал. — Слушай, это смешно! — Накал в голосе бывшего старосты упал. В какой-то момент голос Клода вовсе исчез за автомобильным сигналом. — Ты знаешь, что я прав. Я знаю, что я прав. Мы оба знаем, но ты бежишь!       Характер таинственного знания не раскрывался в полной мере, отчего Маринетт для себя вынесла вывод, что трактовать данное утверждение она может как ее душе угодно. Что ж, подобное благо в голове Дюпэн-Чэн было вывернуто против самого Клода. Они оба знали, что Буржуа несправедлив, предвзят и… — Да хватит уже!       Ее молчание раздражало до боли в костяшках. Клод с трудом удержался от того, чтобы закричать в полный голос. «Не смей меня игнорировать, Насекомое!».       Видеть ее удаляющийся затылок было почти физически больно. Клода тряхнуло. Неужели он перегнул палку? Вроде нет, он сказал так, как и должен был. Без нарочного сокрытия острых углов, но Маринетт отчего-то истине рада не была и все еще вставала на защиту убого социофоба. Отчасти это сбивало с толку, отчасти это било по самолюбию не хуже редких маминых замечаний. — Такими темпами ты навернешься… — Процедил Буржуа.       Снег за ее спиной заскрипел бодрее, что значило лишь одно — Клод ускорился. Маринетт, что решила молчать до самой остановки, тоже набрала скорость. Она не оборачивалась, но затылком чувствовала приближение одноклассника. Треск позади усилился и Дюпэн-Чэн приложила еще сил, чтобы оторваться от преследователя. — И долго ты собираешься от меня бегать? — Я не бегаю.       И это почти не было ложью. — А вот и бежишь. — Не бегу. — Бежишь. — Не унимался Клод.       Со стороны это напоминало детскую размолвку. Как же глупо они могли смотреться со стороны! Стоило Маринетт повернуть голову чуть правее, как правая нога предательски во что-то врезалась и подошва зимних сапожек не очень-то красиво проскользила вдоль тротуарной кладки. Рюкзак надавил на плечи, как бы становясь последним камнем, что сбило равновесие. Перед глазами замелькало голубое небо. — Агрх… У тебя действительно две ноги левые.       И вот опять. Едва Дюпэн-Чэн подумала о том, как именно ей придется стряхивать снег на остановке, как чужие руки весьма оперативно просочились под мышки. Клод пренебрежительно фыркнул. И опять-таки, как он только успел среагировать?!       Теперь-то пытаться скрыться было если не глупо, то просто невежливо. Маринетт попыталась подняться, но без чужой помощи задача оказалась невыполнимой. Благо Буржуа подтолкнул одноклассницу и даже поправил той рюкзак. Противное чувство некоторой обязанности мгновенно напомнило о своем существовании. Нехотя швея все же поблагодарила старосту, на что Клод лишь закатил глаза. — И все же, что ты от меня вообще хочешь? — Стараясь говорить как можно более дипломатично, поинтересовалась Маринетт. Этот простой вопрос зрел на языке швеи последние три-четыре минуты.       Клод оторопел. Нет, все же эта девица была глуха и слепа, что вроде играло на руку, но в то же время создавало одни проблемы. Буржуа устало взглянул на одноклассницу. Намерения его были настолько просты, что невольно из глотки просился смешок. Неужели Дюпэн-Чэн настолько слепа?       «Я хочу благодарности.» — Мысленно ответил сын Андре, искренне радуясь, что язык за его зубами мертв. Наверное, взболтни нечто подобное он вслух, то сгорел бы со стыда. — Просто разуй уже глаза. — Буржуа важно сложил руки на груди. — И называй вещи своими именами. Тогда тебе повезло, но нет никакой гарантии, что в следующий раз удача будет на твоей стороне.       Удача… Как же смешно звучало это слово, особенно в контексте с личиной Маринетт! Дюпэн-Чэн с трудом сдержала горькую усмешку. Какая у нее вообще может быть удача у нее, одной из самых неудачливых девчонок в школе? — Ммм… Ну, да?       Клод разочарованно вздохнул. Да, она действительно либо не понимала что шло к чему, либо упорно игнорировала текущие события, лишь бы не признавать чужую правоту. Что ж, тут Буржуа сделал все что было в его силах. — До дома проводить? — А это еще зачем?! — Отчего-то сердце Маринетт забилось сильнее обычного. — Что за глупый вопрос?! — Щеки Буржуа покраснели. — Кто знает, что с тобой может произойти по дороге?! — Не стоит. — Пробормотала Маринетт. — Эм… Спасибо за разговор, но мне это пора. Видишь автобус? Это за мной. Пока!       Пекарская дочь рванула прочь. Опять-таки, даже не оборачиваясь, Дюпэн-Чэн запрыгнула в первый попавшийся автобус, понадеявшись на удачу, что сегодня повернулась к швее спиной. Совсем незнакомый автобус тронулся с места, оставляя Буржуа один на один с мыслями разного рода паршивости. — Вот же дура! — Буркнул Клод перед тем, как вынуть из кармана телефон. Больше в этой части города ему делать было нечего.