***
Это было либо заговором, либо судьбой. Натаниэль только вошел в лицей, но большая часть ребят устремила на него глаза. Куртцберг сглотнул. Неприятное предчувствие точило дух еще с самого утра. Из кровати вылезать решительно не хотелось, костыль тоже нашелся не сразу, яичница подгорела, а телевизор на кухне показывал с помехами. Вдобавок ко всему обувь не желала находиться, да и материнская машина заглохла. Весь мир непрозрачно намекал, что сегодня стоит остаться дома, попить чаю и не идти сюда, но заключение врача было с этим не согласно. Ровно как прозрачный намек потенциальной возможности остаться на второй год из-за не усвоения материала. Натаниэль сглотнул. Каждый, кто был хоть немногим старше тринадцати, считал своим священным долгом одарить Куртцберга таким колючим взглядом, что сердце прыгнуло в желудок. Смутные подозрения в голову пришли сразу же, но Натаниэль не спешил в них верить. Как бы оно не было, но на территории лицея таился монстр. Или пришелец. Или что-то такое, что способно изменить облик. Костыль соскользнул со скамейки, когда Куртцберг, тихо краснея под градом общественного внимания, снимал пальто. Все это видели, но никто не предложил помощи. Даже девчонки с младших классов, иногда удивительно дружелюбные, стояли на месте и пялились. Внутренне хотелось умереть, воскреснуть и умереть опять, лишь бы не чувствовать на себе все это. Ученики, обычно не видевшие Натаниэля в упор, не могли более смотреть ни на что иное. Волей некого странного случая все в этом мире исчезло, оставляя лишь Натаниэля. Ноги неприятно болели. Подняться с места без костыля вовсе не представлялось возможным, потому пришлось ползти на пол и с трудом вернуть упавшую вещь. Кто-то мерзко хихикнул, кто-то решил сверкнуть остроумием, но большая часть все же только смотрела. Интересно, а чего ждали эти люди? Натаниэль оперся на костыль. Обилие глаз, что сверкали из-за совершенно разных эмоций, сбивало с толка. Но, с другой стороны, в некотором роде подобное было чем-то ожидаемым. Куртцберг сглотнул и побрел вперед. Ученики расступились в разные стороны, подобно морю, что однажды разошлось перед Моисеем. Что ж, Куртцберг ощутил себя важным, пусть и в спину ему летели очень странные шуточки сального характера. Но, с совершенно другой стороны, происходящее тянуло на испытание. Тогда, когда странное перо легло на нос, Натаниэль ощутил нечто необъяснимое. В груди его зародилось непонятное чувство, что тот контакт с человеком-перо был не последним. И это, честно говоря, будоражило куда сильнее, нежели странная реакция школьников.***
— Клод, можно на пару минут? Хоть на вечность. Буржуа, чье настроение успело подскочить на пару единиц, оживился еще сильнее. Сабин и Нино, до этого болтающие о каком-то странном фильме, переглянулись. Ди-джей посмотрел на Маринетт так, словно та была единственным лучом света в бесконечно темной комнате. Буржуа такую реакцию понимал как никто другой, оттого не мог не позлорадствовать. В конце концов, старосте требовался он, несомненный Клод Буржуа, а не пусть и хороший, но все же заведомо проигравший Нино Лейф. Сабин хотел бросить какую-нибудь сомнительную колкость, но вовремя передумал. Все же Ренкомпри не успел полностью свыкнуться с мыслью, что вечная груша для битья перестала быть таковой. — У тебя какое-то дело, Нас… Кхм… Староста? — Поинтересовался Клод для галочки, уже поднимаясь с места. — Эм… Да… — Отчего-то Маринетт нервничала, опасливо озираясь по сторонам. Лила, подобно адской гончей, скалила зубы в улыбке, делая вид, что слушает Аликс. — Нужно кое-что прояснить. Сабин и Нино переглянулись. Оба, как не странно, посмотрели на нынешнюю старосту с огромным интересом. Клод тряхнул головой, словно скидывая с себя чужое внимание. Отчасти его самолюбие ликовало, отчасти стало как-то не по себе. В чем была причина такого интереса? — Кое-что? — Нино, кажется, занервничал. Оно и верно. При всем уважении, Буржуа не собирался сдаваться так просто. И пусть время от времени ди-джей был весьма недурной компанией, но отдавать девушку так просто из-за самого факта дружеской симпатии — нет, увольте. — Да. Это касается майской поездки. — Маринетт и глазом не моргнула. — Мне нужно посоветоваться. Опять-таки, она могла и не оправдываться. Клод, в любом случае, вышел из-за стола. — Ммм… Экскурсии — это хорошо… — Голос Лейфа прозвучал невероятно недоверчиво. Чутье Нино не врало. — Какие планы? — Сюрприз. — Выпалила швея и поспешила схватить Буржуа за руку. Черт, если ладонь вспотеет в эту самую минуту, Клод взвоет. Кабинет поплыл перед глазами. С трудом не тараня своим тщедушным тельцем парты, Клод поспешил за старостой, оставляя класс позади. Исколотые пальцы Дюпэн-Чэн ослабли, стоило переступить порог и оказаться в коридоре. Желание схватиться самому возникло в тот же момент. Биение сердца отзывалось где-то в голове. То самое состояние, когда мозг начинал отключаться под натиском противных чувств, потихоньку давало о себе знать. Странно было понимать, что рядом с ней он терял волю, превращаясь в нечто на себя непохожее. Впрочем, некий плюс в этом состоянии был. Окружающий мир, не такой уж и прекрасный, казался значительно симпатичнее. Солнце, или то что от него осталось, светило ярче, коридоры ощущались просторнее, люди не раздражали настолько сильно. Магия окончилась тогда, когда рука его была выпущена полностью. В лицо словно плеснули холодной воды. Клод и опомниться не успел, как обнаружил себя стоящим в закутке, напротив больших дверей, что вели на лестничный пролет. Укромное местечко отлично подходило как для лобызания парочек, так и для разговоров особенно личных характеров. — Что будем делать с окном? — Не вдаваясь в прелюдии, спросила Маринетт. Буржуа ощутил себя идиотом. — Каким окном? — Опомнился он позже, чем открыл рот. — А… Окном! Я о нем уже забыть успел. И это было правдой. На фоне ужасно длинного вечера, отвратительного утра, сомнительного грядущего дня под отцовским боком выбитое окно казалось деталью такой мелкой и незначительной, что и вспомнить о ней было тяжко. Ответ Маринетт не удовлетворил. Казалось, хвостики, так трогательно подвязанные розовой лентой, приподнялись. Дюпэн-Чэн закатила глаза и облокотилась к стене, нервно кусая губы. — Плохо. Так, что уже было не так?! Приятная эйфория сбилась, стоило Маринетт примерить на себе лицо скорбной девы из полотен ренессанса. — Месье Дамокль это так просто не оставит. — Швея прикрыла глаза. Черт, все эти беспокойства урезали ее сон на приличных три часа. Половину ночи Маринетт смотрела в потолок, когда другую половину видела кошмары. — Нам крышка. — Тц. Серьезно? — А вот это было даже смешно. Клод усмехнулся. — Так, тебя это волнует? — Волнует! — Воскликнула Дюпэн-Чэн и тут же перешла на шепот. Кто-то из ошивающихся в коридоре среагировал, но тут же выбросил возглас из головы. — Ты же понимаешь, что это вандализм?! — И что? Маринетт передернуло. У всего, по идее должны были быть свои границы, но Клод этого словно не понимал. Это его «и что?» вовсе звучало так дико, что невольно захотелось стукнуться лбом об спину. Буржуа даже не потрудился выдавить иной, хоть немного приемлемой эмоции. Ни обеспокоенности, ни удивления, ничего. Клод был просто… Клодом? Словно произошедшее его касалось не более, чем какого-либо иного ученика колледжа. — У нас… — Под «нами» Дюпэн-Чэн все же больше имела ввиду себя. — Могут быть проблемы! — Не будут. — Буржуа махнул рукой. — Насекомое, это обычное паршивое окно. Старик покряхтит-покряхтит и заменит. «Учитывая сколько отец жертвует сюда…» С некой долей брезгливости Буржуа посмотрел на иные окна, отличающиеся целостностью. Вроде и не совсем старые, но их можно было заменить на нечто более приличное. — Но огнетушители! — Тоже. — Клод пожал плечами. — Какая проблема? Их срок годности все равно подходил к концу. А так, хоть какой-то толк. — О, правда? — На лице старосты появилась такая светлая надежда, что Клод едва не прыснул. Забавная. Удивительно забавная правильная Маринетт. — А мне откуда знать? — Не смотря на ворчание, Буржуа не имел никакого злого мотива. — Насекомое, разве я заведую пожарной безопасностью? — Ты — ужасен. — Стараюсь с пятого класса. — Сын мэра важно приложил руку к груди, чуть склонив голову в попытке на почтительный жест. — Но спасибо, что ты оценила это только сейчас. Шутка вышла смешной, но ситуация таковой не являлась. Заметив, как скисла Маринетт, Клод закатил глаза. Все же швея много чего принимала уж слишком близко к сердцу. — Да расслабься. Все будет нормально. — Не сработало. Иногда, честно говоря, Клод ее не понимал. Тоже мне, нашла проблему! — Дамокль поорет, поорет и все вернется на круги своя. — И все же, не очень хочется, чтобы у нас были проблемы. — Дюпэн-Чэн закусила губу. — Ким сегодня не придет. Он плохо себя чувствует после вчерашнего, но мне кажется, нам следует это обсудить. Втроем, чтобы в случае чего… — Ой, да ничего не будет. — Клод отмахнулся. — Ты все равно ни причём, поэтому не парься и лучше не болтай. Считай, что все произошедшее — это тайна, покрытая мраком. Если что, окно выбил я. Ну и Ким рядом ошивался. Тебя видно не было. Конец. Скорее это она ошивалась рядом, а Ким что был, что его не было. Это сбивало с толка. Хотелось, конечно, довериться, но иногда Буржуа вел себя непредсказуемо, из-за чего слепая вера к нему была штукой неприменимой. Хотелось подстраховаться. — И все же… — Все нормально, Насекомое. Таких окон — тысячи, огнетушителей еще больше. Не сгорим. — Хотелось верить. Картины иного, мертвого Парижа проскользнули на подкорке памяти предательскими пятнами. Клод тряхнул волосами, вытравливая омерзительное зрелище мертвых тел. — И вообще, если это все… — Нет. — Ну вот, что и требовалось доказать. Легкость, близкая к игривости, исправилась и Буржуа вновь сделался раздраженным. Маринетт сглотнула, стараясь побороть дрожь в голосе. — Еще твоя верхняя одежда. Она, если что, у меня. Я вчера забрала и Лилино, и твое. Сумку мне взять не позволили, а пальто у меня. Да. И пиджак. Клянусь, я хотела взять, но вещей было так много и… А, да. Вещи. Как он мог забыть и об этом? Клод вздохнул. Обилие одежды явно дурно влияло на память. Но, опять-таки, под другим углом, все было не так уж и плохо. — Если хочешь, то можешь зайти после занятий, — пробормотала Маринетт, чувствуя, как щеки ее горят. — Ну… Чтобы все забрать! Сердце екнуло, руки начали потеть. Она… Его… Зовет… К себе! — А там, может, чаю попьем? — Про себя Маринетт подумала, что это все вежливость. "Официальное" объяснение меркло перед истиной. Для них обоих это было чем-то значительно большим. Обычно к чаю Клод был равнодушен, но сегодня этот напиток официально стал любимым. Любимым настолько, что даже родной кофе отошел на второй план. Из головы вылетело все: от сомнительного домашнего задания вплоть до отцовского наказания. — Тц. Только если чай будет нормальным. — Изображая неохоту, заявил юный Буржуа. — Попытаюсь найти лучший. Это могло длиться вечно. Серьезно, быть может, найди Клод в себе чуть больше мужества или наглости, он бы сам привалился к стене, пафосно оперся рукой, заталкивая Маринетт в угол и… — А что это там происходит?! — Швея ускользнула из-под носа, как приятное сновидение исчезает под утро. Клод недовольно фыркнул, но из «убежища» выглянул. Там, в нескольких метрах, прямо возле дверей в кабинеты, как-то ненормально толпились студенты. Некоторые, о чудо, Буржуа были даже более-менее знакомы. С некоторыми Клод ходил на физкультуру, другие же посещали вместе с ним социологию, третьи вообще мелькали на «обществе». Все бы ничего, но уплотнение было возле кабинета мадам Бюстье. — Натаниэль… — Неизвестно, как именно Маринетт сумела увидеть ту самую морковную макушку среди массы чужих голов, но стоило имени одноклассника сорваться с губ, как новоявленная староста поспешила к скоплению людей. — Эй, не вмешивайся! Насекомое! Она его не слушала. Не имея иных вариантов, Клод был вынужден сорваться с места.***
— Мне кажется или я что-то делаю не так? Габриэль злорадно усмехнулся. Ну да, для того, чтобы задать себе подобный вопрос Андре потребовалось почти шестнадцать лет. В любом случае, просящуюся колкость пришлось задавить в зачатке. Месье Агрест погрузил чайную ложку в кофе и принялся размешивать напиток, стараясь не смотреть на друга юности. Старший Буржуа тяжело вздохнул. Перерыв, полученный с боем, не успел начаться, но уже хотелось поскорее все закончить. Прямо вообще все. Встать, собрать вещи, вернуться в отель, отбиться от многочисленных помощников, инвесторов, членов парламентов, работников налоговой… И все вроде было как обычно, но при этом этот день ощущался бесконечно долгим. Отчасти в мужчине говорила усталость, ставшая хронической, а отчасти недосып. Прошлой ночью не удалось поспать и часа. С двух до пяти Андре лежал на спине в шикарном номере, пялился в потолок и прокручивал в голове события недавней ссоры снова и снова. Впервые за долгое время мэр буквально не знал, что же ему нужно делать. Раньше было все проще. — Я его не понимаю. — Признался Буржуа, рассеянно смотря на поверхность лакированного стола. — Он ведет себя так странно! «Избалованно.» — Поправил про себя Габриэль, но вслух ничего не сказал. Зная характер Андре, всякая критика в сторону Клода либо воспринималась во штыки, либо не воспринималась никак. Что-что, а слушать часовое оправдание мерзкого поведения Габриэль не желал. Он вообще, честно говоря, не планировал высовывать носа из дома, но Андре очень сильно настоял на встрече. Даже устроил Агресту своеобразный прием в собственном кабинете, предварительно выпроводив отсюда прочих. Отчасти это льстило самолюбию. Дизайнер чувствовал себя невероятно важным. Кофе, к слову, был хорош, поэтому совсем уж гиблым день не казался. — Я даже не знаю, как реагировать! — Андре обхватил голову руками и отчаянно посмотрел на друга. — Вчера он пришел почти голый! Ты бы видел! В этом тонком свитере, без шапки, без пальто, без сумки! — Да… Совсем голый. — Иронично протянул Агрест, грустно качая головой. — Лихорадки не избежать. Юмора, пусть и очень своеобразного, Буржуа не оценил. Окинув модельера очень обидчивым взглядом. Андре все же решил объясниться чуть более понятно. Полные пальцы потянулись к стопке белых бумаг, оставленных секретарями несколькими минутами ранее. Всякий раз, когда нервы грозились подвести, месье Буржуа спешил чем-нибудь занять руки. Это помогало отвлечься. — Почему мой сын ходит раздетым по улицам?! — Послышался шелест. Андре сглотнул. — И вообще, ты не понимаешь! Тогда на школу напала очередная странная мерзость! Она жрала людей! Я… Я места себе не находил! Если бы Андре это успокоило, то прошлая одержимая была одной из самых жалких марионеток. Габриэль про себя грязно ругнулся, но не на Милен, которая не принесла существенной пользы, сколько на таинственного второго кукловода, что показал свой нос вообще в другой точке Парижа. Месье Агрест желал пообщаться с этим неизвестным лицом, но в итоге желание не сбылось. Силы ушли в пустую, девчонка потрепала нервы своим «не хочу» и талисман кота, одна из самых желаемых наживок, ускользнул мимо носа. Вот это да, действительно тянуло на беду, когда ситуация Андре не выходила за рамки дозволенного. — …его не было с другими поглощенными… — Модельер моргнул. Закапавшись в свои мысли, Габриэль и не заметил, как солидный пласт информации прошел мимо ушей. Андре все говорил и говорил. — Мне позволила их классная руководительница. На территории лицея Клода не было! Его вещи забрала их староста, а сумка с телефоном осталась в классе. То есть, где он был, когда все… Аргх! Мозг начал плавиться. Андре прикрыл лицо руками и тяжело вздохнул, не совсем понимая, что же с ним такое происходит. Сомнения в его душе зрели очень давно. Если раньше они были маленькими, далекими и несущественными, то сейчас все это резко собралось в одно чудовище. Случай в лицее просто послужил спусковым крючком, который наглядно продемонстрировал одну вещь — больше так жизнь продолжаться не может. — Он в последнее время такой… Такой… — Правильное слово на язык прыгать не желало. В бессилии мэр заерзал на месте, активнее мня бумагу меж пальцев. — Он стал скрытнее, Габриэль! Дизайнер пожал плечами. На ум пришло самое распространенное, но глупое оправдание: — В его возрасте такое нормально. Копаться в подростковых тараканах хотелось меньше всего. О том, что ответ прозвучал несколько лицемерно, дизайнер не подумал. Андре скептически сощурился. О том, что настоящего личного пространства у Адриана не было, знали лишь самые близкие друзья семьи. Наверное, изъяви юный Агрест желание остаться один на один с собой, Габриэль бы пресек подобную попытку на корню, забыв о всяких «возрастах». — У всего должен быть свой предел! — Не унимался Буржуа. — Ты даже не представляешь! Он насколько скрытный, что даже не пускает горничных для плановых уборок! Говорит, что делает это сам! Тут маска чистой невозмутимости дала трещину. Дизайнеру даже показалось, что слух его обманул, но невероятно озабоченное выражение Андре указывало на истинность услышанных слов. Клод и уборка вязались как-то слабо. Агрест даже сомневался, что Буржуа знал, что такое тряпка для мытья пола и как ее применять. — Он там сильный свинарник устроил? — Поинтересовался Агрест, выдавив сочувствие. — В том-то и дело, что нет! Там чисто! — Воскликнул мужчина. — Не идеально, но можно жить… — Тогда поздравляю. — Радость вышла даже более естественной, нежели это ожидалось ранее. Чашка со звоном столкнулась с блюдцем. — Твой сын перестает быть бытовым инвалидом! Не все потеряно, Андре. Не будь они знакомы так хорошо и долго, месье Буржуа по меньшей мере обиделся бы, а по большей вспомнил юношество в боксерской секции. Впрочем, чего-то такого от Габриэля и стоило ожидать. Он не обладал тонкой душой, чувствующей неладное. — Ты не понимаешь! — Мэр сглотнул. — Клод… Он же постоянно оказывается рядом с этими… Знал бы, кто за этим стоит, упрятал бы куда подальше! Габриэль подавился кофе и недоверчиво взглянул на Буржуа, чье лицо представляло из себя образец мрачности. Тяжелая тень легла на высокий лоб, а возле бровей проступили жилки. Казалось, всплыви досадная истина и модельеру спастись не удастся. — Просто ты даешь ему слишком много свободы. — Поспешил заявить Агрест, отчаянно меняя тему. — Да знаю я… — Сработало. Лицо Андре разгладилось, а глаза просветлели. Родительская злость превратилась в отчаяние. — Да, избаловал его. Но ведь как иначе? Черт, да я из кожи вон лезу, а он…! Пришел раздетый, потрепанный и так, словно ничего не произошло! Да у меня… У меня волосы поседели во второй раз! Понимаешь, Габриэль? Не понимал и слава Богу. Подобная привязанность несколько пугала. Габриэль мелко вздрогнул. Иногда Андре слишком явно переходил границы, желая осчастливить своего отпрыска. Собственно, сам модельер догадывался, что чего-то хорошего из этого намерения не выйдет, поэтому, в некоторой мере, месье Агрест ожидал подобного исхода. Избалованность всегда не доводила детей до чего-то хорошего. А вообще ситуация была паршивой, как ты не смотри. Вдобавок ко всему Агрест ощутил легкий, но все же острый страх касательно будущего. Что же произойдет, если личность Бражника станет достоянием общественности? Дизайнер мельком взглянул на Андре. Тот, казалось, вовсе блуждает в своем маленьком мирке, напрочь оторванном от реального мира. «Хоть он мне и друг…» — Я его чуть не ударил. — Тихо, на грани слышимости, произнес мэр и стыдливо опустил голову. — Родному сыну и пощечину… Лицо политика перекосило от отвращения к самому себе. Спрятав нос в ладонях, Андре тяжело задышал, вновь и вновь возвращаясь к тому моменту, что мог стать (или уже стал) переломным. Габриэль сморщился. Было как-то странно понимать, что человек, который управлял целой столицей, вел себя так по-детски. — Ну, знаешь ли, тумаки все еще считаются средством воспитания, хотя идиоты считают их «негуманными». Вдоль спины Габриэля прошел табун холодных мурашек, стоило Андре сощуриться. На гладком лбу проступили венки. Казалось, что в месье Андре вселился разъяренный бык, которого очень больно укололи в бок. — Мои родители меня никогда не били. — Четко, выдалбливая каждое словечко, заявил Буржуа. — Это неверный подход. «Верный, не верный… Кому какая разница?» — Габриэль закатил глаза. Быть может именно поэтому они встречались так редко? Школьная скамья и студенческое братство в свете текущих событий казались банальной необходимостью, чтобы выжить, когда взрослые годы окончательно развели дороги друзей. Каждая новая встреча модельеру давалась все сложнее и сложнее. Андре с каждым новым разом становился если невыносимее, то непонятнее. Опираясь на собственные тараканы, он явно видел проблемы там, где их не было. – «Это действенно.» — Тогда зачем тратишь мое время? — Поинтересовался модельер, отложив чашку на блюдце. — Если не хочешь слушать мои советы, то я пойду. — Я не намерен оставлять все, как оно есть. — Решительно заявил Андре. — Но и переступать грани я не собираюсь. Просто представь, что твой Адриан ведет себя так… Ты же не будешь его лупить, а найдешь иной выход! «Мой Адриан, в отличии от некоторых, не проблемный мальчишка!» — Некое подобие гордости защекотало дух. Про себя Габриэль улыбнулся, напрочь проигнорировал окончание предыдущей реплики. — У Адриана нет времени на подобное. — Заявил Агрест, сложив руки на груди. — Он всегда занят. — Хм… Нет времени, значит? — Андре закусил губу. Некая очень интересная мысль посетила голову мэра. Уголки губ, до этого находящиеся внизу, постепенно поползли вверх. — Знаешь, а ведь это идея! Может Клода стоит записать в какой-нибудь кружок? Какой-нибудь нагруженный, чтобы у него времени не оставалось и на… Чего именно хотел лишить Андре своего сына? Габриэль не успел услышать. В самый неподходящий момент раздался топот, девичьи возгласы и бубнеж. — Месье Андре не принимает! — У меня важное дело! Голос Жан-Люка мэр мог различить из тысячи иных голосов. Дверь в кабинет задрожала. Через считанные секунды дворецкий вторгся в помещение, удивительным образом растолкав все препятствия, что были ему уготованы. Даже члены охраны, матерые люди с оружием, оказались бессильны перед прытью тощего человека с тонкими усами. — Ох, Святая Дева, месье Андре! Случилось страшное! Ваша бывшая супруга вернулась!