***
— Вау, это автограф Вольпины?! Стоило Адриану лишь потянуть руки, как Алья быстро, но аккуратно перетащила кусок салфетки на свою сторону. Образец почерка пусть и не мог похвастаться такой же значимостью, как платок Маджестии, купленный за несколько зарплат с летних подработок, но все же какую-никакую, но важность имел. Особенно в это время. — Да, она вчера согласилась это подписать. — Алья цокнула языком, недовольно смотря на застывшие кусочки слизи по бокам. Отчего-то дрянь эта не испарилась, хотя положенная стайка божьих коровок мощным ураганом полетела вдоль лицея, убирая большую часть безобразия. — Вау! — Не смотря на некоторое равнодушие к самой героине, Адриан совершенно искренне присвистнул. Алья криво усмехнулась. Все же восторг друга ей казался настолько искренним, что невольно становилось не по себе. Обычно люди так не радовались какой-то салфетке с какими-то чернилами, тем более у чужаков, а тут… Адриан радовался примерно также, как ребенок радуется у рождественской елки в предвкушении подарка. Или… — Ты что, изменил Пчелиному Королю? — Сезер беззлобно толкнула друга в плечо. — С чего такая радость? — Но ты ведь сама радуешься, разве нет? — Адриан несколько смущенно отвел взгляд. — А я так, за компанию. Все же недостаток социального опыта на руку не играл. Агрест сглотнул, мучительно краснея со стыда. С одной стороны Алья никогда его не осуждала за слишком бурные эмоции, а с другой он сам серьезно озадачился. Не хотелось натаскивать на себя и Алью лишнего внимания в свете недавних событий. Сезер, казалось, все поняла. Улыбка на ее лице стала тусклее, но Адриана это не смутило. — Я тоже не фанатка. — Журналистка закусила губу и невидящим взглядом уставилась на текст. Буквы, удивительно ровные, не смотря царящую вокруг суматоху, пробуждали в душе необъяснимую бурю. Словно Алья смотрела не на кусок чужой подписи, а на записку с чистосердечным признанием в убийстве. — Тогда зачем тебе это? Сезер не ответила, лишь пожала плечами. Говорить о своих истинных планах в стенах школьного кабинета было опасно. Уж больно много лишних ушей водилось в стенах Франсуа-Дюпон. — А! Понял! Хочешь собрать всю коллекцию? И все же простодушие Агреста делало его очаровательным. Алья качнула головой, про себя думая, что такого младшего брата ей как раз и не доставало. Эх, будь воля Сезер и мелкие дьяволицы исчезли, уступая место сущему ангелу. — Как вариант. — Журналистка спрятала салфетку в карман рубашки. — Мне же надо с чего-то начинать? — Эх. — Оживленность сменилась тоской. Адриан обмяк и скатился вниз по спинке стула. — Жаль, что вчера меня не было. Я бы тоже попросил расписаться. — Тебе бы пришлось быть съеденным. — Холодок прошелся вдоль спины, стоило памяти воскресить ужасную картину. Алья вздрогнула — А это, знаешь ли, так себе удовольствие. — За некоторые вещи можно вытерпеть и не это. — Адриан усмехнулся. — Знаешь, иногда мне хочется специально застрять на дереве, чтобы меня спас Пчелиный Король и я мог получить у него автограф. — Нашел, что сравнивать! — Алья снова ткнула Адриана в плечо, беззлобно усмехаясь. Она вообще Адриана трогала так часто, что лютое желание вырвать ей руки с корнем воспринялось Лилой до удивительного естественно. Несчастный карандаш, а точнее жалкий огрызок, более не помогал снять гнев. Срочно требовался новый метод. Замена Маринетт все поняла еще с первого взгляда, отчего мерзко улыбалась. Она Лилу бесила не меньше Альи, но прочие классные девицы подходили на роль сдерживающего фактора еще меньше. Росси еще никогда ранее желала так сильно вцепиться в каштановую шевелюру, чтобы вырвать клок побольше. — Не переживай. — Дешевый маринеттозаменитель с розовыми волосами снисходительно качнула головой. — Адриан глуповатый в этом плане. Ладно, Алья оказалась не такой уж и бесячей. Лила повернула голову в сторону крашеной одноклассницы. — Что ты имеешь ввиду? Маринеттозаменитель удивленно округлила глаза. — А ты не заметила? Он же наивный, как карапуз. — Оживление маринеттозаменителя отчего-то покоробило итальянку. В бьющей ключом энергии чувствовался подвох. — Типа, представляешь, он едва не стал мыть мне полы. О том, что дети даже проницательнее шестнадцатилетнего лба, Аликс предпочла промолчать. Уж больно потрясенным казалось лицо Росси, стоило удивительно простой истине стать достоянием общественности. Кюбдэль хохотнула, даже не догадываясь об угрозе, что нависла над ее головой. — А почему он захотел мыть тебе полы? — Лилу мелко затрясло. Черт, сколько же здесь было потенциальных соперниц! — О! Эт забавная история. Короче, как-то папа сказал, что стоит ждать гостей…***
Мог ли и без того сомнительный день стать еще хуже? Мог. Еще как мог. Не смотря на то, что день оборвался как-то неясно из-за нового посещения кабинета Дамокля (но уже в качестве свидетеля, что немного сглаживало общую ситуацию), заморозки общего кинопроекта (сыграла роль спонтанность этого ненужного мероприятия. Отец даже не потрудился изучить учебный график, прежде чем выдавать инициативу!) и объявление родительского дня. Сходить на чай также не удалось. Жан-Люк вероломно поджидал сына начальника прямо на ступенях лицея. Пришлось соврать Маринетт и сказать, что отец нуждается в помощи. Про Натаниэля, его сопли и странные речи из разряда «они знают, что я знаю» Буржуа даже не думал. Клоду было пока что плевать, ведь новая проблема оказалась куда более серьезной. Смотря на нее, одинокую и непоколебимую, Клод почувствовал себя ничтожеством у ног великого идола. Кишки завязались в тугой узел, хотя Одри и не смотрела в сторону отпрыска. Даже более, она, наверняка и не подозревала, что он находится в одном с ней помещении. Буржуа видел затылок, идеально уложенные волосы и черно-белый полушубок. Проклятый буро-малиновый чемодан, то отпечатался в памяти, стоял неподалеку от пустующей стойки консьержа. Проблемы в школе, обида на отца, отвратная погода… Это все отошло на второй план, уступая проблеме более масштабной. Клод сглотнул. Тело его потеряло всякую чувствительность, а ноги налились свинцом. Совершенно глупо юный Буржуа замер на проходе, чувствуя, как суровый ветер предательски бьет в спину и нагоняет снег на красную дорожку. Суставы совсем одеревенели. Даже пальцы на руках и те, слушались раз через раз. Сил не хватало даже для обычного моргания. Подобно впечатлительному идиоту Клод стоял на месте, безмолвно пялясь на женщину, что теряла терпение. Одри шумно дышала. Подумать только, стоило ей отойти по своим делам буквально на пару часов, как Гранд-Пари вымер. По приезде здесь было столько народу, что даже яблоко не могло найти места для падения, а сейчас… Словно это не лучший отель, а какой-то постоялый двор в полудохлом городишке! «Надо сказать Андре, чтобы он всех уволил!» — Зло подумала женщина, искренне не понимая, куда же запропастился чертов администратор. Сегодня был рабочий день, потенциальные клиенты могли валить целыми реками, но никого рядом поблизости не водилось. Бестолковая дуреха-горничная в счет не шла. Проку от той девицы было не больше, чем от козла-молока! Ни бэ, ни мэ, ни ключей от номера Одри получить не смогла. Вообще странно складывались обстоятельства. Вроде отель пользовался славой лучшего заведения столицы, но обслуживающий персонал здесь либо не водился, либо исчез совершенно магическим образом. Непорядок. Интересно, как работая с такими растяпами Андре еще не прогорел? Одри зябко задрожала, сама не понимая, от мысли скорого контакта с бывшим мужем или в холле тянуло холодком? Про себя женщина взвыла. Мало того, что Андре тянул на себе ленивых приживалок, так еще допустил щели в стенах?! Женщина спешно обернулась и заметно расслабилась, заметив неясного мальчишку, подпирающего двери. Черт, да он был готов удавиться на месте! Сердце подскочило к горлу, когда женщина повернулась. Клод не видел ее глаз. Черные очки, ставшие фирменной фишкой, надежно скрывали эту часть человеческого отца, но меж тем Клод ощутил на себе взгляд. Цепкий. Безжалостный. Забытый. Черт, да Клод не чувствовал его на себе так давно, что даже успел отвыкнуть от поганого чувства собственной незначительности. Одри смотрела на сына также, как на дешевку, выставленную по ту сторону витрины. Юный Буржуа точно знал это. Впрочем, это знание никак не могло перебить внутреннее чувство бесплодного ожидания чуда. — Хм… Вот ты где… Заметила. Заметила! Дыхание участилось. Подобного возбуждения Буржуа не чувствовал даже в свои дни рождения, получая подарки от друзей отца. Такая радость не давала о себе знать во времена провалов других ребят. Черт, да даже во время того случайного поцелуя с Маринетт искры не просились из-под ног. Заметила! Она заметила! И даже заговорила первой! Клод открыл рот и с великим удивлением обнаружил сухость, что расползлась вдоль глотки. Гнев смешался с растерянностью. Почему способность говорить ушла именно сейчас?! Где Сабин и Адриан, когда они так ему нужны?! Краешек неестественно-розовых губ дернулся. Было трудно понять, пыталась ли Одри хоть немного, но улыбнуться или в ней говорило нетерпение вкупе с раздражением на весь белый свет? В любом случае, Клод искренне надеялся, что удача упадет на его сторону. Хоть немного. — Ну же, душечка, иди сюда. И снова она заговорила первой. И, о боги, поманила юношу к себе. Клод своими глазами видел, как пальцы, заточенные в элегантные белые перчатки, зашевелились. Подобного мама себе раньше никогда не позволяла. Она вообще, обычно, не звала к себе с помощью жестов. Так или иначе, но Клод пошел. Сначала неуверенно, как заводной солдатик без шарниров в ногах, но потом шаг стал легче и естественнее. Надежда имела свойство окрылять. Наверное, будь между Клодом и Одри еще несколько метров, первый вовсе побежал вприпрыжку. Чем короче было расстояние, тем радостнее становилось на душе. Даже отмененное чаепитие не грызло сознание так сильно, как это было по началу. Впрочем, а был ли вообще смысл расстраиваться? Это ведь не конец света! После сегодняшнего дня будет другой, а после еще один день, а за ним другие сутки! Черт, да Клод же это проходил! Все свои неясные восемнадцать лет он жил именно по этому принципу, так чего отчаиваться? Зачем расстраиваться напрасно? Маринетт не убежит хотя бы потому, что бежать ей, собственно, и некуда. «Завтра будет новый день.» Стоило Клоду об этом подумать, как Одри выставила руку вперед, не давая больше возможности приблизиться. Юный Буржуа замер на месте, застыв с приподнятыми руками. Очень сильно хотелось наброситься на родительницу и хорошенько ее обнять, но женщина такой инициативой не горела. — Душечка, ты не мог бы поторопиться и позвать своего начальника? — И все же Одри была раздражена. Ее голос, не искаженный съемкой телекамер и телефонов, звучал так непривычно громко. — Клянусь, еще одна минута и я позвоню Андрею! И, помяни мое слово, он вас всех уволит! Ему послышалось? Пожалуйста, пусть это будет так! — Э?! — Глупое восклицание вырвалось непроизвольно. Родительница как-то странно посмотрела на сына, словно чего-то ожидая и Клод, сам того не понимая, смотрел на маму точно также. Страшные опасения зародились в его голове, но Буржуа отчаянно гнал их прочь, искренне надеясь, что все не так, как кажется. Одри, в свою очередь, ожидала чего-то иного. — Не смотри на меня так, душечка. — Одри скривилась и уставилась на наручные часы, что обхватили худосочную руку. — Чаевые нужно заслужить. — Ты… — Голос слушался плохо. Казалось, что он ломается. Было страшно говорить, но все же Клод говорил, цепляясь за остатки мужества. — Ты не узнала меня, ма… — Какая дерзость! — Отвращение на женском лице появилось мгновенно. Одри отшатнулась, как от огня. — Душечка, мы с вами на «ты» не переходили! Клод хотел объясниться, но губы его сомкнулись, стоило Андре показать свой нос. Встревоженный мужчина в непривычном торжественном костюме недоуменно взглянул на жену и сына. Откуда именно он появился? Клод так и не понял, хотя не мудрено. В Гранд-Пари иногда встречались настолько хорошо спрятанные комнаты, что сам Клод не догадывался об их существовании. Наверное, отец скрывался там вместе с львиной долей работников. — Одри, радость моя, почему ты так медлишь? И вновь отвращение тронуло женское лицо. Женщина сглотнула и с ненавистью взглянула на бывшего супруга, на чьей голове виднелся до неуместного пестрый колпак. — Андро, боги, наконец ты пришел! — Одри мгновенно бросилась к мужчине, пролетая мимо Клода, подобно ветру. — Что это за ужас?! Где вся обслуга?! Почему этот коридорный ведет себя так фривольно?! Отец и сын встретились взглядом. На душе Клода стало лишь паршивее, стоило в глазах Андре мелькнуть ужасной, нескрываемой жалости. Отец ничего не сказал вслух, но этого и не требовалось. Даже так было ясно к чему все шло. Андре сглотнул и посмотрел на Одри, чьи зоркие глаза показались из-под острой оправы очков. Модный критик неохотно стянула аксессуар с носа, тем самым давая понять насколько сильным был ее гнев. Мэр Парижа стушевался, ощущая накал, что витал в воздухе. Зрелище перед носом мужчины выдалось до жути душераздирающим. — Ох, Клод, мальчик мой, — даже гневаться не вышло. Все запасы вчерашней злости улеглись в одно мгновение, стоило сыну столкнуться с родительницей. Черт, а ведь месье Буржуа, что этот день может стать одним из самых лучших дней за последние месяцы! Лицо словно затрещало, стоило выдавить на свет хоть подобие улыбки. — Так ты уже встретил маму, ха? При всей абсурдности сказанного истинный смысл крылся меж строк. Клод вздрогнул, как от неожиданного сквозняка, стоило отцу как-то совсем уж беспомощно покачать головой. «Прости.» Этот жест юному Буржуа был знаком уж слишком хорошо. Папа всегда так делал, когда мама… Стало дурно и тошно. Этот момент, вроде бы, прорабатывался еще с помощью книжек из раздела «помоги-себе-сам», но Клод в этом уже не был уверен. Многочисленные сухие строчки с призывами отказываться от жалости к самому себе выпали из головы, оставляя после себя жгучую, почти позабытую обиду прямиком из детских лет. Сердце подскочило к горлу, чтобы потом со свистом рухнуть прямо в пятки, едва Одри взглянула на него. Да, как и предполагалось, единственный сын в глазах бывшей жены Андре в важности не больше, чем какой-нибудь жук. — Ааа… Так это ты? — Одри шумно вздохнула. — Эндрю, почему твой сын одет как коридорный?! Клод резко опустил голову. Вещи, ранее казавшиеся более чем приличными, в воображении быстро потеряли всякую привлекательность. Ядовито-желтый пиджак мгновенно утратил стиль, уподобляясь отвратительным тряпкам из сомнительных торговых центров. Белая водолазка. Привычные брюки. Да даже ботинки! Все это в ту же секунду обратилось в позорный мусор, которому место на свалке, но уж точно не на живом человеке. Тем более на Клоде. Тем более на сыне Одри. — По мне он отлично выглядит! — Андре не растерялся. Удивительно далекий от мира мод, мужчина безуспешно попытался подобрать в голове такой комплимент, который сумел бы собой перекрыть разочарование отпрыска. — Ты просто взгляни на это, родная! Он же… Он же такой эксцентричный! «То есть он считает меня уродом?» — Это тянуло на удар под дых. Уголок рта Клода неистово задергался. Проблемы чуть более насущные, нежели случайно сказанные слова, отошли на второй план. Сейчас все внимание было приковано к Одри и той гримасе брезгливости, что постепенно прятала треклятое отвращение. — Тц. Клайд, душка, я думала, что ты вырос из этого кислотного ужаса. Практика показала, что нет. Клод не вырос. Желтый пиджак, подобно позорному клейму, выдавал в юноше нечто, что было видно лишь ей. Озноб охватил тело, мир перед глазами поплыл. В какой-то момент дышать стало до невыносимого тяжело. Насколько сильно эта вещь нравилась Клоду ранее, настолько же сильно юный Буржуа ее возненавидел в этот самый момент. «Да я как шут гороховый!» — А по мне он милый. — Не унимался Андре. Клод и не заметил, как фигура отца оказалась рядом. Буквально под самым боком. — Ты просто посмотри внимательнее, родная! — Хм… Милый? — Одри снова скривилась. — Он делает туловище Клауса короче, а руки длиннее. Крой здесь показывает все недостатки фигуры. Боже, какой безглазый инвалид вообще выбирал это нечто в твой гардероб? «Я сам.» — Если увидишь его, то уволь и больше не позорь своих родителей. — Одри жеманно зевнула. — Или, если хочешь, не увольняй и потакай безвкусице дальше. — Я… Я… Переоденусь.