(Не)Спаси меня.

      Клод не говорил, что в деле Бражника у них есть помощник. — Кстати, у меня есть официальные диски с «Вакфу». Может, вместе как-нибудь посмотрим?       Хуже этого предложения была сама ситуация. Лила сморщилась. От контакта со старыми газетами кожа рук раздражалась. Нос тоже предательски чесался, желание чихнуть вовсе стало постоянным спутником Росси. Итальянка шмыгнула носом. Французские библиотеки мало чем отличались от библиотек Италии. На мгновение Лиле даже показалось, что она сидела не в сотнях тысяч километрах от родного дома, а находилась где-то неподалеку. Быть может, чувство это было вызвано редкими походами в эти самые библиотеки, и гибкая память сама прогибала некоторые детали в попытке придать большей похожести. — Н-нет, если ты не хочешь, мы… Мы можем просто…       Таких парней Лила не любила не только внешне. Тощие, рыжие и очкастые носители брекетов в теории могли быть привлекательными за счет харизмы. Или чего-нибудь, что к этой харизме было близко. Уверенность в своих силах и словах служила украшением, а отсутствие дурацкой потливости вовсе можно было воспринимать как незримую корону. Непривлекательный внешне человек имел все шансы зацепить собой путем каких-то внутренних достоинств, однако, к несчастью Сабина, эта песня была не про него.       Прикрыв глаза, Росси сделала глубокий вдох в попытке утихомирить собственные мысли. На выдохе итальянка почти сумела себя убедить, что ее ладони не чешутся и чужой голос не раздражает. Итальянка подвинула телефон и быстро-быстро набрала сообщение Киму, после чего вновь вернулась к созерцанию газет. — Или как-нибудь сходим на аттракционы? Тут летом на площади можно классно повеселиться, хе…       Сабин все понимал, но при этом трусливо шагал вперед. Шаг за шагом, слово за словом, Ренкомпри старался добиться чужой взаимности, а зря. Лила не особо любила подобные тактики. — Спасибо. — Росси заправила прядь волос за ухо. — Я подумаю над этим.       «Никогда».       Намек оказался достаточно прозрачным, чтобы Сабин все понял. Выдавив жалкую улыбку, Ренкомпри покорно уткнул нос в желтую бумагу. Желание спросить о судьбе подаренного хомяка исчезло так же быстро, как и появилось. Сабин искренне постарался задушить растущую обиду. В конце концов, подобный исход был ожидаем. Где была Лила, и где находится он. В попытках отвлечься, Ренкомпри зажал меж пальцев подаренный Маринетт брелок. Стало немногим легче.       Лила нахмурилась. От сухости журналистов клонило в сон. Французские газеты многолетней давности как-то не вдохновляли. Журналисты, которые фактически видели чудо своими глазами, очень скупо описывали произошедшие события. Скидывалось ощущение, будто молодые леди обрастают ножницами в пределах Франции каждую среду.       Росси чуть подняла глаза, отвлекаясь от текста. Кроме глупости самого задания (ведь все звезды сошлись на отце отсутствующей Роуз!), Лилу раздражал и злил сам Сабин. Этот мальчишка сидел напротив и рыл тоже самое, что сама итальянка! Страх бежал по венам вместе с кровью. В голове клубились подозрения. Если Буржуа посвятил этого мальчишку в тайну, то значило ли это, что Лиле готовится замена? Нынешняя Вольпина с трудом не сглотнула.       «Глупости. У Клода есть и другие камни»       Но как бы логика не пыталась взять свое, страх оказался сильнее. В голове тут же промелькнули все провокации, которые так или иначе затрагивали Буржуа. Угрозы отобрать камень эхом прозвучал в голове. И ведь Клод еще не знал, что тайна личности Вольпина известна еще одному человеку.       «Он точно заберет подвеску!»— Лила стиснула лисий хвост. От одной только мысли сердце в ее груди упало куда-то вниз, а во рту разлилась невероятная горечь. Росси точно знала, что этот камень принадлежит ей и никто не в праве присвоить его себе. В этот самый момент Лила была готова наброситься на Сабина просто потому, что он был рядом. — А почему ты этим занимаешься?       Несмотря на внутреннюю обиду, Сабин охотно пояснил: — Потому что Клод попросил.       Безвольное создание. Причин для презрения этого парня лишь прибавилось. Стараясь сделать правду не такой уродливой, Ренкомпри наверняка сильно исказил изначальный смысл. «Попросил» и «приказал» не имели одно значение. Даже будучи иностранкой Лила могла это гарантировать. — Иногда тебе стоит научиться говорить «нет». — Конкурента стоило удавить еще в зародыше. — Amico mio, мне иногда тебя так жаль.       Кровь тут же прилила к бледным веснушчатым щекам. Росси склонила голову в сторону и накрыла чужую ладонь своей. Сабин затаил дыхание. Он, наивный дурак, наверное думал, что этот жест — лишнее доказательство непостоянности девушек. Что ж, так было только лучше. С трудом побеждая собственную брезгливость, Лила чуть сжала чужие пальцы. — Знаешь, иногда мне так больно видеть как этот самодур использует тебя.       Из-за невероятно сочувствующего тона, Сабин даже немного приподнял голову. Взгляды Росси и Ренкомпри встретились. Юношеский румянец сильнее расцвел на щеках. — Тебе стоит больше думать о себе, заняться своей личной жизнью…       «И даже не метить на мое место» — Д-да, н-наверное…       Лила оскалилась в легкой улыбке. Сабин безбожно млел, и это грело сердце также сильно, как парочка новых сапожек или несчастье, свалившееся на голову Сезер. Росси нужно было лишь закрепить успех. Подвинуться чуть ближе, опустить голос до шепота, и узнать насколько реальна угроза смещения с должности. Итальянка уже была готова произнести первое слово, как телефон завибрировал, руша всю атмосферу. Сабин тут же смущенно отпрянул, вытянул руку и уткнулся носом в газеты.       Раздражение мгновенно вскипело в жилах. Не без злости итальянка схватила телефон. Входящее сообщение, к сожалению, было не от Маринетт. Ким Ле Тьен, который возомнил себя парнем, в последнее время перехватил эстафету самого частного отправителя всякой чепухи. Он писал и днем, и ночью, и в обед. Он желал карамельных снов (фе!), боброго утра (дважды фе!) и самого сладкого аппетита (ФЕ!). Мир стал бы проще, ограничивайся все именно этим, но нет. Он писал много и часто, сыпал бесполезными фактами о своей жизни и наивно полагал, что от этого есть смысл.       Входящее сообщение было картинкой. Лила нахмурилась, но открыла его. На весь экран появился снимок из какого-то школьного кабинета. Ким дружески обнимал растерянную Маринетт, пока Буржуа пришивал к штанине кусок ткани. Судя по всему, он даже этого не замечал. Лиле тут же стало весело. Забылись все дневные тревоги. Подпись к снимку была лаконична — «Помогаю шить».       Лила хмыкнула. В одной из переписок Ким упоминал, что в его семье много детей и он достаточно взрослый мальчик, чтобы штопать футболки как себе, так и братьям. Сюрприз вышел приятный, но толком от него пользы не было. Если Лила нуждалась в услугах швеи, то шла к Маринетт. Но, с другой стороны, Ле Тьен исполнял другую просьбу. Он приглядывал за Дюпэн-Чэн, пока Росси отсутствовала. И это чертовски радовало. — Ох… Эй, Лила! — Сабин, минуту назад стеснявшийся за руки держаться, резко впился в чужое плечо. — Смотри! — Ты чег… — Итальянка, едва не выронившая телефон, была готова раскричаться. Но стоило ее глазам упасть на очередную газету, как тут же пришло понимание. — Господи.       Шокированный Алим Кюбдэль держал в руках первенца, пока назойливые журналисты выставили вперед микрофоны. Отца Аликс было не так уж и сложно узнать. Лила прошерстила семейное древо соперницы вдоль и поперек, оттого простоватое, но все же зловещее лицо живо отпечаталось в памяти. Заголовок обещал поведать историю маленького мальчика, который превратился в сфинкса. — Это становится все…ик…страннее. — Сабин выпучил глаза. Лоб Ренкомпри покрылся бисером пота. — Нет, это какая-то ошибка… Такого быть не может… Папа, конечно, меня предупреждал о похожих случаях, но… Это срочно требовалось отправить Буржуа. Именно ей. Лила рывком притянула газету к себе и поспешила сделать снимок. Росси быстро забарабанила по клавиатуре. «Смотри, что я нашла в библиотеке!» — Как вообще Кюбдэли могут быть связаны с этим маньяком?! — Теперь злился Сабин. В душе его засело дурное предчувствие. — Все не так уж и плохо. — Лила тайно порадовалась тому, что ее не самое лестное определение имеет право на жизнь. — Он, конечно, похож на мистера Харви из «Милых костей», но… — Так я не про мисье Алима говорю. — Сабину показалось, что между ними возникло недопонимание. — Я про того маньяка, который зовет себя Бражником.       Тут-то Лила все поняла и кровь ее застыла в жилах.

***

      Скрип деревянной стремянки зловещим набатом прозвучал у самой головы. — Макс, мы закончи… — Осторожнее!       Но было поздно. Большое ведерко с серой краской с громким свистом рухнуло вниз. Маринетт не успела отпрыгнуть, когда сильнопахнущая субстанция окатила ее с ног до головы. Мозг закоротило и швея замерла на месте, словно вкопанная. Низкий гул голосов тут же стих и несколько пар глаз устремились в одну точку. — Сезер, ты больная?! — Ким пришел в себя первым. — Ты-…Ты совсем страх потеряла?! Сначала Лила, теперь Мари?!       Это было не специально. Алья, видит бог, и не думала отпускать ведерко. Как бы эта странная девица с хвостиками не нравилась журналистке, Сезер и не думала делать это. Она вообще считала себя выше всяких пакостей. Особенно таких масштабных. Стремянка покачнулась опять и Алья, ведомая чувством вины, поспешила быстро спуститься вниз. — Я не специально. Это все лестница. — Лила была права. — Не унимался Ким, кружа возле растерянной Маринетт, прямо как коршун вокруг цыпленка. — Какая же ты… Грх! Мари-с, детка, ты эт, меня слышишь?       Сердце Альи замерло, стоило большей части одноклассников перевести свои взгляды на нее. С десяток невидимых мечей вошли в грудную клетку журналистки. Кто-то осуждающе хмурил брови, кто-то скривил гримасу отвращения, а кто-то вовсе что-то шептал на ухо рядом стоящему человеку с гримасой отвращения. Эти люди обсуждали и осуждали Алью. Без того сильный багаж общественного порицания стал сильнее. — От тебя вообще никакой пользы. — Макс скривился, смотря на валяющееся ведро и огромную серую лужу, что расползлась на полу. — Ты даже самое простое задание не можешь выполнить! — Эй, раз такой умный, сам лезь на эту на развалюху! Ты вообще ничего не делаешь, только командуешь! — Но сил злиться на Макса не было. Сезер живо повернулась к Маринетт. — Прости пожалуйста. Я действительно не спец… — Даже не подходи! — Рявкнул Ким, едва журналистка сделала шаг в сторону одноклассницы. — Стой на месте!       Случилось нечто подобное год назад, никто бы и пальцем и пошевелил. Максимум — подумали о том, какая эта Дюпэн-Чэн странная и невезучая, да и то. Не факт.       Маринетт все еще тупо смотрела перед собой. Мозг упорно отказывался осмысливать произошедшее. Ведро, имевшее все шансы свалиться прямиком на голову, окажись швея чуть дальше, сиротливо лежало неподалеку. Невольно вспомнилась одна книга ужасов. Там на девушку тоже рухнуло ведро, но не с краской, а свиной кровью. Ничем хорошим это не закончилось. Маринетт моргнула. Из трещины на условном асфальте она превратилась в огромный ров, раз все одноклассники в одно мгновение встали на ее защиту. Особенно ярым защитником выступал Ким. Удивительно, что именно ему наплела Лила, но результат был на лицо — ручное чудовище сердито сопело, намереваясь испепелить Алью одним только взглядом. — Но ведь это случайность. — Адриан Агрест, отложил кисть с краской в сторону. — Ну, или карма, хах.       На что этот мальчишка намекал?! В тени ангельской улыбки модели скрывались ядовитые зубы. Агрест покачал головой, как бы говоря «и такое бывает». Этот парень с каждым новым днем не нравился Маринетт все больше и больше. Неожиданно для себя швея заметила, что с Клодом у этого мальчишки было кое-что общее. Положение их бровей во время насмешки было идентичным. Мелочь, но бросилась в глаза.       Агрест не говорил ничего вслух, но Маринетт словно слышала его мысли.       «Ты это заслужила». — Ей…эм… Стоило бы держаться подальше от… — Маринетт испортилась, но отречься от нее так сразу Натаниэль не мог. Куртцбергу хотелось поддержать Алью, и вроде встать на сторону Дюпэн-Чэн. — Это тебе, эм, стоит держаться подальше. Ото всех! — Ким ткнул пальцем в сторону художника. — Особенно от девчонок, ты, тощий пошляк!       Этой угрозы оказалось достаточно, чтобы Натаниэль прикусил язык. Сломанная рука не особо вдохновляла на боевые подвиги. — Но она действительно сама виновата! — Адриан всплеснул руками. — Нужно быть осторожнее!       От того, чтобы свернуть шею этому наглецу, Кима останавливало лишь обещание, данное Лиле. Никаких драк. Вообще. Ле Тьен внутренне млел. Его малышка волновалась о его здоровье. Но, с другой стороны, этот житель страны эльфов отчаянно напрашивался на урок реальной жизни. — Но тут даже пометок нет. — Аликс выгнула бровь. — Откуда Маринетт было знать?       Одноклассники дружно загудели, а Алья сглотнула. Не смотря на то, что произошедшее действительно было случайностью, Сезер ощутила вину. — Мне, правда, жаль. — Журналистка чуть сгорбилась. — Стремянка задрожала и я… Я не смогла удержать ведро, прости. Хочешь, я могу забрать твою одежду и постир…       Договорить Сезер не дали. — Господи, Насекомое, меня не было всего несколько минут.       То, что когда-то давно Маринетт хранила камень удачи, будучи глубокой неудачницей, было смешно. Клод прикусил щеку со внутренней стороны. Досада касательно испорченных брюк отошла на второй план. Дюпэн-Чэн медленно обернулась на его голос и зрелище, без того лишенное всякой красоты, сделалось совсем жалким. Краска была везде! Она пятнами мерцала на большей части пиджака, закрывала собой цветочную вышивку на футболке, покрывала брюки и мерцала на балетках. Про лицо и руку речи не было. Они мерцали металлическим серым, вызывая ассоциации с машинами.       Клод тяжело вздохнул. Нет, действительно, без проблем Маринетт просто не могла. Словно проклятая, она стягивала все несчастья мира на себя. — Слушай, давай я действительно все постираю! — Алья бросилась к однокласснице и потянула ту за пиджак. — Вот увидишь, я могу все исправить. Просто сними и…       Хрясь!       Рукав остался в ладонях журналистки. Маринетт тяжело вздохнула. Этот день совершенно не был ее.

***

— Выше голову.       И это не было призывом не терять дух. Маринетт запрокинула голову вверх так сильно, как вообще могла. Клод смочил носовой платок в какой-то химической бурде, которая была одолжена мадам Менделеевой, и вновь прислонил ткань к чужому лицу. В нос Маринетт бил сильный неприятный запах химикатов, но жаловаться по этому поводу швея не стала. Не в ее положении было этим заниматься. — Еще немного. Как только я сниму эту дрянь, пойдешь домой. Тебе здесь нечего делать.       Одноклассники все еще поглядывали в их сторону, но Маринетт это почти не волновало. Все ее мысли вертелись вокруг испорченного пиджака, оторванного рукава меж пальцев и Клода, который сидел слишком близко. Красились последние декорации, наводился какой-никакой, но порядок. Время, отпущенное на подготовку к съемке, потихоньку подходило к концу. — Впереди еще… — Тебе здесь нечего делать. — Повторил Буржуа. — Я скажу мадам Бюстье, что ты надышалась краски.       Весьма интересное предложение. Маринетт не имела ничего против мировой литературы, истории, но сидеть на математике ей очень не хотелось. Особенно в таком виде. — Но я староста. — Идя вразрез со своими мыслями, отозвалась Дюпэн-Чэн. — Мне неправильно прогуливать.       На мгновение Клод остановился. Салфетка прекратила скользить от одной стороны щеки к другой. — Продолжишь это говорить, и я тебя стукну. — Проворчал Буржуа, после чего продолжил стирать краску. Чуть позже тон одноклассника изменился. Раздражение уступило место иронии. — Лучше приведи себя в порядок, староста.       Думать о том, как она выглядела со стороны, хотелось мало. За все прошедшее время Маринетт не смотрела в зеркало, избегала окон. Швея страшилась своего потенциального отражения. Смущение проступило на щеках. — Н-но мне надо дошить… — Ким сам дошьет. — Быстро, не раздумывая, отозвался Клод. — Должна же быть от него хоть какая-то польза? — Не парься, Мари-с, я тебя не подведу. — Спортсмен, держащий проклятую стремянку, показал большой палец.       С каждой минутой эта горстка мышц раздражала лишь сильнее. Но, с другой стороны, поделать чего-либо Клод не мог. Он пришил кусок ткани к брюкам, толком этого не заметив. Уж лучше было бы, возьмись за иглу человек, который имел познания в непростом швейном мастерстве. — Просто доверься нам. Я прослежу, чтобы он не облажался. — Кто тут еще лажает. — Ким нахмурился. — Не тебе об этом говорить, криворукий. — Смотрите, еще кому-то на рождество подарили словарик. — С трудом сдерживая злость, отозвался Буржуа. — Или это твоя подружка поделилась? Ну же, Ле Тьен, еще пару десятков слов и ты побьешь рекорд своего младшего братца. Сколько ему в этом году исполняется? Три?       Губы Кима уже дернулись, но резко спортсмен закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Маринетт оторопела. Нечто подобное делала Лила, стоя в длинных очередях. — Знаешь, Буржуа, а не пойти бы тебе…домой? — Макс отвлекся от разукрашивания бутафорского черепа. — Ты портишь всем настроение.       Клод закатил глаза. Вот только этот придурок не засунул свой длинный-длинный нос в чужие дела. Буржуа косо взглянул на Маринетт. Тишина и одиночество покинули ее, превращая в кусок меда для целого роя пчел. Это раздражало. Сильный шум Буржуа не любил. — А ты мне разрешаешь? Вот спасибо, а я-то думал, что мне у старосты придется отпрашиваться! — Скомкав салфетку, Клод с кряхтением поднялся со стула. — Но раз великий Макс мне разрешает, то адьос, неудачники. Моя работа здесь сделана. — Н-но ты ведь ничего и не сделал, разве нет? — Милен посмотрела в сторону Айвана, словно ожидая от того поддержки.       Буржуа пожал плечами. — Я не виноват, что здесь нет работы для меня. Давай, поднимайся, Насекомое. Я доведу тебя до дома. А то еще машина раздавит, с твоей-то удачей. — Эй, а ты куда с ней собрался?! — Натаниэль встрепенулся. Кисть в целой руке мелко задрожала.       Казалось, еще немного и Натаниэль разревется. Это быстро подняло настроение Буржуа. Бледные пальцы потянулась к крупным пуговицам пиджака. Одна, вторая… Маринетт и моргнуть не успела, когда на ее плечи легла ярко-желтая ткань. — А тебе все скажи, Куртцберг. — От рвущегося смеха Клод едва не хрюкнул. В мире было три вещи на которые можно было смотреть вечно: как течет вода, как горит огонь и как пережиток эмо-культуры начинает наматывать сопли на кулак. — Господи, Насекомое, с тобой никакой одежды не напасешься.       Буржуа отошел на несколько шагов назад и склонил голову в сторону, что-то старательно обдумывая. Маринетт почувствовала себя куском мяса перед потенциальным покупателем. — Пойдет. — Сделал вердикт Буржуа. — Считай, что в коридоре на тебя не будут пялиться. А теперь вперед. Я буду идти рядом, пройдем быстро, и никто ничего не заметит.       Маринетт чуть отставила ногу в сторону и не без сожаления поняла, что джинсы, вероятнее всего, безнадежно испорчены. Все испорчено. Порвано, заляпано и, вероятнее всего, не подлежит восстановлению. От досады захотелось плакать. Черная полоса началась там, где ее не ждали. Лишь чужой пиджак прикрывал пятно на футболке и закрывал собой часть бедер. Наверное, со стороны Дюпэн-Чэн смотрелась нелепо. Подобные кричащие цвета никогда не подходили ей. Ни к лицу, ни в общую цветовую палитру.       Заметив чужое смятение, Клод напрягся. Дрожащая линия губ все сильнее и сильнее не нравилась ему. Акум не было с прошлой недели, но испытывать судьбу не очень хотелось, ровно как и видеть чужие слезы. Пришлось все опять взять в свои руки. — Эй, Сезер еще та дура, но она не специально. — Стараясь говорить максимально приглушенно, Буржуа уложил ладони на чужие плечи. — Просто так вышло. Эй, Насекомое, если ты не разревешься по дороге домой, я куплю тебе конфету.       От того, что он опустился до сюсюканья, стало лишь гаже. Желание заплакать только усилилось. К обиде за испорченную одежду прибавилось другое, упрямое чувство сделать что-либо на зло. — Оу… — Макс не смог подавить удивленного смешка. — Ты что, умеешь не только поливать грязью? Черт, кажется, скоро пойдут дожди.       Чувство, старое как мир, взвилось в сознании. Клод с трудом сдержал рык. Сам того не ведая, Макс нажал весьма болезненную кнопку. Страх перед тем, что его вот так могут разоблачить, резко дал о себе знать. Дрожь Маринетт передалась самому Буржуа. — Ага, еще что придумаешь? Я просто не хочу попросту тратить свое время, придурок. Ну же, Насекомое, пошли. Дальше они справятся без нас. — Знаешь, я могу и сама дойти. — Маринетт попыталась говорить так, будто ничего не произошло. — Спасибо за заботу, но… — Я. НЕ. СОБИРАЮСЬ. СИДЕТЬ. НА. ЗАНЯТИЯХ. — Обращаясь к одноклассникам, буркнул Клод.       Маринетт оторопела, едва Буржуа взял ее за руку. Сердце тревожно забилось, стоило пальцам переплестись. Бывший староста спешно пошел вперед и швея устремилась следом. Стоило классу оказаться позади, уступив место людному коридору, — Тебе действительно не стоило. — Все будет хорошо. — Скорее себе, чем ей, буркнул Клод. Его пальцы сильнее переплелись с пальцами Маринетт. — Просто доверься мне, ладно?       Это звучало так странно, что Маринетт почудилось, будто она спит. Швея незаметно ущипнула себя за лодыжку и затаила дыхание. Нет, она не спала. Совершенно.