«Дело номер…. Странная активность, повлекшая за собой порчу имущества месье и мадам … Пострадавших нет. Зачинщик ничего не помнит. Дело сопряжено с обстоятельствами, не зафиксированных в законодательной базе»
Это было только началом. Первыми строчками в скупом на информацию документе, но Клод смотрел дальше вводного абзаца. Почерк человека, который заполнял бумаги, был на удивление разборчивым. Строчка за строчкой, буква за буквой, Клод впитывал текст. — Тогда в Нью-Йорке только появилась Маджестия. — Неловко буркнул Сабин. — Некоторые считали, что парижские инциденты — это что-то вроде знака… Дыхание Буржуа было коротким и частым. С трудом подавляя в себе порыв беспричинно рассмеяться, Клод все сильнее и сильнее углублялся в документ. Радость, нахлынувшая на Буржуа, была сходна с тем чувством, когда мама на день рождения подарила маленького плюшевого медвежонка. Странно и страшно было осознавать, что самое яркое жизненное воспоминание начинает меркнуть под новым поворотным моментом, но Клод был готов. Детские игры остались позади, уступая место настоящему. Вновь и вновь скользя глазами вдоль мерцающего экрана, Клод старательно вчитывался в полученный отчет. Полицейский, которому не повезло выехать на вызов, стал свидетелем того, как человек-кран случайно протаранил соседское жилище, испортил газон и разрушил часть асфальта. Человек, излагавший события, был удивительно честен. Он не прятал мысли за эвфемизмами и неясными формулировками, чем вызывал и уважение, и смутный страх касательно своего будущего. События, изложенные на бумаге, имели все шансы навлечь подозрения со стороны работников желтого дома. — Ты так не радуйся. — Стушевано пробормотал Сабин. — Не факт, что это Бражник. Но я как увидел это дело в полицейском архиве, так сразу о тебе и подумал. Может, это сможет помочь? Смех неестественным эхом отскочил от глотки. Клод, наконец-то, перевел взгляд на одноклассника. Сабин невольно отшатнулся. Взгляд Буржуа не обещал ничего хорошего. «Черт, ошибся!» Эта мысль последним огоньком, который промелькнул в сознании Ренкомпри перед тем, как Клод резко бросился вперед. Сабин замер и зажмурился, покорно ожидая подзатыльника или удара в голову. За последнее время верный помощник Клода успел отвыкнуть от оплеух, но сама судьба вызвалась исправить это допущение. — Спасибо. Дышать стало тяжело, едва длинные руки оплели тощие плечи. Сабин опешил, а Клод уткнулся носом в его плечо. Хватка Буржуа только усилилась. — Спасибо. — Хрипло повторил Клод. — Мне жаль, что я плохо с тобой обращался. Казалось, Сабина уже ничем не удивить, но нет. Издав нервный смешок, Ренкомпри с трудом не рухнул лбом прямо в стол. Кровь отлила от головы и скопилась где-то в области желудка. Как-то невовремя захотелось есть. — Э… Ладно? — Прохладно. — И Буржуа оттолкнул друга также резко, как и набросился на того. Отвернувшись, Клод протер предательски блестящие глаза. — Чертова аллергия! Сабин снова не сдержался от удивленного смешка. В библиотеке не было хризантем, чтобы у Буржуа начали слезиться глаза. На пыль друг всегда реагировал нормально. Других раздражителей тоже не имелось. Шальная мысль с сильным налетом фантастики промелькнула в голове. «Он так расчувствовался?» — Аллергия. — Словно прочитав чужие мысли, повторил Клод. — У меня аллергия. И вообще, где ты это достал? Перевод темы выполнен успешно. Сабин тут же оживился, а Клод украдкой стер лишнюю влагу с лица, пользуясь рукавом. Судя по довольному лицу Ренкомпри, история для него была приятной. — Папа в честь Дня Рождения повел в полицейские архивы. — Шепотом сообщил Сабин. — Он разрешил мне посмотреть пару «висяков». Я, признаться честно, и не искал эту папку. То есть, я не думал, что там ее найду, но… кхм… Разве мир не полон сюрпризов? Это дело стояло между делом об убийстве возле оперы Гранье и ограблением в Сент-Шапеле. Я как увидел, что в деле написано, сразу подумал — ты должен это видеть. — Правильно подумал. — И Клод вновь вернулся к чужому телефону. — Че-е-ерт, но где все это было, когда я искал?! — Хех… Тут другая история. — Сабин притянул к себе газеты. — Я тоже так подумал. Кроме того, в деле есть дополнения по другим случаям такого характера. Я как домой пришел, тоже начал искал статьи в интернете, но не нашел ни-че-го. Зато потом я пришел в библиотеку и вот. На первой полосе самой нижней газеты виднелось фото огромной бабочки. Клод сглотнул. Подобных насекомых в природе не существовало. Из не менее крупных букв был составлен заголовок: «ПРИШЕСТВИЕ ДЕВУШКИ-БАБОЧКИ. ТАИНСТВЕННАЯ ГЕРОИНЯ ИЛИ ЗЛОДЕЙКА?». — Но почему мы ничего не нашли в интернете? — Клод сглотнул и посмотрел на дату номера. Далекое, но не дикое время встретило Буржуа. Интернет потихоньку начал ступать в дома парижан. — Знаешь, это может прозвучать отбито, но может это стерли из интернета? — Глупости! Каждый идиот же знает, что однажды попало в сеть — оттуда больше не исчезнет! Губы Сабина исказила странная усмешка. — Это правило работает сейчас, когда интернет есть у всех и везде. Тогда просто выйти в сеть было сложно. — Но тут же Ренкомпри нахмурился. — Я искал, используя ключевые слова, вырезки из этой статьи, общие детали, но реальное упоминание мне попалось дважды. И все это форумы парней, которые верят в рептилоидов и НЛО. Господи, представляешь, кто-то верит в инопланетян! Клода передернуло. Но, с другой стороны, он не верил во внеземную живность. Он просто знал, что та существует. Кашлянув, Буржуа покачал головой и принялся рассматривать другие газеты. Человек-оркестр, Женщина-Ножницы, Иллюзионист, Супераллигатор… Вместе это все звучало как клички в каком-нибудь цирке уродов, но по отдельности картина обретала больше смысла. И женщина с волшебными лезвиями в лодыжках, и буквально человек-музыкальные инструменты, и мастер неведомых иллюзий, и крокодилий уродец выглядели ровно так, как и должны смотреться одержимые. Аляпистые, цветастые и нелепые, они больше походили на иллюстрацию из детских книжек. — И как о таком можно…забыть? Сабин пожал плечами. — Это случалось нечасто. Потом вовсе стихло. Нечего уже было обсуждать. Не помня себя от спешки, Клод поспешил сфотографировать каждую газету, где виднелись упоминания таинственных превращений. И пусть Париж сгорит дотла, но Буржуа встретится с каждым акуманизированным.***
Да гори оно все синим пламенем! Никто не дал пользы. Два человека покинуло Францию, трое отошли в страну предков, еще тройка была так мала, что все детали превращений стерлись из памяти. Были, конечно, попытки вспомнить те самые дни, но у каждого из тройки расходились показания и это злило. — На меня упало перо. — Ко мне прилетел мотылек. — Я погнался за бабочкой-капустницей. И где тут правда? Одна общая деталь, правда, имелась. Это точно был кто-то, кто украл талисман. Может, даже, не один. Клод нахмурился. Какой была вероятность, что за теми событиями стояло два вора? Да и вообще, почему та парижская суматоха сошла на «нет»? Злоумышленники не сумели достичь своей цели? Клод напрягся. Никто из ныне опрошенных не упоминал о требовании предоставить какие-то там камни. Их просто коснулось «нечто волшебное». «Но они могли и не помнить этого». Кроме того, наверняка могли быть и иные случаи, запечатленные в газетах. Это на себя взял Сабин, за что Клод был чертовски благодарен. Лила тоже была отправлена на штурм всех городских библиотек. Нужно было больше газет, и больше тех, кто хоть чем-нибудь был в состоянии помочь. — Шевелитесь! Мы должны были закончить это еще месяц назад! Голос Макса вывел Буржуа из марева собственных раздумий. Клод словно проснулся и не без удивления посмотрел на иглу с ниткой, которые находились меж его пальцев. «И как оно у меня оказалось?» Вздох с отвращением стал чем-то вроде визитной карточки Макса. Канте шумно втянул носом воздух, но все же не заорал в полную силу молодой гортани, а деликатно, пусть и шипя, процедил: — Мы все работаем, Клод. Буржуа взглянул сначала в лицо одноклассника, потом на иглу. Все еще незнакомая вещь из другого мира сияла меж пальцев, притягивая к себе взгляд. Темно-красный хвост нити вызывающе смотрелся на фоне лимонно-желтого рукава просторного свитера. — Я мохла и шсама эхтим заняхться. — Маринетт, зажимающая в зубах край самодельной игольницы, не отрывала взгляда от манекена, где висело платье Лилы, по совместительству основная одежда агента Скалли. — Ты не можешь сама это тянуть! Ты ведь главная по костюмам! — Макс всплеснул руками. — Тут много одежды. Тебе нужна помощь! Маринетт все же отвлеклась от своей работы и посмотрела в глаза Макса. Тут же все возбуждение Канте исчезло, уступая место досадному пониманию. Одноклассники не проронили ни слова, но Клод будто отчетливо услышал: «Да, помощь, а не обуза». — Сейчас все силы на декорациях. — Пробормотал Канте, словно извиняясь. — Мы только закончим с основами и пошлю к тебе кого-нибудь…более квалифицированного. Ничего оскорбительного произнесено не было, но Клода посетило ощущение, будто на его голову вылили ушат помоев. Буржуа ощетинился, а Макс демонстративно повернул голову в другую сторону. Наверное, Канте очень хотелось дать Клоду какое-нибудь такое занятие, чтобы последний взвыл от его тяжести, но здравомыслие не позволяло это сделать. Никто не хотел ссор, и никто не желал скрывать чужие косяки. Как-то неожиданно Клод понял, что в рамках этой деятельности он бесполезен. Художником Буржуа не был, в носильщики он не нанимался, да и швей, как показывала практика, из него вышел посредственным. К Маринетт его засунули лишь от безвыходности. — Не переживай. Тут не так много работы. — Но ведь это групповой проект. — И Макс с презрением взглянул на одноклассника. — Трутень. — Близко, но нет. Фыркнув, Канте покинул классную комнату, хлопнув дверью на прощание. — Скатертью дорожка! — Клод помахал рукой, после чего откинулся на стул и издал приглушенный стон. Осознание собственной бесполезности подтачивало настроение. — Задолбал. — Он хочет, как лучше. Невозмутимости Маринетт можно было только позавидовать. Ловко управляясь иглой, швея мало обращала внимание на окружающий мир. Клод видел лишь девичий затылок и почти забытый пучок темных волос, откуда торчали карандаши вместе со спицами. Буржуа невольно перевел взгляд на девичью кофту, которая непривычно висела на спинке стула. Видеть Маринетт в футболке оказалось также дико, как наблюдать ту в платье. Бледные руки, не прикрытые тканью, от самых кистей были заклеены пластырями. Буржуа невольно потер зажившую щеку. То, что было у него на лице, и близко не соперничало с тем, что покрывало Маринетт. «А ведь кроме рук у нее есть и другие части тела…» — И почему верхводит эта мамина корзина?! — Отгоняя непрошенные мысли, воскликнул покрасневший Буржуа. — Он меня бесит! — Потому что у Макса это получается. — Увлеченная своим делом, Маринетт желала лишь одного — тишины. Разговоры под руку ее отвлекали. Безразличие одноклассницы злило. Клод сжал руки в кулаки и по-детски топнул ногой. Это Маринетт должна была ходить от ученика к ученику, раздавать задания и определять вектор работы! Это ей должен был достаться вкус мнимой власти, но уж точно никак не Максу. — Но староста ведь ты! — Буржуа безнадежно закатил глаза. — И я хочу, чтобы балом правила именно ты, а не этот задохлик! Неужели так трудно это понять?! От неожиданности Маринетт вонзила игру в палец, а Клод прикусил язык. Черт, вышло слишком громко. С минуту швея смотрела на проколотую подушечку, а после вынула наконечник иглы, даже не ойкнув. Больно обыденной вышла ситуация. — Я не умею командовать людьми. — Пробормотала Маринетт, сунув палец в рот. — Вот и все. — Ой, да ты даже не пыталась! — И Буржуа вновь плюхнулся на стул. — Это прозвучало как обвинение… — Потому что это оно и есть! — Ткнув пальцем в сторону одноклассницы, провозгласил Клод. — Я фактически посадил тебя на свое место, а ты развязываешь руки этому зубриле! Не смотря на то, что это было правдой, Маринетт обиделась. Эти слова ранили даже сильнее, чем обидные прозвища. Проклятая влюбленность давала каждому слову слишком большой вес. Сам того не подозревая, Клод влепил сильную ментальную пощечину. — Я тебя об этом не просила! Голос швеи дрогнул и на мгновение Клод увидел совсем старую, запуганную Маринетт, чьей воли не хватало даже для простого «отвали». Пучок лишь усилил неприятное видение. Буржуа тряхнул головой. — Чепуха. — Задавив желание продолжить дискуссию и открыть чужие глаза, Клод подвинул стул ближе. И еще. И еще. И совсем близко. Их колени соприкоснулись. — Лучше скажи, чем я могу тебе помочь?***
Маринетт боялась браться за новые дела. Вроде, это было чем-то естественным и понятным, но все же Клод с трудом привыкал к подобной мысли. Маринетт не верила в свои силы на незнакомых поприщах. Она бы и не стала Ледибаг, не сложись так обстоятельства. Но, тем не менее, Дюпэн-Чэн обретала голос в тех делах, которые ей были знакомы. Фактически Клод выступал наблюдателем. Он смотрел на то, как Маринетт подшивает подол платья. Наблюдал, как Дюпэн-Чэн «убирает сантиметры» в талии и плечах. Впитывал глазами тонкости швейного мастерства, время от времени отрезая излишки ниток по чужой просьбе. Досадная перепалка почти стерлась из памяти. Маринетт что-то говорила об особенности обработки трикотажа, способах скрыть неровные края, хитростях для того, чтобы вещь буквально сидела как влитая. Она болтала практически без остановки. Отчасти, это было лишним доказательством любви к своему. Отчасти, попыткой заполнить тишину и не дать Клоду снова открыть рот. Буржуа против не был. Ему нравился голос Маринетт и, что более важно, ему действительно было интересно наблюдать процесс пошива. Не потому, что это интересно само по себе, а потому, что руки у Маринетт удивительно ловкие. Она пару раз, чисто случайно, вогнала острый игольчатый край в руку, но это производственные трудности, а не следствие врожденной неуклюжести. Наверное. — Кстати, стачку лучше выполнять с помощью цепного стежка, иначе швы… Клод и близко не представлял, что значит «стачка», «цепной стежок» и что не так будет со швами, если выбрать другие настройки, но все же оторваться Буржуа не мог. Глупо и нелогично. От быстрого говора в горле стало сухо, но остановиться Маринетт не могла. Факты разной степени скукоты лились из ее рта, прямо как из рога изобилия. Диалог резко превратился в монолог и Клод, что самое страшное, не был против подобного расклада. Дюпэн-Чэн чувствовала чужой взгляд на коже рук. Казалось, Клод сначала рассматривал Маринетт по кускам. Плечо, предплечье, кисть и пальцы, а после смотрел уже на всю картину, словно собирая мозаику. Ему, наверное, были интересны пластыри, скрывающие трофеи неудачных стечений обстоятельств. Но, даже так, внутри Маринетт теплело от подобной мысли. Клод ею интересовался. Да, не в романтическом смысле, но все же. — А еще, если подогнуть ткань вот так… — Это было лишним. Лиле бы такое не пошло, но Маринетт все же исполняет сказанное и вставляет наконечник иглы, чтобы сделать «черновой» шов. — То общее восприятие вещи изменится. Ноги у Лилы красивые, но подобная длинна — это не ее. «Распорю перед прошивкой на машинке». — Мысль успокаивающим бальзамом легла на сердце. Главное, что Клод продолжал слушать и следить глазами за работой. — Вот оно как. И Буржуа было жалко, что на всю тонну информации он смог выдавить лишь это. Он мог сказать, что это классно. Ее работа — прекрасна, но духу на это не хватило. Внутренне Клод разозлился на себя самого. Сами обстоятельства сложились так хорошо, чтобы сделать новый шаг, а он, как последний трус, медлил. В голове снова выплыли слова об упущенных возможностях. «Может, если я…» — Ты… — Клод тяжело вздохнул. — Ты… - Замечательная. Невероятная. Удивительная. Прекрасная. Хорошая. Лучшая. — Да ты просто мастер своего дела, Насекомое. «Я ужасен». Стоило Клоду только начать бранить себя, как яркий румянец залил девичье лицо. Маринетт тяжело и прерывисто задышала. Складывалось ощущение, словно она услышала нечто интимное, далекое от сухой констатации фактов. На это стоило давить. Повинуясь многочисленным клише из сериалов, Клод аккуратно обхватил чужие руки. Дюпэн-Чэн сдавленно пискнула, но Буржуа словно не обратил на это внимание. Иголка рухнула на дрожащие девичьи колени. Маринетт невольно зажмурилась, а Клод просиял. Только сейчас он осознал, что вот оно. Тот самый заветный шанс рассказать ей все, пусть и прибегая к другим формулировкам. Не «ты мне нравишься», а «мне нравится то, что ты делаешь». — Насекомое, знаешь, я давно хотел тебе сказать, что… Входная дверь подскочила на петлях и звонко ударилась о стену, оповещая о появлении третьего лица. -НУ ЧТО, САЛАГИ? СОСКУЧИЛИСЬ ПО ПАПОЧКЕ КИМУ?!