(Не)Спаси меня.

      Они не были так близко, наверное, с момента рождения Клода. Кровать тихо заскрипела, когда Одри села на самый край, не без брезгливости отодвинув край одеяла и простыни. Юный Буржуа не без опаски последовал примеру родительницы. В животе завязался тугой узел, пока на лбу медленно, но верно начал проступать холодный пот.              На плечи навалилась невидимая ноша. Клод сглотнул. В горле было так сухо, что даже стало больно глотать. Вцепившись пальцами в колени, Буржуа глубоко задышал. Все его естество напряглось. Это было так странно и нелепо, особенно на контрасте с Одри. Родительница держалась легко и непринужденно. Лишь лицо, омраченное раздражением, выдавало истинное положение дел. Одри Буржуа-Ли явно не была настроена на легкие светские беседы.              Быть с ней один на один было страшно. Клод вновь вспомнил то, что было после стажировки. Нелепые страхи, возвращение под одеяло, тисканье медведя — это все казалось чушью на рассвете, но сейчас рука предательски тянулась к чему-нибудь этакому. Буржуа надеялся спрятаться, но самый страшный кошмар оказался сильнее.              «Я сам ее впустил»              — Это вновь твоя выходка, Клайд?              Одри немигающее смотрела вперед. Пустая стена казалась ей привлекательнее собственного сына. Буржуа сжался, чувствуя себя последним ничтожеством, недостойным находиться рядом с богиней. Спасительная злость, материал внутреннего стержня, не успела появиться в достаточном количестве.              — Не понимаю о чем ты.              Когда Одри немного повернула голову и все же посмотрела на сына, Клод успел об этом пожалеть. Глаза родительницы резали не хуже кухонных ножей. В одно мгновение тело Буржуа покрылось тысячами невидимых порезов.              — То сообщение. — Спокойно, чуть растягивая последние слоги, сообщила мадам Буржуа-Ли. — Ты специально его набрал.              Смесь облегчения и абсурдного ликования забурлила в животе. Бессмысленная радость от того, что сигнал был воспринят так быстро, заставила Клода улыбнуться краешком губ. Впервые за долгое время он стал нужен матери, хотя та об этом еще не подозревала.              — Нет. — В голове все перевернулось. — То есть, да. Но нет. Это правда. Я видел в якобы его эскизах работу моей одноклассницы.              Сердитое сопение стало ответом. Одри пожала напомаженные губы, а Клод уткнулся глазами в постельное белье. Белые завитки оплетали собой бледно-желтое пространство, наводя Буржуа на мысли о рисунках на кофе.              — Душечка, ты ведь понимаешь, что говоришь о моем дорогом друге?              «В последнее время вы с ним даже не общаетесь!»              Но, даже так, приоритеты Одри были яснее неба в июле. Клод с трудом сдержал клокочущую обиду и едва заметно прикусил губу.              — Девушка, которая создала эту шляпу, тоже мне подруга и я не хочу, чтобы ее обманули.              Буржуа чувствовал на себе материнский взгляд. Каждой клеточкой своего тела Клод ощущал, как чужие глаза скользят вдоль его лица, по шее, плечам, быть может, даже волосам. Румянец стыда опалил щеки. Мама не должна была видеть его таким. Отвращение к себе впилось в горло, а злость на родительницу начала увеличиваться. Одри могла бы предупредить о своем визите!              — Клаус, перед тем как обвинять таких уважаемых людей, нужно собрать доказательную базу. — Одри вновь надела очки. — Ты ведь не думаешь, что я тебе так просто поверю? Особенно после всех тех представлений, которые ты устраивал?              Хотелось сказать, что это было давно, но Клод прикусил язык. Для Одри подобных понятий не существовало.              — Это была конкурсная работа. — Буркнул Буржуа, вцепившись пальцами в свое запястье. Отросшие ногти больно проникли под кожу. — Эту шляпу под авторством Маринетт видело много людей.              — Ты же понимаешь, что Габриэлькис мог курировать работу этой душечки? — Одри не то улыбнулась, не то оскалилась. Ее белоснежные зубы проступили под ярко-красной полосой губ. — Или он сам сделал шляпку, позволив глупышке…              — Она это сделала сама! — Едва Одри ненароком коснулась больного места, как Клод вспомнил все самое плохое, что ему пришлось пережить. Боль и обида смешались в одно, после чего с громким свистом вдарили в голову, наконец, позволяя появиться храбрости. Буржуа даже нашел в себе силы, чтобы обратиться к Одри не совсем привычным способом. — Мам, он даже не знает ее имени! И старый модник собрался украсть эту работу, лишь бы ты его простила!              Одри опешила, а Клод тут же замолчал. Небрежно брошенное «мам» осело перцем на губах. Мелкая тряска пронзила женское тело. Вцепившись в телефон, мадам Буржуа-Ли сглотнула. Не без ужаса Клод понял, что он пересек границу дозволенного.              — Ты меня в чем-то обвиняешь, Кайл?              Легче было сказать, в чем Клод ее не обвинял. Тряхнув головой, Буржуа вновь впился зубами в губу. На языке появился соленый привкус.              — Говорю как есть. — Закинув ногу на ногу, в тщетной попытке придать себе хоть каплю уверенности, Клод обнял себя за плечи. — Старик Агрест притащился утром к отцу с эскизами, чтобы тот их тебе передал. Или показал? Среди этих бумажек я и увидел работу Маринетт. Я просто решил, что ты должна знать об этом. Вот и все.              Стало так тихо, что обычно неприметное тиканье часов превратилось в раскаты грома. Одри молчала. Клод молчал. Буржуа делал вид, что смотрит куда угодно, но в то же время глаза его все равно были прикованы к матери. Раздражение на ее лице сменилось глубокой задумчивостью. Раньше Клод не видел ее такой. Это и радовало, и озадачивало.              Неудобство от одного факта своего нахождения рядом с этой женщиной росло также быстро, как градус общей неловкости. Найти в себе силы, чтобы выгнать непрошенную гостью не удалось. Покинуть номер в одиночку тоже не вышло. Ноги просто отказывались слушаться, руки не подчинялись и торс застыл, прямо как гранит. Буржуа-младший не чувствовал себя человеком. Он, казалось, превратился в безликую декорацию чужого фильма, где главной героиней была Одри. Новая порция ненависти к себе пришла вовремя. На фоне красивой, уверенной и хваткой Одри Буржуа, Клод казался сущей подделкой. Бледной молью, созданной с оглядкой на восхитительный оригинал.              Минутная стрелка почти царапала циферблат. Ее скрежет рвал барабанные перепонки с той же силой, с какой яростный зверь рвет мертвую добычу. Клод втянул носом воздух. Разум подсказывал, что нужно сделать хоть что-нибудь. Например, взять телефон и уткнуться в экран, изображая активную социальную деятельность. Конечно, внимания на то, чтобы действительно заняться чем-то своим, у Клода не хватило бы, но все же это было лучше бестолкового подражания камню. Забавно, что рядом с этой персоной Буржуа совершенно не ощущал себя хозяином комнаты. Глупый страх сделать что-то не так и быть выставленным за дверь, вцепился в голову сильнее, чем это ожидалось ранее. Клод успел пожалеть о том, что выгнал дворецкого. Чужое общество обычно подталкивало к более активным действиям.              — Видимо, это действительно правда.              На мгновение Клод решил, что ему послышалось. Налет уверенности стерся и Одри, издав печальный вздох, скрыла лицо за ладонями. В одно мгновение впечатляющая сила духа испарилась, демонстрируя совершенно обычную женщину, которая была в двух шагах от страшного отчаяния.              — Правда? — Клод сощурился. Подозрения, одно за другим, начали штурмовать разум.              — Я не обязана перед тобой отчитываться, Клайд! — Взвизгнув, Одри вскочила на ноги. — Вопросы тут задаю я! Как давно твоя подружка сделала эскиз?!              — А мне откуда знать?! — Тон в тон ответил Клод. Сердце его тревожно забилось. Проклятая «подружка» зловещим эхом пронеслась в голове, заставляя щеки пылать. — Я на тебя не работаю! И вообще, Маринетт мне не подружка!              Еще никогда ранее Буржуа не жалел так сильно о сказанном.              Одри сморщилась. Ее нежная рука, сокрытая белой кожаной перчаткой, вырисовала круг точно вокруг лица Клода. Напряжение родительницы сменилось странной неловкостью.              — Тебя лицо выдает, Клаус.              Буржуа показалось, что он сделал что-то не то. Реакция матери не вызывала ничего кроме растерянности и новой порции невнятного стыда, но теперь за что-то, что было выше понимания самого Клода.              — Я тебя не понимаю.              «И никогда не понимал» — Сказать это не хватило сил. Бессильно всплеснув руками, Клод замотал головой. Как же сильно хотелось использовать рот по его прямому назначению, но все слова разбегались, едва сын Одри пытался за что-то зацепиться.              — Твое лицо все выдает. — Повторила Одри, сделав шаг навстречу сыну. — Абсолютно все.               Сказанное и близко не несло в себе позитивный оттенок. Клод прощупал лицо в поиске отвратительного гнойника или чего еще, что могло бы заставить родительницу вести себя настолько странно. Ничего не нашлось.              — А теперь по-французски.              Это прозвучало уверенно, нагло и почти дерзки. Маленький мальчишка внутри возликовал, а недолюбленный побитый подросток неодобрительно покачал головой. Крошечные, почти несущественные возможности выправить и без того тяжелые отношения просто исчезли. Разумная часть сознания принялась ждать наказания. Одри могла проигнорировать как сказанное, так и самого Клода. Мама могла молча встать и уйти, даже не хлопнув дверью. Подобное ранило даже больнее угроз увольнения.              Одри повернула голову и заглянула в глаза сыну.              — У вас с Андреем даже это глупое выражение лица одно на двоих. Клайд, душечка, ты ведь знаешь, что в твоем распоряжении были гены получше? Ладно, не важно. Если твоя подружка сбросит доказательства своего авторства, я пристыжу Габриэлькинса.              — Да не моя она подружка! Мы не встречаемся! И вообще, это не важно! Я собственными глазами видел, как…              — Ты в нее влюблен, Клаус. — Это прозвучало как приговор. Кровать заскрипела, едва Одри поднялась на ноги. — Из-за этого ты не объективен и можешь лгать. Как при таких обстоятельствах я могу тебе верить?              Правильная, традиционная мать должна была обратить внимание на другое. Еще никогда ранее Клод не чувствовал такой опустошенности. Сокровенная тайна, греющая сердце долгое время, в один момент оказалась отброшена в сторону, прямо как лист скомканной бумаги. Разочарование жгло изнутри.              Речь целиком и полностью шла о Маринетт, пусть и не совсем прямо. Но, впервые за весь неприятный разговор Клод вспомнил о себе. Внутренний ребенок взбунтовался.              — И это…все?              «Ты меня побила»              — А что тебе еще надо? — Вновь натянув очки на нос, Одри поправила одну из перчаток.              «Ты меня игнорировала всю мою жизнь»              — Может, хотя бы спросишь об этой девушке? — Голос будто немного, совсем чуть-чуть, надломился.              — О той, которая спустила на меня тележку? Клайд, я делаю все, чтобы забыть ее. Если она действительно метит в дизайнеры, то в твоих же интересах, чтобы я о ней не вспоминала.              — Ты меня чуть не прикончила!              Мысли легли на язык так легко и свободно, что первые несколько секунд Клод и не понял, раздался ли его голос по-настоящему или все это произошло в голове.              — А ты меня сильно разочаровал. Дважды. — Одри потрясла указательным пальцем. — И это только за прошедшие двадцать минут! Клайд, ты хоть представляешь как трудно с тобой иметь дело?              Перед глазами заплясали красные искры.              — Ты действительно меня чуть не убила! — Буржуа резко оттянул футболку вниз, демонстрируя один из неокончательно прошедших синяков. — Просто посмотри на это! А ведь такого — полно! Хочешь я тебе все покажу?!              Заманчивое предложение Одри не впечатлило. Поджав губы так, словно ей не говорили более мерзких и возмутительных вещей, Одри отшатнулась.              — А ты действительно разочаровываешь меня! Клаус, после каждой встречи с тобой у меня начинаются мигрени! Как… Как вообще можно быть таким токсичным человеком?!              Злость погасла также резко, как облитый водой свечной фитиль. Ноги Клода задрожали и Буржуа едва не рухнул на пол. Они были из совершенно разных миров. То, что для Клода стало новым топливом для ночных кошмаров, Одри оттолкнула от себя как пустяковую ссору и обиду прошлых дней. На мгновение дикая и нелогичная мысль проскользнула в голове любимца Андре.              — Знаешь, лучше бы ты тогда закончила начатое.              «Почувствовала бы ты хоть что-то?»              — Клайд, душка, твои прошлые попытки привлечь мое внимание казались более изобретательными. — Одри подошла к сыну и схватила того за щеку. Клод взвыл от дискомфорта. Глаза матери и ребенка встретились. — Позволь дать тебе совет, который избавит нас всех от твоего обременительного поведения. Хочешь моего внимания? Сделай хоть что-нибудь выдающееся.              И это было не самым обидным, что Буржуа приходилось слышать. Тем временем, Одри продолжала:              — Если тебе нужно мое благословение, то забирай. Ты взрослый мальчик. Сам все решишь. Но, поверь на слово, я буду очень признательна, если ты сможешь доказать авторство той душки.              ***       Он это делал не ради похвалы Одри, но ради одобрения Маринетт. Сама судьба подарила Клоду такой шанс. Но все же, совсем чуть-чуть, хотелось порадовать и мать. Как бы обиженная сторона не стремилась доказать свою правоту, Буржуа надеялся на чужое снисхождение. Сердце его трепетало от одной только мысли, что мама заметит его старания и внимательность.              Надвигающаяся весна пахла сыростью, нечистотами и духотой. На ум тут же пришли многочисленные исторические фильмы про Париж времен королей. Пусть люди давно не опорожняли ночные горшки на улицах и не гнали лошадей вдоль площадей, но все же некая часть былого зловония впилась в столицу как клещ. Или Клоду это казалось? В любом случае, облаченный в темную нуаровскую кожу, Клод Буржуа скользил вдоль влажных крыш и пустующих балконов. Стояла ночь, но во многих окнах горел свет и далеко не все увеселительные заведения ушли на покой. Как бы это не было, но общественная жизнь города Клода волновала мало. Его интересовал один единственный дом с одной единственной пекарней на втором этаже.              Маринетт совой не была, но шить поздно ночью любила. Клод взглянул на экран телефона. Страничка Дюпэн-Чэн была активна, что порождало определенные надежды. Технически, это дело могло подождать до утра, но Клод так и не понял когда Одри уезжала. Требовалось спешить. Булочная-кондитерская была погружена во мрак точно также, как и жилые этажи над ней. Лишь маленький, едва заметный огонек трепетал на чердаке. Это был джек-пот.              Аккуратно приземлившись на крышу, Клод вновь удивился. Все же в обычные, тихие и спокойные дни свойства костюмов приятно удивляли. Буржуа подпрыгнул на месте, но ни одна черепица не задрожала. Бесшумно и мягко, словно настоящая кошка, Клод проскользнул к окну у письменного стола. Как и ожидалось ранее, полусонная Маринетт во всю пользовалась преимуществом выходных. Помешивая черный кофе, Дюпэн-Чэн и клевала носом, и наносила штрихи на очередной эскиз. Это приятно поражало. Верная своей мечте, Маринетт шла к ней через тернии сна.              Со стороны одноклассница казалась такой хрупкой… Клод сглотнул. Тонкая майка, чьи лямки перетягивали нежные плечи, совсем сбивала с правильных мыслей. Лицо жгло как в огне. Буржуа юркнул вверх и быстро напечатал короткое сообщение, а после принялся ждать.              Когда завибрировал телефон, Маринетт почти решила идти спать на диван. Кровать, целиком и полностью, оккупировала Лила. Дюпэн-Чэн без особого интереса посмотрела на экран. В такое время ей мог прийти либо спам, либо новый плейлист от Нино. Сонливость тут же отошла на второй план и поток бешеной энергии ударил в тело, едва Маринетт увидела имя отправителя.              «Я на крыше. Выйди на минуту»              Это было ненормально, странно и малость пугающе, но отвергая здравый смысл, Маринетт поспешила к шкафу в поисках теплых вещей. Голос в голове старательно что-то нашептывал о важности этого визита. Предчувствие, что происходит что-то важное, постучалось немного запоздало. Выудив длинную толстовку, Маринетт схватила и пиджак, который успел стать привычной частью убранства шкафа. Натянув на ноги тапочки, Дюпэн-Чэн выскочила на крышу.              Прохладный воздух тут же защипал лицо. Ша Нуар, лениво раскачивая ногу, сидел на перилах. Луна напоминала гигантскую желтую лампочку, уныло свисающую с небосвода. Дыхание Маринетт перехватило, а ощущение утраты напомнило о себе. Длинные светлые волосы, перекинутые на левое плечо, смотрелись до оскорбительного неправильно. Плечам героя не хватало ширины, а шее — толщины. Костюм со всеми мелкими цепочками, бляшками и заклепками казался слишком вычурным. Истина была в простоте. Наверное.              Моя леди…              — Медлишь. — Протянул Буржуа, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. — Да, Насекомое, я тут действительно на пару минут, но обувь ты могла обуть теплее. Носки, что, какая-то шутка?              Его голос проскользнул мимо ушей и затерялся за треском. Сердце разбилось на куски, едва герой повернулся к Маринетт. Ярко-голубые глаза под маской еще никогда не казались такими неправильными. Дюпэн-Чэн сглотнула невидимый комок.              — Что случилось?              Клод кашлянул в кулак.              — Старикан Агрест случился. — Впереди была чертовски сложная и неблагодарная часть. Габриэль Агрест был ее кумиром, поэтому всякое слово Буржуа пришлось очень тщательно подбирать. — Слушай, ты только не нервничай…              Странные ощущения испарились и Маринетт начала нервничать.              — Я ж сказал, не нервничай! — Буржуа возмущенно надулся. — Все хорошо! Просто…              "…естьвероятностьчточеловеккотороготыуважаешьтебяобманул»              Смотря на то, как бледнеет Маринетт, Клод с каждой новой секундой убеждался в неправильности мысленной формулировки. Больше всего на свете Буржуа ненавидел идти обходными путями.              — Что-то со шляпкой? — Дюпэн-Чэн ощутила, как сердце рвется из груди. Самые худшие мысли посетили голову. Страх того, что прямо сейчас ворвутся распорядители конкурса и заберут сертификат победительницы, быстро наполнил собой каждую клетку тела.              «А ты думала, что победила? Ты действительно решила, что можешь хоть кого-нибудь победить?»              — Нет-нет-нет, — Клод схватил Маринетт за плечи прежде, чем та начала грызть ногти от волнения. — Все хорошо. Просто, похоже, произошла утечка.