***
Это было самым прекрасным, но одновременно самым ужасным событием, которое только могло с ней произойти. Маринетт рассеянно смотрела впереди себя. Пока остальные ребята толпились возле Дюпэн-Чэн, как утки толпятся вокруг человека с хлебом, Маринетт не обращала практически никакого внимания на своих одноклассников. Хрустел свежий хлеб, звенели разговоры, раздавались смешки. Раньше бы Маринетт скукожилась, решив, что смеются над ней. Дюпэн-Чэн мелко тряхнула плечами, сбрасывая эмоции чужаков. Ее одноклассникам было плевать, что на саму Маринетт, что на то, что с ней сейчас происходило. Чистое, ничем не замутненное безразличие витало в воздухе, чем помогало держать какую-никакую форму. От того, чтобы распластаться лужей, Маринетт удерживала лишь обязанность кормить «съемочную площадку». — Славные булки, Мари-с. Маринетт кивнула, будто на автомате. Она и не видела ту жадность, с какой Ким вцепился зубами в кусок теста со сгущенной начинкой. — Очень вкусно. — Макс даже облизал пальцы. — Ммм… Потом дашь адрес, где можно купить еще? — Да. И снова реальный мир прошел будто бы сквозь уши. Маринетт немного сжалась. Нечто теплое зародилось в глубине живота. Будто бы маленькая звезда загорелась чуть выше солнечного сплетения. Маринетт стало дурно. — Эй, Мари-с, с тобой все норм? Взгляд у Кима вышел ужасно проницательным. Маринетт дернулась. Казалось, еще немного и Ле Тьен все-все узнает. От этого понимания стало еще жарче. — Здесь как-то душновато, хах, не находите? Судя по растерянным взглядам — не находили. Маринетт нервно усмехнулась, — Мне, к-кажется, надо немного подышать воздухом. С-сами разберетесь? И, не дожидаясь ответа, она двинулась прочь. Ноги казались чужеродными. Двигать ими было также сложно, как ходить на ходулях. Даже колени и не желали гнуться. Чуть пошатываясь, Маринетт ушла прочь, оставив на лавке все личные вещи. В коридоре легче не стало. Дрожь пронзила колени и Маринетт медленно, но верно скатилась вниз. Странное новое чувство удушливым облаком окружило швею, не давая той нормально дышать. Сердце билось как бешеное. Казалось, еще немного и из глаз полетят искры. Маринетт пришлось дышать ртом, лишь бы хоть немного прийти в себя. «Ты мне нравишься. Как девушка» Заветные слова вновь и вновь звучали в голове, отдаваясь далеким эхом. Если нечто подобное чувствовала Лила, общаясь с Адрианом, то Маринетт даже начала смутно понимать причины той влюбленности. Еще никогда ранее Дюпэн-Чэн не чувствовала такого воодушевления. Даже лучшие дизайны вызывали меньше чувств. «Я ему нравлюсь. Нравлюсь!» Даже море стало по колено. Будь Маринетт у себя в комнате, она бы свернулась в калачик и долго-долго кричала в подушку, хотя бы просто потому, что она могла. Было чудом, за спиной не появилось крыльев или чего-то подобного.***
Ей нужно было сказать, что это все — не вечное. Разлучницы всегда остаются у разбитого корыта, а истинная любовь побеждает любое зло. Да, так вещи и делались в этом мире, но Адриану просто не хватило духа. Смотря на то, как одноклассника переполняет радость, Адриан стоял на месте и не мог решиться открыть рот. В некотором роде Агрест даже испытывал необъяснимое удовлетворение. Казалось, он был рад, но не столько за Клода, сколько за Маринетт. Наблюдая за ней, Адриан снова и снова приходил к мысли, что Дюпэн-Чэн это заслужила. Конечно, к этому она пришла совершенно ужасным и аморальным способом, но почему-то осадок от этого понимания сделался светлее, едва Адриан увидел это лицо. Довольна, смущенная и растерянная, Маринетт показалась куда прекраснее, чем она была на самом деле. Сердце Адриана тревожно екнуло. Агрест тряхнул головой и отступил назад. Нет, все-таки Алья оказалась права. Нечего лезть в чужие дела. Еще, не дай Бог, Адриан окажется виноватым. «Это проблемы Клода и только» Желудок завязался в узел. Нормально поговорить с момента посиделок в кафешке не вышло. Адриан едва не застонал. В последнее время Буржуа не вызывал ничего, кроме смутного и непонятного страха. Агрест вновь выглянул в коридор. Маринетт продолжала сидеть. Ее пальцы то переплетались меж собой, то расходились в разные стороны. Губы дергались, но не единого звука слышно не было. Дыхание Агреста перехватило. Такой странной и причудливой влюбленности он не чувствовал даже от Натаниэля. Казалось, сам Адриан невольно отхватил свой кусок, раз мир перед глазами покрылся розовой пленкой. От этого Маринетт, чье сердце непременно будет разбито, стало только жальче. Нетипичная мысль на долю секунды. «И с каким придурком я общаюсь?» Агрест нервно хихикнул. Маринетт это услышала и резко повернула голову в сторону Адриана. Едва их глаза встретились, как за окном раздался гром. Мелькнула молния. Его что-то коснулось. Что-то неясное, едва ощутимое. Дрожь пронзила тело Адриана. Не то, чтобы увиденное ему что-то напоминало, но меж тем в сознании Агреста возникло невероятно крепкое чувство дежа вю. Сотни, если не тысячи обрывистых картинок закружилось в голове. В какой-то момент Агрест ощутил незримую нить, туго натянутую между ним и Маринетт. Мимолетное чувство связанности паутиной оплело собой разум. Про себя Адриан засмеялся от нелепости происходящего. Между ним и Маринетт не было, не будет и не может быть ничего общего. «Готов к патрулю, Котик?» Она замелькала лишь на мгновение. Таинственная девушка в красном укоризненно посмотрела на Агреста, после чего скрылась в яркой белой вспышке молнии. Адриан отшатнулся назад. Получить кулаком в живот было не так больно, как увидеть глаза под тонкой пятнистой маской. Павлиний хвост, словно талисман, отогнал наваждение. Адриан тряхнул головой. Коты ему не то, чтобы прямо нравились. И почему его воображение вообще приплело блохастых? В любом случае, срочно требовалось отогнать от себя ненужные мысли. Гнетущее предчувствие чего-то непоправимого просто заставило Агреста почти трусливо отступить. Маринетт вскочила на ноги и тут же принялась оттряхивать одежду, неловко смеясь и что-то бормоча в свое оправдание. Лицо Дюпэн-Чэн то становилось свекольно-красным, то мертвенно-бледным. За отрывками фраз мелькало что-то осмысленное. Агрест мог поклясться, что он четко слышал «здесь ничего странного нет». — Я ничего не видел. — Пробормотал Адриан, делая новые шаги назад. — И ничего не слышал. Совсем. Он даже выставил руки вперед, стараясь защититься от таинственного нечто и сохранить брошь на груди. Маринетт не могла видеть талисман. Об этом говорили логика, реальная жизнь и лишние меры предосторожности, но все же Адриан не был так уверен. Призрачный страх быть пойманным безжалостно щекотал нервы. «Она опасна! Она точно опасна!» Скользнул Агрест в спортзал раньше, чем Маринетт ему ответила. Тяжелое чувство навалилось на Адриана. На мгновение Агресту показалось, что он упускает что-то безумно важное и нужное. — Ну, не переживай ты так. — Алья искренне старалась говорить оптимистично. — Это ведь не единственная девушка на Земле. Найдется другая. Куртцберг вяло кивнул головой, хотя и невооруженным взглядом было заметно, что чужое утешение ему не было нужно. Натаниэль находился в своем мире и старательно что-то обдумывал. Его переживания смыли собой чувства самой Маринетт, но Адриану легче не стало. Камень павлина, подобно проклятию, вываливал на Агреста все, что только можно. — Она… Она ведь делает ошибку, правда? Адриан едва заметно кивнул, а Алья промолчала. Натаниэль растерянно уставился на носки собственных ботинок. — Она точно ошибется, связавшись с ним. Ребят, кажется, ей нужна помощь. Зарытый в собственных мыслях, Натаниэль и не заметил сочувственного взгляда. Алья закусила губу, а Адриан виновато потер локоть. Попроси Куртцберг об этом минут двадцать назад, все бы пошло иным путем. Агрест даже не думал бы, а сразу вызвался помогать. Сейчас же вся инициатива ссохлась на корню. — Отнесись к этому проще. — Алья искренне старалась придать голосу оптимизма, но, в конечном итоге, Натаниэль услышал лишь констатацию факта. — Она не первая, но и не последняя. — Да он же… Он же обманет и использует ее! Вы разве это не понимаете?! На крик обернулись одноклассники, но даже это Куртцберга не смутило. Пылая чистым гневом, Натаниэль и не думал сбавлять обороты. — Эй, тише. — Алья шикнула. — На нас смотрят. — И пусть! И пусть смотрят! Мне то что? — Натаниэль низко зарычал. — Им-то всегда плевать! Ну, что вылупились?! Гнев творил страшные вещи. Трансформация из мечтательного и застенчивого тихони до агрессивного подростка произошла за считанные месяцы. Адриан сглотнул. Само нутро шептало, что главной причиной этого превращения был сам Агрест. Невольно модель схватился за грудь и нащупал брошку в форме павлиньего хвоста. — Че визжишь? — Ким нахмурился и хрустнул суставами. — Знаешь что?! Ты меня достал! И ты меня достал! — Художник ткнул пальцем в сторону Макса. — И ты меня достала! И ты меня достал! А от тебя… — Натаниэль тяжело задышал, едва его глаза и глаза Нино встретились. — А от тебя меня тошнит! Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему, идиот! И вообще, я вас всех ненавижу! Никто ничего не понял, когда Куртцберг проворно бросился к скамейке с вещами. На пол полетели все, но все же большую часть ненависти получил нежно-розовый рюкзак Маринетт в сторону. Выхватив из вереницы чужих сумок свою, Натаниэль также быстро бросился прочь. Художник несколько раз оглянулся и даже не заметил, как перед глазами выросла дверь спортзала. Больно стукнувшись переносицей, Натаниэль снова кинулся прочь и исчез в коридоре. Воцарилось молчание. — Что это с ним? За время проведенное в классе, Адриан научился расшифровывать речь Джульеки. Заданный ею вопрос читался на лицах прочих одноклассников. Даже Макс, которому обычно было все равно, и тот растерялся. Немые взгляды уткнулись в Адриана с Альей. Сезер нервно засмеялась. Ее пальцы потянулись к срезам клетчатой рубашки. — Разбитое сердце, хах. — Придурок! — Взвизгнула Лила. Едва наваждение спало, как итальянка ощутила острую потребность в крови. — Если там что-нибудь разбилось, я тебя счетами завалю! Очень быстро девичье негодование нашло поддержку в общей среде. Каждый посчитал своим священным долгом возмутиться чужой наглости. Особенно сильно злился Ле Тьен, чья спортивная сумка была открыта и часть содержимого вывалилась наружу. Адриана будто бы сдавило со всех четырех сторон. Дышать было страшно и больно. Чужие переживания ледяными копиями нависли над головой. Общая злость, подобно лихорадке, перекидывалась с одного человека на другого, и сам Агрест также стал жертвой. — Он действительно вспылил, но… Давайте его не бить за это? Как же странно и неуместно прозвучало это предложение, но, тем не менее, его услышали. Судя по складкам меж глаз, недовольным лицам и сжатым кулакам, слова Адриана попали в благодатную почву. — Не дай Бог он что-то испортил! Лила оказалась у скамейки с вещами так быстро, что Адриан и не заметил ее перемещения. Распахнув рюкзак Маринетт, Лила уставилась в царящую там темноту. Французская речь прервалась воистину итальянским гневом. За долю секунды лицо Лилы прошло через несколько стадий красноты. «Ему конец» — Уныло подумал Агрест. Ким снова щелкнул суставами, лишний раз напоминая о печальной судьбе некого бедного художника. Другие ребята тоже поспешили проверить сохранность своих вещей. Даже Алья, и та бросилась к рюкзаку, который лежал чуть в стороне. — Лил-с, детк, что там? — Этот… — непереводимое итальянское слово прозвучало громче грома на небе. — Он испортил мои тени. Ох, теперь весь рюкзак Мари в… В… Идиот ты, Курцберг!