(Не)Спаси меня.

      Они снова ему снились. Убитые, сломанные, неживые. Клод не видел лиц мертвецов. Буржуа, если подумать, никогда не заглядывал в остекленевшие мертвые глаза, что было и величайшим благословением, и самым страшным проклятием.              Память потихоньку покидала Клода. Стирались те два года, что изначально служили преимуществом. Испарялся полученный опыт. Выжигались события. Все то, что было до старика и белой комнаты, превратилось в неясное сновидение. День сурка медленно, но верно превратился в день обыкновенный, лишенный де жа вю и временных петель. Исчезли даже мотивационные речевки, которые, как казалось ранее, успели отложиться на подкорке мозга. Но трупы остались на месте. Словно в насмешку, они продолжали лежать на разрушенной площади, на фоне грязного ржавого городского неба.              — Ты все еще злишься?              Прошло несколько дней. Совместный завтрак, особо редкое событие в последнее время, проходил в полной тишине. Клод посмотрел на время. Для того, чтобы проронить первый вопрос, Андре потребовалось целых девять минут. Рекорд был солидным, учитывая обстоятельства последней беседы.              — Нет. Не злюсь.              Этот разговор был неизбежным событием, но Клод не испытывал никакого желания возвращаться к наболевшей теме. Ему вообще не хотелось говорить. Ночь, щедрая на кошмары, уступила место серому утру, чья отвратительность била все рекорды. Тяжелые облака заслонили собой небо, лишив несчастную Землю всякого света. Отсутствие солнца не компенсировали даже свежие апельсины, лежащие перед носом в милой плетеной корзинке.              — Это мило, что ты пытаешься заглядывать в будущее, но…              — Не злюсь. — Повторил Клод, изо всех сил вцепившись пальцами в ложку. — Я совсем не злюсь.              Судя по тому, как именно исказилось лицо Андре, отец мало верил в сказанное. Мрачный скорее из-за атмосферы за столом, нежели из-за прочих обстоятельств, мэр Парижа заметно погрустнел.              — Нужно жить здесь и сейчас. — Негромко заметил Андре, помешивая кашу на кокосовом молоке. Поданный завтрак по вкусу старшему Буржуа не пришелся. — Маленький принц, ты…              — Да знаю я, что завтра может не настать! З-н-а-ю! — Сам того не подозревая, отец вынул чеку с особо опасного снаряда. — А теперь дай мне поесть спокойно!              Весь мир, казалось, желал лишить Клода равновесия. Это неимоверно бесило. Мысленно юный Буржуа наложил табу на все темы, которые так или иначе затрагивали тему тленности бытия.              Андре погрустнел еще сильнее и Клод, сам того не желая, ощутил укол в области сердца. Сам вид того, как родитель виновато тупит взгляд в стол, казался до того жалким, что пришлось проглотить собственное раздражение.              — Меня не волнует природа. Меня волнуют люди.              «И то, не все»              — И это похвально. Я горжусь тобой! — Голос Андре прозвучал так восторженно, что Клод даже не сомневался — отец говорит правду. — Но тебе не стоит рубить те суки, на которых ты сидишь. Постарайся держать свою импульсивность под контролем, иначе она тебя погубит.              Это было ожидаемо. Радовало лишь то, что родитель не стал растекаться мыслью по древу, а сразу перешел к сути. Это значительно сэкономило время и пощадило и без того расстроенные нервы. Клод отпил немного морса и сморщился. Вкус у этого напитка был так себе.              — Пожалуйста, отнесись к этому с большей серьезностью. — Взмолился Андре. — Скоро школа закончится и тебе придется взять под контроль весь этот максимализм. Я хочу, чтобы в университете у тебя было больше друзей.              Выпитый морс лишь чудом не полез назад. Клод встрепенулся. Мозг упрямо отказывался переваривать услышанное. Далекое, немного страшное слово зловещим эхом прозвучало в голове. Университет. Игнорируя растерянность сына, Андре продолжал:              — Не подумай, что я пытаюсь на тебя давить, но сейчас самое время сделать то, что тебе давно хотелось. Иначе потом ты будешь жалеть о всех упущенных возможностях.              — Глупости. — Клод тряхнул волосами. Только сейчас до него дошло, что конец учебного года становится все ближе и ближе. Время с большим стремлением принялось утекать сквозь пальцы. Это понимание ужасало. — Я… Я все успею.              — Да, ты все успеешь, но лучше поторопиться и закрыть гештальты. Кстати, как там та девушка? Ты ей уже признался?              Клоду повезло, что ложка с кашей осталась в тарелке. В ином случае на не самом любимом свитере быстро появилось бы пятно. Юный Буржуа с трудом не подавился воздухом от ужасной родительской бестактности.              — Это не твое дело!              — Значит, нет. — Андре тяжело вздохнул. — Тут ты явно не в меня пошел. Лучше поторопись, пока твое место не занял какой-нибудь Адриан.              Сама мысль оказалась такой глупой, что Клод не сумел сдержать улыбки. Адриан и Маринетт. Маринетт и Адриан. Более нелепого союза в природе не существовало априори. Юный Буржуа даже усмехнулся.              — Глупости. Я почти уверен, что она от меня без ума.              Улыбка Андре, промелькнувшая всего на секунду, выдала всю степень жалости сказанного Каша встала поперек горла.              — Лучше признаться сейчас, чем потом жалеть всю оставшуюся жизнь. — Месье Буржуа отпил немного морса и не без удовольствия облизал губы. — Потом будет учеба. Много учебы. Признаться честно, я даже не знаю как сумел выжить на первом курсе!              Было что-то неправильное в том, что Андре пытался в личную жизнь отпрыска. Не смотря на то, что сказанное находилось на относительно безобидном уровне, щеки Клода уже начали потихоньку гореть.              — Это не твое дело. — Пробормотал юный Буржуа, сквозь стиснутые зубы. — Па, не вмешивайся.              — И не пытаюсь. Просто, если тебе понадобится совет, то можешь смело идти к своему старику. По мне хоть и не скажешь, но в молодости я был весьма популярен среди…              — Господи, я тебя не слышу! — Заткнув уши, воскликнул Клод. — Вообще! Нельзя говорить такие вещи за столом!              Андре сказал что-то в свое оправдание, но герой этого не услышал. Позже открылась дверь, и в столовую прошел дворецкий, чье обычно невозмутимое лицо казалось встревоженным. Дурное предчувствие тут же дало о себе знать. Клод мгновенно убрал руки с ушей и поспешил вернуться к завтраку.              — Месье Буржуа, Вас срочно желает видеть месье Агрест.              — Он меня не предупреждал о визите… — Андре провел салфеткой по сухим губам и посмотрел на дворецкого. — Что ему нужно?              Бледное вытянутое лицо дворецкого стало еще белее. Клод невольно напрягся. Жан-Люк посмотрел сначала на непосредственного начальника, после чего взглянул на его сына. Каринка пазла медленно начала собирается с самого края.              — Мне уйти?              В любом другом случае Клод даже не спрашивал бы. Разговоры отца и его друга содержали в себе мало интересного, но, судя по встревоженному Жан-Люку, сегодняшняя беседа содержала в себе нечто интересное. Андре посмотрел сначала на свою тарелку, потом на порцию сына. Завтрак не был съеден даже на половину.              — Спроси у Габриэля, не хочет ли он поесть с нами?              — Месье… — Дворецкий непривычно замялся. — Я могу ошибаться, но, кажется, месье Агрест не в настроении есть.              — И все же… — Андре вздохнул. — Позови его сюда и скажи поварам, чтобы те достали еще один комплект столовых приборов.              Жан-Люк хотел сказать что-то еще, но в последний момент передумал. Чуть поклонившись, дворецкий поспешил скрыться с чужих глаз. Клод взглянул на свою тарелку, после посмотрел на отца.              — Прости, Маленький Принц, я действительно хотел позавтракать сегодня вместе. — Андре вновь протер сухие губы салфеткой. — Ты не будешь обижаться, если Габриэль составит нам ненадолго компанию?              Завтракать в компании человека, который не особо питал симпатии ко всему живому, Клоду хотелось мало, но и обижать папу второй раз утро тоже не казалось правильным. Юный Буржуа пожал плечами, словно говоря «мне все равно». Кровь в жилах охладела. Еще один человек из списка потенциальных Бражников был готов вот-вот дать о себе знать.              Этим утром отец Адриана дал о себе знать несколько неожиданно. Обычно медлительный. Едва ли не до раздражения, Габриэль буквально влетел в столовую с большой папкой наперевес. Ни здороваться ни поддерживать хоть какие-либо иллюзии приличия дизайнер не стал. Кувшин с морсом задрожал, едва стопка белоснежных листов в пластиковом переплете рухнула на скатерть.              — Ты должен поговорить с Одри. Я так больше не могу.              На месте отца Клод бы выгнал этого просителя взашей, но Андре обладал необычайно широкой душой для тех, кто, по мнению политика, этого заслуживал. Этим Габриэль Агрест пользовался сверх меры, чем вызывал у отпрыска друга глухое раздражение.              — Присоединишься? — Игнорируя нахальный тон, Андре указал рукой на одно из пустующих мест. — У нас этим утром овсянка на кокосовом молоке с…              — Ты должен поговорить с Одри! — Схватив ближайший стул за спинку, Габриэль безжалостно потянул его в сторону, выбивая противный скрежет. — Она не может это отвергать!              Месье Агрест рывком вытянул один из листов в папке и кинул его в сторону Андре. Клод не без интереса посмотрел на мятую новинку. Женское пальто, самое то для осеннего сезона, красовалось на тощей безликой модели. К женской одежде юный Буржуа относился без особого фанатизма, но все же этот случай оказался исключением. Нарисованное изделие было прекрасно. Ничего подобного Клоду видеть не приходилось.              — Эм… — Андре стушевался. Модное поприще никогда его не интересовало. — Это весьма мило.              — Мило?! — Тень бешенства отразилась на чужом лице. — Это волшебно! Одри должна увидеть мои эскизы и забыть о своей глупой обиде, пока ущерб не стал еще больше!              Андре грустно посмотрел на сына, после чего устало вздохнул.              — Давай это обсудим в моем кабинете?              Габриэль открыл рот, но тут же сомкнул губы. Бледно-голубые глаза недовольно сверкнули. Лишь сейчас отец Адриана заметил Клода, который упрямо смотрел на массивную папку.              — Да. Пойдем в твой кабинет, без лишних ушей.              От того, чтобы подавиться собственным негодованием, Клода защищал лишь один из торчащих эскизов. Буржуа искренне не понимал, кажется ли ему или изображение, нанесенное на белый бумажный лист, было ему подозрительно знакомо.              — Интересный… Котелок… — Язык с большим трудом слушался хозяина. — А что это за перья?              Габриэль резко потянул папку на себя.              — Это тестовая модель. — Прорычал дизайнер. — В ней используются голубиные перья. Позднее это решение будет пересмотрено.              Сказанное пролило свет на многие события.              — Я в школу. — Забыв о завтраке, Клод резко поднялся с места. — Мы фильм снимаем. Когда буду — не знаю.              И, не дожидаясь позволения, Клод поспешил уйти прочь. Стоило срочно известить мать, что в ее кругу завелась жирная крыса в полосатом шейном платке.       

***

             Писать Одри было больно. Буквы на сенсорной панели жгли пальцы также больно, как серебро жгло нечисть, но все же Клод справился. Отправил два скупых предложения на рабочую почту, проигнорировав личные мессенджеры. Мать редко обращала внимание на смс, приходившие на домашние номера, зато рабочие страницы ею проверялись с завидной регулярностью. Позвонить родительнице Клод не смог. Не хватило духу. Голосовое сообщение также отправлено не было. Одри бы его не стала слушать. Зато буквы, такие понятные и простые, сами заплясали перед глазами. Оставалось лишь надеяться на то, что Одри все воспримет серьезно и не посчитает сообщение очередной попыткой привлечь к себе внимание. Было бы здорово, прояви мать бдительность.              — А теперь иди на пол.              Клод опомнился. Узкое пространство отцовской машины давно сменилось на широкий спортивный зал. Первая съемочная площадка, она же место, дающее начало всей истории, утопала в болезненном желтом свете. Здешние лампы оставляли желать лучшего.              — Что?              — На пол иди. — Макс раздраженно поправил берет. — Ты труп играешь, а не статую. Аликс, кровь в студию.              — П-почему я вообще д-должна этим заниматься? — Пропыхтела Кюбдэль, таща за собой ведро, полное густой красной жидкости.              Не сговариваясь, Клод и Макс посмотрели в сторону скамеек. Ким жался к Лиле, которая безуспешно старалась найти защиту у Маринетт. Спортсмен, на чьем носу покоился целый десяток метафорических розовых очков, игнорировал весь мир в угоду своей прекрасной дамы, чьи щиколотки странно выглядывали из-под срезов джинсовых брюк.              В некотором роде Буржуа Росси даже стало жалко. Судя по ее лицу, компания Ле Тьена была еще тем испытанием. Адриан же, причина всех глупых жертв во имя любви, не обращал на одноклассницу никакого внимания. Агрест сидел в компании Альи и Натаниэля. Вся троица смотрела в экран телефона Сезер и негромко обсуждала что-то между собой. Айван, главная физическая сила, сейчас возился в соседнем кабинете и под присмотром Джулеки и Роуз устанавливал кое-какие массивные декорации.              Атмосфера царила не самая рабочая и это Макса раздражало.              — Ты просто сильная. — Канте снова поправил берет. — Так, ребята, за работу! Милен — к хлопушке! Ким — в костюм маньяка! Натаниэль, Алья, Адриан — включайте телефоны! Нам нужно больше камер! Лила…              Макс запнулся. Взгляд итальянки, полный благодарности, заставил его сердце встрепенуться. Краска сама полезла к щекам.              — Лила, иди к Джульеке, пусть она поможет тебе с макияжем. Маринетт, ты смотри за вещами. Так, ребята, на-чи-на-ем! Нино, как оператор с нормальной камерой, не запори дело.              — Не переживай, чел. Я был лучшим оператором на днях рождениях. — Нино похлопал массивную камеру по боковой панели. — Меня даже звали соседи!              Было не совсем ясно, звали ли его соседи из-за уровня съемки или из-за того, что на весь сомнительный район лишь в распоряжении Нино была эта странная техника, но Макс все же кивнул. Канте плюхнулся в складное рыбацкое кресло с бумажной наклейкой «босс» на спинке и потянулся рукой к непонятно где стащенному мегафону. Клод скептически посмотрел на одноклассника, после чего мрачно окинул взглядом «съемочную площадку». Это мероприятие было обречено на провал.              — Сдай все ценные вещи. — В мегафон прокричал Макс. — Сейчас будет грязно.              Едва Буржуа потянулся к очкам, чтобы снять их с головы, как тут же Макс активно замотал головой.              — Не-не-не, их оставь. Очки нужны для образа!              — Я не собираюсь их пачкать. — Клод взглянул на темные стекла. Мамин подарок, он же талисман, был слишком хорош, чтобы так просто его портить в самоваренной крови. Буржуа быстро подошел к Маринетт, после чего воткнул светлые дужки за чужие уши. — Эй, Насекомое, не потеряй.              Ей шло все. Казалось, заставь Клод ее напялить мешок из-под картошки, Маринетт внесет и его в часть модной истории. Белый пластик смотрелся на фоне смолянисто-темных волос до противного хорошо. Буржуа поймал себя на мысли, что ей этот аксессуар шел даже больше, чем ему. Обычно подобные мысли задевали, но Дюпэн-Чэн снова сделалась исключением. Крайне раздражающим, но в то же время необходимым. Клод невольно залюбовался своим отражением в темных стеклах очков.              Маринетт опешила, едва одноклассник заправил прядь ее волос за ухо и поправил аксессуар. Сердце швеи медленно, но тяжело забилось. Окружающий мир тут же потонул в розовой дымке. Чувства Дюпэн-Чэн предельно обострились. Она смотрела на Буржуа, не в силах оторвать взгляд. Это наверняка смотрелось странно со стороны.              — Сломай ногу.              Улыбка тронула юношеские губы. Роль трупа прекратила казаться безнадежным болотом на ближайшие тридцать минут.              — Сломаю две.              И Буржуа поплелся на свое место, судорожно думая о том, как удачнее подобраться к Аликс, а Маринетт крепко сжала колени между собой и спрятала пылающее лицо в ладонях, не замечая сердитого взгляда Агреста.              — Разлучница! — От негодования Адриана едва не трясло. — Она… Она флиртует с ним, едва подруга ушла!              Алья промолчала. Ей вообще в последнее время говорить хотелось меньше всего.