(Не)Спаси меня.

             Гранд-Пари не изменился. Он никогда не менялся, за что Клод отель и любил. Не было такого события, которое могло бы пошатнуть привычную жизнь. Камень и стекло слились в идеальную композицию. Лишь ступени, казалось, стали выше, из-за чего катить чемодан было страшно неудобно.              Сначала его не узнали. Длинные волосы, визитная карточка, оказались отсечены как в знак окончания одного периода, так и из-за банальной логики. Следить за ними было еще тем проклятием. Но потом Зои нашла его. Нашла, и обняла так крепко, что кости затрещали.              — Господи! Где ты был?!              Голос ее дрожал из-за неподдельного страха, а носочки Клода поползли вверх. За последний год единоутробная сестра набрала сил. Когда она его опустила на землю, Зои тут же ощупала братское лицо.              — Я тебе обзвонилась! Клод… Ну нельзя уходить в одиночестве! Ты ведь ничего не знаешь!              На это Буржуа не ответил. Лишь мысленно сделал зарубку на то, что было бы недурно поменять симкарту на французскую. В текущей надобности уже нет.              — Гранд-Пари трудно не заметить. — Отозвался Буржуа, неуклюже приобняв родственницу. Та действительно стала крепче за последние несколько месяцев. — Не потерялся бы.              — А хулиганы? А преступники? Ты ведь знаешь, что тебя могли ограбить?!              Беззаботная Зои исчезла. Клод неопределенно качнул головой, с трудом узнавая сестру. Полное кругловатое лицо сделалось тоньше и вытянутее. Волосы, и без того не знавшие ухода, сделались совсем сухими. Странная усталость отпечаталась на лице.              — Мы не в Бруклине.– Родной язык давался тяжело, но Клод справлялся. Практика должна была исправить все огрехи. — Тут люди не носят оружия.              Зои как-то не весело усмехнулась. Ее рука легла на клодово плечо. Откомандовав что-то Жан-Люку, сестра повела брата вперед, вдоль знакомых коридоров. Шаги ее были мягкими и тихими, из-за чего легкий холодок ткнул Буржуа под ребра. Дорога до номера не была короткой. Зои специально игнорировала лифты, прибегая к лестницам. Только за это Клод был готов ее укусить.              — Прогресс придумали для слабаков? — Стараясь скрыть клокочущую злобу, пробормотал Буржуа. Горло обожгло от напряжения. А ведь это был всего лишь третий этаж!              — Мой тренер говорит, что нельзя забрасывать тело. — Зои как-то неопределенно качнула головой.              — Твой тренер — идиот. — Буржуа отмахнулся. — Как вообще можно доверять человеку, который пешком прошел путь от Китая до Франции?              Зои сжалась так, словно чужие слова доставляли ей боль. Что-то неуверенно пробормотав, Буржуа-Ли прибавила скорости. Перед собой Клод видел высокий затылок и длинную шею. Зои редко завязывала волосы в хвост, но за несколько прошедших месяцев в сестре словно что-то переменилось. Одни светлые пряди, красиво заколотые и украшенные винтажным пчелиным гребнем, привлекали к себе внимание.              Она изменилась. Из длинной невнятной девчонки-подростка обратилась в прекрасную утонченную молодую леди. Хоть привычка носить откровенно уродливые кеды не исчезла, Клод все равно был доволен. Старшая сестра. Свет в окошке. Буржуа так часто приходилось слышать о ней, но вот долго быть рядом не выходило.              Но не сейчас. Сейчас все иначе.              — Папа вернется к ужину. — Зои обернулась. — Если хочешь, я могу спрятать тебя под стол. Сделаем сюрприз.              — Хочешь оставить меня сиротой? — Клод опирался на перила. Чертовы лестницы съедали его силы. — У него же сердце от счастья остановится! Или… Он сделал завещание на тебя, и тебе не терпится все прибрать к своим рукам?              Движение прекратилась. Нога Зои замерла на ступеньке, а рука вцепилась в перила так сильно, что даже стало больно. Клод тоже не сделал и шага. Он сдерживал взгляд свысока со всем достоинством, которым его наградили природа и занятия медитацией. Брат с сестрой сверлили взглядами друг друга, не смея даже моргать. Первой сдалась Зои. Ее звонкий смех облетел пролет, невольно привлекая внимание случайных постояльцев. Следом засмеялся Клод. Немного черная, но смешная шутка показалась идеальной нотой для завершения этого тяжелого дня.              — Только папе это не говори. Иначе по завещанию все действительно отойдет мне. — Буржуа-Ли подмигнула.              — Размечталась. Я его единственный сын.              — Который даже не сказал, что приедет в Париж на неделю раньше. — Зои псевдо-осуждающе покачала пальцем.              — Кто виноват, что мне попались другие билеты? — Клод пожал плечами. — Да и мать против не была.              Они оба помрачнели. Шаг Зои стал медленнее, а губы Клода точно залепили жвачкой. Буржуа посмотрел на ковровую дорожку под ногами. Странная вязкая тишина упала на головы.              — Как она там? — Так тихо, что едва слышно, поинтересовалась Зои.              — Как обычно. Летает. Орет. Ноет.              — Я хотела ей сама позвонить, но…              — Расслабься. — Не дожидаясь отговорки, оборвал Клод. — Лучше скажи, как там Адриан. Он писал неделю назад и, честно говоря, я вообще ничего не понял. Он твердил про какие-то комиксы, подкасты и сайты.              — А… — Зои беспечно улыбнулась и ее щеки чуть покраснели. — Адриан с одним моим одноклассником решил делать комикс про парижских героинь. Алья, девочка из параллельного, ведет блог, посвященный героям и как-то так вышло, что эти силы встретились и… Уф, даже не спрашивай. Просто дождись следующего месяца. Ладно?              Раскапывать дальше было бессмысленно. Так или иначе, все должно было встать на свои места. Требовалось лишь немногое — терпение. Когда коридор нужного этажа оказался под ногами, Зои схватила Клода за руку и потащила того к дверям.              — Я сама все подготовила! — Буржуа-Ли толкнула нужную дверь. — Постель, украшения… Ну, как тебе?              Будь он чуть более сентиментальным, расплакался бы. После однотипных комнат в пансионах, унылых спален гостиниц и безликих апартаментов материнских домов отдыха, персиковые стены номера отеля прямо-таки пульсировали жизнью. Обилие украшений, цветных шаров и прочих приятных сердцу мелочей тоже поднимали настроение. Белый плакат, растянутый вдоль окна, резал глаза ярко-красными буквами.              «С возвращением!»              — Я не знала, что именно тебе будет по душе, поэтому постаралась особо не хозяйничать. — Зои толкнула брата в плечо. — Но, а так… Обживайся, братишка.              Она снова его обняла, и Клод обнял ее в ответ. Чуть покачиваясь из стороны в сторону, сестра и не стремилась скрыть ползущей вверх улыбки. Точно части единого целого сложились между собой.              — Кстати, мистер Косолапик переезжает к тебе. — Зои весело подмигнула, отстранившись. — Я стала слишком большой для всех этих игрушек.              Клод посмотрел на плюшевого медведя, сидящего поверх постельного. Старый, без одного глаза… Когда-то он был причиной целой серии семейных ссор. Зато сейчас грязный комок плюша не вызывал ничего, кроме слабой улыбки.              — Еще я взяла смелость принести кое-каких дисков. Ну, знаешь, если тебе захочется послушать чего-то этакого. Джаггет Стоун, Морано, XY — все для тебя. Если захочешь глянуть фильм или послушать подкаст, пароль от вай-фая в альбоме на столе. Из интересного могу посоветовать «Записки криминалиста». Его ведут ребята, которые могут стать твоими одноклассниками.              — До сентября целая вечность! — Буржуа скривился. Не успело лето начаться, а Зои начала твердить об учебе.              — И что? Подкаст классный. Да и ты ребят поддержишь. Правда, Сабин немного картавит, а Нино перегибает палку в шутках, но так-то вещь классная.              — Хорошо. Я постараюсь послушать.              Зои хотела сказать еще что-то, но у нее зазвонил телефон. Лицо сестры изменилось. Извинившись, Буржуа-Ли рванула прочь. Пятью минутами позднее на телефоне Клода всплыло оповещение:              «Один из французских банков подвергся нападению. Чудесные еще не прибыли на место преступления. Просьба всем оставаться в безопасности»              Сообщение Клод проигнорировал. Эти дела никогда его не касались. Что на территории Штатов, что здесь Буржуа не желал пересекаться с супергероикой. Это было себе дороже. Плюхнувшись на кровать, Клод мысленно составил список грядущих дел. Распаковка вещей, дележка собственными впечатлениями от поездки, постепенная адаптация к нравам этой страны.              Эта страна… Как же странно это было применять по отношению к родине!              Тем не менее, время шло, а вместе с ним таяли желания что-либо делать. Позднее, когда за окном сгустилась тьма, Буржуа вдруг решил прогуляться.       ***       Когда звякнул колокольчик, Маринетт безнадежно смотрела на часы. До конца рабочего дня было чуть меньше сорока минут. Ноги дрожали, руки предательски тряслись, а в голове царила такая неразбериха, что Дюпэн-Чэн искренне желала плюнуть на все и пойти в комнату.              Тем не менее, из всей семьи лишь она стояла за прилавком. Родители находились в театре, поэтому работа булочной-кондитерской всецело улеглась на плечи Дюпэн-Чэн. Отчасти она работала из-за неимения иных вариантов, отчасти из-за желания угодить семье. Маринетт только-только стукнуло шестнадцать, но отец уже воодушевился идеей приобщить наследницу к семейному делу. О своей мечте, а именно маленькой дизайнерской линейке, Маринетт ничего не сказала. Старалась создать почву для предстоящего разговора.              Телевизор на стене, он же спутник этого вечера, продолжал гудеть. Перед тем, как обратить внимание на клиента, Маринетт мазанула глазами на мерцающий экран. Там, купаясь в синеве летнего неба, весело летали девушки в латексных костюмах. Парижские нимфы, духовные наследницы Маджестии и просто иконы текущего порядка, трио чудесных оказалось в объективе камер.              Вольпина весело замахала рукой, заметив съемку. Скарабелла упрямо сжала подбородок, но все же не взглянуть в сторону операторов не сумела. Лицо под красной маской разгладилось, словно стало немного добрее. Лишь профиль Весперии никак не поменялся. Хватаясь за волчок, героиня неслась вперед, рассекая воздух.              Красивые, воздушные, они, тем не менее, не вызывали у Маринетт зависти. Наоборот, Дюпэн-Чэн желала им скорее посочувствовать. Ответственность на их плечах была велика. Маринетт тряхнула руками, точно сгоняя с себя бремя чужих проблем. Да и вообще, какое ей было дело чего-то настолько масштабного, когда дела скапливались прямо под подбородоком?              — Добрый день… То есть, вечер. Добрый вечер!              Дежурные фразы, налипшие на зубы с началом этого лета, сами срывались с губ. Небо за окном давно потеряло голубой оттенок, налившись бархатной чернильной синевой, но глупая привычка все еще заставляла язык выбивать «день».              Покупатель, тем не менее, не смутился. Он вообще ничего не сказал, из-за чего Маринетт мысленно назвала его хамом. Скучающие глаза покупателя бегали вдоль опустевших витрин, стараясь найти там что-то для себя. Маринетт навалилась на крышку витрины. Ей не нужно было заглядывать за стекло, чтобы знать об остатках этого дня. Пару твёрдых круассанов с ветчиной и сыром, один классический круассан без начинки, иссохшее печенье, пирожное с заварным кремом.              — Так мало. — Посетитель обернулся, посмотрел в окно и снова обратил внимание на выпечку за прилавком. — Место в оживленном районе, но выбора совсем нет. Как вы вообще не обанкротились?              Маринетт едва не подпрыгнула на месте. Колючий, скрипучий голос идеально дополнял красивое, но злое юношеское лицо. Юноша, выпрыгнувший едва ли не со страниц старых глянцевых журналов, навевал мысли о давно ушедших идеалах красоты. Голубые глаза и светлые волосы, больше подошедшие какой-нибудь кукле Барби. Маринетт невольно скривилась. Будь этот человек девушкой, он бы сто процентов украл не одно юношеское сердце.              — Мы скоро закрываемся. — Взяв себя в руки, Дюпэн-Чэн мысленно посчитала до десяти. — Утром тут больший выбор.              — Хм… — Посетитель посмотрел сначала в один угол, потом в другой, точно отмеривая расстояние. — Судя по объему площади, не особо.              Сюда заходили всякие. Психи — не впервые, чего уж говорить о врединах? Маринетт провела языком вдоль десен, мысленно отчитывая зубы. Она искренне старалась держать себя в руках. Тем не менее, этот тип ее странно нервировал. Желание, чтобы он ушел побыстрее, засвербело где-то ниже лопаток.              — Уже решили, что будете брать?              Человек неопределенно качнул головой и запустил руку в неровно обрезанные волосы. Короткие, небрежно подстриженные под веяния современной моды, они вызывали какую-то странную досаду. Про себя Маринетт подумала, что реши человек отпустить волосы ниже затылка, ему бы это пошло.              — Как далеко до отеля Гранд-Пари? — Вместо того, чтобы продолжить выбор, посетитель снова посмотрел в окно. Огни фар освещали улицу, перемешиваясь с фонарным светом.              Лишь сейчас Маринетт услышала легкий акцент. Что-то в голове Дюпэн-Чэн щелкнуло.              «Иностранец!» — Загорелый куда сильнее, чем это возможно на территории Франции, одетый настолько броско, что почти безвкусно, да еще с акцентом. Конечно, иностранец. Туристов из других стран Маринетт встречала относительно часто, поэтому данное открытие ее даже не удивило. Скорее вызвало неприятное ощущение. Другие иностранцы вели себя куда вежливей.              Но, с другой стороны, если человеку нужно было лишь указание на верный путь, то грубость можно было и проигнорировать. Когда краткое описание маршрута сорвалось с губ, Маринетт облегченно выдохнула. Теперь-то грубияну нечего было здесь делать.              Тем не менее, посетитель не ушел. Продолжая смотреть в окна, он стоял на месте, поглаживая край ядовито-желтого пиджака. Вещи настолько броской, что до безвкусицы оставался один единственный шаг. Тем не менее, на фоне белых брюк и черно-белой футболки верх был единственным ярким пятном. Невольно Маринетт не могла не обратить на это внимание. Этот парень явно знал свои сильные стороны. Брюки, футболка, пиджак — все было подобрано точно по методичке. Что-то удлиняло ноги, что-то сокращало туловище, что-то просто держало образ в канве приемлемого.              — Кофе. — Отозвался клиент, выдохнув. — Кофе и круассан.              «А волшебное слово?»              Он вытянул карту. Вместо упрека, Маринетт невольно склонила голову в бок. Неизвестный банк с неизвестной нумерацией не вызывал никакого чувства спокойствия. Заметив ее долгий взгляд, посетитель ругнулся и спрятал карту. На ее месте оказалась мятая двадцатка. Казалось, купюра пережила не одно бедствие. Настолько мятой она была. Тем не менее, Маринетт приняла ее и неторопливо пошла в сторону кофемашины. Щелкнули кнопки, забурлила вода. День, такой же обычный, как и все другие дни, подходил к концу.              Тем не менее, вдоль спины Дюпэн-Чэн пробежали мурашки. Стараясь выглянуть как можно более незаметно, Маринетт обернулась. Посетитель продолжал стоять на месте. Впервые такое было, что Дюпэн-Чэн практически кожей чувствовала чужой взгляд. Иногда приходили типы и пострашнее, но никто не смотрел на нее так. Точно пересчитывая глазами скрытые одеждой ребра, покупатель упорно смотрел на Маринетт.              «Чем быстрее я его отпущу, тем быстрее он уйдет прочь» — с облегчением подумала Дюпэн-Чэн, вынимая картонный стаканчик из кофейного аппарата. Полупустые бутылки с сиропом заманчиво блестели в свете ламп. Маринетт невольно усмехнулась. Прошло, наверное, несколько месяцев с момента их покупки, но еще никто не отважился попросить сладкую добавку в горячий напиток. В некотором моменте неприятному посетителю даже повезло. Ему выпала честь стать первооткрывателем.              Сначала бутылка не поддалась. Пришлось приложить почти все усилия, лишь бы металлический колпак лениво повернулся в сторону. В конце концов, это стало сущей мелочью. Когда сироп хлынул в кофе, рука Маринетт почти не дрожала.              — Без сахара, но с сиропом. — Объявила Дюпэн-Чэн, поставив напиток на прилавок. Свободная рука Маринетт потянулась к металлическим щипцам. — Какой круассан желаете?              Посетитель нахмурился. Глаза его упали на стакан.              — Я что-то говорил о добавках?              Мысленно Маринетт влепила себе пощечину. Под конец рабочего дня голова шла кругом. Редко, но бывало, что задумавшись, швея теряла нить реальности и делала то, чего от нее точно не требовалось.              — Простите. Я сейчас переделаю!              — Нет-нет. Я не просил добавки. — Прежде, чем Маринетт потянулась за кофе, посетитель подвинул его к себе. — Но ты попала в цель. Можешь взять с полки круассан.              Это не было жалостью. По одному лицу было понятно, что этот человек не будет принимать чужие оплошности. Дай Маринетт ему что-то другое, ей действительно пришлось бы это переделывать. Оттого было странно понимать, что она попала в цель.              «Я прямо предсказательница» — подумала Дюпэн-Чэн, проигнорировав последние слова.              — А какой круассан хотите?              — На твой выбор.              Маринетт помрачнела. Ей совершенно не нравилась та канва, по которой шел разговор. Дюпэн-Чэн прочистила горло, уже готовясь к длинной и нудной игре «говори конкретнее», но покупатель нехотя добавил:              — Я тут недавно. Не знаю, что лучше. Может, посоветуешь?              ***              Ее звали Маринетт, она была местной и Клод совершенно точно ее не видел. Поводов пересекаться не было. Однако, чувство, будто они все-таки встречались, противной сыпью засело где-то под кожей. Буржуа искренне старался припомнить любой возможный момент, но судьба коварно выложила все карты на стол. Они не могли видеться.              Француженка, домоседка и дочь простого пекаря, который не светился даже на ТВ. Даже не пришлось копать, чтобы все это узнать. Скромный бейджик на груди и отношение, близкое к трепетному лишь из-за одного факта жизни в другой стране выдавали девчонку с головой. Бейдж мог быть чужим, но в это Клод не верил. Слишком хорошо отпечатанное имя подходило странной девушке за прилавком. Тем не менее, все это ничего не значило. Когда полый круассан оказался завернут в бумагу, а после помещен в маленький миленький пакетик с логотипом магазина, Клод почувствовал легкое разочарование. Отчасти из-за того, что выбор на витрине оказался воистину небольшим, отчасти из-за того что на пустых круассанах топпингом имен не писали. Он был бы не против представиться.              — А маркером по стакану? — Поинтересовался Буржуа. Там, откуда он приехал этим летом, подобная практика считалась нормой.              Продавщица сначала не поняла. Усталость сменилась раздражением, хотя Буржуа от чистого сердца пожелал девушке оставить сдачу себе. Шмыгнув носом так, как не стоит шмыгать носами перед посетителями, Маринетт скрылась в двери за прилавком. Клод забарабанил пальцами по столу.              Все это не должно было его интересовать. Париж, фактическая родина, сам по себе вызывал плохо осязаемое чувство ностальгии, но вот люди, населявшие город — нет. Маринетт оказалась первой, если не считать отца и сестру. Их Клод хотя бы мог видеть на фотографиях или по видео-звонкам. А Маринетт-нет.              Она вышла из подсобки как раз тогда, когда Буржуа снова принялся рассматривать помещение. Пекарня, как пекарня. Точно домик пряничной ведьмы из сказки. Лишь более земной. Страстно хотелось проскользнуть дальше, выйти за пределы магазина и оказаться в жилой части здания. Не потому, что французы жили как-то иначе или здесь можно было чем-то поживиться. Нет. Просто хотелось проверить ассоциации, которые окружали Маринетт незримым облаком. Маленькая белая софа, розовые занавески, розовые обои, розовый ковер и наверняка розовый-розовый ежедневник на смехотворном детском замочке, который можно взломать простой шпилькой.              Эти образы оказались настолько насыщенными, что в их реальности сомневаться не хотелось.              — Как вас зовут? — Спросила Маринетт, не забывая о вежливости.              — Клод. — Язык отскочил от зубов, выдавая и фамилию — Буржуа.              Такое на стаканах писали редко. Глаза Маринетт скользнули по нему и девичий взгляд вдруг прояснился. Эта реакция выбила смущение. Клод невольно отвернулся, чувствуя, как невидимые дыры растекаются вдоль его плоти.              Узнала ли она его? Опознала мятежного сына мэра города? Вспомнила лицо на таблоидах и те мерзкие заголовки, которые шли со снимками? Если да, то Буржуа себя ненавидел. У него не было причин оправдываться. Во-первых: они не были даже знакомы до этого дня. Во-вторых: он поступил правильно. Он всегда поступал правильно, поэтому разбитое лицо старшеклассника, сорванная выставка и концерт, устроенный в кабинете директора, не тяготили совесть Клода. Он даже не считал свой уход бегством. Он просто вернулся на родину, устав кочевать с места на место в компании матери. К шестнадцати годам хотелось спокойствия под отцовским крылом.              Тем не менее, ни удивленного вдоха, не судорожной дрожи, ни попытки тайком отправить пост в соцсети со стороны Маринетт не последовало. Вспышка прозрения исчезла также быстро, как и поступила. Маркер, издавая неприятный скрип, пронесся по стакану. Почерк у Маринетт оказался красивым. Странно-трогательным, со всякими завитушками на концах букв и милым цветочком на конце.              — Добро пожаловать в Париж, Клод. — Маринетт протянула ему стакан и кончики их пальцев встретились.              Невидимый разряд тока пробежал от кисти до самого локтя. Сердце, точно цепная собака, сорвалось с места. Они держали стакан несколько дольше, чем это было положено. Мысленно Буржуа распадался на части, собирался вновь и снова терял цельность. Но это не было проблемой. Корень зла сидел куда глубже.              Неясный страх укрыл плечи. Вдоль рук пошла гусиная кожа.              — Странный вопрос, но мне кажется, я умру, если не спрошу: ты свободна завтра вечером?