середина марта, 2 курс
Доктор Миллер просыпается под отчаянный скрежет. В окне спальни мелькает что-то белое, ходит туда-сюда по карнизу, скребется в стекло. Завидев подошедшего ближе близоруко щурящегося человека, белый кот успокаивается, смотрит внимательно и его глаза заволакивает знакомой переливчатой дымкой. Профессор вздыхает, показывает пальцем "вниз" и тихо, стараясь не разбудить жену, спускается в холл. Запущенный в помещение кот тут же трансформируется в чёрную звероподобную фигуру, вопросительно тянется щупом к ноге биолога. Тот, понимая, что вести диалог явно будет лучше не вслух, кивает и клинтарец молниеносно впитывается под кожу человека, оставляя животное озираться по сторонам в полном недоумении. "Здравствуй, Чарльз Миллер," - рычит низкий голос в голове. - "Прости, что неожиданно. Нужна твоя помощь." И, пока мужчина идёт в свой кабинет в конце коридора, Веном поясняет, чувствуя его сонную усталось: "Не мог прийти днём, не могу оставить хоста. Только пока он спит, ненадолго." "Ладно," - доктор Миллер надевает очки, не включая, впрочем, свет. -"Выходи, если так удобнее, сейчас можно. Что случилось, Веном?" Симбиот материализует зубастую башку, зависая перед учёным, начинает без обиняков: "Моего человека расстраивает, что не умею чувствовать так, как вы. Я не понимаю, нервы похожи, импульсы похожи. Ты биолог, можешь понять, в чем разница. Я смогу перестроить организм." "Чувствовать, как мы?" - непонимающе повторяет профессор. - "Насколько я помню, ты чувствуешь тепло, холод... Тактильные ощущения присутствовали, пока ты находился со мной. Что-то изменилось?" "Нет," - клинтарец раздражённо поводит мордой из стороны в сторону, подбирая слова. - "Эти ощущения в порядке. Чувствую прикосновения, ласку, возбуждение, не могу чувствовать удовольствие. Как вы." "Ээм," - биолог чувствует, что странность диалога возрастает в геометрической прогрессии, а его бровь сама собой ползёт вверх. - "Ты говоришь о.. физическом удовольствии? Прости, оргазме? Но откуда.. Зачем тебе это?" "Мой хост." - терпеливо повторяет симбиот. - "Его расстраивает моя неспособность получать удовольствие. Чувствую только через него. Он хочет иначе." Чарльз Миллер отстранённо думает, где и что в его жизни пошло не так, что он сидит ночью в тёмном кабинете и разговаривает с инопланетным монстром о таких.. особенностях восприятий. Вторую мысль, дошедшую в полной мере только сейчас, биолог, не пытаясь скрыть удивление, высказывает вслух: "Подожди, ты хочешь сказать... У вас.. физические отношения? С твоим.. человеком? Близость?" "Да! Секс." - радостно подтверждает клинтарец, довольный, что они, наконец, друг друга поняли. Доктор Миллер уже не отстраненно думает, что есть ещё вещи, которые он, в общем, пожалуй, знать бы не хотел, даже из научного интереса. Впрочем, два разумных существа, конечно, мало ли что бывает, мда. Ситуация ничем не отличается, в принципе, от иногда случающегося в природе спаривания разных видов. Хотя в голове сами собой проскальзывают картинки из космических ужастиков, под которые он иногда работал по ночам, типа "Чужих" и "Особи". "Я должен спросить.." - осторожно начинает он, - "Ты уверен, что это, ээ, обоюдное желание? Это, знаешь, весьма тонкая грань человеческих взаимоотношений, а уж в твоём случае.." "Ты думаешь глупости из ваших фильмов," - фыркает насмешливый голос. - "Не как учёный. А про желание.." Разум доктора на секунду вспыхивает страстью, обожанием, болезненной любовью, быть едиными, любым способом... "Его эмоции, не мои," - тихо рокочет симбиот. "Д-да, спасибо, Веном, больше не нужно," - биолог выставляет вперёд ладонь, неопределённо поводя ею перед собой, снимает очки, протирает, надевает обратно. Его, значит. С определением пола клинтарец, вроде бы, раньше не ошибался. Боже. "Ладно," - спустя паузу произносит биолог, потирая переносицу. - "Рад за вас. Наверное. Давай попробуем подумать над твоей.. проблемой с научной стороны. Что, говоришь, у тебя с нервными окончаниями?" Веном уходит из дома доктора Миллера под утро, с помощью всё того же кота, в процессе их беседы мирно дрыхнущего под столом в холле. По крайней мере, гипотезу о значительном отличии нервных систем биолог выдвинуть сумел, выяснив, что у клинтарцев рационально отсутствуют уязвимые нервные узлы, да и имеющихся нервных окончаний совсем немного, и все они просто равномерно распределены в чёрной массе, давая почувствовать общую "картину" - температуру, влажность, касается ли чего-то чёрная шкура или что-то касается её, - но не позволяя сосредоточиться на каком-то тактильном ощущении достаточно.. глубоко. "Для решения твоего.. вопроса," - говорит профессор, - "попробуй перенаправить большое количество нервных клеток в, ээ, одну область своего тела, сконцентрировать их. А ещё лучше, если сможешь, - удвоить или утроить там их количество. У людей эти уязвимые скопления нервов чаще всего становятся эрогенными зонами, способными дать мозгу достаточное количество сигналов, необходимых для, хм, того, чего вам не хватает. Могу предположить, что проще всего тебе будет попробовать скопировать анатомию человека любого пола как можно точнее, учитывая тип нервных окончаний, а для верного восприятия импульсов также воспроизвести отдел мозга, который ответственен за подобное восприятие у людей. Или, как вариант, направить нервные импульсы через подходящий отдел мозга хоста. Не знаю, как у тебя с этим, твоя нейрофизиология для меня все же - загадка, но, чисто теоретически… Может сработать." Веном воодушевлён, рычит "Спасибо, доктор!", бодая мужчину лбом в плечо, и белый кот, махнув на прощание хвостом, спешит через пару кварталов обратно, в тёмную комнату на третьем этаже. Клинтарец переживает, что Эдди мог проснуться среди ночи, испугаться, не найдя его в себе, но парень дрыхнет, запутавшись в одеяле, почти в той же позе, в которой его оставил симбиот. Так что он с удовольствием перетекает обратно в любимое сонное тело, оставив животное за окном, сворачивается под рёбрами, слушая мерное дыхание, и решает отложить эксперименты до вечера, чтобы Эдди смог, не засыпая на каждом шагу, спокойно быть сегодня на своих зачем-то важных ему ужасно скучных совместных посиделках с ещё кучей народу в душных комнатах под непонятную Веному речь каких-нибудь мужчины или женщины.***
Весь следующий день Эдди чувствует крайне игривое настроение своего второго, выражающееся то в тихом урчании будто бы на ухо, то во внезапных жарких мгновенных обхватываниях горячей сетью под одеждой, совершенно отвлекающих от слов преподавателей и сбивающих с мысли, то в лёгких поглаживаниях чёрными нитями его ладоней, когда никто не может их увидеть. Он то и дело шикает на разошедшегося симбиота беззлобно, прижимает наглые хваталки пальцами, гладит в ответ, тихо спрашивая через полуулыбку, что за внезапное обострение посетило сегодня его заразу и с какой такой лунной фазой это связано, не получая никакого конкретного ответа кроме вновь возобновляющегося "мурлыканья". Поэтому, в принципе, не удивляется, когда, вернувшись в их комнату поздно вечером, в первую же секунду обнаруживает себя прижатым к стене полной формой клинтарца, с горячим языком во рту и тёплыми щупами под одеждой. И, наоборот, немного удивляется, когда Веном разрывает поцелуй, не стремясь тут же избавить его от не очень любимых симбиотом тряпок, отступает в глубину комнаты, утягивая за собой, и смотрит будто бы выжидающе. "Эй, эй! Что с тобой сегодня?" - улыбается парень, пытаясь отдышаться, нежно проводя пальцами вдоль острого оскала. - "Я, вроде как, хотел закончить пару дел, но, видно, придётся утром, м?" "Долго ждал, Эдди!" - от клинтарца попеременно идут волны нетерпения, желания и почему-то снова затаенного.. опасения? - "Нужно кое-что попробовать!" Эдди вопросительно поднимает бровь, но его второй молчит и только как будто пожимает плечами неуверенно. Спустя пару секунд, в которые вроде бы ничего не происходит, парень отступает на шаг, оглядывая чёрную замершую фигуру, и резко вдыхает, споткнувшись о увиденное. "Хах... Уоу.. Как ты.." - наконец выдыхает Брок, не отлипая взглядом от симбиота ниже пояса. Это.. красиво. Очень. Идеальные пропорции, внушительный размер, даже, пожалуй, чуть слишком. Такой же чёрный, как и вся шкура, с прожилками серых вен. Эдди сглатывает, понимая, к чему было всё сегодняшнее настроение клинтарца, чувствуя, как в голову ударяет горячая волна, а кончики пальцев начинает покалывать от желания прикоснуться. И не только пальцев, если быть честным. И как только додумался, паразит.. Хотя, конечно, раз уж он обрастает своими хваталками в каком угодно количестве и размере, то, действительно, почему бы не отрастить себе… И почему они раньше об этом не подумали? Им, конечно, и арсенала щупов хватало в полной мере, но это.. как минимум это же офигеть как выглядит! "Ты расстроился вчера.. Пришла.. мысль," - рокочет Веном чуть напряжённо. - "Я говорил - подвластны любые формы. Скопировал анатомию и нервные узлы. Что думаешь, Эдди?" Что он думает? О, многое. И даже не пытается скрывать свои мысли. Это слишком трогательно - эта попытка его второго всё же решить ту вчерашнюю.. проблему, которую сам Эдди уже спокойно отпустил, не желая зацикливаться и ранить симбиота какими-то сожалениями. И даже если эта придумка не сработает - плевать. Это просто слишком соблазнительно, до дрожи в коленках. Особенно видеть свою самоуверенную заразу таким.. Нерешительным, в сомнениях, возбуждённым, пусть это и, пока что, только форма. Ждущим от него чего-то... Отдающим себя его рукам. Брок чувствует, как губы разъезжаются в широкой неконтролируемой.. Это даже не улыбка - хищный восторженный оскал. "Сядь!" - командует он и не узнаёт свой хриплый, властный голос. Клинтарец послушно отступает на шаг, опускаясь на жалобно пискнувшую старой пружиной кровать. Эдди подходит вплотную, прикрывает глаза зачем-то на секунду, опускается перед чёрной фигурой на колени, втискиваясь между мощных бёдер, уже уверенно гладит напряжённые мышцы, вырисовывая странные узоры кончиками пальцев, чувствуя ответную вибрацию. Отдаваясь приятному теплу, разливающемуся по их нервам, ласкает тёплую шкуру медленными движениями, не торопясь, как вчера, добиваясь реакции. Ведёт ладонями вверх до груди и обратно, по рельефному животу, слушая отзвуки своих прикосновений, улыбаясь цепляющимся за пальцы мягким язычкам, горячо выдыхая, чувствуя всё нарастающее их возбуждение. Шлепает ладонью по особо прытким хваталкам, заползающим на предплечье, сопровождая категоричным: "Нет!" Это всё ещё его очередь дарить ласку. Его время. И отвлекаться, позволяя тратить это время на себя - нет уж, только не сейчас. Не желая больше оттягивать момент, задержав дыхание, касается бережно этой волнующей чёрной новизны, обводит кончиками пальцев, угадывая, удалось ли симбиоту кроме формы воссоздать здесь и человеческую чувствительность тоже. И обжигается прокатившимся по их связи разрядом острого, неожиданного удовольствия, задохнувшись от необычности ощущений, рождающихся в чужом-своём теле под робкой рукой. Это… Ч-чёрт… Если симбиот каждый раз чувствует его так... Эдди отлично теперь понимает его.. хм.. заинтересованность. Веном тихо и удивлённо рычит, рефлекторно чуть выгибаясь навстречу прикосновениям, сжимая когтистые пальцы. Он надеялся, что теория доктора верна и он сможет решить эту.. проблему с нервными узлами, но действительность вдруг оказалась ярче даже самых смелых ожиданий. Его Эдди касается его снова так нежно, осторожно, ласково, боясь причинить боль, но теперь это, кажется, оправданно. Всё изменилось. Легчайшие прикосновения чувствуются абсолютно по-новому. Дрожь кончиков тонких пальцев ощущается совершенно, восхитительно иначе плотной концентрацией собственных нервных окончаний. Чёрную плоть пронзают будто десятки крошечных молний, заставляя непривычный к такого рода воздействиям инопланетный разум теряться в незнакомых, прямых, невероятных ощущениях. А ещё вместе с тем он знает, чувствует острую радость своего драгоценного хоста, для которого всё же так важно не только получать, но и дарить ласку. Чувствует, как ему, как им хорошо уже просто от того, что теперь эти ощущения открыты и возможны с обеих сторон. Так непохоже на большинство людей, насколько он успел их изучить, мелочно-эгоистичных, заботящихся лишь о себе. Особенный, любимый, только его, Эдди. Веном не замечает, как начинает мурлыкать имя в их сознании в такт плавным, всё ещё робким поглаживаниям, превращая его в мелодию их наслаждения друг другом: "Эдди-эдди-эдди-мой-люблю..." "Я знаю, знаю, Ви, тише.." - парень задыхается, переполненный желанными эмоциями любимой заразы и собственным стучащим в ушах возбуждением, которое он безуспешно старается задвинуть... куда-нибудь. Вновь ведёт ладонью по всей длине, чуть сжимая пальцы, вниз и вверх, медленно и тягуче, до сладкой дрожи мечтая о большем - так хочется попробовать, - и немного оттягивая момент в остром предвкушении: он впервые касается кого-то другого - мужчины - вот так.. И это хочется запомнить во всех подробностях.. Обводит большим пальцем сверху, по кругу, прикусывая губу от пронзающих связь.. реакций. Решается, наконец, склоняясь ниже, укладывая ладони на подрагивающие чёрные бёдра, касается внушительной головки языком и губами во влажном поцелуе, получая в награду утробный низкий стон и скрежет когтей о металлический край кровати. Усмехается быстро и нервно, немного смущаясь отсутствия опыта. Вспоминает, что это у них взаимно, успокаивается, проводит на пробу мягко языком от основания вверх, задерживаясь ловким кончиком там, где предполагаются чувствительные местечки, вылизывая и вжимаясь. Стонет протяжно и тихо от сумасшедшей смеси ощущений чужой горячей плоти на губах и пронизывающего удовольствия от влажного тепла его рта через их связь, понимая, что сам уже почти что на грани от всего.. этого, хоть и ни разу к себе не прикоснулся. Судорожно расстегивает молнию на джинсах - хотя бы немного облегчить болезненное давление, всхлипывает от собственных случайных прикосновений к ноющему члену под натянутой тканью боксеров, прижимает ладонью тут же зазмеившийся вверх по бедру чёрный щуп, шепчет торопливо, отвлекшись на секунду от своего занятия, не отрывая горящих губ от чёрной плоти: "Нет-нет-нет, не надо, ч-чёрт, не сейчас, нет, я же едва держусь.. Сейчас только ты.. Ну пожалуйста..." Выдыхает со стоном, сжимая пальцы в кулак, близкий к тому, чтобы послать к черту весь этот самоконтроль, но всё же находит силы вернуть ладонь обратно на чёрную плоть, легко поглаживая. Возвращается к прерванному, трётся щекой и носом о жаркий, твёрдый ствол, влажно обводит языком сверху, вырывая сдвоенный хриплый стон. Освобождая себе - губам - поле действий, соскальзывает пальцами вниз, мягко поглаживает основание, неожиданно гладко переходящее в промежность. И чувствует по этому поводу некоторую... Хм. Он сейчас был бы вообще не против почувствовать в руке совсем не эту плоскую пустоту... "Ммм, Ви-и," - мягко мурлычет парень, лизнув коротко навершие чёрного члена и улыбаясь видимому отсутствию симбиота для какой-либо вербальной связи. - "Эй, эй, ты слышишь?.. Эй, я здесь... Ви, почему у тебя тут.. вот так? Знаешь же, что у меня немного... Ладно, сильно по-другому!" "Имеешь в виду ваш орган, вырабатывающий клетки для размножения?" - немного тормознуто реагирует клинтарец, с явным трудом возвращаясь в этот мир из омута сплошного удовольствия и фоня по этому поводу через связь лёгким недовольством. - "Хм. Не посчитал важным воспроизводить его, Эдди. Концентрация нервных окончаний меньше, смысла для меня в нём практически нет. Можем теперь... продолжить, любовь моя? И я не о разговоре..." Эдди фыркает со смехом - вот жеж... Слишком логичное животное. Они продолжат. Сейчас продолжат, он сам совсем не против вернуться от слов к действию, и ещё как. Но так хочется ведь.. и объяснить, и показать, чтобы совсем уж всё на полную. "Смысл, м-м, есть, Ви..." - неясно мычит в черную шкуру Брок, дразнясь и покрывая гладкую головку маленькими невесомыми поцелуями. - "Ты просто... Ты просто мне поверь и сделай их, а... Только скопируй поточнее..." И восхищённо чувствует ладонью, как послушно набухают у основания ствола тяжёлые гладкие черные яйца, ощупывает, взвешивает в ладони, пробегает кончиками пальцев по шву и.. "Оу." - как-то особенно низко и проникновенно произносит его второй, вздрагивая всей тушей и безотчетно подаваясь весь навстречу новой ласке. - "Кажется, я п-понял тебя, Эдди. Смысл совершенно определённо.. есть. Теперь я чувствую и... Сожми, пожалуйста, сильнее. И ещё попробуй языком." "Ах-х-ха!" - согласно-восторженно-победно выдыхает Брок, рьяно и с готовностью принимаясь исполнять просьбу и наглядно демонстрируя клинтарцу все смыслы иметь у себя и эту чувствительную зону тоже - самозабвенно целует, вылизывает, сосёт, едва ли наполовину забирая в рот... Вновь напрочь забывает о словах, теряясь среди с новой силой вспыхнувшего своего-чужого наслаждения. Но, как бы ни было это хорошо обоим, ещё сильнее хочется большего, хочется идти дальше, и Эдди, забрав чёрные яйца в бережную ладонь, проходит очередью лёгких поцелуев от них обратно, к вершине, и, наконец, обхватывает чёрный член губами, вбирает старательно, сколько может, стискивает в мягкой теплоте рта, слыша глухой сдавленный рык своего второго. Стонет от насквозь пронзающего их нервы острого, и влажного, и сладостного чувства, скользит вниз-вверх медленно, сходя с ума от чужих-своих эмоций, прислушиваясь, как будет приятнее... Это всё же совершенно иначе, чем их поцелуи: ощущать, как сильное, невозмутимое иногда аж до зубной боли существо плавится тягучими волнами, теряя форму, и вздрагивает, цепляя когтями простынь в бездумном жесте, от каждого лёгкого движения языка, от каждого нежного сжатия мягких губ, не вспоминая о своём "оставь контроль мне, Эдди!", потерявшись в собственных неразбавленных чувствах. Чувствовать вместе с ним, через него, будто лаская своё отражение. Пробует взять глубже, выдыхает смущённо своей неудаче, жмурится от ласкового прикосновения когтистых пальцев к щеке. Ничего, ещё научится. А пока сосредотачивается на их отзывчивых точках, возвращая клинтарцу и еле ощутимые щекотные касания, которыми тот так любит мучать самого парня, и плотный влажный охват. Собственный член, безапеляционно лишённый внимания в угоду чистоте эксперимента, трётся о ткань белья, заставляя низ живота сокращаться в сладкой судороге. Эдди дышит как после стометровки, срываясь на почти что жалобные стоны, усиливает ласку, подключая к действию подрагивающие пальцы. Буквально видит, как сгущается в общем сознании тяжёлый пульсирующий туман, отключая разум, оставляя лишь их возрастающее удовольствие. Чувствует беспокойное, горячее, мокрое, оглаживающее шею, ключицу, пробирающееся под воротник футболки. Клинтарец в совершенно человечном жесте откидывается на локти, ежесекундно теряя и восстанавливая облик, расплываясь контурами как картинка в старом телевизоре, чувствуя что-то близкое к тому, когда сам подводил своего человека к грани наслаждения, только сильнее, острее. Смотрит на своего Эдди, стараясь запомнить всё в этой восхитительной картине: сосредоточенно сведенные брови, дрожащие прикрытые веки, мокрые ресницы, красные пятна на скулах, припухшие губы, яркие на контрасте с чёрной шкурой, скользящие плавно. Тонкие пальцы, сжимающие у основания и легко царапающие рельефный живот. Мягко касается пойманным образом сознания любовника, чтобы тот тоже мог увидеть себя таким: полностью принадлежащим только ему, полностью им обладающим. Брок вспыхивает скулами ещё сильнее, увидев, ощутив всё, что хотел передать ему симбиот, впервые до конца осознавая, что "мой" - работает в обе стороны. Веном забрал его себе, не спрашивая. Но и полностью отдал ему себя взамен, без остатка. С этой мыслью центр удовольствия в мозгу зажигается будто по чьей-то команде извне, разбивая их сознание на цветные осколки. Он слышит хриплый стон (чей? неважно) и треск все равно уже давно не целой местами простыни под конвульсивно сжавшимися когтями, чувствует горячие толчки между собственных ног, запоздало сжимая себя ладонью через ткань. Подождав немного, скользит языком вдоль рельефа серых вен в последний раз, освобождает чёрную плоть из плена своих губ, чувствуя, как затухают всплески наслаждения, осознавая, что реакция клинтарца, в общем, ментальная, и человеческой физиологии здесь ждать бессмысленно. Утыкается горящим лицом куда-то в сгиб мощного бедра, где у людей обычно имеются тазовые кости, тяжело дышащий, смущенный, пережидая неотступающие судороги, продолжая чувствовать перетекающие между ними горячие волны, украдкой легко целуя тёплую шкуру. Ластится к опустившейся на затылок тяжёлой лапе, не в состоянии пошевелиться, хотя под собственной ладонью, там, внизу, откровенно мокро и надо бы в душ. Сильные руки тянут его к себе, в плавящуюся черноту, укутывая со всех сторон тяжёлыми волнами. На слабые протесты симбиот лишь хмыкает: "Позаботимся о нас, Эдди," - стаскивая и отбрасывая в сторону одежду десятком ловких щупов, вылизывая расслабленное тело под коконом собственной плоти. "Ладно," - думает Брок. - "Не так и хотелось куда-то тащиться." Он давно уже привык к этому.. ритуалу, который клинтарцу явно нравится, хоть и продолжает чувствовать себя немного неловко. Но, в конце концов, у каждого свои предпочтения… "Можно я завтра расскажу тебе, как это было охуенно, как я хочу попробовать с этим твоим умением ещё кое-что и как я тебя люблю? Только разбуди меня пораньше," - сонно бормочет Эдди, еле шевеля пальцами, до которых добрался гибкий и щекотный кончик языка, в вязкой черноте. И, кажется, даже не успевает услышать тихий смешок и ответное "люблю", когда безмятежный в нечеловеческих объятиях сон выключает его совершенно перегруженный разум.