В кольце когтистых лап

середина марта, 2 курс

Рассказать симбиоту наутро планируемое Эдди не успевает, катастрофически проспав. Подскочив на кровати от уже час как, оказывается, надрывающегося время от времени будильника, парень хрипло матерится, в ответ на какое-то сонно-расслабленное: "Кофе, Эдди?" - восклицает: "Какой кофе, с ума сошёл? Нет-нет-нет, он меня убьёт, блин! Надо ж было именно сегодня! А ты вообще куда смотрел?!", - втискивается в джинсы и толстовку молниеносно и вылетает за дверь, чуть не споткнувшись о развязанный шнурок. В класс он все же успевает за полминуты до прихода вечно недовольного, похожего на иссохшего палочника доктора Брукса, который, в общем, неплохо ведёт занятия, вот только имеет пунктик насчёт опоздавших, просто закрывая дверь перед носом у тех, кто приходит в аудиторию позже него, на втором часу все же запуская несчастных, но устраивая им десятиминутную занудную выволочку на предмет пунктуальности, вежливости и бла, бла, бла. Эдди нарывался уже пару раз и в третий не хотелось бы совершенно. Парень падает на свободное место, шумно выдохнув, пообещав себе привести себя в относительный порядок и добраться до вожделенного кофе на перемене, и старается непроснувшимся мозгом включиться в сегодняшнюю тему правовых основ журналистики, которые пытается донести до юных умов дотошный и въедливый, как все юристы, доктор Брукс. На втором часу занятий, после добытого-таки стакана кофе, Эдди чувствует себя немного бодрее и начинает беспокоиться отсутствию ехидных реплик своего второго, недолюбливающего почему-это-сухое-дерево-разговаривает-как-человек-Эдди-преподавателя наравне со своим носителем. Посылает лёгкую вопросительную волну по связи и получает в ответ такое счастливо-разнеженное тихое мурлыканье, что не может сдержать беззлобную усмешку - всё с клинтарцем ясно. Сам он тоже провел тот день после их первой ночи в не очень собранном состоянии, вероятно, и симбиот попросту не может и не хочет активно мыслить и болтать после того, что прочувствовал на себе накануне. Парень неосознанно облизывается, прогоняя всплывшие соблазнительные воспоминания, вновь концентрируясь на словах "палочника". Впрочем, у Венома мимолетные образы вызывают обратный эффект: клинтарец будто подхватывает размытые картинки, дополняя их деталями, возвращая драгоценному хосту, мурлыча и ласкаясь к открытому сознанию тёплыми волнами, отчего сердце невольно сбивает ритм и по спине пробегает жаркая дрожь. И, в довершение, выпускает штук пять тонких нитей, прицельно оглаживающих чувствительные места организма с совершенно очевидными намерениями. Брок вздрагивает, ругая своё богатое воображение и излишнее любопытство - вот сидел себе, паразит, спокойно, медитировал, или что он там делает в состоянии относительного покоя, так нет, нужно было ему лезть и.. будить зубастое лихо! Быстро пишет на полях: "Прекрати, мешаешь!", памятуя о строгом требовании доктора Брукса тишины и внимания на своих лекциях. Это, впрочем, не возымеет никакого результата, кроме обратного - тонкие хваталки, до тех пор бесцельно блуждающие по бёдрам и груди, игриво перетекают к ещё мягким соскам, проходятся по нежной коже, охватывают тёплыми завитками, гладят, сжимают, несмотря на неуклюжие попытки хоста отпихнуть неугомонные конечности под толстовкой, заставляя плоть твердеть, а человека-таки выдохнуть шумно сквозь зубы, дернувшись от удачного плавного скольжения, учащающего пульс. Что не ускользает от внимания "палочника". "Хотите задать какой-то вопрос, мистер Брок?" - обращает "палочник" цепкий выцветший взор на ненормально раскрасневшегося в прохладной аудитории парня, жестом указав подняться. Ждёт, склонив по-птичьи голову набок, пока тот неловко выберется из-за парты, смеривает недовольным взглядом выцветшие синие джинсы и так и не завязанный с утра шнурок и добавляет в своей высокомерной манере: "Иначе что вам не сидится?" "Не вздумай!" - еле слышно шипит Эдди, чувствуя, что симбиот своих поползновений не прекращает, вползая незаметным щупом по бедру вверх, выводя извилистые линии в опасной близости от того, чего уж точно не стоит касаться, пока он тут держит ответ перед этим мистером Дисциплина. "Что-что?" - в мёртвой тишине аудитории фраза не проходит мимо ушей "палочника", ну, разумеется... "Эээ, кхм, не думаю!" - находится Брок, очаровательно улыбаясь сухопарому мужчине. "Оно и видно", - поджимает тонкие губы доктор Брукс. - "А лучше бы вы, юноша, все же подумали и донесли до нас всех свою мысль, которая не даёт вам спокойно слушать лекцию. Что вас так волнует?" Эдди, внутренне взвыв: "Вот тебе честно сказать, въедливый ты сучок?!", даже находится, что уточнить по теме у придирчивого "палочника", чтобы и не обидеть, и отвязаться, и даже попадает на какую-то, вероятно, интересную доктору Бруксу тему, потому что тот, благосклонно кивнув, жестом усаживает парня на место и дальше продолжает вещать уже с поправкой на заданный вопрос, вникая в какие-то тонкости. "Что ты делаешь?!?!" - нервно отстукивает Эдди с десяток вопросительных и восклицательных знаков ручкой на полях, получая в ответ лишь снова тихий рокот на краю сознания, опаляющую волну нежности и короткий смешок. Хваталки, впрочем, прячутся под кожу, огладив ребра напоследок, оставляя Брока в каком-то двойственном состоянии. Спасибо и на этом, конечно... Однако, надеяться, что у этого паразита проснулась совесть, было бы слишком наивно. Эдди убеждается в этом ещё раз так несколько на дню, когда разум и тело внезапно подвергаются атаке сменяющих друг друга, как в каком-то эротическом калейдоскопе, горячих картинок (Нам нравится тот широкий подоконник, правда, Э-э-эдди? Представь, ты лежишь на нем животом, такой раскрытый для нас...) и откровенных, но не слишком, невероятно нежных ласк тёплых щупов, от которых парню хочется сделать что угодно, только уж либо прекратить издевательские касания, либо.. И не сказать, что Брок был бы сильно против, но стоит ему решить, что с него совершенно хватит и пора с этим что-то делать, как симбиот скрывается под кожей, успокаивающе мурлыча в воспаленном сознании и удерживая парня на месте буквально, не давая двинуться, пока мутный туман в голове не проясняется вновь, и кровь не отливает обратно, прекращая пульсировать в ушах и прочих интересных местах, не беспокоя после этого хоста своими внезапными притязаниями ещё пару часов. На третий раз Эдди осознает бессмысленность собственных уже откровенно панических вопросов типа "зачем?" и "какого хрена?!", что устных, что письменных, потому что Веном явно не собирается отвечать - только ласково урчит где-то в голове, обволакивая исключительно заботой и теплом и, одновременно, продолжая эти пытки лаской. А также тот прискорбный факт, что симбиот, по сути, не хочет ничего, кроме того, что вытворяет. И ему самому не позволит вмешаться, он уже пробовал, но получил лишь прижатые к коленям ладони. Такая вот.. фантазия. И лишь тихо всхлипывает, сцепляя зубы, покорно пережидая очередной приступ возбуждающих до болезненной тесноты в штанах поглаживаний и облизываний, скороговоркой неслышно отчаянно повторяя: "Ненавижутебя, ненавижутебя, ненавижу тебя, чёрт, ну пожалуйста, хватит, больше не могу!" Тина попадается в коридоре очень вовремя - как раз, когда Эдди вечером спешит из библиотеки, наконец, в их условный дом, отстраненно размышляя о том, что где-то у него лежало снотворное и если клинтарец не прекратит весь этот эротический цирк, он им воспользуется без зазрения совести, заснёт себе спокойно и крепко и пусть этот потом.. Как хочет! "Ты, часом, не заболел, приятель?" - интересуется после короткого приветствия девушка, внимательно присматриваясь к переминающемуся с ноги на ногу парню. - "Что-то ты какой-то.. Замученный." "З-заболел," - цедит сквозь зубы Брок, снова ощущая на себе прилив любви инопланетного паразита. - "Ходит тут, понимаешь, одна зара-аза!" Последнее слово Эдди почти стонет, потому что влажное и горячее втискивается между ног, проходя плавным движением по особым местечкам, и вновь тает под кожей. Тут же демонстративно зевает, торопливо заявляя: "Я и правда устал смертельно, пойду, Ти, пока!" И спешит скрыться из поля зрения уже раскрывшей рот ответить ему что-то девушки, кажется, не поверившей ни единому его слову, тихо рыча: "Я убью тебя... Серьёзно, перестану кормить нафиг! Всё, доигрался! З-зараза космическая! Сам пробовал полдня со стояком проходить.. просидеть.. не важно! Да что на тебя нашло, сволочь?! В чем прикол этой твоей.. идеи?! Где твоё "чувствую то же, что ты"?! Что-то не вижу, чтобы тебе было так же.. фигово, как мне! Да скажи уже хоть что-то, ты, паразит озабоченный!" Разумеется, не получая ответа, кроме привычного, тихого, ласкового, совершенно не обиженного мурлыканья. И это бесит невыразимо. Парень почти бежит по тёмной аллее, распаляясь с каждым широким шагом, но вот только, стоит быть честным с самим собой, - чувствует он не совсем злость. От простой злости сердце не станет стучать так гулко где-то в ушах, и кончики пальцев не будет буквально покалывать от сносящего последние тормоза желания снова прикоснуться к упругой, горячей, невероятно притягательной чернильной плоти. И не только пальцами. И, на сей раз, почувствовать их вместе, наравне, так, как теперь возможно. Он хочет.. Хочетхочетхочет.. Они хотят этого так сильно.. Картинки, мечущиеся в гудящей голове, мягко говоря, далеки от расправы над бессовестным паразитом. Ну, то есть, расправой это можно назвать с большой натяжкой, хотя, если представить, как его пальцы ласкают-касаются-дразнят-сжимают, держат большого-сильного-невозмутимого на краю.. То все равно получается та же пытка для двоих. Нахрен! Эмоции выгорают в трясущиеся пальцы, никак не попадающие ключом в замок. Какая-то компания проходит по коридору мимо, подозрительно оглядываясь на тяжело дышащего, будто после забега, парня, мнущегося у собственной двери, но ему плевать, что кто-то там подумает, предположит - что он пьян или, может, под кайфом. Правды им не узнать. Не догадаться, что в его венах, под его кожей, на его коже пульсирует нечто в миллион раз опаснее и притягательнее любого земного синтезатора удовольствия, то, с чего не слезешь, как ни старайся - легче и безболезненней вырвать собственное сердце. Но это незачем. Незачем сопротивляться, незачем отрицать, незачем оглядываться на кого-то, искать понимания на стороне - только они знают, что лучше для них. Эта мысль, рождённая где-то в общем сознании, заставляет хрипло то ли всхлипнуть, то ли засмеяться. Компания ускоряет шаг, оглядываясь уже с опаской, переговариваясь напряжённым шепотом. Пара чёрных нитей, охватив пальцы, помогают, наконец, справиться с упрямым замком. Веном проявляется сразу же, стоит двери громко хлопнуть за их спиной, и сразу же в "боевой готовности", прижимая к себе гибкое тело, довольно скалясь нужному эффекту, к которому понемногу подводил драгоценного хоста весь день. И не может не отметить, что результат превзошёл ожидания. Все ещё злой, растерянный, горячий, заведённый до предела, с бешено бьющейся венкой на шее, с сердитым взглядом исподлобья, с восхитительной смесью эмоций, перетекающей по натянутым в возбуждении их нервам - самый красивый, самый желанный, самый.. вкусный, только его, Эдди... Рычит над ухом, обвивая горячим языком открытое горло: "Покажешь мне, Эдди?.. Покажешь твои идеи для нас?" "Да-а, чёрт, да," - выстанываетБрок, вжимаясь всем телом в высокую фигуру, забивая на злость, давая волю желаниям, ощущая когтистые лапы на своих лопатках, притискивающие его ещё ближе, ещё теснее, чувствуя, наконец, обжигающие волны, прокатывающиеся по их единому сознанию, и от своего второго, которых так не хватало весь гребаный день. Голову от того, что он хочет сделать с ними, для них, что мечтает почувствовать, ведёт совершенно. Эдди пытается одновременно скинуть мешающую одежду, в чем ему то ли помогают, то ли мешают с десяток тёплых щупов, постоянно отвлекающие вместе с ним на огладить-сжать-потереться, и приласкать шелковистую шкуру, особенно уделяя внимание этой, ещё непривычной для них обоих, детали в теле симбиота, отчего его второй вздрагивает под цепкими бледными пальцами, а связь пронзает желанное колкое чужое-свое удовольствие. Веном подталкивает совсем потерявшегося в приливе острой страсти парня к кровати, пока тот беспорядочно покрывает поцелуями широкую грудь и мощную шею, становясь на мыски, путается в тянущейся к нему сотнями нитей черноте, стонет открыто и бесстыдно, уже обнаженный, стараясь вжаться твёрдым членом в чёрное бедро. Наконец, клинтарцу удаётся отцепить Брока от себя, всего на пару секунд, опрокидывая спиной на скрипнувшую кровать (как думаешь, ха, сколько ещё она нас выдержит, Ви?), перетекая ближе, нависая над распаленным хостом собственной тушей (такой маленький и тонкий, Эдди!). Парень откидывается на подушку, тянет мощную фигуру на себя, сжимая широкие бёдра острыми коленками. Целует обернувшийся вокруг запястья мокрый язык, горячо, влажно, до лёгкого прикусывания, ощущая, как звенит их связь от острого предвкушения, как отдаются им обоим случайные прикосновения к чувствительным местам друг друга. Потрясающе... Тянется рукой вниз, нащупывая горячий ствол, который не обхватить ладонью целиком, вздыхает рвано от смутных образов, роящихся в возбужденном сознании, наглядно демонстрирующих, чем и как ему грозит это новое умение его заразы; гладит тонкими пальцами, выгибается навстречу, задевая собственной упругой головкой чёрную шкуру, стонет сквозь зубы коротко, запрокидывая голову, получает влажное горячее скольжение длинного языка от ключицы до уха, шепчет: "Сейчас.. Хочу ближе.. Вместе.." Притягивает нависшую над ним фигуру к себе рывком, вцепляясь пальцами в чёрные ягодицы, вжимаясь собственным пульсирующим возбуждением в чужое, задыхаясь от пронзающего их нервы двойного разряда совершенно. Накрывает ладонью оба члена сверху, выдыхает горячо, остро ощущая контраст размеров и текстур, вплетая в и так потрясающе ощущающееся по их связи удовольствие клинтарца ещё и своё, не сдерживая рвущийся от этого нехитрого действия сквозь сжатые губы высокий стон. Меняет тактику, обхватывая пальцами оба ствола сразу, получается едва ли наполовину. Ласкает почти торопливо, сосредотачиваясь на ритмичном скольжении, прощупывая вздутые венки, позволяя себе лишь изредка невесомо пройтись кончиками пальцев и ладонью по отзывчивым местечкам, что каждый раз вырывает сдвоенный полустон-полухрип и заставляет его поджимать немеющие пальцы на ногах. Чувствует, как расцветают на коже чёрные пятна, отделяются мягкими лентами, растекаются по телу причудливым венозным узором, чуть сжимают открытую шею, щекотно выщупывают торчащую тазовую косточку, заставляя нервно-смешливо фыркнуть, охватывают тонкими завитками твёрдые соски, добавляя к их чувствам ещё один острый разряд по спаянным в огне общей страсти нервам. Тонкие нити вползают между ягодиц, оглаживая чувствительное местечко между ног, дразнят лёгкими касаниями сжатые мышцы, ощущаясь влажно и скользко... Нет.. Рано. Не так... Нити, повинуясь невысказанной просьбе, ограничиваются лишь приятным трением, расползаются спиралями по бёдрам. И всё же - слишком много. Ощущений, касаний, взаимных теперь ласк, множащегося в превосходной степени удовольствия, подступающего упругими волнами, стремящегося за грань. Парень пытается прерваться, чтобы все не закончилось слишком быстро, до того, как он успеет воплотить желанную фантазию, к которой нынешнее действие виделось лишь прелюдией, но пальцы накрывает когтистая ладонь, не позволяя разжать, продолжая плавное, ритмичное движение вверх и вниз вдоль твёрдых стволов. "Не прекращай это сейчас, Эдди," - хрипит в голове низкий голос как-то уж совсем.. просяще. Брок тихо смеётся между рваными вздохами - кажется, теперь ему есть чем ответить на подначки его второго о нетерпеливости.. Тянется свободной ладонью к зубастой пасти, ведёт кончиками пальцев вдоль чёрной челюсти нежно, ласкающе, выдыхает, отпуская к чертям весь контроль, сжимая крепче, двигаясь быстрее: "Конечно, Ви... Всё.. что захочешь.. Только.. будь со мной.. Боже.. Так хорошо.. Я сейчас.." И за секунду до того, как выплеснуться с несдержанным стоном на собственные пальцы и чёрную шкуру, выгибаясь под мощным телом в сладкой судороге, чувствует напрочь разбивающую реальность вспышку острого не своего наслаждения, слышит хриплое рычание и треск простыни под бесконтрольно сжавшимися черными когтями, внутренне отчего-то ликуя от этой незначительной временной разницы в "сдаче позиций". Двойные ощущения бьют по распаленным нервам слаженной волной, отражаются, перетекая друг в друга отголосками эмоций, сплавляясь в одно общее нереально яркое чувство. Слишком много.. Слишком хорошо.. И всё ещё - недостаточно. Так хочется больше, глубже.. "Кому-то совсем не терпелось, хах?.." - парень улыбается хитро, переводя дыхание, гладит ладонью укрывающую его тяжёлым одеялом разнеженную чёрную плоть, все ещё ощущая вибрацию под тонкими пальцами, вздрагивая от мокрого горячего скольжения длинного языка по собственным чувствительным местам. Клинтарец фыркает вместо ответа, чуть сжимая тонкое тело тёплым коконом собственной плоти, тихо рычит в расслабленном сознании: "Люблю", не прекращая ленивых ласк. Впрочем, привычный ритуал ощущается сейчас.. иначе. Обычно усыпляющие размеренные движения языка и тёплые объятия, наоборот, заставляют дышать чаще, еле заметно подаваясь бёдрами навстречу, а вспыхивающие в голове вследствие всего этого картинки весьма далеки от образов крепкого спокойного сна в обнимку. Веном, уловив настроение неугомонного хоста, тихо хмыкает: "Не терпится, любовь моя?" - и удваивает усилия, вновь формируясь в полный рост, устраиваясь где-то между раскинутых ног, склоняясь ниже, подхватывая Брока чёрными лапами под узкие бёдра, притягивая к зубастой пасти, продолжая вылизывать, щекотать, дразнить ловким кончиком языка снова затвердевший орган. Как бы ни хотелось остаться так - в расслабленной неге, позволяя тому, кто знает твоё тело даже лучше тебя, творить с ним все, что угодно, медленно и неотвратимо подталкивая к следующему пику, у парня всё же несколько иные планы. "Нет уж!" - выдыхает Эдди, выпутываясь из цепких лап, поморщившись от исчезновения таких приятных ощущений ниже пояса, чувствуя, как нехотя отпускает его клинтарец. - "Меняемся! Моя очередь.." Облизывает губы нарочито медленно и совершенно развратно, однозначно давая понять, о чем речь. Пихает чёрную фигуру ладонью в широкую грудь, заставляя откинуться спиной на жёсткую нижнюю кроватную спинку, укладывается на живот, ногами к изголовью, опираясь на локти, устраивается между мощных бёдер, беспечно скрещивает голени в воздухе, согнув колени, разве что ногами не болтает, и, не отрывая пристального взгляда из-под чёрных ресниц от поблескивающих в свете прикроватной лампы опаловых глаз, медленно и мягко ведёт языком от основания вверх, целует сверху влажно, чуть усмехаясь непроизвольной дрожи чёрного тела, отлично чувствуя, что, да, вот так - приятнее всего. Опускает все же голову, обхватывая чужую-свою возбужденную плоть губами - так мечтал об этом весь гребаный день.. - начинает двигаться плавно, стонет глухо, вздрагивая от прошивающих их связь острых игл удовольствия, когда ловкий язык задевает чувствительное местечко под головкой. К таким ярким ощущениям клинтарца, пульсирующим через их связь, примешиваются его собственные, когда чёрная сеть расползается по выгнутому на кровати тонкому телу, пощипывая, выглаживая каждую отзывчивую точку, стискивая в нежных нечеловеческих объятиях. Эдди чуть было не теряется вновь в этой бездне своих-чужих чувств, в собственном тяжёлом дыхании, в тихом рычании над ухом, совершенно сходя с ума, когда на растрепанный затылок ложится тяжёлая когтистая лапа, чуть царапающая, чуть прижимающая ближе, вжимающая глубже; когда по связи вновь растекается жгучее, тяжёлое чувство - быстрее, сильнее, пожалуйста, Эдди... Но все же находит последние силы остановиться, отстраняясь резко с коротким стоном, поднимаясь на колени, облизывая влажно блестящие припухшие губы, не без удовольствия отмечая лёгкий укол разочарования и то, как едва заметно подаются ему навстречу чёрные бёдра в молчаливой просьбе. Не всё ему одному просить о большем.. Улыбается быстро и нервно, стараясь отдышаться, сглатывает, хрипло стонет, выдыхая, на секунду сжав себя ладонью, шепчет, поднимая бирюзовый взгляд к раскосым глазам: "Не спеши.. Есть ещё кое-что.. Поверь, тебе понравится.." Забирается верхом, сжимая коленями широкую талию, прижимаясь всем корпусом к рельефной груди. Проходит быстрой очередью лёгких поцелуев от чёрной шеи до самой кромки бритвенных клыков, прогибается в пояснице, вжимаясь ложбинкой в чёрный ствол, выдыхает горячо и рвано в зубастый оскал, чувствуя, как в ягодицы ощутимо впиваются острые когти. Подаётся бёдрами чуть вверх и вниз, притираясь, намекая на желанное продолжение совсем недвусмысленно. Веном скалится, прочерчивая на бледной коже влажную дорожку кончиком длинного языка от пупка до ключицы, толкается в горячий рот бесцеремонно, вылизывая до глубины. Вновь захлестывает дрожащего хоста тёплыми щупами, то сплетающимися в единое пятно, то растекающимися тонкими нитями, заласкивающими каждый сантиметр кожи в мурашках, чтобы драгоценный Эдди потерялся в их спектре ощущений, распаленный до предела, тихо стонущий в крепких объятиях. Чёрная ладонь ведёт от бедра вверх, через ребра, к розовой бусине соска, чуть задевая когтем, сжимая между пальцами, вырывая у парня полузадушенный всхлип, посылая по их связи разряд колкого удовольствия. Но, стоит когтистым лапам подхватить тонкое тело под бёдра, приподнимая навстречу желанному проникновению, Брок напрягается, стремясь выпутаться из крепкой хватки. Клинтарец озадаченно прислушивается и, спустя секунду, хмыкает иронично: "Хочешь сам, любовь моя?.. Твоя очередь, сегодня во всём, так?" "Да.." - парень кивает, дергая уголками губ в быстрой улыбке, облизывая нижнюю губу нервно. - "Да, только.. Помоги мне.. Ты понимаешь.. И, знаешь, хм.. Учитывая.. Ты несколько больше, чем.." - он сбивается окончательно, вспыхивая скулами в смущении и кусая губу. Всё же собирается с мыслями, выпаливая: "Наверное, нам нужно.. Там, в тумбочке, под бельём.." Симбиот застывает на секунду, улавливая просьбу, а после зубастая пасть растягивается в ухмылке, на которую Брок уже собирается надуться - ему и так непросто обо всем этом.. Говорить отчего-то сложнее, чем делать. А этот ещё и ржёт. Но сотенное множество тёплых щупов снова приходит в движение на его коже, выкидывая из головы любые мысли об обиде, а бархатный голос мурлычет где-то в распаленном сознании: "Не нужно, любовь моя, не беспокойся.. Ты не волновался об этом раньше, что вдруг теперь?" "Твои хваталки, знаешь, всегда были.. поменьше, чем.. м..." - парень заводит руку за спину, касаясь кончиками пальцев того, о чем ведёт речь, вздрагивая вновь от растекающегося по связи ощущения.. Надо же, чувствительный какой.. Охренеть.. - "И, я заметил, почему-то.. ну.. скользкими.. А он - нет… Вот и..." Веном фыркает тихо, как чихающий кот. По связи расползается какое-то веселье напополам с тёплой нежностью. "Поменьше, Эдди?.. Так уверен? Поначалу, может, и да.." И, дождавшись, пока парень зальется краской до кончиков ушей, отводя плывущий от острой смеси смущения и возбуждения от слов клинтарца взгляд, продолжает: "И про.. текстуру не волнуйся. Позволь не вдаваться сейчас в объяснения возможностей физиологии нашего вида, просто поверь - ты знаешь не так много, как я умею. Всякого. Так что просто расслабься и.. дари нам удовольствие так, как ты хочешь. А детали оставь мне." Брок слушается. Всхлипывает согласно, прикрывая глаза, тянется к клыкастой морде за поцелуем, отбрасывая лишние мысли, доверяя безоговорочно - симбиот не причинит ему вреда или нежеланной боли, в этом сомневаться не приходится. Сосредотачивается на горячем, подвижном языке на своих губах; на мягких щупах, оплетающих его тело, ласкающих чувствительную шею, и бёдра, и плоский живот, и особое местечко за ухом; на чёрных пальцах, снова сжимающих твёрдые соски, доводящих его этим до несдержанных стонов, он и не хочет сдерживаться, не сейчас; на тонких, теплых, будто влажных, настойчивых нитях, пара которых, чёрт, так приятно охватывает напряжённый член, заставляя задохнуться от ярких, желанных касаний, а пара.. тройка.. может, больше скользит к сжатым мышцам, гладит, дразнит, нажимает, проникает внутрь его тела с трепетной осторожностью, постепенно увеличиваясь, растягивая, задевая горячую точку, отчего искры острого удовольствия бегут по натянутым нервам. И когда уже кажется, что клинтарец забыл, для чего они тут это всё, вдруг исчезают, оставляя взамен чувство пустоты и желание эту пустоту заполнить, слиться в одно целое ещё теснее, чувствуя друг друга каждой клеткой. Эдди дышит часто и горячо, блестит в полумраке комнаты тёмными глазами и капельками испарины на лбу, приподнимает бёдра навстречу горячему, гладкому, большому, внезапно почти чересчур скользкому и влажному, успев этому факту все же отстраненно удивиться и тут же забив, откладывая вопросы на потом; притирается, вцепляется пальцами в чёрные плечи, вздыхает судорожно, позволяя себе помедлить пару секунд, качнуть бедрами, не спеша ощущая и сам, и через связь упругую, чувствительную округлость - его головку - уткнувшейся в его вход. Расслабляется старательно, преодолевая этот первый.. момент - такого, хах, навершия были лишены и его черная штуковина в тумбочке, и их хваталки, а это, оказывается, обоим как-то особенно восхитительно приятно, - опускается осторожно, застонав от того, как отдается ему через связь, через ощущения его второго и горячая пульсация вокруг так удачно скопированных симбиотом чувствительных местечек, и сносящая крышу теснота его тела. Все множится, кажется, десятикратно, как никогда ещё.. Боли нет, какое там - только сводящее с ума желание, их удовольствие - каждого по отдельности и вместе, - стоны на двоих и дрожь двух столь разных и столь идеально подходящих друг другу тел. Он чувствует, как хочет его второй толкнуться в него сильнее, глубже, взять разом и до предела, но все же сдерживается, даёт привыкнуть; ощущает, как мелко вибрирует внутри его тела чёрная плоть. Шепчет бессвязные извинения за свою медлительность, дышит часто, не имея сил удержать отчаянные стоны, целуя чёрное плечо, упираясь лбом; запрокидывает голову и выгибается дугой, царапая чёрную шкуру на рельефной груди, когда последним плавным движением бёдер опускается до конца, сжимает такой восхитительно большой член в себе, смешивая их чувства окончательно, ощущая в равной мере упругую пульсацию чёрной плоти внутри себя и собственную горячую тесноту, будто везде - его тело, его нервы. По сути, так оно и есть. Они - одно; их чувства, нервы, плоть, дыхание - общие, на двоих, и их наслаждение - свое, чужое, отраженное, смешанное - лишь ещё одно тому подтверждение. Веном тихо рычит, царапая кончиками когтей шелковистые лопатки до красных полос, делясь нетерпением и молчаливой мольбой, побуждая осторожно двинуть бёдрами вверх, задавая плавный ритм. И, да, он не ошибся - это действительно потрясающе: двигаться навстречу друг другу, будучи единым целым, ощущая друг друга наравне, вслушиваясь в связь, стараясь сделать приятнее им обоим. Но этого мало. Все ещё недостаточно. Нужно больше.. "Хочу тебя, сильнее," - хрипло рычит клинтарец и не ждет высказанного согласия, оно не нужно - ответ и так пульсирует натянутой до звона нитью в общем сознании: его Эдди совсем не против сдать инициативу обратно в мощные лапы, переворачивающие его на живот, прижимающие к скрипучей кровати, проходящиеся хозяйским жестом от лопаток до подтянутой задницы, вдавливаясь когтями, сжимая.. Симбиот наваливается на распластанное по простыням тонкое тело сверху тяжёлой тушей, старается все же быть ласковым и осторожным, хоть это и непросто - новое "умение", все эти новые ощущения, которые дарит им драгоценный хост, желания, которые теперь могут исходить не только от его человека, но и от него самого, превращаясь в гремучую неделимую смесь... Пока сложно распознать, принадлежит ли эта острая нетерпеливость им обоим, или он, поддавшись ей, может напугать, сделать плохо, а это меньшее, чего бы он хотел. Словно в ответ на молчаливые опасения, Эдди возится под мощным телом, вскидывая бёдра, рычит недовольно: "Чего ты, мать твою, нежничаешь? Я вроде не стеклянный!" И это срывает последние тормоза, зажигая зелёный свет, высвобождая нечеловеческую страсть, так необходимую сейчас обоим. Все на двоих, любовь моя Точно, зараза.. Давай уже.. Веном берет любовника жёстко, не сдерживаясь, едва не теряя контроль полностью, теряя местами форму, растекаясь по телу, лаская все чувствительные точки разом, втискивается языком в горячий рот. Эдди растворяется в жадном поцелуе, в глубоких толчках в замученное тело, в своих высоких отчаянных стонах, в чужом-своем гортанном рычании, в пульсации чёрного кокона на собственном члене. Граница между телами, чувствами, дрожит и размывается, он не смог бы с точностью сказать, чьи пальцы сжимают старую наволочку до жалобного треска. Или чьё удовольствие первым перетекает за край, немедленно утягивая за собой и второго в чувственную бездну. Он успевает почувствовать почти болезненное сжатие напрягшихся в двойном наслаждении мышц, единую судорожную дрожь, пронизывающую оба тела разом, мокрое и горячее под животом, прежде чем мозг вывешивает ехидную красную табличку: "Перегруз!" и попросту отрубает хрупкое человеческое сознание. В себя парень приходит от обеспокоенного тормошения, лёжа на спине. Зубастая башка нависает над ним с жутко виноватым видом, осторожно пощипывая щеки и живот тёплыми хваталками. Кажется, если бы клинтарец мог, он выдохнул бы облегчённо, но морда лишь смотрит внимательно, передавая немое беспокойство по связи. Брок шевелит пальцами. И даже укладывает голову на подушке поудобнее, впрочем, на этом силы двигаться заканчиваются снова. "Чувствую себя попавшим под грузовик.." - голос звучит хрипло и низко, пересохшие губы отказываются слушаться. Башка приобретает совсем самоуничижительный вид, а связь вспыхивает виной и волной робкой заботы. "Сейчас поправлю, Эдди.. Прости.." - рокочет клинтарец, намереваясь скрыться под кожей и провести необходимые регенеративные воздействия. "Офигенно..." - задумчиво продолжает Брок, не обращая внимания на метания симбиота, хитро и довольно жмурясь и из последних сил раскидываясь звёздочкой на сбитой простыни. Зубастая морда замирает на месте, подозрительно приглядываясь к лыбящемуся парню, быстро сканирует состояние тела и, не найдя ничего особенного, кроме конкретной физической вымотанности, тихо фыркает, укладываясь на мерно вздымающиеся ребра. "Офигенно," - задумчиво рокочет бархатный голос в голове. - "Ты офигенный, любовь моя.. И твоя задница." "Эй! Что, теперь только она для тебя представляет интерес?" - Брок нарочито недовольно возится, делая вид, что собирается спихнуть чёрную башку с груди. Та, вместо ответа, мажет мокрым языком по искусанным губам, заставляя смешливо фыркнуть. "Ладно, ладно, верю, не слюнявь меня, и так весь мокрый.." - парень зевает, и симбиот подтягивает к ним сброшенное ещё где-то в начале на пол одеяло. И, стоит Эдди сонно начать: "Ви-и, а принеси..", тут же тычет тому в руку стакан с водой, самодовольно скалясь. "Спасибо.. И, знаешь, сегодня я все-таки найду на это силы и скажу сейча-а-ас..." - парень зевает снова, переворачиваясь на бок, сгребая теплую черноту в охапку, утыкаясь носом в гладкий лоб не возражающей мини-версии своего второго. - "Я очень.. очень люблю тебя.. зараза.."