Поцелуи

В середине дня, когда солнце застывает над Деревней Скрытого Листа, жара стоит такая, что затихают даже пение птиц и мерный гул насекомых. Белый раскаленный шар будет жечь каждого, кто осмелится выйти под его лучи, еще несколько часов. У всех генинов обгорели носы, тогда как более опытные шиноби передвигаются по деревне короткими перебежками. Работа в штабе двигается со скоростью сонной улитки… Впрочем, сегодня у Ируки нет оснований переживать за скорость работы в штабе. Он лежит в тени деревьев на берегу напевно журчащей речки. Вчера Какаши вернулся поздно и, смыв с себя грязь и кровь, заявил, что у него и Ируки есть два выходных дня, которые он предлагает провести в «поместье» Хатаке. То есть, в небольшом обшарпанном домике на окраине Конохи. Впрочем, за последние годы Ирука успел прикипеть к этому обшарпанному домику, к тому же, на окраине по его расчетам могло оказаться больше воздуха, так что сенсей согласился без лишних раздумий. И вот он. Тень. Река. Хатаке в закатанных штанах стоит в воде и ловит рыбу на ужин. Ирука щурится от того, как слепят глаза блики солнца на поверхности воды, когда он пытается смотреть на своего сероволосого джонина. Он с ленивым звуком перекатывается на бок прячет лицо в траве. От зноя, долгого сна и утренних нежностей его тело сладко гудит. Может, стоит сходить окунуться в воду? – Каши, если я пойду искупаться, я распугаю тебе всю рыбу? – спрашивает Ирука, повышая голос достаточно, чтобы другой мужчина его услышал. Какое-то время ответа не следует, но вместо него Ирука слышит шаги. Сначала по воде, потом по земле. Потом неподалеку гремит об землю железное ведерко, и Какаши опускается рядом, чтобы поцеловать сенсея за ухом. – Я уже достаточно наловил, так что можешь купаться. А потом перекусим, что скажешь? Ирука щурит один глаз, а другим пытается поймать взгляд Хатаке. – Перекусим… сырой рыбой? – с сомнением интересуется он. – Нет, я взял с собой кое-что получше. – Мммммм, – лениво тянет Ирука, пытаясь скрыть возросший энтузиазм. Безуспешно, судя по всему. Сенсей видит, как под маской Какаши расплывается улыбка. На джонине вообще максимум ткани, он только слегка закатал рукава своей кофты. Все потому что его белоснежную кожу солнце не щадит совершенно. Ирука с теплом вспоминает, как забавно смотрится загоревший все-таки треугольник вокруг правого глаза Какаши, когда по вечерам дома его удается избавить от маски и хитай-ате. – Хорошо, тогда я сейчас… Быстро. Ирука стягивает одежду, оставаясь в одном белье. Какаши уже выудил свою книжку, но пока даже не пытается сделать вид, что читает ее. Сенсей ловит на себя взгляд внимательного серого глаза, и чувствует, что краснеет. Впрочем, его и без того смуглая кожа тоже потемнела от загара, и румянца на ней уже почти не должно быть видно. Держа спину нарочито-прямо, он отправляется к реке. Берег здесь пологий и каменистый. Ирука понимает, что на камни наступать не стоит – в это время дня они должны быть раскаленными. Он рассчитывает траекторию и достигает воды в пару прыжков. От резкого прикосновения прохлады по распаренному телу проходит волна мурашек. Но ощущения приятные. Неподалеку слышатся плеск и радостные крики детей – местная ребятня предпочитает несколько песчаных пляжей, из-за которых этот берег пустует. «Ко всеобщему удовольствию» – думает Ирука. Вода, на самом деле, тоже ощутимо прогрелась. Ирука делает несколько решительных широких шагов, и вот он уже плывет. Ленивое течение приятно омывает тело, и сенсей чувствует, как сонливость и лишний жар уходят от него в прохладную темную глубину. Ощущения непередаваемо хороши, и он позволяет себе ненадолго отдаться им, плавая, погружаясь с головой и с удовольствием отфыркиваясь. Когда Ирука выходит из воды, Какаши, читающий книгу, уже поджидает его с полотенцем на самом берегу. – Спасибо, Какаши-сенсей, вы так заботливы, – вытираясь, благодарит Умино. – Что вы, Ирука-сенсей, все для коллеги, – отвечает Какаши и, стянув маску, целует Ируку. В его улыбке, когда чуунин видит ее, сквозит определенное ехидство, но, честно говоря, Умино не против. – Ну что, еда? – Хорошо, что ты там заготовил? Накинув на плечи полотенце, Ирука следует за Какаши на их привычное место, и с любопытством наблюдает, как джонин закапывается в принесенную с собой корзинку. – Я думал, у тебя там прикорм для рыб, – замечает Ирука. Какаши издает короткий смешок: – Прикорм для рыб и прикорм для сенсея. Ирука снова надевает штаны (честно говоря, кажется, что можно было бы и не вытираться, потому что кожа высыхает почти мгновенно) и опускается на землю. Внезапно, как это бывает после купания, он чувствует себя ослабшим и очень, очень голодным, почти до дрожи в руках. Так что, когда ему на колени ложится коробочка с обедом, он неторопливо срывает с нее крышку, чтобы увидеть… – Салат?! Какаши, серьезно? – Ирука поднимает на любовника взгляд, полный тоски и обиды. Хатаке к этому моменту отлично знает, что сенсей терпеть не может овощи. Это вечно становится причиной для препирательств, но Умино довольно устойчив в своей позиции. Понемногу Какаши удается находить рецепты, в которых овощи и их состояние устраивают Ируку, но никак не обработанная термически смесь без каких-либо компенсирующих продуктов? Такую подлость ничто не предвещало. В смысле, серьезно, сначала пообещать еду, а потом выдать что-то практически несъедобное? Какаши выглядит раздражающе-довольным. – Это шантаж? – вопрошает Ирука. …Вот же пропасть, еще более довольным! Умино чувствует, как начинает закипать уже почти всерьез, когда светлая рука ложится ему на плечо. – Сенсей, присмотритесь, – предлагает Какаши. Ирука опускает глаза. Мгновение он не понимает, что же должен заметить, а потом овощи действительно начинают казаться ему… необычными. Эти белые ломтики, которые он принял за лук… скорее груша? А красные кубики, должно быть, вовсе не томат, а какие-то ягоды. Понимание, должно быть, отражается у него на лице, потому что Какаши с удовольствием подтверждает его догадку: – Фруктовый салат, Иру. Я подумал, может, хотя бы в такой форме полезные продукты не вызовут у тебя отторжения. Ирука виновато смеется и чешет в затылке. – Ты такой ребенок иногда, – ласково бурчит Какаши, протягивая ему палочки. Салат оказывается бесподобным. Хатаке заправил его несладким йогуртом, который превосходно оттеняет вкус фруктов, медом, какими-то орехами и мятой. – Каши, это… ТАК ВКУСНО! Ирука смотрит на джонина широко распахнутыми от восторга глазами. Порция исчезает моментально, оставляя сенсея довольно вздыхать и немного печально разглядывать миску. – Нет, серьезно, это просто что-то невероятное, – повторяет Ирука и широко улыбается Какаши. – Спасибо тебе. В тонких пальцах Хатаке оказывается вторая аналогичная коробочка, извлеченная из той же корзинки. – Хочешь съесть и мой тоже? – спрашивает Какаши. Ирука мнется. Он, конечно, хочет, но просто отбирать у любовника его еду? Не то что бы этого никогда не происходило, но нужно оставить Какаши пространство для маневра. – А как же ты? – спрашивает Умино. – Шутишь? Мне в десять раз приятнее смотреть, как ты ешь что-то приличное, чем делать это самому, – отзывается джонин и снова протягивает Ируке вожделенный салат. – Так что? В ответ Ирука подается вперед, с довольным писком покрывая лицо Какаши поцелуями. Чтобы делать это продуктивнее, ему приходится стянуть с джонина маску, и в какой-то момент их губы неизбежно встречаются. Поцелуй выходит очень нежным, Ирука чувствует себя почти так же легко, как недавно в воде, когда течение, если отдаться на его волю, неспешно несет тебя куда-то… Так и сейчас – свободная рука Какаши уже лежит у него на боку, притягивая ближе к себе, и Умино чувствует, чего как его голова идет кругом. Полуденный зной и тишина, звенящий голос реки, чуткие губы. Этот момент длится вечность. Ирука с трудом заставляет себя податься назад, забирая коробочку из рук Хатаке. – Прости, – выдыхает он. – Никогда не думал, что скажу это, но я чертовски хочу съесть этот салат. – Ничего страшного, мы еще вернемся к этому, – уверяет его Какаши, пряча улыбку последовательно за маской и за книгой. Ох. Это будут долгие, прекрасные выходные…