Ацуши Накаджима. Это ребёнок, попадающий в неприятности так часто, что даже Дазаю сложно за ним угнаться, его
цель. Не для убийства, как можно было подумать. Всего-то по глупой, мизерной случайности Мори, их многоуважаемый (пошёл к чёрту) босс нашёл этого ребёнка! Узнал о его способности! Но, как ни странно…
— Если он действительно неуправляем, то штабу придётся потерять много людей. Или мы останемся без этого эспера…
— Намекаешь на то, что хочешь забрать его сам, Дазай?
— Хочу взглянуть, — протянул Осаму якобы скучающе и размеренно. На столе притягательно лежало личное дело человека, состоящее из странички — одной, но очень содержательной. Дазай взял папку и быстро прочёл, запомнив всё. Странно, что доктор Мори так долго не давал ответа, раз речь шла о мальчишке с неуправляемой силой. Но дело оказалось… не того человека, которого Дазай ожидал, а всего-то директора приюта.
Ну да, тогда ведь он ещё не знал, что это именно «Ацуши Накаджима». Доктор просто узнал об эспере.
— Есть небольшая загвоздка. В приюте около двухста детей, и мы не знаем, кто именно тигр. И, разумеется, двухсот досье у нас нет. Нужно будет проникнуть туда и провести аналитическую работу, — босс с равнодушной и механической профессиональностью вёл разговор. Как ни странно, именно сегодня Дазая это раздражало. Ему не хотелось тратить время на бессмыслицу, когда он мог бы уже раз десять повеситься или, возможно, найти что-то интересное и взять это за повод остаться живым.
— Тоскливо… Я нужен здесь?
— Нет, к сожалению. Не умирай до конца миссии, если получится, — как мысли прочитал, хотя эта мысль всегда находится на периферии сознания и угадывается доктором Мори в любом жесте Дазая. «Просто оставь меня», — хотя тогда бы Дазай не убил себя, как всё время грозился, а пошёл искать новое интересное дельце. — И займись этим.
Пришлось забираться куда-то вдаль, куда с ним не могли послать никого из так называемых «шестёрок». Все переговоры Дазаю предстоит вести исключительно самому с директором приюта, в котором некоторые дети и молчат по году, лишь иногда отвечая на вопросы воспитателя. Странное, в общем, место. Даже среди детских домов — в обычных скорее дети становятся зачинщиками жестокого обращения.
Итак, здание, полное существ, мелких и не очень, каждое из которых что-то скрывает. Осаму даже неизвестно, какого возраста ребёнок. Могло оказаться и так, что «тигр» старше него. Дазай не любил детей именно в том смысле, какой подразумевал бы воспитатель. Для многих детей мелкие тайны и мелкие события важны настолько, что защищать они их будут до последнего, да тем и навлекут на себя больше подозрений.
Жутко бесило. Псу портовой мафии нужна лишь одна утка, но распугать можно всех двухсот. Ненароком.
В общем, привычный подход бы не получилось использовать. Это Осаму узнал спустя пару дней наблюдения.
Его подозревали воспитатели, ведь нашли его поддельное удостоверение правительственного агента. С поддельной способностью чувствовать присутствие эсперов. Все они считали, что «помощник» ищет ребёнка со способностью, чтобы забрать на регистрацию и в какой-нибудь исследовательский центр. Может, это как-то влияло на их плохое к нему отношение? Ну, разумеется.
Он, в любом случае, дурачок в глазах этих людей, и оно ему на руку. Да, беспечный дурачок-садист, думающий, что обвёл их вокруг пальца.
Но искомое Дазай всё же нашёл, аналитическая работа проведена. Из двухсот детей остался один подозреваемый, его джекпот. Осталось лишь малость проверить Ацуши и вынудить его использовать способность.
Наверное, стоит пойти на завтрак, что так настойчиво ему предложил Ацуши-кун… Лучше всего будет поесть в этой же комнате, чтобы у воспитателей было меньше поводов наказать мальчишку и его способность подавить в очередной раз.
«Ацуши очень мал, и ваши методы конечно работают, но выльются позже в нечто ужасное… Пока он в таком возрасте, я могу обучить его», — вот, что он сказал директору жизнерадостно, абсолютно того шокировав. — «Ах, и я выронил свои документы… Не подадите?».
Способность Дазая чисто аналитическая, как считает директор, и опасности не представляет, в отличие от владельца. Дазай не сомневается, что за каждым его шагом наблюдают — даже стены, казалось, о нём шепчутся (да как посмел кто-то вторгнуться в эти спящие в жестокости места!). Да и доказательств пара есть. Но Осаму не делает ничего подозрительного пока — как и обещал, втирается мальчишке в доверие.
Осаму упоминал ведь уже, почему дети его раздражают больше взрослых. Обманывают чаще, причём невероятно очевидно и глупо, будто их тайна невесть как важна. Все «утки» здесь что-то скрывали, но не интересовали пса.
Ацуши не скрывал ничего, в том и проблема. Зато его самого прятали от чужих глаз, если не дай бог сюда забредали люди, желающие усыновить ребёнка. В тот как раз день Осаму и обнаружил его в подвале, а выпустил на следующий. До того, как они с Ацуши познакомились, Дазай присутствовал в приюте уже дня три, просто наблюдая за всеми. Невыносимо скучное, унылое занятие. Свою незаинтересованность приходилось игнорировать. Хотелось найти правда сильного эспера, если таковой вообще был.
— Может, это не ты… Было бы замечательно, — пробормотал Осаму вслух, позёвывая и вставая наконец с чужого жестковатого футона.
— Что? О чём вы? — непонимающе воззрился Ацуши. Дазай сделал вид, будто тоже ничего не понимает, и взглянул на принесённый завтрак.
На самом деле, не стоит Накаджиме начинать даже привязываться к Дазаю. Это принесёт проблемы в будущем. Например, Ацуши станет ходить за ним хвостом, когда это всё закончится… Осаму вздохнул. Придётся неизбежно отталкивать этого ребёнка.
Омлет совершенно обычный на вкус, а ожидалось, что тот будет подгоревший или недожареный. Ацуши глазами хлопает раз в минуту и практически в лицо ему заглядывает. Понравилось ли, не понравилось… Осаму издал смешок.
— Ч-что такое? Невкусно? — всполошился сразу, сжав одежду руками. Так это выглядело, что тянуло утешить мальчика, уже разочарованного в себе. А Осаму никогда не замечал в себе особой тактильной тяги к людям, к мальчикам особенно. Только к некоторым из людей его тянуло почти до невозможного. Неужели Ацуши — «некоторый»?
— Вкусно. Разве ты не будешь есть? — Осаму лукаво ему в глаза заглянул (сразу заиграл радостный огонёк в них) и опустил на пол тарелку с половиной порции.
— Нет, это было для вас. В благодарность за то, что заботитесь обо мне. Долг всегда надо возвращать, мне так… воспитатели говорили, — зажевал Ацуши последнюю фразу чуть-чуть. Какой-то тоскливой Осаму кажется вся их ситуация, а самое грустное, что Ацуши никогда не познает прелестей обычной жизни. Он обречён попасть в какую-нибудь организацию и использоваться всё своё существование.
Эсперы ведь не люди, они недостойны жить в неведении, не знать о правительственных и преступных проблемах своей страны, о войнах организаций. Они никогда не будут «по ту сторону» баррикад, никогда не будут нормальными.
Даже если бы за Ацуши Накаджимой не пришёл Дазай, то по выходу из приюта мальчик оказался бы в лапах какой-то другой организации. Мафия ничуть не хуже остальных. И уж точно лучше правительственных изоляторов для эсперов, где вокруг только тишина и снайперы.
Ацуши странно смотрит на него, а тарелка из-под омлета пуста. Видимо, Дазай надолго завис в прострации. Он помотал головой и улыбнулся мальчишке завлекающе.
— Сегодня тебе можно со всеми пойти на прогулку. Давай, собирайся и оденься теплее.
Ох, обманывать тех, к кому испытываешь симпатию, действительно неприятно. Но Дазай улыбался. Ацуши посмотрел на него недолго, а шаг к ящику с одеждой сделал неуверенно.
— Но ещё не было даже завтрака. Разве уже пора гулять? — Ацуши спрашивал осторожно, прощупывал. Наивно, но разумно. Хм, Осаму подозрительно много оценивает его действия… Надо уже прекратить давать каждому из них характеристику. И так видно всё, как на ладони, на чужом округлом и большеглазом лице. — И горничная ещё не приходила сюда. Все ещё спят, Дазай-сама.
— Они заправляли кровати, пока ты готовил завтрак. Разве Ацуши-кун не наткнулся на поваров?
— Я сбежал чуть раньше… И правда, прошло так много времени.
— Ты уже не успеешь на завтрак, но успеешь на прогулку. Пока ты под моим присмотром, никто и не скажет ничего, а мы отойдём от ребят чуть дальше, чтобы скрыться с глаз воспитателей.
— А зачем нам скрываться?..
— Ну как же, чтобы пойти в лес, — широко улыбнулся Осаму. — За ним есть небольшая забегаловка, а мне страсть как хочется карри! — на его слова одевающийся в осеннее Ацуши недовольно фыркнул.
— И это вся ваша цель? — пробубнил он, заставив улыбнуться по-другому и сдержать хихиканье. К Дазаю повернулся ребёнок с лицом даже разочарованным, и Осаму вскочил, чтобы приблизиться и присесть перед Ацуши.
— А чего ожидал Ацуши-кун? Что мы вместе сбежим из этого места и нас никто не найдёт? — спросил Осаму с иронией и положил руку на чужое плечо, почти в нос Ацуши уткнувшись и в глаза его пялясь-пялясь-пялясь. Цель не должна сильно волновать Осаму. Но что-то его это не колышет — нравится ему мальчишка. Может стать кем-то сто́ящим.
Но в каком смысле — Дазай не знает.
Ацуши сконфузился весь, покраснел даже, заставляя усмехнуться больше.
— В-вы… от вас… — Ацуши пробормотал что-то тихо, пока посматривал на его бинты и воротник, не решался поднять глаза выше. — Пахнет медикаментами очень сильно, — застенчиво закончил он, взявшись за воротник одной рукой. Осаму вскинул брови и глаза прикрыл. Казалось, что Ацуши хочет сказать ему что-то важное. — Я буду рад пойти вместе за карри. Я даже не пробовал его никогда, только в книжке читал. Вкусно, должно быть.
— Я его всего год назад впервые попробовал. Ацуши-кун обгоняет меня в этом деле, — пробормотал Осаму, всё почему-то не отступая, хотя у Ацуши от дискомфорта глаза бегали и щёки покраснели. И неизвестно, зачем он сказал это и стал для Ацуши чем-то бо́льшим, чем просто знакомым образом — человеком с появляющейся историей.
Осаму задумчиво отступил от Накаджимы и направился к двери. Ацуши потерянно смотрел на него. Он ощущал и на себе запах медикаментов — казалось, ничем уже не отмыть. Да и не хотелось. Ему… нравился этот запах.
— Куда мне подходить потом? — спросил мальчик, пробился сквозь стену чужой апатии. Та резко возникла, как на пустом месте. Осаму оглянулся, но нехотя и слабо.
— Через пять минут просто выйди на улицу со всеми, как позовут. Я найду тебя.
Дазай бросил это и за дверью скрылся, оставив Ацуши лишь фантомное ощущение от своего запаха. Наверное, с Ацуши что-то не так, или ему не стоило быть таким дружелюбным. Дазай просто помощник воспитателя и может предать его. И карри почему-то тоже попробовал поздно.
Живот заурчал, хотя Ацуши и позавтракал омлетом. Он даже вкус карри не совсем мог представить.
Вскоре послышался зов воспитателя, а все дети возраста Ацуши собрались на прогулку. Самые старшие же только сейчас должны были идти завтракать — не систематизируй никто их по возрасту, тут наверняка был бы хаос. Но напряжение и страх ослушаться царили даже в воздухе, так что всё было нормально… для этого места.
«Один Дазай-сама выделяется», — подумал Ацуши. Он осмелился даже взглянуть воспитателю в глаза, но его привычно-непривычно проигнорировали. Улица обдала лицо прохладой. Накаджима не вовремя вспомнил, что забыл взять с собой книжку — было уже поздно возвращаться за ней. Другие дети смотрели на него косо, и Ацуши постарался отойти от них как можно дальше.
Ноги повели его к чёрной ограде приюта, холодной и скользкой от недавнего дождя. Под ногами земля хлюпала, и Ацуши немного дрожал. Его одежда была старой и не то что бы очень грела.
— На-шёл, — пробормотал голос за спиной, дурашливый и небрежный. У Дазая было совсем не то выражение, когда он выходил из комнаты, но неясно, должно ли это радовать. Ацуши поднял взгляд на него.
Дазай рукой указал ему направление со странной улыбкой. Пора бы уже проявиться способности Ацуши — Осаму слишком надолго тут задержался. И как бы тошно ему ни было от предвкушения ближайших времён, наполненных страданиями Ацуши и серой жизнью в портовой мафии, Осаму не мог отступиться от миссии. Потерянное полудоверие доктора Мори и гарантию своей безнаказанности сложно будет вернуть.
— Дазай-сама, — Ацуши, короткими шажочками за ним последовавший, подал голос. Отпирая ограду, старший остановился, а ребёнок наблюдал во все глаза. Накаджиме это напоминало прогулки в город с группой, в те редкие разы, когда воспитатель брал его вместе со всеми. Случалось это лишь дважды. Накаджиму топило вполне понятным теплом благодарности, — я никогда не был в лесу. И в «забегаловке». И почти нигде снаружи.
Мальчишка поймал его за руку неожиданно и без уверенности сжал. Тяжело ему, наверное, дался этот тёплый жест. Но кроме мысли «и когда это я успел стать нянькой?» Дазай никак не отразил непринятие. И Ацуши сжал его руку крепче.
— Всё бывает в первый раз, — протянул Осаму со смешком. Он мысленно прокладывал им маршрут по лесу. Неимоверно хотелось свернуть и отшутиться, пойти в обход и дойти-таки до места, где в действительности карри делают. Но не вести Ацуши в лес. Порывам своим Дазай не поддавался.
— Вы ведь живёте где-то в городе, да, Дазай-сама? — мальчишка задал ещё один вопрос, но среди странной уличной тишины уже чувствовал, что стоило бы замолчать. Редко он разговаривал много. И уж тем более что-то у кого-то спрашивал. Ацуши замолк с холодом на сердце, уверенный, что ему не ответят.
— Я живу довольно далеко. Туда придётся ехать с пересадками, а сначала вообще пешком идти. Но это город, да, — Дазай вздохнул тихо и взглянул на мальчишку. Ацуши старается прятать своё любопытство, да не выходит. Глядит на Дазая глазами мечтателя и всё за руку цепляется.
«Как же ты будешь разочарован миром», — хотя, может, такие как Ацуши миром наслаждаются, а не наоборот. Осаму улыбнулся ему слегка, что Накаджима тут же заметил, вновь порываясь спрятать взгляд.
— Ацуши-кун, если не будешь запоминать дорогу, то мы заблудимся на обратном пути, — пропел Осаму и получил несколько возмущений от удивлённого мальчишки. Разумеется, Осаму ведь должен сам знать, куда они идут, а не на Ацуши всё сваливать.
Лес всё приближался — больше не потянешь время, шагая медленно к опушке. «Что это, чувство вины?», — мысленно хмыкнул Дазай, когда его ноги вдруг отяжелели. Он сделал этот тяжёлый шаг — к чёрту сомнения, ни к чему они не приведут. Не будет за его ладонь больше цепляться маленькая рука и Ацуши никогда не захочет больше сделать ему завтрак, зато и повод для внутренних противоречий пропадёт.
— Я хотел бы пожить в городе хоть день. Говорят, ребёнка из приюта могут забрать в какую-нибудь семью, но явно не в этом случае, — Ацуши невесело посмеялся. Да, ему только это и оставалось.
— Ты даже и не мечтаешь об этом? — всё-таки спросил, делая более лёгкий шаг дальше. Для неверящего в своё будущее Ацуши сегодня всё может измениться. Для уверенного в безнадёжности жизни Дазая это лишь ещё один день, который надо пережить. Задача довольно простая. Как жвачка тянется время, будто даже Ацуши чувствует, как Осаму не хочет вести его в лес.
— Меня бы не взял никто.
Осаму взглядом скользнул по мальчишке.
— А если бы так оказалось, что я хочу забрать тебя?
Точка невозврата глупых вопросов и взаимодействий пройдена, лес застрекотал напуганными птицами, Ацуши от неожиданности разжал чужую руку.
— В каком это смысле «забрать»? Вам всего пятнадцать, вы сами сказали, — Ацуши от страха и неуверенности за старшим даже не поспевает. Да, всего пятнадцать — это усложняет, но совсем немного. Ацуши Накаджима и не подумал, что даже для Дазая это странное предложение-решение. Такое, что он сам себя сумасшедшим посчитал на миг. Присел перед Ацуши и улыбнулся.
— Ну, тебя никто мне не отдаст. Так что это просто будет побегом, если ты согласишься. И директор не сможет тебя найти, не сможет отнять по закону — для мира тебя просто не существует, у тебя нет медицинских карт и свидетельство о рождении уничтожено, — Накаджима от этих слов на Дазая непонятливо взглянул, как на совсем незнакомого, и Осаму хмыкнул, поднимаясь. — Ладно, что там у нас? Теперь вперёд и только вперёд.
Дазай обратил внимание на отсутствие шагов чужих и ладошки в своей руке. Мафиози бы пойти к врачу и показать мысли свои на обозрение. Что же такое происходит в его голове, что он о таком говорит с ребёнком? Самому интересно стало. Как и то, почему поездка в детский дом навела тоску на него.
— Я хочу пойти с вами! — раздался голос за его спиной, серьёзный и почти отчаянный, вызвавший непроизвольную улыбку. И зачем Ацуши потакает его желаниям? Это уж точно кончится плохо. Любая радость Осаму кончается плохо. — Хочу поесть с вами карри и уйти отсюда. Хочу ещё раз приготовить вам завтрак и быть вашим другом…
Ладошка в его руке вновь появилась. И Осаму продолжил их путь, даже не зная, что теперь сказать.
Нет никаких мыслей в голове, просто сегодня он человек, совершающий много приятных ошибок. Единственное, что над ним не посмеялось бы, так это его безрассудство. И именно та часть, отвечающая за зов жизни. С тем, что его радовало, Дазай всегда был не совсем нормален. Потому ли, что таких вещей безумно мало?
До дрожи манила неизвестность — так бы сказал Ацуши. Не было ничего обнадёживающего в обществе Дазая. Это как пытаться наугад найти правильную комбинацию для пароля, сохраняющего тебе жизнь. Тыкаться куда угодно, чтобы выжить. Лишь одно известно точно — невыносимо было бы остаться в приюте, так и не узнав, что бы случилось, уйди он с Дазаем. Их путешествие может как разрушить жизнь Ацуши, так и починить её. Безумно хотелось доверять, но увы, не сомневаться невозможно.
Ожидаемые шумы и лёгкое рычание. Осаму всё равно в напряжении замирает — до конца не хотелось верить. А ещё допускать мысль, что Ацуши всё-таки не тот, кого Дазай искал.
— Дазай-сама, я что-то слышу, — шепнул Ацуши, вцепившись в его руку. До чего внимательный, всё-таки. Осаму сделал вперёд шажок.
«Бросить с волками и оценить способность, да?».
— Знаешь, Ацуши-кун, в этом мире есть люди, которым нельзя доверять, — протянул Осаму. Из тьмы листвы и столбов дерева уже видно было поблёскивающие краснотой глаза диких животных. — И никто бы не назвал меня надёжным человеком. Никто.
Жертвы волков (штук шести примерно) должны трезво оценить свою возможность убежать, прежде чем делать это. Двум людям, на взгляд зверей, надо было просто сдаться. Но старший потащил притормаживающего младшего за собой, бросившись вперёд со всех ног.
Способности у детей проявляются лишь в критических ситуациях, и Дазай должен был оставить Накаджиму позади. Осаму перемахнул через какую-то ветку и оцарапал лицо о высокие кусты. Он сквозь них пробирался с надеждой скрыться от зверей, но те нагоняли. Ацуши что-то беспокойно восклицал, бежал с запинками, а Дазай почти не слышал его. Или как сквозь вату. Осаму мог бы долго бежать, даже не чувствуя болящих ног.
— Нам не убежать, Дазай-сама! — воскликнул Накаджима, но и это чужого слуха не достигло. Слабая ткань на штанине порвалась — верно, волк клацнул зубами совсем рядом с кожей. Ацуши набрал полную грудь лесного воздуха, ускоряясь. Кажется, их беготня только больше злила голодных зверей.
Ацуши не мог думать ни о чём, кроме спасения своей жизни. Его рука, которую схватил Дазай, сильно болела. И впервые у Осаму не было тесака с собой — очень зря, хоть им бы они могли защититься.
Вскрик боли разрезал тяжёлое дыхание и волчий рык — ногу Ацуши обожгло, и мальчишка почувствовал, как разжимает пальцы, отпускает чужую руку. Зверь, вцепившийся в него, тянул назад со страшной силой.
Дазай с разворота ударил ногой несколько волков, отпустив Ацуши лишь на миг. Маленькой отсрочки перед тем, как очухались животные, хватило, чтобы притянуть Ацуши к себе и побежать вновь.
— Держись за меня так крепко, как только можешь, — хоть Осаму и дышал тяжело от бега, голос его звучал непреклонно. Ацуши кое-как подтянул вверх ноги, в том числе укушенную, сжал коленями талию чужую. Плащ Осаму неудобно развевался при беге, и за него можно было схватить. Мальчишка устроил руки на чужой шее и уткнулся в грудь, тихо бормоча-соглашаясь.
«Я ничего не могу сделать», — сердце Ацуши колотилось уже в горле, а он вдруг стал предаваться самобичеванию. Забота о нём лишь мешает Осаму… Если бы тот бросил его в лесу, то давно бы убежал. Сколько бы Ацуши сейчас ни цеплялся, они не спасутся, а так мог бы убежать хотя бы Дазай.
С глаз мальчика стали катиться слёзы.
— Не реви, — сказали ему вдруг. Осаму вильнул в сторону, продираясь вновь сквозь ветки. Царапины покрывали лицо Дазая нессиметричным узором из красных полосок, а с правого глаза размотались бинты. Они теперь уже валяются где-то в чаще леса. — Волки голодные и тощие. Если получится их вымотать, то сможем уйти.
Накаджима лишь согласно мог что-то забормотать. Осаму чувствовал баханье чужого сердца совсем рядом, но уже не ощущал своих ног — искал пути отступления. Вечно «вилять» от бросков волков не получится. Либо отпустить Ацуши, либо драться и победить, вот правила этой игры.
Дазай схватил толстую палку и сбил с ног пару зверей, ударив их по мордам и рёбрам. Бой был ни в коем случае не инстинктивным — только наблюдение могло помочь отбиваться и бить, пока в Дазая вцеплялся мальчишка, которого умудрились укусить ещё и во время обороны. Последний волк свалился с ног от удара по голове.
Осаму выдохнул и на землю осел, опёршись на поваленное дерево. Он неспроста именно здесь остановился. Тут опушка, пара шагов — холмы, а за ними уже и закусочная.
Миссия увидеть способность Накаджимы Ацуши абсолютно и полностью провалена.
— Можно чуть отдохнуть, — он погладил Ацуши по голове, пока тот пытался слезть с его тела. Меньше всего было сил сейчас смотреть в глаза Ацуши, но каким-то образом у Дазая получалось. Напуганные такие глаза, с примесью даже ужаса.
— Вы не ранены? — зашелестел мальчик. Осаму помотал головой, поглядывая на чужую ногу с кровоточащим укусом. Он всё сделал правильно, раз сейчас чувствует нечто вроде облегчения. Конечно, способность Ацуши бы не дала мальчишке умереть, а доверие к Дазаю всё равно было бы потеряно.
Как и должно было случиться. Осаму вздохнул и протянул руку к щеке Ацуши.
— Зато ты ранен. Этот поход за карри явно надолго запомнится.
На лесном ковре, сразу более дружелюбном, лежало пять волков. Осаму рассеянно искал бинты в своих карманах, смотрел в пустоту, раздумывал… Ацуши старался успокоиться и не теребить одежду, не смотреть на старшего каждые секунд пять (получалось плохо).
«Пять волков», — подумал Дазай вновь, перевязывая бинтами укус на Ацуши. В паре метров от них, слева, ветка хрустнула, и Осаму застыл в напряжении. — «Твою мать».
Волков пять, а должно быть шесть. Дазай снова заслышал рычание. Секунда, размышление — о способности Накаджимы, о собственном желании кому-то помогать. Ещё когда отбивался от волков, подумал:
за чью жизнь я бьюсь?
Успел оттолкнуть Ацуши с траектории броска зверя, а потому почувствовал, как острые клыки впиваются в бок. Если интересно, каково: очень больно. Обжигающе заболело слева и заставило свалиться на землю под весом зверя, Дазай даже не сразу расслышал испуганный детский крик.
Его жизнь скучна и бессмысленна. Она настолько ему была не нужна, что Дазай хватался за любую возможность её изменить и разнообразить.
Зверь кусал его снова в том же месте и попытался разорвать. Это точно одна из самых отвратительных смертей, которые могли бы произойти. Дазай болезненно застонал и закрыл глаза. Глупо после стольких мечтаний о суициде было бы умереть вот так, на мёрзлой и сырой земле в лесу. Он не имел на это право.
Он ей абсолютно не дорожил. Он защищал Ацуши.
Распахнул веки, лишь когда вес волка пропал. С лица Дазая осторожно убрали волосы. Осаму перевернулся на спину нехотя, скользнул взглядом по лицу Ацуши. Провёл по шерсти на его щеке.
— Кожа у тебя не такая белая, — Дазай усмехнулся на чужой взгляд, полный сомнений и непонимания. Большие глаза оказались полностью жёлтыми, лишь фиолетовая радужка чуть выделялась. Это была не способность тигра во всей красе — Ацуши выглядел даже забавно, призвав лапы и клыки. И всё равно завлекает опасной силой, что таится в маленький клычках и челюсти.
— Я не знаю, что это, — прошептал Ацуши и сглотнул. Он потянул старшего на себя, а тот поднялся, держась за бок. Осаму всё-таки оставил последнего волка на Ацуши и не стал сам отбиваться. Он правда не тот человек, кому надо бы верить.
— Зато я знаю.
Мальчишка пропустил мимо ушей.
— Ваша рана! — забормотал он взволнованно, ткнулся в сторону в поисках бинтов, затем снова за руку схватил и повёл ближе к свету, к опушке. Уйти побыстрее — лучшее решение.
— Почему сейчас Ацуши-кун вдруг стал тигром? — нагнал мальчишку спокойный и размеренный голос Дазая. Что сказать, Накаджима не знал. Он чувствовал себя безмерно сильным и уверенным в том, что защитит их жизни, но больше ничего понять не мог. Всё стало слишком резким. Слишком странным. И, разумеется, его знакомый знал, почему всё таким стало.
— Я подумал, что вы умираете. Что умрёте из-за меня. Мне стало так страшно, даже двинуться не мог… А потом, почувствовал, что если я могу защитить кого-то, то должен. И если не могу — должен всё равно! Я не мог позволить вам умереть, тем более из-за меня, — ответил Ацуши наконец. Он старался донести, хотя сам не знал, что произошло. Уверенность в победе появилась очень быстро, Ацуши смог отбросить волка от старшего и напугать животное внезапно вырвавшийся громким рыком.
— Твоя способность появилась не когда ты спасал себя, а когда защищал кого-то другого… — Осаму хмыкнул невесело. Порыв безумно благородный и даже приятный. С рук Ацуши даже чёрные когти ещё не пропали, а ещё Дазай заметил полосатый хвост. Ацуши с недоумением повернулся.
— Это я — тот, кого вы искали? — прошелестел он. В голубом свечении таяли и клыки, и когти, напряжённый хвост так же пропал во вспышке. Осаму положил на плечи Ацуши руки и приподнял его подбородок — самому наклоняться было бы нежелательно.
— Ты, — Ацуши отвёл взгляд и слегка дёрнулся. — Ацуши-кун обладает силой, несоизмеримо большой по сравнению с телом. Можешь бесчинствовать, атаковать людей, что обижали тебя…
Не принимая чужие слова и мысли, Ацуши слушал, затаив дыхание. Как никогда нужно было возразить. Он лишь неудачник Ацуши, всеми презираемый и ненавидимый. Но если бы не «сила», перед самым нелюбимым ребёнком приюта сейчас не стоял бы живой Дазай.
—…или спасать тех, кто нуждается в сильном. Или близких, — Осаму вздохнул. Нелегко придётся этому ребёнку и Дазаю тоже, если они хотят сохранить хоть что-то хорошее в Ацуши, попав в тёмный мир мафии. Пускать его туда безумно не хотелось.
Спрятать, отвести глаза всех, кто видел, лишь бы не испортили задатки человека, которым Осаму мог бы восхищаться.
— Всё это время я был… — вздохнул Ацуши неверяще. Ему не дали отойти, и мальчик был за это благодарен. Да всё равно страшно до застывания, когда осознаёшь,
кем был.
— Такие люди — не редкость. Тебя вполне можно обучить тому, чтобы ты пользовался тигром по собственной воле.
— О-обучить? Но как? — Ацуши мялся, не понимал и отрицал, пока его тянули к опушке и холмам. — Я же опасен для общества, раз превращаюсь в кого-то, кто может навредить!
— Ты воспринимаешь это так? — Дазай наклонил голову и выдохнул чуть болезненно, сильнее сжав руку на боку. — Ты не превращаешься в кого-то другого, а усиляешь своё тело. Всё остальное лишь в твоей голове. И хочет ли Ацуши-кун навредить, раз так этого боится?..
— Нет! Конечно нет.
— Тогда есть с чем работать, — протянул Осаму, пока Ацуши его нагонял. Чужие чувства смешались — облегчение от того, что Дазай жив, недоверие, ужас, осознание… Ацуши сжал чужую руку и зашагал быстрее. Дазай хотел спасти его от волка, и это уже было весомым поводом доверять.
«Если не научить детей разговаривать и ходить на двух ногах в раннем возрасте, то они никогда уже не научатся этому», — думал Дазай тем временем. С эсперами и способностями почти то же самое. И в одиннадцать лет Ацуши вполне возможно обучить. Его решимость не вредить может сыграть на руку, нужно лишь найти катализатор для его способности.
— И обратно мы пойдём через лес? — спросил Ацуши, отложив пока мысли о силах. Главное, что он спас Дазая. Теперь куда более серьёзно он поглядывал на старшего, ощущая, что теперь будет просто невозможно вернуться в приют и всё забыть. Их и так нет уже довольно долго, время прогулки закончилось.
— У нас есть два варианта, ведь за нами сейчас идут. Подождать и вернуться в приют вместе с директором; или сбежать. Второе самое глупое и безрассудное, так что, — старший улыбнулся с лукавством — сразу понятно, что было у него на уме. — Я голосую за второе. Мы поедим карри и исчезнем вдали, добираясь до моего города. Или до другого места.
— Изначально ведь вы пришли именно за этим… — прошептал Ацуши вдруг, ускоряя и ускоряя шаг. Они поднимались по холму всё быстрее, а там, за холмом, свобода от оков. — Чтобы не просто найти меня, а ещё и забрать. Дазай-сан, так кем вы всё это время были? Ох, и вашу рану надо будет в закусочной перевязать, хорошо?
Странные, неоформленные мысли бродили в голове Осаму, пока тот поднимался по холму. Ацуши щебетал слова с надеждой и почти восторженно. Всё спонтанное, глупое и неожиданное приносят людям много проблем или много радости. Это как шагнуть с высоты в надежде на счастливый исход.
Отличная метафора для самоубийцы.
— Кем бы я ни был, сейчас я тоже сбегаю, — улыбнулся Дазай. И Ацуши нравилась эта его улыбка, он даже не обратил внимание на странность сказанных слов. А ведь это решение далось Дазаю сквозь бесконечный страх проиграть.
***
Через неделю в пыльном кабинете директора приюта стояла тишина, как обычно, и только часы щёлкали. Мужчина за столом не замечал этого, он напряжённо вглядывался в желтоватый лист истрёпанной бумаги. Это было наглым, неприемлемым, вопиюще глупым и абсолютно невозможным письмом, пропитанным сарказмом и иронией.
18 ноября, 2009
Здравствуйте, директор приюта! Ацуши не знал вашего имени, а я слегка забыл ваше личное дело, надеюсь, вы не в обиде. Было бы некрасиво оставить вас в неведении относительно его судьбы. Будь моя воля, не писал бы, но Ацуши настоял на том, чтобы поставить вас в известность.
Как можно было догадаться, я забрал его в тот день, когда пошёл с ним на прогулку. С силами тигра вы бы не справились и только их загубили. Ацуши, к сожалению, не захотел вам ничего передавать, но, если что, ждите ещё одно письмо.
Он вполне доволен жизнью, если вам интересно. Я не собираюсь ни убивать Накаджиму, ни использовать в качестве живой силы. Простите, что обманул и забрал вашего воспитанника, хотя мне и не жаль. Лучше следите за охраной приюта, тогда такое не повторится. О, и оставьте бесплодные попытки найти нас, это всё равно ничего не изменит.
Искренне рад, что мы больше никогда не увидимся.
Без подписи, но сразу понятно, от кого. Дазай знал всё, что они пытались скрыть, даже то, какого характера сила Ацуши. Мужчина сжал бумагу, вслушиваясь в стук часов.
В конце концов, может быть, так будет лучше.
