***
Город расступается перед ними, позволяя в полной мере открыться голубому небу и характерной россыпи песка. Макс наклоняется вперед, достаточно близко, чтобы почти прижаться рукой к лобовому стеклу. Она практически слышит крики чаек над головой и плеск волн о береговую линию. — Где вообще люди? — она спрашивает. — Частный берег. Он принадлежит моим родителям. Хотя я давненько не бывал здесь. — Серьезно? — Она пытается представить, как Нейтан приезжал сюда в детстве, беззаботно бегал по песку или гнался за волнами на берегу. Но у нее не выходит. — Это было больше для справедливости, чем для наслаждения пляжем. — Как можно не наслаждаться этим? Это же невероятно, — заявляет она. Нейтан пожимает плечами, покусывая нижнюю губу. — На самом деле это не мое дело. Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения. — Боишься, что обгоришь на солнце? Или тебя проглотит огромная рыбина? или наступишь на острый камень? — Она улыбается ему, и он, нахмурившись, качает головой. — Мне ничего не мешает бросить тебя одну здесь и уехать домой. — Это потрясающе, — шепчет она, и в большей мере чувствует, чем видит, как маска снова сползает с его лица. — Ни капли, — говорит он. Она слегка пихает его, но то, как он смотрит на нее сверху вниз, заставляет ее остановиться. В его глазах нет веселья. Есть что-то более глубокое, темное, чего она не может прочесть; они похожи на чайник, который уже скоро закипит. Затем все стихает: его взгляд, напряжение в костяшках пальцев, когда он паркует машину, снова возвращается та нежная улыбка. — Пошли, — говорит он вместо этого. Она старается не смотреть на него, когда он снимает бомбер и расстегивает кардиган. Она старается не замечать, как солнце вспыхивает на его бледной груди после того, как он снимает футболку, или линию его позвоночника, когда он сбрасывает штаны. Она старается не замечать, как его боксеры прилипают к нему, когда он ныряет внутрь. В любом случае, слишком много появляется того, на чем можно было бы сосредоточиться, и ее поражает, что она не подумала взять с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть все это. Она зарывается ступнями во влажный песок у своих ног, наблюдая, как волны стирают ее следы. Она выскальзывает из джинс, но оставляет рубашку на себе, натянув ее край, чтобы прикрыть нижнее белье. — Чего ты ждешь? — спрашивает он. — Ты не собираешься снимать рубашку? — Он ухмыляется ей, и она намеренно не сводит глаз с его лица. — Нет. Да. То есть, у меня нет ничего подходящего для плавания, — пытается объяснить она, и он выходит из воды, разбрызгивая воду по песку. — Идем, — говорит он, хватая ее за руки и таща к воде. — Хорошо, но... — Она мельком вспоминает о том, как они с Хлоей пробрались в бассейн в Блэквелле. Ей потребовалось много усилий, чтобы заставить Макс нырнуть тогда. Но всплеск адреналина, который пульсирует в ее костях, теперь ощущается совершенно другим. Она внезапно понимает, что ее тело совершенно иное. Она вздыхает и поворачивается к нему спиной, стаскивает рубашку и отбрасывает ее в сторону, прежде чем сможет передумать. Она скрещивает руки на груди, и он снова хватает ее за руки, оттягивая назад. — Это… цветочки? — Нейтан смотрит на нее сверху вниз, и она пинает слой воды, направляя брызги в его сторону, которые окатывают в основном ее саму. — Заткнись. Это мое дело. — Она хмурится, запутавшись в его руках. Он фыркает. — Ты, видимо, пиздецки издеваешься надо мной. — Она сердито смотрит на него, вызывая у него еще один радостный смешок. — Хотя это мило. Она вырывается из его объятий и собирается усесться на берегу, подальше от его досягаемости. Песок теплый под ее пальцами. Он поднимает руки в знак безоговорочной капитуляции, даже когда улыбается ей. Простой жест по умолчанию. Просто пара рук, ничего необычного. Этот жест застает ее врасплох, и песок просачивается между пальцами ее ног, когда она поскальзывается. Макс задается вопросом, перестанет ли она когда-нибудь проводить параллели. Она не собирается возвращаться в воду. Вместо этого она вглядывается в волны, наблюдая, как они лениво накатываются на берег. Нейтан с любопытством смотрит на нее. — Я любила ходить на пляж, когда была маленькой, — говорит она. Волны разбиваются, тянутся и уносятся, и кажется, что ее слова тоже выходят наружу, словно собираться догнать их. — Мы больше никуда не ходим. — Здесь нечего терять, — отвечает он. — За исключением тихого места, чтобы побыть одному. — Ну, да, когда у тебя есть собственный пляж. Он закатывает глаза. — Когда я была ребенком, — продолжает она, закрывая глаза, — я представляла себя королевой рыб, а все остальные рыбы, водоросли и все такое, все они были моими придворными. Нейтан фыркает, пиная волны. — Королева рыб, ну точно. — Эй, это был очень респектабельный титул. Все они смотрели на меня снизу вверх. — Ты реально странная, дуреха. — Не позволяй никому говорить тебе обратное. — Спасибо, я польщена, — говорит она, закатывая глаза. — А сейчас? Ты все еще королева рыб? — Думаю, я уже давно выросла, — отвечает она, волоча ногой сквозь легкую волну. —М-м. — Он смотрит в небо, наблюдая, как мимо проносится чайка. — А я бы не отказался полетать также. Она снова закрывает глаза, чувствуя легкий ветерок по ее рукам. — Летать — это уже слишком, — отвечает она, открывая глаза. Он поднимает пальцы на ветру, его глаза закрыты. — Я много хочу? — спрашивает Нейтан. — Потому что я не думаю, что это слишком. Она не отвечает, просто смотрит, как волны снова разбиваются у ее ног. — Я чувствую, что могла бы остаться здесь навсегда, — наконец говорит она. — Может быть, мы могли бы, — отвечает он, стоя рядом с ней. — Нет, в какой-то момент нам придется вернуться за едой и всем таким. Нейтан пожимает плечами. — А вдруг, я уже захватил ее. — В конце концов, она все равно закончится. — У меня есть деньги. — Просто пробегись по пляжу, — размышляет Макс, снова закрывая глаза. — Оживи остров Гиллигана или что-то что-нибудь еще. — Чего? Макс смеется, глядя на него. — Однажды мы устроим марафон и посмотрим всю классику. Телевизор. Фильмы. Музыка. — Тогда мне тоже придется лишить тебя права выбора. — Это для благого дела. — Тут в домике есть телевизор. Дразнящая улыбка сползает с ее лица, когда она изучает его, вспоминая набитую спортивную сумку в его машине. — Ты это серьезно? — Я ничего такого не сказал. — Но его глаза ищут повода встретиться с ее собственными, и она не знает, как ему ответить. Макс закрывает глаза и резко вдыхает. Даже тяжелый морской воздух, кажется, не может вернуть ее в чувство. — Ладно, что ж, сегодня я королева рыбы. И это все, что сейчас имеет значение. Он тянется к ней, руки скользят, чтобы обхватить талию, и целует ее. Она чувствует привкус соленой воды на его губах, а затем он исчезает, когда они отлипают друг от друга и по-новой впиваются в нее. Этот поцелуй совсем не похож на тот, в парке. На тот, что был в машине. В этом нет ничего осторожного. Ничего быстрого. Только его угловатость. Это затуманивает ее легкие. Его губы требуют, чтобы она двигалась в его ритме, а затем умоляют. Но он замедляется, пока она пытается ответить на поцелуй, но солнце становится почти таким же ослепительным, слишком похожим на уличный фонарь над ее головой и вскоре ее охватывает первый приступ паники. Он отстраняется, чтобы посмотреть на нее. — Извини, — шепчет она. — Я просто... мы можем пока не торопиться? Он хмурится, когда уголок его рта подергивается в ответ. А потом он бежит в воду, позволяя волнам обрушиваться на него. — Что ты задумал? — Макс кричит ему вслед. Волны ревут в ответ, и она гонится за ними. Но волны ловят ее раньше, чем его, и она плюхается в них лицом. Она ахает, когда выныривает на поверхность, замечая Нейтана, подпрыгивающего на волнах в нескольких футах от нее, ухмыляющегося ее виду. Морская вода обжигает ей горло и глаза, она откидывает волосы назад. — Бля, да ты как обычно, — кричит он ей. Она пытается подплыть к нему, но волны снова поднимаются. Она выплевывает песок и воду, когда снова выныривает. Нейтан хихикает, когда она брызгает водой в его сторону. — Ты хорошо выглядишь, когда тонешь, Колфилд, — говорит он, когда она вырывается из объятий волн. Она хмурится, пытаясь затолкать его обратно под воду, но он хватает ее, его пальцы скользят вниз по обнаженной коже ее спины. Ей всегда трудно сказать, когда он шутит, а когда флиртует. Каждый раз они растворяются друг в друге, сопровождающая их улыбка друг друга стала таким же привычным явление, как обыкновенное моргание. Рядом с ним к ней не возвращается былая уверенность, пока его губы не прижмутся к ее губам, чтобы успокоить. Она все время ожидает, что он отстранится, как будто ему кажется, что он переходит все границы. Иногда ей кажется, что это слишком для нее самой. Затем он отстраняется, подушечки его пальцев больше не касаются ее спины. — Что ж, спасибо, тогда я просто продолжу бросаться в воду, чтобы тебе было весело, — парирует она, не обращая внимания на каплю воды, которая стекает по дорожке, пройденной его пальцами всего мгновение назад. Он ухмыляется ей сверху вниз, подтягивая к воде, и она вскрикивает и отстраняется, пытаясь укрыться за сухим полотенцем, лежащим позади нее. Когда она высвобождается, лежа практически без дыхания промокшая до нитки на полотенце, раздается приглушенный звонок с мобильного. Она выуживает его из сумки и видит на экране номер Хлои. Она улыбается, отвечая на него. — Эй, ты никогда не поверишь, что я сейчас делаю, — приветствует она, но отвечает не голос Хлои. — Макс, прости, что я так тебе звоню, — раздается голос Джойс, и Макс резко садится. — Я просто хотела передать, что произошел несчастный случай — но она в порядке, Хлоя в порядке — она в больнице и, скорее всего, пробудет там еще несколько дней. — В трубке раздается шорох, и она слышит, как Джойс высмаркивается, отодвинув динамик телефона, прежде чем вернуться к разговору, ее голос стал более хриплым. — Тебе не обязательно приходить к ней. У нее перелом нескольких костей, просто мне хотелось, чтобы ты знала. У нее не получится в ближайшее время отвечать тебе. — Что случилось? — Макс шепчет, и почему-то ее голос звучит более сиплым, чем у Джойс. Телефон практически выскальзывает из ее руки. — Просто автомобильная авария. Так получилось... Машина была в крошки. — Ее голос снова срывается, но она продолжает — Но с ней все будет в порядке. — Я скоро буду, — отвечает Макс, и хотя она все еще шепчет, ее голос грохочет у нее в ушах. На этот раз, когда телефон окончательно выскальзывает из ее пальцев, она больше за него не держится. — Макс. Голос Хлои зовет ее из-под волн, раздается эхом, перекрывая их вой. Она видит, как голова Хлои качается по волнами, ее глаза совершенно безжизненные, а после пропадают вовсе — ее труп смотрит куда-то сквозь. Хлоя тянет руку к ней, пальцы хватают воздух в поисках опоры, и в конце концов пропадают под толщей воды. Макс не чувствует своих ног, когда подходит ближе к воде. Она даже не чувствует, как прохладная вода прокатывается по ее пальцам. Чувства настигают ее, часто сменяя друг друга, слишком быстро — другие реальности, шум волн, шаги Нейтана, когда он подбегает к ней, заметив, что она безысходно плетется к волнам. Она чувствует, как вода уносит ее ноги, чувствует, как плывет, тонет, проваливается. Она чувствует, как костлявая рука хватает ее и тянет под воду, голос Хлои все еще зовет ее, несмотря на то, что его заглушает вода. Затем она чувствует влажную кожу на своей собственной. Руки Нейтана хватают ее и притягивают назад к себе, тянут к берегу. Когда она снова наваливается на него всем весом, прислоняясь к его груди, он смотрит на нее сверху вниз широко раскрытыми глазами. — Какого хрена, Макс? — Она мертва, — говорит она, выплевывая соленую воду изо рта. Она указывает на воду, где не движется ничего, кроме легких волн. — Я имею в виду, нет. Она ведь не умерла, верно? Она просто попала в аварию. — Вспышка — грузовик, врезающийся в машину Хлои, в ее пикап, который, скрипя, скатывается в кювет. О чем говорила Джойс? Она не может собрать воедино детали. — Это сделала я. Из-за меня Хлоя в больнице. Она умрет. Может быть, не в этот раз. Но в следующий... — Макс обрывает себя, дико оглядываясь вокруг, все возможные сценарии встают на свои места, как кусочки пазла перед ней. — Что, блять, случилось? — спрашивает он, притягивая ее к себе. Она вырывается из его хватки и бредет к берегу, но не заходит снова в воду. — Пойдем, — говорит Прескотт позади нее, подхватывая ее, когда у нее подкашиваются ноги. — Что, если это сделала я? — спрашивает она, но он уже тащит ее к машине, заталкивая внутрь, и когда он садится на соседнее сиденье, включая обогрев, она понимает, что у нее стучат зубы. Теплый воздух не помогает.***
Она не помнит, как туда добралась до больницы. Она даже не помнит, как просила Нейтана отвезти ее. Макс держит телефон в руке и помнит, как звонила матери, чтобы рассказать ей, что произошло, но совершенно не помнит, что говорила. Солнце уже садится к тому времени, и она выбегает из машины к двери, останавливаясь только тогда, когда замечает Нейтан не двигается. — Ты не пойдешь? — спрашивает она, когда он с каменным лицом смотрит куда-то вперед. — Я не хожу по больницам. Слишком много... — он пожимает плечами. — Я посещаю их только в крайних случаях Она молча смотрит на него в ответ. Ее нижнее белье все еще мокрое и липнут к одежде. Она дрожит на вечернем воздухе. Он вздыхает и выскальзывает из грузовика, стягивает с себя бомбер и набрасывает на нее. — Ты замерзнешь, тупица. Она неуверенно застегивает молнию и поворачивается к больнице, к которой, хотя она никогда не приближалась и даже не думала, но которая кажется ей до боли знакомой. Больничный свет резко разливается по ней, когда она врывается внутрь. Все это — пронзительные гудки и крики, звучат слишком громко, отражаясь от стен тихих коридоров. Они относительно быстро находят палату Хлои. Макс почти видит ее, прикованную к аппарату искусственного дыхания, с повязкой, обтягивающей голову, простыню, натянутую словно на труп. Но сама Хлоя лежит на горе подушек. Рука и нога в гипсе. Другая ее рука перевязана, распухшая, но, похоже, целая. Макс бросается вперед, протискиваясь между травмированными частями тела и заключая ее в объятия. — Что же ты наделала? — шепчет она, и Хлоя язвительно смеется. — Естественно я планировала сделать какую-нибудь херню, чтобы мне нечем было заняться этим летом, — говорит она и кивает в сторону телевизора. — Ты можешь переключить канал? Он завис на этой дебильной рекламе, я скоро сойду с ума. Макс ищет пульт, но подходит с пустыми руками и хмуро смотрит на телевизор, висящий слишком высоко над ней. — Сейчас, — бормочет Нейтан из дверного проема, почесывая руки и снова выглядя так, как будто он готов прямо сейчас свалить отсюда. Он протягивает руку мимо Макс, возясь с кнопками, пока пара зависшая реклама не сменяется каким-то фильмом. Бегущий по лезвию. Макс падает на кресло позади себя, она не может сказать, исходит ли тихий свист от обивки или из ее собственной груди. Она чувствует, как преображается комната, как одеяло Хлои царапает ее ногу, как гудит вентилятор. Макс наклоняется вперед так сильно, что чуть ли не падает со стула. — Ах, да, — говорит Хлоя, закрывая глаза и на мгновение откидывая голову назад, прежде чем резко ее вскинуть. — Кто это? Случаем не бойфренд номер два? — Она смотрит на Нейтана, который вызывающе смотрит в ответ, и ее губы кривятся в улыбке. — Хотя, может и нет. — Затем она хмурится, глядя на его футболку и брендовые джинсы, полусухие волосы, которые лениво вьются. — Чего смотришь? — Он хмурится, скрестив руки на груди. — И обаятельная личность в придачу. Я понимаю, почему ты предпочла его Неду, Макс. Только не говори мне, что это снова парень из категории "фантастических лошков". Макс прижимает одну руку к виску и опускает голову на другую руку. — Он не... — Она чувствует на себе пристальный взгляд Нейтана и пожимает плечами. — Ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно? — Я потрясающе. Возможно, это болеутоляющие так действуют, но я в порядке. Должна быть дома через пару дней, да и правая рука заживет быстро. Хоть и будет в гипсе какое-то время. — Черт, Хлоя, — говорит Макс, смотря на ее руки.. Нейтан выдвигает еще одно кресло рядом с ней и садится, хмуро глядя на нее. — Ты слышала ее. С ней все в порядке. Ты ничего не сделала. Но Макс качает головой, глядя на кардиомонитор, который почти лениво пищит рядом с Хлоей. — Хотя мне бы не помешала новая машина, — говорит Хлоя слегка невнятным голосом. Ее голова клонится набок, глаза уже закрыты. — Эй, не-парень номер два, как думаешь, получится провернуть это? Выглядишь так, будто у тебя точно есть наличные. Нейтан усмехается, его глаза бегают по комнате, флуоресцентные лампы, рассматривает телевизор, медсестер, проходящих мимо двери. — Я выйду покурить, — говорит он, вставая с кресла. Макс ловит его взгляд, и она не может точно сказать, является ли паника, которую она видит в отражении, его или ее. — Я буду на улице, — говорит он. — Приходи, как закончите. Хлоя открывает один глаз и улыбается Макс, как будто делится каким-то секретом. — Золотоискатель из меня никакой, — говорит она, и Макс невольно смеется. — Серьезно? Ты невозможна, — говорит она, придвигая кресло к койке. — Ты в порядке? — спрашивает Хлоя, улыбка становится шире. Она пинает одеяло свободной ногой, предлагая Макс сесть на свободный угол, и Макс снова чувствует дежавю, холодное и остро отдающееся на задворках ее сознания. Макс усмехается, делая вид, что обижается. — Конечно, куриное крылышко, — говорит она так же легко, как и пять лет назад. Хлоя стонет. — Так неубедительно. Я надеялась, что ты переросла эти дурацкие реплики. — Никогда, — говорит Макс с легкой улыбкой на губах. — Спасибо, что пришла, — сонно говорит Хлоя. — Мне нужно было немного позитива. Мама была вне себя и плакала все время, особенно когда увидела, как выглядит машина. Хорошо, что ты не встретила ее по дороге ко мне. Она бы тоже плакала по тебе. — Она снова хмурится, глядя на дверь, как будто пытается что-то вспомнить. — Точно, кофе. Она пошла за кофе. — Ты в порядке? — снова спрашивает Макс, и Хлоя неустойчиво кивает. — Пока ты здесь. Хотя, думаю, через минуту я засну. — Едва она закончила фразу, как ее голова откинулась назад к подушке. Грустная улыбка растягивает губы Макс. Она сидит рядом с краешком одеяла, которое отодвинула Хлоя, и смотрит, как прокручиваются титры Бегущего по лезвию. Экран синеет и сбоит перед выключением. Хлоя тихо похрапывает рядом с ней. — Мне очень жаль, — бормочет она, похлопывая по соседней ноге, на которой не была повязка. — Я как-нибудь это исправлю. Дверь с щелчком открывается, и Джойс проскальзывает внутрь, пар поднимается из стаканчика с кофе в ее руке. — О, Макс. Ты напугала меня, — говорит она, чуть не пролив содержимое. — Когда ты пришла? Макс виновато улыбается. — Не так давно. Она просто заснула. Как ты? Джойс издает короткий смешок и устраивается в кресле, в котором раньше сидела Макс. — Ты думаешь, что привыкаешь к этому, к этим американским горкам. Но каждый раз меняет все какой-нибудь поворот. — Она похлопывает Макс по колену и делает глоток кофе. — Можешь идти домой, если хочешь. Ее какое-то время не будет дома. Она противится пить лекарства, которые ей прописали. — Упряма как всегда, — говорит Макс, все еще улыбаясь. — Такова наша Хлоя. Можешь зайти, когда она вернется домой. — Вы можете просто попросить ее позвонить мне, когда она сможет, — отвечает Макс, вставая на ослабевшие ноги. Макс не нравится, как хмурятся брови Джойс, когда та вспоминает слова Макс, одежду, которую она носила раньше, годы, которые она оставила позади. Но затем Джойс улыбается и кивает, обнимая ее так крепко, что Макс не думает, что она скоро ее отпустит. Ей требуется некоторое время, чтобы найти Нейтана, и на один краткий миг она думает, что, возможно, он уехал. Затем она видит, как он стоит под уличным фонарем, как пламя зажигалки вспыхивает и гаснет в его руке. — Эй, — говорит она, присоединяясь к нему. Он смотрит на нее, кивает, прежде чем направиться к машине. Она нерешительно следует за ним. — Не ты это сделала, — повторяет он, как только они выезжают на дорогу. — Дерьмо случается. Я имею в виду, что если ты покопаешься еще, то сможешь подумать, что все твои действия влияют на что-то. Это все равно не будет таковым, — говорит он, почесывая нос. Макс вздыхает, глядя в окно и пытаясь не обращать внимания на свет уличных фонарей, проносящихся мимо них. — Я вижу их повсюду, — тихо говорит она. — Эти шаблоны. Будто они сами находят меня. — Уже лучше, — отвечает он. — А что, если нет? Они появляется даже тогда, когда я их не ищу. Иногда просто мерцающего над головой света достаточно, чтобы напомнить мне о чем-то. Иногда я теряю представление о том, что произошло здесь или в другой ветке времени, и это заставляет меня чувствовать, что я уже не я. И я не могу не думать, что на это должна быть причина. — Она чувствует, как ее слова набирают скорость, выходят из-под контроля. — В другой реальности я видела гигантский надвигающийся торнадо. И что, если... что, если здесь что-то подобное произойдет? Что, если это уже произошло, и я просто смотрю не в том направлении? Торнадо не в том месте, или это типа двойной луны. Что, если несчастный случай с Хлоей был не единственным предупреждением? — Двойная луна в небе? — повторяет Натан, держа руку у носа. — Я все чаще замечаю вещи, которых никогда нигде не было. Вещи, которые мне и не снились даже никогда. Хлоя попадает в аварию, и я вижу ее гребаный труп на пляже. Я не знаю, что с этим делать. Почему я вижу ее? Как мне это остановить? — Она знает, что сейчас кричит, но ей все равно. В ее голове слишком много вопросов, и ей нужно высказать их, прежде чем они хлынут потоком. Нейтан останавливается и поворачивается к ней, хватая за плечи. — Стоп. Во-первых, просто остановись. Ты только что видела свою подругу в чертовой больнице. И это после того дерьма, через которое ты прошла. Ты паникуешь. — Его глаза сканируют ее лицо, затем останавливаются на окне позади нее. — Ты же не забила на таблетки? — Нет, почему… — она замолкает, вспоминая кошмар, который видела, пока ехала с Уорреном, то, каким ярким он был без препаратов, блокирующих подобные вспышки. — Нет. На этот раз я не забыла их выпить. — Она пытается мысленно вернуться назад, чтобы подумать, не допустила ли она какой-то промах, но она отчетливо помнит, что принимала их накануне утром, особенно потому, что после этого она разлила сок по всему столу. — Этот раз? — Взгляд Нейтана возвращается к ней, и он хмурится. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь "на этот раз"? — Не беспокойся об этом, — бормочет она, снова пытаясь успокоить его. — Все было немного запутано, когда я искала Хлою. — Макс. — Он вздыхает и сжимает ее плечи. — Я приклею тебе чертову банку с таблетками ко лбу, если понадобится. — Я их не забыла, — настаивает она. Макс помнит, как все, казалось, теснилось вокруг нее, когда она забыла свой бутылек, как все расплывалось по краям. Кошмар был таким ярким, детали как будто взяты из фильма. Она все еще могла вспомнить, как блестел нож Уоррена. Она задается вопросом, всегда ли так будет. Было так много раз, когда она задавалась вопросом, сможет ли прекращение приема лекарств снять пелену с ее глаз. Если бы она увидела то, что происходит вокруг нее все это время. Видела бы я, как тонет труп Хлои? — Нейтан, — начинает Макс, — что еще произошло, когда ты перестал принимать лекарства? — Что ты имеешь в виду? — Он делает паузу, и в тусклом свете она замечает, что он снова изучает ее. — Например, когда я искал девушку своей мечты? — Ты сказал, что видел все, кроме нее. Что ты видел? Он цокает и отводит взгляд. — Ничего, что дало бы тебе ответы. — А вдруг, — возражает она. — Я хочу увидеть то, чего со мной раньше не происходило. — Ты? — Его руки опускаются, останавливаясь на ее собственных. — Даже после того, как из-за этого ты оказалась на крыше? — Если я не смогу перемотать назад… если я никогда не смогу… может быть, это может мне дать какую-то подсказку. Это лучше, чем анализировать сны, верно ведь? Неактивное подсознание прямо передо мной. Неиспользованная реальность. — Это не одно и то же, — медленно говорит Нейтан. — Нет, но подумай об этом. Если задуматься, это имеет смысл. Ты не знаешь, Нейтан. Ты не знаешь, сколько раз я видела, как умирают люди. Что черт возьми, это значит? Сколько раз Сколько раз Сколько смертей ты видела? Ее слова эхом отдаются в ее голове, перестраиваются сами собой. Она пытается стряхнуть их с себя. Макс замолкает, прислоняя голову к окну. Стекло слегка ударяется о ее висок. Она не может остановить панику, переполняющую ее мозг. Как будто что-то болтается прямо перед ней, и она не может ухватиться за это. Что-то важное. Что-то не совсем невидимое. — Что, если это ты? — наконец спрашивает она. — Нет, — говорит он. — Макс, ты плохо соображаешь. Хлоя не умрет. Я не умру. Ничего такого не произойдет. — Я видела это, — повторяет она. — Я видела ее мертвой в воде. Больше ничего не осталось. Только кости. — Потому что ты сейчас сходишь с ума, Макс. Просто остановись и, блять, послушай меня, ладно? — Он резко выдыхает. — Хорошо, ты хочешь знать, что происходит? Это не весело. Существует эффект отмены, Макс. Иногда твои воспоминания с ничего вдруг становятся плохими. Это когда неделями не спишь и думаешь, что стены рушатся. Ощущение, будто прямо сейчас разбиваются все стены разом. Это полный пиздец. Все вокруг тебя нереально, даже когда это смотрит на тебя и дышит. Этого не существует. — Он убирает руки и кусает заусенец. — Я не могу этого объяснить, — говорит он. Его руки ищут везде опору — сиденье под ним, колени его джинсов, растрепанные волосы. — Это как когда... — Его рука скользит к предплечью, почесывая его. — Ты сказала, что собираешься поговорить с доктором Уайт. Что ты собираешься столкнуться с этим лицом к лицу. Что ты не стала бы, я не знаю, этого делать. — Он смотрит вперед. — У меня нет ответов на все вопросы, Макс. Я знаю, что это пугает тебя до чертиков. Я имею в виду, блять. Это пугает всех до чертиков. Но ты не можешь найти разумный выход из этого положения. Случается плохое дерьмо, и тебе приходится с этим мириться. Ничто этого не изменит. Ничего. — Но я не знаю как. — Она поворачивается к нему, широко раскрыв глаза. Она хватает его руку, сжимая ее между своими ладонями, пытаясь сосредоточиться на ее весе. — Я не знаю, как что-то исправить. Я пытаюсь собрать все воедино, но всего становится все больше и больше. Я чувствую, что упускаю что-то, черт возьми. В один прекрасный день ничего я пойму, что все это нереально. Как я могу знать, что ты действительно здесь, рядом со мной, и я не просто сумасшедшая? Она не знает, когда она прильнула к нему и это он притянул ее к себе. Но его руки обнимают ее, и его теплое дыхание касается ее уха. — Ты не сумасшедшая, ясно? — Ты говоришь это "сумасшедшей суке"? — Макс закутывается в рубашку. — Да ладно, Макс. Ты же знаешь, я говорю это только для того, чтобы подшутить над тобой. Это ничего не значит. Ты не сумасшедшая. Макс чувствует, как уровень адреналина начинает падать, уличный фонарь снаружи становится ярче, его руки тяжелеют, прижимая ее сильнее к себе. — Да, — говорит она, глядя вниз. Остатки адреналина исчезают, оставляя вместо себя тяжесть в животе. — Да, конечно. Он отодвигается и снова заводит машину. Все звучит слишком громко и в то же время слишком тихо. Тот же Нейтан, что ерзает в нарастающей тишине. — Почему ты ненавидишь больницы? — спрашивает она, когда больше не может выносить беспокойства. Чтобы сменить тему на что-нибудь другое. Он резко включает поворотник, избегая ее взгляда. — Слишком много плохих воспоминаний. Слишком часто лажал. — Он снова почесывает руку, и когда она видит линии, пересекающие его кожу, тусклые и сияющие в мерцании уличных фонарей, она снова замолкает. Она кутается в его бомбер, на мгновение забыв, что она была в ней. В нем есть хрипловатый, темный аромат — затхлый сигаретный дым, одеколон и что-то еще, чего она не может до конца различить. — Нейтан, — говорит она, и его пристальный взгляд моментально устремляется на нее. Она смутно вспоминает вопросы своей матери,когда они говорили по телефону и когда она сказала ей, что едет в больницу. — Хлоя? Что происходит? Мне нужно приехать? — Я не одна, мам. С Нейтаном. Джойс будет там. Я тебе позвоню. — Может, лучше домой? — Я не хочу идти домой, — говорит Макс. — Хорошо, — говорит Нейтан, растягивая это слово. — Тогда, ладно. Дороги перед ней становятся незнакомыми, проплывающие мимо здания больше смахивают на тени. Он включает радио, выключает его, когда звук не идет, снова включает, когда Макс ничего не говорит. Он останавливается на станции, где крутят рэп, которая не излучает столько помех, по сравнению с другими. — Слишком далеко от вышек, — бормочет он. Нейтан заезжает на стоянку заброшенного магазина и заглушает машину. Он откидывается на сиденье, глядя в темное окно. Макс ждет, когда он заведет машину, снова поедет, повернется к ней. Но он продолжает сидеть, его руки свободно опущены по бокам, его взгляд устремлен в лобовое стекло. — Что мы делаем? — спрашивает она, и он поворачивается к ней с легкой улыбкой. — Ты сказала, что не хочешь домой. — Итак... так что теперь? Его улыбка становится все шире, и он наконец толкает дверь, чтобы выйти. Он направляется к багажнику пикапа, хватая груду одеял. — Что ты делаешь? — спрашивает Макс, не решаясь покинуть тепло машины. Он встряхивает одно из более тяжелых одеял и оглядывается на нее. — А ты как думаешь? — Пикап скрипит, когда Прескотт откидывает спинки, превращая их в импровизированную кровать. — Не знаю. Я думала, мы поедем куда-нибудь. Она прислоняется к дверце машины, подтягивая к себе его бомбер и смотрит на него сверху вниз. — Макс, ты выглядишь как герой Ходячих мертвецов. Не думаю, что ты куда-то в силах идти. Я и сам чувствую себя довольно хреново. Она действительно чувствует усталость. События дня тяжело сказываются на ее физическом состоянии, и даже тяжелое одеяло рядом с Нейтаном выглядит удобным. Он садится, протягивая к ней руку. — Давай, Колфилд. Здесь никого нет. Ничего не случится. Она медленно тянется к его руке. — Я скажу маме, что останусь на ночь в больнице. — Ладно. — Он помогает ей перебраться, и она устраивается рядом с ним. Он бросает ей на колени еще одно одеяло. — Ты часто так делаешь? — спрашивает она, глядя на уменьшающуюся стопку одеял. — Иногда, — говорит он с легкой ухмылкой на губах. — Лучше, чем вариться дома. Иногда мне просто нужно сменить обстановку. К примеру, на это. — Он машет рукой вокруг себя, указывая на стрекотание сверчков. Макс откидывается назад и смотрит на несколько звезд над головой, тех, что она видела на складе, но расположила по-другому. Или, может быть, это вообще другой участок неба. — Здесь, в Сиэтле, не так много звезд, — говорит она. — Ну, да. Обычно их нет. — Нейтан бросает на нее странный взгляд, прежде чем проследить за ее взглядом. — А за пределами города ты уже воспринимаешь их как должное. — В стране грез, имеешь в виду? — Я могла видеть их за много миль, когда мы отправились искать Хлою. Нейтан что-то раздраженно бормочет и теребит край ее одеяла. — Бьюсь об заклад, здесь есть многое, что ты тоже принимаешь как должное. — Ты снова читаешь мне нотации? — Она поднимает бровь и выуживает телефон, чтобы написать маме. — В отличие от тебя, я хотя бы не пытаюсь для всех исчезнуть. — Будь по-твоему. — Внезапно он оказывается намного ближе, дергая ее за одеяло так, что оно притягивает ее еще ближе. Его губы скользят по ее лбу, спускаются к губам. Она поднимает голову, чтобы крепче прижаться к его губам. Ее руки обвиваются вокруг него, и он повторяет ее действия, даже несмотря на то, что его мышцы напряжены и кажутся совсем каменными. Он поддается ее поцелую, позволяя ей прижаться к нему еще на несколько мгновений, прежде чем отстраниться. — Поспи немного, Макс, — говорит он, его голос грубее, чем был несколько минут назад. Она наклоняется к нему, пытаясь смягчить легкое напряжение между ними, а после зарывается головой в одеяло, и сон заполняет пробелы, которые она не в состоянии заполнить сама.