***
Когда ее последняя пара заканчивается, Макс пробирается сквозь толпу. —Макс! — зовет Кейт, хватая ее, прежде чем она успевает выскользнуть на воздух. — Что он тебе сказал? — Она тащит Колфилд подальше от толпы людей позади них. — До того, как я пришла. Макс хмурится и поправляет ремешок своей сумки на плече. — Он извинился, — начинает она, и Кейт вздыхает. — Ну вот, хорошо. Это уже что-то. Наверное. Макс делает паузу, раздумывая, стоит ли ей рассказать Кейт то, как он хаял перед ней Нейтана. Представила, как бы Кейт закатила глаза. Зачем ты слушаешь Уоррена? Но она легко могла посмотреть на это с другой стороны. Ну, конечно, тебе следует держаться подальше от Нейтана. Ты даже не знаешь, на что он способен. Кейт постукивает пальцами по ремню своей сумки, и Макс обращает внимание, что ей это нравится. Постучи. Постучи. Тук-тук-тук. Ее пальцы дрожат. — Это уже не первый раз. — Не в первый… — повторяет Макс. Как будто Уоррен уже подходил к ней раньше. Как будто она увидела эту ужасную улыбку, выглядывающую из дыры в ее прошлом. Как будто он снова наклонился над ней, снова этот чертов белый обжигающий свет над головой, снова отблески шприца, игла которого перед ее глазами. Нет. Это был Джефферсон. Уоррен никогда не был в Проявочной. Ты теряешь самообладание, Макс, снова говорит она себе. Она чувствует, как смех клокочет у нее в груди, и кашляет. Ее собственные пальцы барабанят в такт пальцам Кейт, постукивая теперь по ее плечу. Она даже не помнит, когда начала это делать. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Колфилд. Кейт молчит, волоча ноги пока шагает по тротуару. — За тобой сегодня заедет мама? Не хочешь придти ко мне? — Я думала, вы сегодня занимаетесь, — вспоминает Макс. — О, — говорит Кейт, моргая. Кейт, которая все записывает в свой ежедневник и постоянно его просматривает. Кейт, чей распорядок дня так же предсказуем, как время на экране смартфона. Кейт, которая никогда ничего не забывает, если на то нет причины. — Ты права, — продолжает она. — Я совсем забыла об этом. Ну, обычно мы начинаем не раньше четырех. До этого времени Лорен занята дебатами. Лорен. Девушка, имя которой Макс никогда не сможет вспомнить. Макс кивает и начинает возиться со своим телефоном, после того как вытаскивает его из кармана. — Да, давай я пока напишу маме. Кейт тоже кивает. Она опускает глаза вниз, когда идет, пристраивая пятку одной ноги к носку другой. Идти недалеко, максимум полмили. Но Макс может сосчитать, сколько раз она возвращалась домой на руках. То есть после больницы. До того, как она попала в больницу Макс даже не задумывалась о том, чтобы так просто прогуляться, она уверена в этом. Она ненавидит, когда все так резко меняется после того, как она просыпается ото сна, как все, кажется, покрывается какой-то странной аурой, дежавю покалывает ее шею, словно предупреждая о чем-то. Даже небольшая вереница магазинов, мимо которых они проходят, кажется, вызывает тревогу в голове Макс. Кейт начинает активничать, как только они добираются до ее дома. Чайник, чай, пачка печенья, которую она протягивает Макс, чтобы та открыла. Макс хватает кружки, а Кейт зовет ее к крыльцу. Макс делает глоток из своей кружки, морщась от жары, и опускает ее на первую попавшуюся поверхность. — Ты видела его, — спрашивает Кейт, игнорируя свою собственную кружку, — когда он во что-нибудь ввязывается? — Она сцепляет пальцы перед подбородком. Кошачий хвост взмахивает. Руки на дереве. Снова остатки сна. — Я не знаю. — Макс закрывает глаза, и на этот раз просачивается наружу. Она прижимает ладонь ко рту. — Все или ничего, — продолжает Кейт. — Нет чего-то промежуточного. Так было и в детстве. Я всегда была тем человеком, которого он слушал. — Кейт. — Макс делает еще один глоток из кружки, уже забыв, что она еще горячая. Она отодвигает кружку подальше от себя. — Он… он что-то с тобой сделал? — Что? — Кейт моргает, держа печенье на полпути ко рту. — Нет. Нет, конечно нет. Почему ты так думаешь? Собственное печенье выпадает из рук Макс на стол. — Я просто спросила. Кейт слабо улыбается, слегка изогнув губы, что не соответствует ее тону. — Это был не Уоррен. Макс снова роняет печенье, но больше не поднимает его. — Боже мой, Кейт. — Ничего не случилось, — спешит добавить Кейт. — Просто мерзкие парни, пытающиеся найти хоть какую-то правду в слухах. — Да, но этого достаточно… — Спасибо, Макс, но я не хочу об этом говорить. — Она фыркает от смеха. — Я действительно не хочу ничего из этого вспоминать. Макс молчит, бросая крошки печенья в чай. — Нам и не обязательно, — наконец говорит она, когда тишина становится невыносимой. Не то чтобы она хотела рассказать о своей мечте или о прошлых выходных. — Я знала, что искать. — Голос Кейт становится тише. — Я знала, что Уоррен был слишком увлечен тобой. И я ничего не сказала. Я не думала, что получится как в прошлый раз. Я имею в виду, вы, вроде, были дружелюбны. — В первый раз, — снова говорит Макс. Кейт кивает. — Он был влюблен в кого-то в восьмом классе. Она вроде как смирилась с этим. Пусть делает уроки, покупает ей вещи. А потом, я не знаю, он немного… зациклился. Он все время звонил ей и начал следить за ней, даже после школы. — Она делает паузу, переводя внимание на ручку своей кружки. — Потом она перевелась в другую школу. Я не знаю, что случилось. Он не хочет говорить об этом, но говорит, что на самом деле ничего такого и не было. Макс случайно опрокидывает свой чай. Только когда охлаждающая жидкость капает ей на ноги, она понимает, что произошло. — Извини, — бормочет она, отодвигая стул и ставя чашку на место. Кейт протягивает ей салфетку, и Макс промакивает остатки чая со своих джинс. — Макс. — Кейт протягивает руку, чтобы вытереть остатки чая на столе. Когда она ловит взгляд Колфилд, ее рука замирает. — Он говорит, что с тобой тоже ничего такого не получилось. Макс чувствует, как ее лицо краснеет, и качает головой. — Один из парней, — добавляет Кейт и отводит взгляд, снова занимаясь пролитым чаем, — прижал меня к шкафчику и спросил, действительно ли я такая простушка, как говорят люди. Я оттолкнула его, и он отошел. Но он мог бы снова пристать ко мне. Он мог бы быть более настойчивым. Любой из тех парней мог бы сделать то же самое. Я к тому, что я тоже говорю, что в этом ничего такого, потому что все могло закончиться и хуже. Макс делает паузу, забыв о собственной салфетке на коленях. — Это просто… — Приглушенный звук дверного звонка доносится с другой стороны дома. — Когда Уоррен говорит, что это ничего не значит, это не похоже на то, будто и правда на этом не стоит заострять внимание. — Это не было «ничем», — тихо говорит Макс. — Я так и думала, — отвечает Кейт. — Я постаралась сделать так, чтобы он тоже понял это. В любом случае это не нормально. — Да уж. — Макс проводит рукой по своим волосам, перебирая прядь за прядью прядь на затылке и в итоге стряхивает их. — Нейтан что-то пытался сделать? — нерешительно спрашивает Кейт. — Что? — В последнее время я не видела вас вместе. Мне показалось, будто что-то случилось. — А, да нет, — Макс коротко смеется и качает головой. — Вовсе нет. Мы поссорились. Думаю, просто… у нас разные взгляды на вещи. — Взгляды на что? — Кейт оглядывается, когда слышит бормотание разговора внутри. — Это не из-за Уоррена, да? — Он не хотел, чтобы я нашла Хлою, — признается Макс. — Старую подругу, которую ты хотела навестить? Почему? Макс делает паузу, раздумывая, как много можно рассказать Кейт, как много она могла бы рассказать ей. — Я часто видела ее, когда у меня… были галлюцинации. Я думаю, я просто хотела доказать, что она существует. — Нейтану казалось, что ты ее просто придумала? — Что она не такая, какой я ее помню. — А потом ты уехала с Уорреном, — отвечает Кейт. — О, черт. Держу пари, он не очень хорошо это воспринял. — Я не знаю. Он не хочет больше со мной говорить. — Ну, конечно, нет. Нейтан не забывает обид. — Кейт допивает чай и отодвигает кружку. — Я имею в виду, что это же Нейтан. — Она хмурится. Макс снова смеется и бросает перед ней стопку мокрых салфеток. — Да, но при этом, я теперь совершенно не знаю, что и делать. — Полагаю, со временем тебе придется с ним поговорить. Вы не можете вечно избегать друг друга. — Привет. — Задняя дверь со скрипом открывается, и Уоррен выходит. — Твоя мама сказала, что ты уже дома. — Тесс тоже скоро будет. — Его взгляд падает на Макс, и он осторожно улыбается. — Привет, Макс. Я уж думал, что ты не придешь. — На самом деле я уже ухожу. — Она встает со стула, и Кейт хватает салфетки, пропитанные чаем и кружку, чтобы отложить в их сторону. Улыбка Уоррена быстро исчезает. — Точно. Что ж, тогда увидимся позже. Макс делает паузу, закидывая сумку на плечо. — Может быть. Уоррен отодвигает стул Макс в сторону, чтобы она могла выйти к воротам. — Уоррен, — упрекает Кейт, слегка качая головой. — Я просто… — Он отступает, хмурясь. — Сожалею. — Увидимся позже, — говорит Макс и машет ей вслед, пока направляется к воротам. Она слышит, как Кейт что-то бормочет Уоррену, когда тот протестующе усмехается. Но она закрывает калитку, громкий скрип заглушает их голоса. В словах Уоррена что-то не так, что-то, чего она не может уловить, и только когда она возвращается в свою комнату и включает ноутбук, до нее доходит. Она выглядывает в окно и видит Кейт и Уоррена, склонившихся над столом на крыльце Кейт. Подходит третья девушка, выкрикивает приветствие и плюхается на пустой стул. Это та самая девушка, с которой Макс сидела в последний раз, когда она занималась с ними, та, которая жаловалась на алгебру. Но в то же время она не такая. Ее волосы выглядят иначе, и хотя Макс не может вспомнить, какого цвета они были в прошлый раз, она уверена, что это не та блондинка, которая сейчас выглядит настолько крохотной и окна, что кажется ростом ей по талию. Она могла перекрасить их, настаивает мозг Макс, но цвет выглядит слишком естественным. Ее лицо тоже выглядит по-другому, знакомое, но непохожее, как будто что-то слегка изменилось в ней. Тесс, — назвал ее Уоррен. Лорен, — как сказала Кейт. Она не может вспомнить, как ее звали тогда. Макс закрывает жалюзи и возвращается к своему ноутбуку. Есть сотня причин, по которым она могла перепутать девушку. Снова запутанные временные нити. Сны, которые она не помнит. Может быть, она видела кого-то похожего на нее раньше. Это не объяснение, почему люди в твоих глазах выглядят иначе, чем ты их помнишь, Макс. — Я схожу с ума, — бормочет Макс, протирая глаза. Ее ноутбук издает приветственный сигнал, и вместо того, чтобы думать о ней, она снова утыкается в загоревшийся экран.***
Макс пропускает групповую терапию на этой неделе. Она не знает, будет ли там Нейтан, но она не хочет столкнуться с возможностью застрять с ним в комнате, разделенной несколькими стульями, или, что еще хуже, сидеть рядом с ним, пока он притворяется, что ее не существует. — Ты уверена? — нерешительно спрашивает ее мама. Макс корчится у входной двери, уже готовая ускользнуть и забежать к Кейт. Все, что угодно, чтобы занять руки и голову. — Ты ведь не собираешься пропустить и свой сеанс с доктором Уайт, не так ли? — Ванесса продолжает. Макс качает головой, медленно открывая дверь. — Нет, я просто не хочу сейчас находиться в окружении слишком большого количества людей. Она едва слышит ответ матери, прежде чем выскакивает за дверь и трусцой бежит к Кейт. Марш уже на заднем крыльце, чай наготове, на коленях у нее раскрытая книга в мягкой обложке. Ее улыбка такая легкая и открытая, что заставляет ее вспомнить о Хлое, а не о Грэхеме. Впервые они не говорят ни о Уоррене, ни о Нейтане. Они не говорят о галлюцинациях или временных петлях. Они не говорят о заданиях, по которым Макс все еще отстает. Они действительно говорят о Гордости и Предубеждении, Макс смеется, пока пытается убедить Кейт взять экземпляр «Гордости и предубеждения» и «Зомби», только для того, чтобы Кейт устало вздыхала, что она хотела бы, чтобы ни фильма, ни книги никогда не существовало. Они говорят о сборе средств, который проводит церковь Кейт для приюта в центре города, и о том, как она хотела связать варежки для пожертвования. — За исключением того, что они выглядят вот так. — Кейт хмурится, когда показывает Макс деформированную партию узлов, которые она собрала вместе. Они говорят о том, чтобы познакомить Кейт по скайпу с Хлоей, Макс сгорает от любопытства увидеть, как две стороны ее мира сольются воедино. Хорошо, все пройдет хорошо, говорит она себе, потому что на данный момент она уже прошла через худшее, что могло случиться. Неужели? — думает она, и краткий образ Кейт и Хлои, орущих друг на друга через экран, резко посещает ее голову. Но этого не произошло в изначальной вселенной. Или в любой другой, которую она могла вспомнить. Образ быстро исчезает, и Кейт машет рукой перед Макс. — С тобой все хорошо? — Ага, — Макс улыбается. — Я в порядке.***
Кабинет доктора Уайт на этой неделе кажется меньше, она переполнена и душит. Макс выбирает стул, который кажется дальше остальных, и постоянно ерзает, как будто это движение каким-то образом увеличит пространство в комнате. — Мы скучали по тебе на этой неделе, — говорит ей доктор Уайт. — Нейтан спрашивал о тебе. Макс замирает на полпути, приподняв бровь. — Что он делал? На губах доктора появляется легкая улыбка. — Почему ты так удивлена этому? — Мы сейчас… не совсем в хороших отношениях. — А? Максу не нужно прилагать усилий, чтобы увидеть ее ручку, занесенную над записями, и у нее возникает внезапное желание вырвать ее из рук и выбросить из комнаты. — Мы недавно поссорились. — Она пожимает плечами. — Ничего серьезного. — Достаточно серьезно, чтобы пропустить встречу на этой неделе, — отвечает доктор Уайт. — Знаешь, он беспокоится о тебе. Макс ерзает, отворачиваясь от взгляда доктора. Кот все еще сидит на своем столе и качает головой Макс, словно пытается ее подбодрить. Продолжай. Скажи ей, как сильно ты облажалась. — Как думаешь, почему он может волноваться? — продолжает доктор Уайт, и кот продолжает кивать. Но ее слова, похоже, уже не оказывают такого влияния, как на прошлой неделе или даже за неделю до этого. Макс не испытывает ни надежды, ни нервозности, ни даже ностальгии. Ей кажется, что она могла бы сидеть в любом кресле, разговаривать с кем угодно. Кто-то спрашивает, как прошел ее день, на самом деле не желая знать подробностей. Как твои дела? Я в порядке, спасибо. Как твои дела? Строки из сценария. Вот только она не знает, каковы ее реплики. Она не знает, должна ли она делать вид, что у нее все в порядке, если это действительно так. Она не знает, стоит ли ей просто кричать, что она не верит ни во что реальное, ни во сны, ни в воспоминания. Она просто есть. Существование, движение из точки А в точку Б, соединение точек, ведущих в никуда. — Макс, — тихо зовет доктор Уайт, и взгляд Макс обращается к ней. — Есть что-то, о чем тебе нужно поговорить? Глаза Макс снова возвращаются к коту, он вечно кивает. Продолжай. Продолжай. — Не знаю, — отвечает Макс. — Я больше не знаю. Ручка мягко опускается. Доктор Уайт наклоняется вперед, но Макс уже поднялась на ноги и направляется к двери. Ей все равно, сколько времени осталось и сколько прошло от начала сеанса. Она не может больше находиться в этой комнате ни секунды.***
Макс прислоняется спиной к старой палубе, солнечный свет согревает ее лицо. Дерево беспокойно скрипит под ней. Она знает, что однажды вся эта палуба обрушится, вероятно, обрушится и весь склад, но сейчас она чувствует себя совершенно серьезной и свободной. Из-за этого кажется, что последние несколько дней просто не укладываются у нее в голове. — Какого хрена ты здесь делаешь? Макс чуть не сваливается с палубы от такого громкого посягательства на ее спокойствие. Она поворачивается и видит Нейтана, стоящего позади нее, прислонившись к проему, где когда-то была дверь. Теперь это не что иное, как гниющая деревяшка. Она сглатывает и отводит взгляд, хватаясь за палубу, чтобы спрыгнуть вниз. — Я не думала, что встречу тебя здесь, — говорит она в тот же момент, когда он выпаливает: — Это мое место. Держись, блять, подальше отсюда. Макс хмурится, и лицо Нейтана искажается в гримасе, когда он смотрит на нее сверху вниз. Его руки сжимаются в кулаки по бокам. Это так сильно напоминает ей о другом Нейтане, что она делает шаг назад. — Слушай, мне жаль, что я заняла твое драгоценное место, — продолжает Макс, успокаивая дрожь в голосе. — Просто отойди, и я оставлю тебя дуться в своем воображаемом мирке или чем ты здесь хотел заняться в одиночестве. Он не двигается, разжимая руки и снова сжимая их в кулаки. — Хорошо, — говорит она, стараясь обойти его. — Неужели теперь все будет именно так? Таки будешь пялиться на меня, пока не делаешь вид, что меня не существует? Он усмехается, опираясь на палубу. — Ладно, я поняла. — Она кивает, направляясь к пустому дверному проему. — Без разницы. — Ты заставила Грэхема отвезти тебя в Орегон. Она поворачивается к нему. Его глаза устремлены куда угодно, только не на нее. — Это не так, — повторяет она снова для себя. Последние несколько дней она так старалась не возвращаться мыслями к этому моменту, думать о том, что она могла бы сказать Нейтану, чтобы снова сократить дистанцию. И когда она это сделала, когда он проник сквозь барьер, который она пыталась воздвигнуть, этого не было в ее планах на ближайшие пару дней. Она возвращается к разговору с ним, постукивая носком одной из ножек по палубе. — А на что, блять, еще это, по-твоему, похоже? — Я должна была поехать, — настаивает она. Он фыркает и качает головой. — Я рассказала ему, — продолжает она. Такое чувство, что она говорит о ком-то другом, что Макс и Уоррен, которые уехали в ту поездку, — это не те же самые люди, которыми они вернулись. — Я рассказала ему о возможности перематывать время и желании увидеть Хлою, и он предложил отвезти меня. Он поверил мне, Нейтан. — Ты пиздецки глупая, — отвечает Прескотт. Он прижимает ладонь ко лбу. — Как ты можешь быть такой наивной? Она резко вздыхает. Она уже знает, что было слишком проводить параллели между всеми альтернативными реальностями, что она пережила. Она не знает, что хуже, паранойя или инстинктивная паника, которая привела ее к погоне за ними. — Ты не поверил мне, — говорит она. — Никто этого не сделал. Конечно же. — Она качает головой, усмехаясь. — Поэтому, да, я поехала с первым, кто хотя бы не назвал меня чокнутой. Это заставило меня почувствовать на одну милисекунду, что с моей головой все в порядке. Я рискнула. Я имею в виду. боже, Нейтан, что мне было делать? — Не ехать, — выпаливает он. — Не вешаться на первого встречного чувака. Бля, Макс. Если бы он сказал тебе, что у тебя есть крылья, ты бы тоже спрыгнула с гребаной скалы, просто потому что веришь ему? — Заткнись. — Макс снова поворачивается к выходу. Ее руки трясутся так сильно, что ей требуется несколько попыток, чтобы засунуть их в карманы толстовки. — Я облажалась, ясно? Я сильно облажалась. Но ты тоже отличился, Нейтан. Ты ушел, и больше никого не осталось, это было невыносимо. — Это ебаная ложь, Макс, и ты это знаешь, — говорит он. — Если бы ты просто открыла свои гребаные глаза, ты бы это сразу поняла. — Я бросила Хлою. Я оставила ее, а она оставила меня, и мне потребовалась целая вечность, чтобы снова ее найти. Потому именно так и бывает. Я ухожу, и люди исчезают. Ты исчезаешь. — В твоих словах нет никакого смысла. Она оборачивается к нему снова. — Тогда чем, черт возьми, ты был так занят всю прошлую неделю? — Не смей, блять, винить меня. Ты оттолкнула меня первым. Я не хотел этого. — Он агрессивно жестикулирует в ее сторону. — Так это моя вина? Прескотт хлопает рукой по палубе, звук старого дерева пронзительно раздается в ушах. — Нет, Макс. Ты первая отказалась от меня. Я пытался помочь тебе, как последний тупица, а ты меня оттолкнула. Я не исчез, блять. Ты хотела, чтобы я ушел, поэтому я оставил тебя в покое. Я не думал, что ты набросишься на первого попавшегося парня, который попал в поле твоего зрения. — Его голос понижается. — Еще и этот ебучий Гейрам практически всей академии прожужжал о твоей вылазке. Щеки Макс яростно краснеют. — Что он рассказал? Его рычание стихает, и вместо этого он изумленно смотрит на нее. — Что он сделал? — Ничего. — Она заставляет себя пожать плечами. Он сказал, что ничего не было. Черта с два. Это не было «ничем». — Ничего не произошло, — настаивает она. — Макс, что он сделал? — Ничего не произошло, — повторяет она. — В любом случае, ничего такого, что могло было бы интересно тебе. Мы просто навестили Хлою ночью, а потом поехали обратно домой. Вот и все. Он цепляется за боковые пряди своих волос. — Да? Это то, что вы так рьяно обсуждали сегодня утром? Так вот почему у тебя такое красное лицо? Что он сделал, Макс? Теперь как его взгляд весь полыхает огнем.Она практически чувствует исходящий от него гнев. Она чувствует, как это цепляется за нее, подобно распространяющемуся вирусу. — Почему тебя это волнует? Он пожимает плечами. — Я не. — Тогда почему ты кричишь на меня? Талдычишь мне, что я идиотка, раз пытаюсь найти Хлою? За то, что попала прямо в руки Уоррена, когда я подумала, что он мне может помочь? Потому что ты уже многое из этого вылил на меня. Мне не нужен выход на бис, спасибо. — Она разворачивается к двери. Он издает что-то похожее на рычание. — Ты трахалась с ним? — Он кладет руку ей на плечо, разворачивая ее лицом к себе. Его глаза налиты кровью и практически выпучены. — Это то, что произошло? Потому что, если это все, чего ты хотела… — Он вскидывает руки в воздух, снова ухмыляясь этой ужасной гримасой. — Что не так с тобой? Этого не было. Я не хочу… он… — Она чувствует укол слез и нетерпеливо смахивает их. Крики Нейтана стихают. Она ничего не слышит, кроме его дыхания, вырывающегося из груди, пока она пытается набрать воздуха в свою. — Он сделал тебе больно? — Его голос снова становится тише. Когда она не отвечает, Прескотт снова бьет рукой по палубе, прежде чем уйти к пикапу. Макс переводит взгляд на дверной проем. Она едва осознает, что произошло, пока не слышит его шаги, затихающие в шорохе листьев. Она бежит за ним, пытаясь захлопнуть его дверь, когда он открывает ее. — Нет, Нейтан. Нет. Это никак не поможет. — Да что ты, это очень поможет, когда я вдавлю его лицо в землю, — возражает он, пытаясь оторвать ее руку от своей двери. — Он не причинил мне вреда. Он просто… поцеловал меня. — Она прислоняется к его грузовику, все еще хватаясь за ручку. — Он схватил меня и поцеловал. Я не хотела его целовать. Он все равно это сделал. Нейтан издает сдавленный стон, распахивая дверь и заставляя ее отшатнуться назад. Он падает на сиденье, кладет руки на руль и смотрит вперед. Его руки снова сжимаются в кулаки. — Садись в машину. — Что? Нет. Тебя арестуют или чего хуже. Это того не стоит. В ее голове мелькает образ Нейтана, лежащего на полу, в синяках и крови. — Тогда, что ты хочешь, чтобы я сделал? Позволил ему облапать тебя со всех сторон? — Он не лапал меня всю — Он поцеловал тебя, Макс. Это не «ничего». Особенно, если он заставил тебя это сделать. — Я знаю, — говорит она, и он мрачно смеется. — Я прекрасно это понимаю, ясно тебе? Он моргает от внезапного крика, и Макс видит, как мускулы подергиваются вокруг его рта. Сон вспыхивает всплеском красок — серых, как грозовые тучи, и кроваво-красных. Глаза Уоррена одновременно темные и яркие, когда он наклоняется к ней. Тени от свисающего над головой светильника искривляются на его лице, когда она прячется за старым матрасом. Ей это не снилось. Она даже не знает, откуда взялось изображение, но оно есть, свет снова мелькает, независимо от того, сколько раз она пытается спрятаться от него. Что-то дергает ее за волосы, и она понимает, что снова запутала их вокруг пальцев. — Я, блядь, убью его, — говорит Нейтан. — Нет. — Макс высвобождает пальцы и скрещивает руки, а затем и вовсе отводит их в другую сторону. Он свирепо смотрит на нее, и она смотрит в ответ, впиваясь ногтями в руки, пытаясь унять дрожь. Он усмехается, кивая головой в сторону пассажирского сиденья. — Садись, Макс. — Я не буду помогать тебе в этом. —Так ты хочешь прокатиться или нет? Как ты вообще здесь оказалась? — На такси. — Она приближается к пикапу. — Просто залезай, — говорит он, заводя грузовик, и она снова колеблется, прежде чем скользнуть внутрь. — Сука, да я так и знал… Держись от него подальше, ладно? Клянусь гребаным богом, я собираюсь закопать этого мудака. Ты не должна мириться с этим дерьмом. Она подавляет писклявую попытку рассмеяться, что заставляет его снова впиться в нее взглядом. — Я в порядке, — добавляет она, пожимая плечами, что больше похоже на дрожь. — О, да, ты выглядишь действительно прекрасно. — Я в порядке, — твердо настаивает Макс. Нейтан бросает настороженный взгляд в ее сторону и вздыхает. — Ты думаешь, что ты такая крутая. А потом, когда случается всякое дерьмо… — Нейтан. — Она медленно качает головой. — Я сама справлюсь. Он издает стон, его руки крепче сжимают руль. — Куда мы едем? — Я отвезу твою задницу домой. — Он тянется к пачке сигарет и бросает ее на половицу, когда обнаруживает, что она пуста. — Ты ведешь себя нелепо. — Кажется, что ее кровь течет по венам ртутью. — Неважно, — бормочет он. — Просто заткнись. — В любом случае, почему тебя это волнует? — Она смотрит в окошко, наблюдая за проносящимися мимо дорожными знаками. — Завались, или я оставлю твою тощую задницу на обочине дороги. — Нет, — Она снова скрещивает руки на груди и пристально смотрит на него, пока он не переводит взгляд на нее. Его глаза отяжелели от темных кругов, а губы потрескались. Язык высовывается, чтобы смочить их, и он отводит взгляд. — Почему, черт возьми, ты так думаешь, сумасшедшая дура? — Он резко останавливается на заправке, и ее голова откидывается на подголовник. Нейтан хлопает дверью, выходя из машины. Она прикусывает губу, размышляя о тишине, воцарившейся в салоне вокруг нее. Она чувствует себя так, словно все вернулось на круги своя. Вернулась и она сама, пытаясь отделить друг от друга осколки реальности и иллюзии. Но теперь она склонила чашу весов, перевернула все так, что ей все равно, что с чем сочетается. Никто ей не поверил. Даже Хлоя не одарила ее ничем, кроме сочувственных улыбок, когда ей нечего было предъявить в качестве доказательства. Но за последние несколько недель она сбросила гораздо больше своей скорлупы ради Нейтана. Тот факт, что он отбросил все это в сторону и устал от нее, задел больше, чем она хотела признать. И теперь, когда Уоррен то и дело торчит на задворках ее сознания, она ненавидит себя за то, что слишком рьяно склонялась в его сторону, за все, что могло заставить ее поверить в то, чего она хотела. Что он, вероятно, сделал это только для того, чтобы воспользоваться ею. Жалит еще больше. Она вздыхает и мягко ударяется головой о спинку сиденья. От этого движения рядом с ней что-то звякнуло, и Макс опустила взгляд на море пустых пивных бутылок и спортивную сумку, о которую споткнулась на днях. Она набит до отказа, рукав рубашки торчит наружу. Она хмурится, наклоняясь ближе, чтобы расстегнуть молнию, но звук открываемой двери грузовика заставляет ее вернуться на свое место. Нейтан забирается обратно в машину, вскрывая свежую пачку сигарет. Он засовывает одну в рот и настороженно смотрит на нее, как будто ожидая, что она снова начнет кричать на него. Она чувствует себя полностью опустошенной. — Я не хочу больше ссориться, — бормочет она, и он кивает, бросая пачку сигарет на приборную панель. — Мне жаль. — Она сухо смеется. — Я не должна была вымещать все на тебе. Когда ты пытался помочь. Это было несправедливо. — Жизнь несправедлива, Колфилд, — отвечает он, поднося сигарету ко рту и закуривая. — И что ты собираешься с этим делать? Она пожимает плечами, когда он выезжает на дорогу. — Я. Да блять, мне тоже. Мне тоже, — протягивает он. — Извини или что-то типа того. — Он машет рукой в ее сторону. — Я имею в виду, мне жаль. Я набросился на тебя. Я могу быть ублюдком. Я не хотел, чтобы ты уходила, потому что я не исчезал из твоей жизни. Док всегда говорила, что мой вспыльчивый характер — моя худшая черта. Я просто не хотел… сука. — Он хлопает ладонью по клаксону, сигналя достаточно долго, чтобы машина рядом с ними на мгновение вильнула. — Я, блять, так и знал, — продолжает он. — Что ты поедешь без меня. Я должен был просто отвезти тебя сам. — Ты же знаешь, что не стал бы. — Если бы я знал, что ты поехала бы с этим придурком, тогда да, я бы так и поступил. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Макс. — Я и сам был на твоем месте. — Его слова такие мягкие, что она думает, что, возможно, она их придумала. — Девушка. Она была похожа на грёбаного ангела. Раньше я видел ее везде, но никогда не мог с ней поговорить. Она пропадала каждый раз, когда я подходил близко. Макс чувствует слабость, когда понимает, к чему это ведет. — Потому что она была ненастоящей. Нейтан усмехается. — Я перестал принимать лекарства, думая, что они позволят мне снова ее найти. Думаю, я видел все, кроме нее. Он бросает на Макс косой взгляд. — Ты немного напоминаешь мне ее. — Ну да, точно, — усмехается Макс. Он долго затягивается сигаретой, на мгновение задерживает дыхание, прежде чем выдохнуть, покачав головой. — Я сказал «немного». —Так что произошло, когда ты не смог ее найти? — Думаю, я все еще ищу, — его глаза на мгновение встретились с ее глазами, прежде чем снова переключиться на дорогу. — Я не собираюсь приукрашивать ситуацию для тебя, Макс. Я могу быть идиотом, но я не всегда пытаюсь быть таким. Она медленно кивает. — Как это было? Она девушка из вселенной, да? — Его глаза скользят по ее телу, изучая ее. — Ты все еще цела, так что, должно быть, все прошло хорошо. —Она… она хорошая. На самом деле, даже лучше, чем я помню. — Значит, ты здесь застряла, да? Больше не гоняешься за призраками? — Его тон снова мрачен, но когда она поднимает на него глаза, то видит размеренную морщинку в уголках его глаз. — Пффф. Кто еще стал бы терпеть тебя? — возражает она, отводя взгляд. — Тебе пришлось бы найти кого-то другого, чтобы пить молочные коктейли поздно вечером и разговаривать обо всяких нелепых галлюцинациях. — Да, это может быть трудно. — Он вздыхает, выпуская дым через щель в своем окошке. — Послушай, Макс… — Он изучает кончик своей сигареты. — У меня есть свои собственные призраки, за которыми нужно гоняться. — Ты только что сказал, что больше не гонишься за ними. — А не о таких призраках. Ее взгляд падает на пустые бутылки между ними. — Тогда, что? — У тебя есть мама и папа. У тебя есть друзья. Дома все в порядке. — Какое это имеет отношение к… — Со мной не все в порядке. И я думаю, что если я хочу, чтобы они были… —Он снова затягивается сигаретой и снова медленно качает головой. — Я не знаю. Иногда я думаю о том, чтобы уехать. Попробовать сделать все, чего до этого не смог. — Нейтан. От проблем не убежишь, — вот что она хотела сказать. Но это практически все, что она сама делала в последнее время. На мгновение она представляет, как снова уезжает из штата, забыв о своей жизни, своих родителей, Кейт, Хлою. Поиск чего-то нового там, где нет нитей, запутывающих настоящее. Никакой истории, которая затуманила бы ее рассуждения о памяти или снах. Сбрасывает все, как куртку, которую она может просто свернуть и бросить за спину. Но потом она видит глаза своей мамы, то, как ее отец заставляет себя смеяться над каждой своей шуткой, независимо от того, насколько забавной она была на самом деле. Она представляет себе дом пустым и слишком большим для них. Никаких временных переплетений, чтобы писать новую главу поверх них. Она не думает, что когда-нибудь смогла бы так с ними поступить. — Здесь для меня ничего нет, — говорит Нейтан, и Макс моргает. — И если я останусь в Сиэтле, меня просто затянет обратно туда, где я был раньше. Где в этом прогресс? — Он мрачно усмехается. — Так ты собираешься уехать? — спрашивает Макс. — Куда ты планируешь уйти? — Я не ухожу. Думаю, я просто… мне нужны варианты. Двери куда-то. — Итак, — говорит Макс, пытаясь понять его слова, — ты не хочешь, чтобы я была рядом? Он стряхивает пепел с сигареты в окно. — Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы я был рядом. Ты довольно ясно дала это понять, Макс. Наверное, так будет лучше. Больше недели назад, когда его машина была между ними, когда они кричали, она подумала то же самое. Но то, что она тянула его за собой, а не наоборот. Она криво улыбается, и это заставляет его нахмуриться еще больше. — Это неправда, — отвечает она. — На самом деле, как раз наоборот. Он издает сдавленный звук. — Я бы хотел… — Он замолкает с еще одним коротким смешком. — Ты практически единственный человек, которого я могу терпеть прямо сейчас. И мне нравится, что это… все хорошо, когда мы вместе. Во всяком случае, когда это возможно. Она бы рассмеялась, если бы могла заставить свои легкие вновь заработать. Это не означает абсолютно ничего хорошего, но она примет эти слова, несмотря ни на что. — Но я чувствую, что хожу по ебаным кругам. Я чувствую, что мне нужно уйти. — Здесь, склонившись над рулем своего собственного пикапа рядом с ней, он кажется совершенно не в своей тарелке. Кто-то, у кого есть все ответы, все карты раскрыты, потому что он знает все игры. Теперь стол пуст. Разница ставит ее в тупик. — Иногда я тоже так чувствую. Как будто я не знаю, в чем суть всего этого. — Суть, — повторяет Нейтан. — Никто не знает, в чем суть. Макс хмыкает в знак согласия. — Так почему бы тогда не поискать его? Он пожимает бровями. — Почему нет? — Кажется, ты неплохо умеешь улавливать суть вещей. — Не знаю, — качает он головой, — я даже не понимаю, что это значит. — Жить настоящим. Живя настоящим моментом, — продолжает она. — Ты хочешь жить настоящим, Колфилд? — Он криво ухмыляется и смеется. Ее голос дрожит, и она чувствует, как ее лицо заливается румянцем. Он снова смеется. — Взрывать машины? Поджигать чужие газоны? Ловить кайф и крутить баранку? Это повторяется снова и снова, и где это заканчивается, так это там, где, блять, ты будешь спать сегодня ночью? Чтобы твой отец вытаскивал тебя из отделения полиции, потому что ты не мог сказать, что фонтан в парке — это не туалет? Это только цветочки. — Хорошо, а что теперь? Ты бы сделал сейчас все это? Что-нибудь из этого? — Нет, — отвечает он, в его голосе пропадает былой смешок. — Но дело не в этом. — Тогда в чем? — Она поворачивается к нему лицом, и ее голос тоже становится серьезным. — Момент, — говорит он, словно обдумывая это слово. — Как этот, например. Перед ними мигает красный свет светофора. — Да. — Слово словно застревает у нее на губах. Глаза Прескотта, кажется, наблюдают за их движением. Его язык проводит по собственной нижней губе. — Хорошо, — говорит он, слово, которое на самом деле вообще не слово, а движение воздуха, приглушенное и сказанное вместо паузы между ними. Затем его губы следуют ее примеру, сокращая пространство между ними, захватывая ее губы. Он отстраняется, как будто это вопрос. — Просто мне показалось, что ты этого не хотела, — говорит он, как будто отвечая на это. Макс прикусывает губу и воображает, что она все еще чувствует тепло его собственной. — Я просто хотела, чтобы ты мне поверил, — говорит она. — Чтобы ты смотрел на меня и видел меня. Не себя, не какую-то жалкую девчонку, которую ты решил взять под свое крыло. Приглушенный звук перехватывает его горло. — Как я мог тебя не видеть? — Кому ты рассказываешь. Его глаза снова находят ее собственные, и в них вспыхивает голубизна, намного темнее, чем у нее. — Тебя довольно трудно игнорировать, Макс, — мягко говорит он. — Да, но… Его губы снова прижимаются к ее губам, твердые и шершавые, когда он проглатывает остаток ее предложения. Ее сердце колотится о грудную клетку и ее аргументы становятся совершенно бессмысленными. Он отстраняется, когда загорается зеленый свет, и мчится вперед, заставляя ее прикусить нижнюю губу, пытаясь вернуть ей чувство. Оставляя между ними пространство, которое кажется каким-то наэлектризованным, успокаивающим и наполненным моментом. Она видит его улыбку через отражение в лобовом стекле, осторожно заправленную под сигарету между его пальцами. Когда она поворачивается к нему, его рука снова лежит на руле, и улыбки почти не видно. Она нерешительно тянется к его второй руке, пробегая пальцами по его костяшкам. Он вздрагивает, но позволяет ей, сгибая пальцы под ее пальцами. — Так чего же ты тогда хочешь?» — Этого, — говорит она, слегка сжимая его руку. — Это классно. — Этот момент? — Он выбрасывает выкуренную сигарету в окно. — Просто это. — Она смотрит в пассажирское окно, слегка пораженная и довольная, что он не отпустил ее руку. — Макс. — Его пальцы следят за ее пальцами. — Я имел в виду это, когда сказал, что не могу это исправить. Ты должна признать это. — Ага, — говорит она, по-прежнему глядя за окно. — Я работаю над этим. Когда в поле зрения появляется ее дом, она колеблется, другой рукой крепко сжимая сумку на коленях. — Подожди. — Она выуживает камеру, которую дала ей Хлоя, когда машина замедляет ход и останавливается. — Что это за хуйня? — Его глаза сужаются, когда он изучает это. — Ты серьезно нашла гребаный полароид? — Закрой рот. — Она наклоняется к нему, поднимая камеру, чтобы сделать снимок. Она чувствует, как он напрягается рядом с ней, одна рука крепко сжимает ее талию, когда в них попадает вспышка. Все в нем напряжено, и она берет фотографию дрожащими руками. Его вымученная улыбка выглядывает с проявляющейся фотографии, и это вызывает еще одну улыбку на ее губах. Она даже не замечает своей сфотографированной улыбки, не пытается точно определить различия, сходства. Ее глаза скользят по нему, когда она убирает фотографию в сумку. Нейтан хватает ее за запястье, прежде чем она успевает выскользнуть из машины, и вздыхает. — Эй, — начинает он, слово тяжелое, даже когда он пытается скрыть это пожатием плеч, — Я прошу тебя держаться подальше от Грэхема. Я не хочу, чтобы ты была рядом с этим подонком. Она думает снова сказать ему, что справится с этим. Как и раньше, правда? Она вздрагивает при этой мысли, и Нейтан тут же опускает руку. Этого больше не повторится, — говорит она себе. Она стискивает челюсти и прямо встречает взгляд Нейтана. Но затем что-то на его лице дергается, смягчаясь на миллисекунду, прежде чем он замечает это и снова становится таким, каким был раньше. — Конечно. Я постараюсь, — говорит она, и он кивает, глядя в ее сторону. Дверь машины с щелчком захлопывается, когда она выходит.***
— Так вот, тогда я… — Голос Хлои затихает, когда экран ноутбука Макса вспыхивает белым. Макс нахмурившись, изучает экран. Он включается, когда Хлоя разговаривает в камеру, постукивая носком по воздуху, пока откидывается на спинку кровати. — Извини, ты отключилась, — говорит Макс, кладя ноутбук обратно на стол. — Что? Что случилось с твоим ноутбуком? — Хлоя садится, хмурясь. — Я не знаю. С моим телефоном происходит то же самое. Я подумала, может быть, дело в батарее, но ноут не может работать так же, верно? — Я не знаю. Мой никогда этого не делал. Может тебе стоит спросить своего не-парня. Кажется, он разбирается в электронике. — Нет, — резко отвечает Макс. Ее экран снова мерцает, на этот раз отключает ее собственную веб-камеру. Она ударяет по экрану, после чего совершенно ничего не меняется, кроме как вызывает вспышку боли через ее руку. — Черт, — стонет она, и веб-камера снова включается, зернит и не фокусируется. — Макс. — Хлоя снова наклоняется вперед, прищурившись, изучая экран перед собой. — Да, я здесь. — Тебе действительно стоит взглянуть на это. — Ага, — снова говорит Макс. Камера возвращается в нормальное состояние. — Что с тобой? Ты выглядишь совершенно не в себе. Я имею в виду, больше, чем обычно. Макс закатывает глаза. Она откидывается на спинку стула, поднимая ноги вверх. Плакаты на стене напротив нее трепещут, сбивая стикер со стены. Она наклоняется, чтобы поднять его, но он больше не прилипает. Вместо этого она кладет его на свой стол, рядом с фото, которое она сделала с Нейтаном. Ее палец проходит мимо изображения. — Возможно, я кое-что откопала, — говорит она, снова глядя на экран. — Я не знаю. — Непоседы, — повторяет Хлоя, приподнимая бровь со своей стороны экрана. — Типа «фантастически испорченной» реальности? — Именно так. — Мне волноваться или поздравлять вас? — Пока не уверена. — Что ж, поздравляю с твоей неуверенностью. — Хлоя бросает быстрый взгляд на нее и вздыхает. — Мне нужно идти. Походу, я готовлю ужин сегодня вечером. — Что-то не так? Позади Хлои раздается приглушенный писк, и она снова вздыхает. — Нет. Все в порядке. — Иди, — говорит Макс, ее курсор уже завис над кнопкой отбоя. — Еще поболтаем позже. Экран закрывается, и Макс вздыхает, закрывая свой ноутбук. Из динамиков доносится приглушенный перезвон, и она хмурится, прежде чем снова его открыть. Перед ней снова вспыхивает белый экран. — Макс, — кричит мама из-за двери. —Ужин почти готов. — Да, хорошо, — отвечает Макс. Ванесса появляется в дверях, с любопытством разглядывая ноутбук Макс. — С кем ты разговаривала? Макс колеблется, прежде чем закрыть свой ноутбук и снова поставить его на стол. — с Хлоей, — говорит она, как будто это вопрос. — О, ты нашла ее? — Брови Ванессы поднимаются чуть ли не до линии волос. — Да, Уоррен нашел ее. Он… хорошо разбирается в подобном. — Да, мне тоже так показалось. — Ванесса качает головой. — Я видела, как он обращается с техникой. Однажды он собирается исколесить весь свет, как он сказал. Макс мычит что-то в знак согласия, возвращаясь к своему столу. — Почему ты мне не рассказала? Ты так переживала об этом столько лет. Я бы с удовольствием с ней поговорила. Или с Джойс. Как у нее дела? Макс стонет, упираясь головой в стол. — Вот почему… Я просто хотела не торопиться с этим. Это просто… это очень сложно, мам. — Верно, — тихо отвечает Ванесса. — Ну, я здесь. Знаешь, когда угодно.— Она спускается вниз, и в комнате внезапно становится слишком тихо и пусто. Макс вздыхает и отталкивается от стола. Спускаясь вниз, она едва слышит приглушенный перезвон ноутбука.