***
они снимают милые истории, делают уютные фотографии и улыбаются-улыбаются-улыбаются только ровно до того момента, пока ира не лайкнет фотографию с фейка***
Игнатенко терпит боль, что приносит самой себе каждым сброшенным вызовом на знакомый номер. Даже гудков не дожидается, сразу же сбрасывает, чтобы Олегу уведомление о непринятом звонке не приходило. она все продумывает до мелочей особенно свой контент план с незнакомыми мужиками в кадре Жизнь всегда пыталась подавить её. так было с того самого момента, когда Ира начала становиться той, кем была рождена. Даже с комментариями, которые она слышит, взглядами, которые на неё бросают, — темнотой, которую вселенная распространяет вокруг нее, — её способность быть собой создаёт звёзды, так нужные ей в тяжёлые времена. ведь, если все уйдут, то кто у неё останется? она сама Игнатенко любит серьезные вызовы и всегда готова превзойти ожидания. Быть смелой и отважной даже под испытующими взглядами за то, что отличается — свидетельство того, как на самом деле велико её сердце. И, если честно, ей нет никакого дела до принятия от неспособных смотреть за пределами собственной неуверенности.***
— Ты жалеешь? — вопрос ударяет точным ударом в лобовую кость, когда они пересекаются где-то в центре Москвы. шепс шел в любимую кофейню, где его привыкли видеть строго по средам, а ира из магического магазина с маленьким пакетиком чёрных свечей. — О чём? — Олег не понимает. [или делает вид, что не понимает] после какого момента они перестали здороваться? перестали обниматься при встрече и прикасаться тёплыми щекам друг об друга вздох остаётся где-то посередине трахеи, охлаждает тонкие полукольца и заставляет отвести глаза, которые наполняются слезами из-за недостатка кислорода. шепс не плачет даже не собирается расслабляться рядом с ней не собирается давать малейший намёк на то, что спать нормально по ночам не может не собирается дать понять, что теперь дышит ею и дело вообще не в том, что мысленно пишет ее имя на сигарете каждый раз, как тупой школьник все глубже многослойнее дальше — Не знаю… — её голос вздрагивает. [или олег придаёт этому слишком много значения] — Обо всём. Шепс надолго затихает. К щекам Игнатенко даже приливает кровь, окрашивая кожу в ярко-красный цвет, напоминающий привычный оттенок помады на ее губах. Она приоткрывает рот, чтобы сказать, чтобы Олег забыл, о чём она спросила, но он, наконец-то, отвечает: — То, что у нас не вышло, ещё не означает, что ты не была лучшим, что со мной случилось. — Ира не дышит, считает снежинки на меху его куртки. — А ты была. — Да, — говорит она чуть позже. — ты тоже.***
[давай начнем с простого. мы не умеем быть в отношениях. мы не умеем ни сходиться, слишком торопя события, поддаваясь минутным порывам, ни, более того, расставаться. говоришь, мол, я её отпустил? не отпустил, если внутренне ведёшь с ней бесконечный диалог, продолжая что-то доказывать, что-то отстаивать, отвоевывать. ты не отпустила его, если смотришь все его истории в Инстаграме, вычисляя все места на фотографиях. не отпустил ты её, если до сих пор это та песня, что прислала она, это её любимый суп, а здесь вы впервые поцеловались — и все это в твоей голове подстрочником к твоей жизни. ты не отпустила его, если в каждом его публичном и не очень действии ищешь высказывание тебе, чтобы продолжить ваш непрекращающийся спор в твоей голове. мы не умеем расставаться. признай это и попробуй всё-таки бросить эту мертвую лошадь ваших закончившихся отношений. не видишь что ли, она тяжёлая, воняет, а ты на ней далеко не ускачешь.] олег за голову смог взяться, но надорвался по пути из-за тяжёлой лошади ps: видимо, стоит всё-таки заказать сердце, что советовала ира в самом начале этой великой историибудет грустно — приходи. покурим вместе даже если бросили даже если друг друга ps: не забудь зажигалку, победитель