Семейный альбом

Небо. Тони всматривается в небо покрасневшими от бесконечных недель глазами. Задирает голову в передышках между миссиями, высматривает просветы между ночными тучами, в которые показываются то одно, то другое ночное светило, следит взглядом за завитками облаков, лежа на спине среди скал, размышляя, найдут ли его враги, отыщут свои, а может, придется ползти в убежище своим ходом, давясь песком и зажимая рану... Небо тоже смотрит на потерянного маленького баджорца. Импульсами спутников, зондами орбитальных станций, прицелами торпед, глазами Пророков и чьими-то еще. И чьими-то ещё. Тьма. Бессилие, разрушение, одиночество в толпе, безысходность, злоба, неведение, внезапные смерти и исчезновения. Недоверие, привычное, липнущее, как грязь. Тьмы становится так много; она кажется гладкой, теплой, почти уютной, как липкая одежда с чужого плеча. Когда в груди поселяется тот маленький болезненный огонёк, Тони долго пытается задушить его, задуть, успокоить. Но тот не гаснет, упрямо разгоняет его тьму. Ценой чужой тьмы. Магия. Причудливая, непостижимая, дерзко нарушающая священные законы физики, квантовой механики, термодинамики, физиологии и еще Касст Амаджан знают чего. Тони убежден, что его невыносимый кардассианец мог бы обладать магией. Быть ее господином. Мастером. Владел бы ею, как владеет им самим. В каком-нибудь другом мире и совсем другой истории. В конце концов, если у него есть свой собственный кардассианец, что может быть во всех мирах невозможного? Доверие. Совсем не та роскошь, которую может позволить себе партизан, заключенный, сын предателя Родины, живя среди сородичей, сокамерников, соратников. Слишком ценный дар, чтобы его мог преподнести надсмотрщик, пропагандист, нашкодивший, изверившийся до полного отторжения сын превосходящей расы. Но под боком друг у друга эти два чужих существа засыпают мирно, глубоко и мгновенно. О, но не сразу. Лишь измотав себя и другого. Доверием. Любовью. Мечта. Почти каждый из них мечтает о свободе. Для Стива свобода - в дисциплине и вере, для Клинта - в возможностях для его семьи, для Нат - в многообразии многоходовок, для ее шефа - в скрытности и масштабах охвата. Для Брока мечта - обожающий взгляд двух его любовников, их неодолимые руки; для Тони - мирный вечер вдвоем после неизбежной встряски каждого дня. О чем мечтает в чужом враждебном мире Локи, не знает никто. Но Тони иногда догадывается. Мимолетно. Мирно. Свобода для Локи - это общение с Тони. Видеть его, слышать, мечтать стать пылью под его ногами, чтобы только мимо прошел, - вот она, истинная свобода!.. Красота. Свернувший на Баджор по каким-то звезднофлотским делам шеф О'Брайен все-таки уламывает Тони сгонять к червоточине на шаттле - набитом под завязку новейшими сканерами Старка. Это определенно никакой не Храм-в-небесах, но и явно не просто дыра сквозь космос. И совершенно точно - красота. Тони рулит зондами и сканерами, не забывая отмечать, что раскрывающаяся червоточина - одно из самых прекрасных зрелищ на его памяти. И помнить, что другое ждет его дома. Мир. Бывает, что принцессы хотят луну с неба, ведь она "такая круглая, вся серебряная". Морган не исключение, порой, когда она гостит в доме отца, Локи убаюкивает ее сказками о жителях пяти баджорских лун и, что удивительно, почти не врет. Морган засыпает, грезя о жизни там, в мирной высоте, где-то поблизости от Небесного Храма, откуда вернулся ее отец. А сам он смотрит от приоткрытой двери на нее и на своего любимого, и на лице его тихий, неугомонный мир. Локи грустно улыбается, когда смотрит на спящую Морган. Она напоминает ему о тех временах, когда Тони думал, что остался один. Навсегда. Он тогда пил беспробудно, закатывал лихие вечеринки и спал со всеми подряд. Пеппер жалела его больше всех... Свет. Не самое обычное дело для эмигрантов. Но дома, на Кардассии, Локи все кажется, будто он идет ощупью, в потемках, без ориентиров и опоры. А когда открываются двери подвала, а эти смешные Мстители расступаются, впуская хозяина дома, с его тихим смехом тьма перед Локи расступается. Кажется, навсегда. - Смерти нет, о свет мой, - шепчет он старую легенду землян, перебирая волосы сонного любимого. - Смерти нет*. - Душа бессмертна, неуничтожима и вечна*, - сонно бормочет Тони затверженные с детства слова Пророков. Локи целует его в висок.