Очень странные будни

Я в шоке. Брат пригласил меня на чай. Типа, просто обычный вечер, как там это бывает у братьев и сестёр. Ради этого я даже достала гладильную доску. Я ношусь по квартире, ища туфли, косметику и эм...это что, балетная пачка? Откуда такое вообще в моём гардеробе? Я даже на свидания, так никогда не наряжалась. В нерешительности стою у двери чужой квартиры и нажимаю на звонок. Хочется убежать, когда дверь неожиданно распахивается. — П-привет... — Привет. — Может, впустишь меня? — Оу, да, конечно, проходи. Я с опаской прохожу, оглядываясь по сторонам, сама не зная, что ожидаю увидеть. В любом случае ни свисающих с потолка трупов, ни обклеенных фотками Дазая стен я не вижу. Уже хорошо. — У тебя лампочка перегорела? Темновато что-то. — Нет, не волнуйся, я просто экономлю на электричестве. — Зачем? Мы же хорошо зарабатываем. Я жалею о своем вопросе, но уже поздно. — Лишняя экономия не повредит, — уклончиво отвечает, но я понимаю в чём на самом деле дело. Когда живёшь на улице, привыкаешь экономить на всём. И с возрастом от этой привычки очень сложно избавиться. Я пытаюсь пялиться незаметно, но это плохо получается. Рюноске выглядит как-то более уютно, что ли, без своего плаща и в домашней рубашке с брюками. Он всё-таки включает свет на кухне. Впервые нахожусь здесь и я несколько поражена, как его кухонька похожа на мою собственную. Я будто у себя дома. Я присаживаюсь за зелёный столик, и Рю сразу отворачивается, занимаясь чаем. — Прости, я не уверен, какой ты любишь, чёрный или зелёный? С лимоном, без? Извини, у меня немного сахара осталось. — Чёрный, если не сложно, и две ложечки сахара, — мне не нравится то, как тихо звучит голос, но едва могу что-то с этим сделать. — Ты же знаешь, я не прихотлива... Он вздыхает, и я тоже незаметно перевожу дыхание, ощущая сковывающую неловкость. — Для тебя всё самое лучшее. И я знаю, что не отличаюсь гостеприимством, но потерпи немного. Не буду тебя сильно задерживать. У меня отчего-то дрожат руки. — Думаешь, для меня сейчас может быть что-то важнее? Я еще посижу. Сам же меня прогонять будешь. — Ни за что. Тишину, возникшую после этого, можно резать ножом и мазать на хлеб. Брат молча наливает чай и садится напротив. Я неловко отвожу взгляд. Мы пьём чай. — Эм, Рю, — брюнет вздрагивает, — то есть Рюноске, ой, извини... — Всё нормально, можешь меня так называть, если хочешь. — Что-то случилось? Ты раньше не звал меня в гости. — Нет, ничего не случилось. Я просто захотел провести вечер с тобой. Он прячет лицо за кружкой. — Тогда я тоже приглашаю тебя завтра на чай. А то, нечестно получается. — Я...если тебе нетрудно. — У нас всегда были не самые близкие отношения. Но нужно же с чего-то начинать. — Мне жаль, что так получилось. И, ну, это, как у тебя дела? — Нормально. — я честно пытаюсь найти какую-нибудь общую тему, но получается плохо. — Это хорошо. — А у тебя как дела? Что новенького? Его глаза злобно сверкнули, и я в который раз удивляюсь столь разительной перемене. А впрочем, я веду себя точно также. — Лучше не спрашивай. Подрался на днях с мальчишкой-тигром. — Он младше всего на два года. — Он мальчишка. Я не выдерживаю и смеюсь, чай идёт носом, и приходится откашливаться сквозь смех и слёзы. — Ты там жива? — без тени эмоций спрашивает он. — Слегка. Я чувствую смелость, да и обстановка немного разрядилась. — Может, мне приготовить что-нибудь? — задаю риторический вопрос, косясь на плиту. — Не подумай, я не настаиваю, но выбора у тебя нет. Нужно иногда питаться чем-то помимо душ грешников и чая. — Я не... Я включила плиту, так что уже поздно. Две пожилые женщины сидят на скамейке у неприметного кирпичного дома. — Это в той квартире вчера пожар был? — спрашивает женщина с фиолетовыми волосами, указывая на закопченное гарью окно. — Да, Гин снова решила что-то приготовить. — Это же не её квартира даже. — Там её брат живет, бледненький такой. — С ним-то всё в порядке? — Он, вроде как, временно перебрался к ней. — Бедный мальчик.