Очень странные будни

Я слышу, как захлопывается дверь подъезда. Тусклые мигающие лампочки дают минимум света, его едва хватает, чтобы увидеть грязные каменные ступени. Стены выкрашены в мерзкий болотный цвет, отнюдь не успокаивающий меня. Даже сквозь ткань маски ощущается отвратный, тошнотворный запах, от которого кружится и болит голова. Хочется открыть дверь и выбежать на свет из душного подъезда, но дверь не поддаётся. Приходится подниматься по ступеням, хватаясь за ржавые перила. Я прекрасно знаю, какую квартиру ищу, и это, пожалуй, самая отчетливая мысль в моём мозгу. Семьдесят девятая квартира второй этаж. Это квартира моего брата, загоревшаяся на днях моим резким энтузиазмом к готовке. Я с трудом преодолеваю первый этаж, тошнотворный запах лишь усиливается. Я поднимаюсь дальше, задыхаясь и чувствуя как подкашиваются ноги. Маску приходится снять, чтобы не задохнуться окончательно, и от отвратительнейшего смрада слезятся глаза. Вот и та самая квартира. Я уже готова ухватиться за дверную ручку, но в глаза бросается номер квартиры. Тысяча шесть. И что это должно значить? Я оглядываюсь на другие двери и слышу падение собственной крыши. Тысяча двадцать восемь, тридцать три тысячи четыреста пять...я же, блять, не на Эвересте живу, это всего лишь второй этаж. Нужно срочно бежать. Неважно куда и неважно зачем, но некое наитие кричало мне прямо в ушную перепонку, что нужно бежать. Я пытаюсь открыть дверь, но та закрыта на замок. И другие тоже. — Рюноске, мать твою, открывай, — я пытаюсь выбить дверь ногой, но она не поддаётся. Чувствую, как что-то приближается, но нет времени стоять на месте, и я бегу наверх. Я несусь, перепрыгивая через две ступеньки, на поворотах слегка заносит, но я ловко цепляюсь руками за перила. И что-то подсказывает мне, падение — равносильно смерти. Сначала номера квартир становятся дробными, потом записанными римскими цифрами, и я думаю, что именно так, выглядит безумие. Мои силы уже на исходе, ноги налились свинцом и будто специально тянут вниз. Я спотыкаюсь и в следующее мгновение ощущаю режущую боль в носу. О чёрт, это же кровь! Какого чёрта она хлещет как из Ниагарского водопада. Я чувствую металлический солоноватый вкус крови, когда меня кто-то толкает, и я лечу прямо вниз, ощущая позвоночником выпирающие ступеньки. Скорость моего падения становится слишком высокой, будто я скатываюсь с горы, и риск разбить о ступени голову кажется вполне реальным. Падение резко останавливается, будто я во что-то врезалась. Открывая слезящиеся глаза, вижу белые мелованные, как в больнице, стены, те же каменные ступени и то, что я лежу на самом краю лестницы, за которой пропасть. Я осторожно становлюсь на четвереньки, поднимаюсь на ноги и только тогда делаю шаг на ступеньку выше. Из чернеющей пропасти вверх поднимаются ржавые железные трубы, поломанные в некоторых местах. И на этих трубах непостижимым образом стоит каменная лестница. Лестница ведёт к единственной двери. На ней нет номера, и я иду к ней. Нажимаю на кнопку звонка. И чуть не падаю в пропасть, когда дверь неожиданно распахивается. Там стоит массивная старушка в розовом халате и пучком на голове. — Божечки-кошечки, милая, что с тобой случилось? — та всплеснула руками, таращась на мой разбитый нос. — Поцелуй со ступенькой, — бормочу я, пытаясь заглянуть женщине за спину. Чувство страха отпустило, стоило заметить уютную, выполненную в тёплых тонах гостиную. Но это не отменяет того факта, что происходящее выглядит как психоделический бред кого-то, вроде Дазая. Женщина впускает меня в квартиру, что-то безостановочно расспрашивая, на что я только киваю, не вслушиваясь в болтовню. Я уже успела разуться, как вдруг женщина наклонилась ко мне непозволительно близко, вытирая салфеткой кровь с носа. — Ну как же ты так могла, ай-ай-ай. — Ничего страшного, это всего лишь кровь, было бы странно, если бы её не было. — Как хорошо, что ты пришла с этим именно ко мне. — Что, простите? Женщина рассмеялась, хватая меня за плечи и притягивая к себе. И я снова чувствую тошнотворный запах, стоит увидеть...огромные острые клыки, что больше напоминают иглы. Предугадывая следующее движение вампира, я врезала ей в подбородок, от чего её челюсть тут же захлопнулась. Она взвыла и слегка ослабила хватку. Я выбежала из квартиры, но вампир погнался за мной. Мне пришлось тут же осознать свою ошибку. Бежать было некуда, только прыгать в пропасть. И стоя на краю лестницы, слыша, как на меня несётся этот монстр, бормочу: "Дазай бы сдох от счастья." Акутагава приоткрывает дверь в комнату, когда слышит оттуда приглушённый грохот. — Ты...упала с кровати? — спрашивает, пока я, сидя на полу, потираю поясницу. Мне мерещится, будто бы губы Рюноске подрагивают в сдерживаемом смехе. — Я просто решила присесть на пол, понятно?! — Понятно. Помочь? — Да свали уже, не видишь, я в пижаме. — И что? Ты ж моя сестра. — Свали, извращенец, иначе я ещё одну квартиру сожгу, на этот раз вместе с тобой. Он тут же выходит за дверь, но звука шагов не слышно. — Кошмар приснился, — раздается за дверью. — Ага, с тобой в главной роли, — огрызаюсь в ответ. Надеюсь, он не обидится. — Про вампиров? — Что? Откуда ты знаешь? — В детстве тебе часто снились про них кошмары, вот и подумал... Воцарившееся после этого молчание длилось недолго. Дверь с грохотом открывается, и я уже при полном параде мрачно надвигаюсь на брата. Рюноске думает, что второй этаж — это совсем не высоко, чтобы сигануть туда. Жильцы этого дома уже ничему не удивятся. — А кто мне все детство байки про вампиров травил, а, братец?! Но он всё же сбегает через окно. Перевожу взгляд в сторону своей комнаты, где вижу развалившегося на полу Мафусаила. — И где ты был всю ночь? Ответа, предсказуемо, не последовало.