Портрет

Поттер отчаянно краснел под тяжелым взглядом черных глаз. Снейп по-прежнему считает его дураком, это очевидно. И как это у него так легко получается заставить Гарри конфузиться и нести всякие глупости? Вот зачем он это сказал? «Если бы меня назвали вашим любовником…» Что за бред? Кому бы понадобилось так его называть? Любой, кто видел Снейпа и хотя бы раз с ним говорил, с уверенностью сказал бы, что никто не захочет делить с этим человеком постель. По крайней мере, добровольно. Было ли это справедливо? Раньше Гарри сказал бы, что да. Все это потому, что недовольные взгляды, которые Снейп бросал во все стороны, и ядовитые комментарии вызывали в людях желания сбежать куда-нибудь далеко от этого человека и никогда больше с ним не встречаться. Но никто и не знал, что это все только маска. Профессор Снейп на протяжении всей жизни не давал никому и шанса узнать, какой же он на самом деле. Гарри считал, что немного его знал. Точнее, только мог догадываться о его натуре исходя из тех событий, что он видел в прошлом. Какая все-таки полезная вещь – воспоминания. И как все-таки неприятно вспоминать то, что делал со Снейпом его отец и крестный. - Нет, сэр, - залепетал Гарри, смущаясь и изо всех сил теребя край рубахи. - Я вовсе не… То есть, вы, конечно, очень… По бледному лицу Северуса Снейпа мелькнула тень. Он уставился на Гарри, и в глазах его теперь плескалось нечто злое. Как цвет может быть таким темным? Таким притягательным. Почему он раньше не замечал этого? - Что я «конечно, очень», Поттер? – сдержанно спросил он, приподнимая бровь. – Может, очень красив? Очень привлекателен? Рука Снейпа дрогнула и взлетела вверх. Длинные пальцы опустились на шею, прямо на то место, где под платком прятался розоватый слизняк. Гарри понял, что он трогает шрам, когда нервничает. Или, когда злится. Или, когда хочет долбануть кое-кого заклинанием. - Северус, я считаю, что ты привлекательный мужчина, - подал голос Дамблдор. Он смотрел на этих двоих сквозь свои сложенные домиком пальцы и казался совершенно невозмутимым. Когда на него посмотрели, он приспустил очки и добавил: - Никогда не сомневайся в себе, Северус, вот какой совет я могу тебе дать. А тебе, Гарри, напротив, следует быть осторожнее. Ты еще слишком молод для того, чтобы… А впрочем, и в моё время юноши часто поступали… Директор оборвал речь старика одним движением руки. Альбус снова обиженно отвернулся, снимая очки и аккуратно складывая их на коленях. За весь вечер он больше не сказал ни слова и усиленно делал вид, что его совершенно не интересует, о чем говорят в его бывшем кабинете. Гарри видел, как глаза Дамблдора несколько раз останавливались на спине профессора Снейпа. В этом задумчивом взгляде плескалось удивление и любопытство. - Я дам вам другой совет, - процедил Снейп. - Думайте, когда пытаетесь разговаривать, Поттер. И в общении со мной говорите только то, что думаете на самом деле. Почему-то угрюмое лицо Снейпа побелело еще больше. Тонкие губы вытянулись в жесткую линию. Он больше не смотрел на Гарри – взгляд его теперь был устремлен на один из пустых портретов. - Я и говорю то, что думаю на самом деле, - заупрямился Гарри, потому что то, что он услышал, было несправедливо. Он не имеет привычки врать или приукрашивать. И профессору Снейпу должно быть об этом известно. - Я хотел сказать, что я не думал о вас в таком ключе. Но, это вовсе не значит, что вы не интересны. Вы очень интересны. Как преподаватель. Как человек. И как мужчина. Гарри замолчал, переводя дыхание. Он потрогал свои щеки, чтобы убедиться, что на самом деле они не горят. Он сказал Снейпу, что тот интересен. Интересен кому, черт возьми? Что-то Гарри не наблюдал толпу поклонниц каждый раз, когда забредал в подземелья. Профессор Снейп негромко фыркнул и сказал неожиданно мягким голосом с ноткой иронии: - Откуда вам знать, Поттер, интересен ли кто-то как мужчина. Вы, если верить вашим словам, девственник, которого… Как вы тогда сказали? Ах, да! Которого возбуждают девушки. Гарри открыл было рот, чтобы сказать в ответ что-нибудь едкое или обидное, но не смог выдавить из себя ни слова. Он молча смотрел, как профессор подходит к высокому шкафу со множеством полочек и открывает створку. Смотрел, как он слегка запрокидывает голову, обнажая кадык. Как совсем-совсем слегка приподнимается на пальцах, чтобы дотянуться до самой верхней полки, и его стройные ноги выглядят так, что… Гарри поймал себя на мысли, что пялится на задницу директора, когда услышал, как хлопнула дверца. Интересно, только ему позволено видеть Снейпа без мантии? Хотя, не стоит себя обманывать – ему это не то, чтобы позволено, просто директор тоже человек. Где он еще может выглядеть так, как ему удобно, если не в своем кабинете? Но раньше Снейп никогда не одевался так…открыто. Гарри решил, что лучше использовать это слово. Чтобы не использовать «откровенно». По школе Снейп всегда ходил в застегнутом на все пуговицы сюртуке, а мантия развевалась следом подобно плащу. Или крыльям. Да и за пределами Хогвартса Гарри никогда не встречал его в одежде, обнажающей его кожу хоть в каких-то местах. А сейчас верхние пуговицы его черной рубашки были расстегнуты. Как-то уж совсем неприлично расстегнуты. Будто он сделал это специально, потому что… потому что хотел произвести на кого-то впечатление. Правда, черный платок, прикрывающий шрам, был повязан также аккуратно, но это ничего не значит. Он был на свидании, вдруг решил Поттер. Разумеется, он с кем-то встречался, ради кого еще он надел эти брюки. Брюки, которые так хорошо на нем сидят и подчеркивают его задницу. Поттер не должен был испытывать совершенно иррациональную злость. Он не должен был чувствовать никакого предательства. Не должен был думать, что профессор Снейп будет всю жизнь где-то неподалеку, вечно одинокий, вечно приходящий на помощь и спорящий с ним из-за пустяков. Гарри все это не должен был, но маленький мальчишка внутри него уже упер руки в бока и надул щеки. Впервые в жизни в нем, Гарри Поттере, донашивающим вещи за Дадли и готовым поделиться с любым человеком последним куском хлеба, проснулось что-то собственническое. Должно быть, на лице Поттере отразилось поистине страшное выражение, потому что Северус Снейп сначала замедлил шаг, а потом остановился, обеспокоенно смотря на Гарри. - Что с вами такое, Поттер? – спросил он. – Вам плохо? Рот гриффиндорца открылся прежде, чем он успел обдумать эту неизвестно откуда взявшуюся мысль: - Нет. Я просто подумал… Вы ведь собираетесь читать. Может, тогда вы почитаете мне вслух? Последнее предложение Гарри выпалил на одном дыхании, а в самом конце даже закрыл глаза. На всякий случай. Однако, когда услышал, что ответил Снейп, ресницы тут же распахнулись. Директор сказал: - Ладно. Он сказал «ладно», а потом добавил: - Не думаю, что вас заинтересуют новые модификации зелий, изобретенные в Юго-Восточной Азии. Но, он уже сел на трансфигурированный из кресла диван, темно-зеленый, с мягкими подушками, и раскрыл толстый том где-то в середине. Гарри слушал его голос, такой глубокий, что, казалось, он утонет в нем, если не вернет себя к действительности. На лекциях его тон был совсем другим. Куда только делась его грубость, его острота? Поттер хотел бы слышать, о чем он говорит, но сосредоточиться не получалось. Отвлекали губы, произносившие такие непонятные слова. Зачем он сел прямо перед ним? - Поттер, вы еще не успели задремать? Гарри показалось, что на лице Снейпа промелькнула тень улыбки. Он действительно выглядел убаюканным, но спать совершенно не хотел. Днем он успевал уснуть с десяток раз, так что сна у него в последний месяц было в избытке. - Нет, профессор. Продолжайте, пожалуйста! О, Мерлин, как жалко он выглядит. «Продолжайте, пожалуйста!» Прямо как влюбленная пятикурсница. Какой позор. - Уже поздно, Поттер. У меня, в отличие от вас, был тяжелый день. - Не знал, что тяжелый день – это когда идешь на свидание. Северус поднялся с дивана и вернул его в прежний вид. Кресло само задвинулось за тяжелый стол, слегка качнув его, тем самым заставив стопку бумаг зашататься. На стопку приземлилась узкая, с длинными пальцами ладонь и удержала ее. Ни единой эмоции, подумал Гарри. От этого почему-то становилось еще обиднее. - Простите, сэр, - сказал он, когда Снейп двинулся в сторону спальни. Что с ним сегодня такое? Скорее бы этот чертов гений, которого Гермиона предложила найти, объявился. И лучше бы ему оказаться в состоянии вспомнить, что именно он сделал, чтобы вылезти из зеркала. Потому что у Гарри нет больше сил терпеть все это. Он больше не может висеть тут, словно мазня какого-то магла в картинной галерее. - Вас не должна касаться моя личная жизнь, Поттер. Вам ясно? Ледяной тон, как и следовало ожидать. Директор наполовину повернулся к портрету Гарри, чтобы сказать это, но Поттер смог разглядеть, что в глазах Снейпа сверкнуло что-то вроде интереса. - Ясно, директор, - ядовито отозвался Гарри. - И да, Поттер, - мужчина уже открыл дверь, но снова остановился. На этот раз он не оборачивался. - Во избежание непонимания между нами – я все еще пытаюсь вытащить вашу тощую задницу с этого, с позволения сказать, полотна. Поскольку я занят вашей и отчасти моей проблемой, у меня нет времени ни на какие свидания. Можете даже винить в этом себя, я не стану облегчать вашу совесть. Дверь за ним закрылась. - Спокойной ночи, профессор Снейп, - зачем-то пробормотал гриффиндорец. Портрет напротив Поттера снова зашевелился. Этот болтун вообще когда-нибудь спит? - Он не хотел тебя обидеть, Гарри. Он ведь знает, что ты здесь, потому что спасал его, вот и пытается защитить свою гордость, - назидательно вздыхая проговорил Альбус. - Профессор Дамблдор, прекратите разговаривать со мной как с ребенком, - неожиданно даже для самого себя Поттер вспылил так, что кулаки его непроизвольно сжались. – Я не дурак и прекрасно понимаю, почему профессор Снейп так себя ведет. - Извини, Гарри. Все время забываю, что ты уже совсем большой. Время так быстротечно. А здесь оно будто замерло, правда? И все же… Ты видишь меньше, чем тебе кажется. Ты видишь, но не понимаешь всей сути, всего значения. Только не воспринимай это как упрек. Я просто хочу помочь тебе разобраться в этом непростом деле. - В каком деле, профессор Дамблдор? - Это дело – вся твоя жизнь, Гарри, - Альбус по-доброму усмехнулся, но юноша отчего-то ему не поверил. Поттер снова чувствовал себя так, будто все вокруг него знают какую-то тайну. Хотелось поговорить с Гермионой. Может, он даже расскажет ей о своем неожиданном открытии – о том, что не хочет, чтобы Снейп мог быть чей-то еще. Не то чтобы он принадлежит Гарри. Снейп никому принадлежать не может. Так ведь? С чего-то Гарри – даже не сам Гарри, это было что-то внутри него, что-то новое и дикое – решило, что профессор не имеет права ни с кем встречаться. Он пробовал объяснять это тем, что тогда Северус будет занят другими вещами, и времени для вызволения Поттера у него не останется, но звучало это все как самая настоящая глупость. Снейп не может не помогать ему. Во-первых, он чувствует себя обязанным. Во-вторых, он столько раз это делал, что это, наверное, вошло в привычку. Гарри почему-то хотелось так думать. Он полночи пялился на кресло с зеленой обивкой и уснул только к утру. Как Рон вошел, Гарри догадался быстро. Гермиона сказала ему пароль. Куда ей было деваться, он, должно быть, наврал ей, что хочет увидеться с другом. Или пугал её. Может, даже угрожал ей. Кто знает, когда он успел так накачаться – еще вечером или под утро. Началось все с громкого пьяного шепота где-то в районе правого уха: -Гарри! Вставай! Нам нужно поговорить. Прямо сейчас!