୨୧Реакция на то,что в прошлом Т/И была психологом/психиатром୨୧
༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆𖦹˚༘˚⋆𐙚｡⋆𖦹.✧˚
.✧˚Вооруженное Детективное Агентство˚✧ .
✩₊˚.⁺₊✩₊˚.⋆⁺₊˚.⁺₊˚.⋆⁺₊˚.⋆⁺₊˚.⋆⁺₊
✧
Дазай Осаму
На арке старинного моста, возвышающегося над покойными водами реки, Охико вдыхала прохладный воздух утреннего тумана. Она взирала на мягко колышущуюся водную гладь, которая, словно зеркало, отражала бледно-голубое небо, усыпанное рассеянными облаками. Внезапно рядом с ней возникла фигура. Это был молодой человек, чей взгляд скрывал непрочитанную главу его души. Его длинный плащ цвета капучино взлетал и падал под налетами порывистого ветра, как и волны его каштановых волос. Волны, плывущие по ветру, в тандеме с его пронзительным взглядом, создавали образ загадочного странника, поглощенного своими мыслями. Походка молодого человека выдавала его знакомство с этим местом, будто он и сам был частью этого пейзажа, мостом между мирами видимым и неведомым. Когда его взгляд упал на Охико, он, не проявляя удивления, направился к ней. Его движения были легкими и изящными, как будто он шагал не по земле, а по страницам неизвестной повести, где каждый шаг рассказывал историю. Встреча этих двух личностей на мосту, где переплетались тишина утра и шорох ветра, обещала начало необычного диалога. — Как насчет двойного самоубийства? — предложение прозвучало в воздухе невесомым и ироничным, словно лепесток, плывущий по ветру. Этот вопрос, хоть и звучал часто от Дазая, каждый раз носил новый оттенок смысла, испытывая реакцию собеседника. Искал ту, что сможет понять его настоящее "я". Его привычка предлагать "двойное самоубийство" как форму интимного союза отталкивала многих, кто видел в этих словах лишь безумие. Они называли его эксцентричным, странным, иногда даже обвиняли в извращенности. Однако за этой провокационной маской скрывалась глубокое одиночество и непонимание.Но этот раз отличался от всех предыдущих.
Охико, взяв момент на раздумья, медленно обернулась к Дазаю, тщательно скрывая под вуалью спокойствия свою улыбку. Их встреча, хоть и казалась случайностью, была неизбежностью, ведь её острый взгляд, отточенный годами практики психолога, безошибочно разгадывал тайны человеческой души. — Не думаю, что это лучший способ решить проблемы, — отвечала она с непоколебимой уверенностью, словно каждое слово несло в себе вес тысячи неразгаданных загадок. В её глазах – море сострадания и понимания, которое могло окутать даже самую мрачную душу светом и теплом. В этот особенный момент, когда золотые лучи заката пробивались сквозь плотную ткань городской суеты, освещая их обоих теплым светом. Ответ Охико звучал удивительно спокойно, словно она предвидела его необычное предложение, будто читала страницы романа, написанного ещё до их встречи. Взгляд Дазая, обычно меткий и проницательный, на мгновение стал более задумчивым, а его улыбка потускнела, уступая место более сдержанному и серьезному выражению лица. — Вы отличаетесь от всех, кого я когда-либо встречал, — произнес он, словно взвешивая каждое слово. В его голосе прозвучала нотка колебания, нехарактерная для обычного легкомысленного тонуса. Казалось, он оказался перед лицом загадки, которую не мог разгадать обыденными методами. За их спинами широкая река медленно продолжала свое вечное течение, словно символизируя бесконечный поток времени, которое движется вперед, несмотря на все человеческие переживания и встречи. А они оба, замерев на мосту, погрузились в момент окутанный покоем одиночества. Это молчание не было неловким или напряженным. Скорее, оно стало пространством, где могли сосуществовать их разные, но такие близкие миры. В это время, когда золотые лучи солнца плавно переходили в сумерки, создавая мягкий перелив света и тени, их взгляды встретились. Этот взгляд говорил больше, чем слова: он был наполнен взаимным признанием и скрытым желанием понять друг друга глубже. Для Дазая, человека, обычно скрывающего свои истинные чувства за маской шутника и циника, эта встреча стала чем-то вроде откровения. Он встретил человека, который смог увидеть за его фасадом, чувствуя ту самую глубину и сложность, которая делала его таким уникальным. И это открытие заставляло его колебаться, ведь впервые он ощутил возможность истинного диалога, в котором нет места шуткам о самоубийстве, но есть — искреннему стремлению к взаимопониманию. Пронзительное молчание, окутевшее их на мосту, внезапно рассеялось под весом слов, легко сорвавшихся с уст Охико. Её тон, искусно смешанный с легким насмешливым оттенком, нарушил затянувшуюся паузу. — Судя по вашим словам, вы предлагаете каждой встречной даме совершить двойное самоубийство. Но раз вы еще живы, видимо, никто так и не принял ваше предложение, — сказала она, не отводя взгляда от Дазая, который, казалось, на мгновение потерялся в своих мыслях. Однако, вскоре он нашел в себе силы ответить и в его голосе прозвучала явная нотка театральности, когда он весело произнес: — Верно! К сожалению, так никто и не согласился, и я остаюсь в поисках той, кто бы согласился покончить со мной. — Слова парня были пропитаны искусственным драматизмом, как будто он исполнял роль в пьесе, где трагедия и комедия сплетены воедино. Девушка, однако, вглядываясь в его лицо, почувствовала сильную потребность разгадать эту загадочную душу, нащупать путь к его истинному "я". В её сердце зарождалось желание помочь, хотя она прекрасно понимала, что его проблемы, возможно, лежат в плоскости, где требуется не только внимание психолога, но и профессиональная помощь психиатра. После того, как Охико произнесла свои слова, наполненные пониманием и состраданием, в воздухе висело ожидание. Её голос, четкий и спокойный, словно ветер, разгонявший облака сомнений, достиг глубин Дазая. Она была первой, кто не просто отмахнулся от его мрачных шуток, но и увидел за ними скрытую боль. В его глазах на секунду мелькнуло удивление, быстро сменившееся глубокой задумчивостью. Он сталкивался с множеством людей, каждый из которых реагировал на его персону по-своему, но ни один из них не сумел так проникновенно и точно описать его внутреннее состояние. С момента их первой встречи, Дазай и Охико начали проводить время вместе, встречаясь в различных местах, хотя их предпочтения часто склонялись к мосту и реке — местам, окутанным аурой спокойствия и отдаленности от суеты мира. Эти встречи происходили будто по собственному расписанию судьбы. Когда шатен раскрыл перед Охико фрагменты своего прошлого, он делал это не столько сознательно, сколько интуитивно, ощущая в ней душу, способную вместить и осмыслить его бурю переживаний без малейшего следа осуждения. Узнав, что Охико в прошлом была психологом, Осаму воспринял этот факт с глубоким интересом и, в то же время, с известной долей иронии, которая так свойственна его характеру. Его первая мысль была пронизана озарением: «Вот почему она так легко проникает в самые темные уголки моей души». В его глазах зажглась искорка уважения и восхищения, ведь быть психологом — значит нести в себе глубокое понимание человеческой природы и умение видеть за обыденными масками. — Ну что ж, это объясняет многое, — сказал он с своеобразной улыбкой, которая балансировала на грани легкости и серьезности. — Твоя способность понимать меня теперь не кажется такой уж магией. И хотя я всегда считал, что мои демоны уникальны, ты, похоже, обладаешь ключом к их укрощению.⋅˚₊‧ ୨୧ ‧₊˚ ⋅ᯓ⋅˚₊‧ ୨୧ ‧₊˚ ⋅ᯓ⋅˚₊‧ ୨୧ ‧₊˚ ⋅⋅˚₊‧ ୨୧ ‧₊˚ ⋅
★
Однажды вечером, когда солнце уже наклонило свой золотой свет к горизонту, предвещая скорый закат, кареглазый и Охико снова обрели себя на том же мосту, где когда-то пересеклись. Солнечные лучи игриво отражались в водной глади реки, создавая волшебное зрелище, и искрились на лице девушки, подчёркивая естественную красоту её черт. Её длинные ресницы словно были обрамлены золотым ореолом, придавая ей ангельское сияние. Охико с удовольствием впитывала каждый лучик солнца, пока не услышала знакомый голос Осаму. — Знаешь, Охико, — начал Дазай, и в его голосе зазвучали неожиданно мягкие, почти нежные ноты, отличные от его обычного, иногда иронического тонуса. Девушка повернулась к нему, заинтригованная изменением в его манере общения. Её взгляд выражал неподдельный интерес и открытость к предстоящему диалогу. — Я всегда думал, что моя жизнь — это бесконечный поиск способа уйти из неё, — продолжил он, уловив её внимательный взгляд. — Но теперь... теперь я ищу причины остаться. И это благодаря тебе. — Его голос наполнился теплом и благодарностью, а на лице появилась искренняя улыбка счастья, редко посещающая его. На фоне закатного неба, переливающегося всеми оттенками оранжевого и розового, этот момент выглядел особенно трогательным. Мост, на котором они стояли, окутанный мягким вечерним светом, стал символом перехода из одного состояния души в другое — от отчаяния к надежде, от одиночества к взаимопониманию. Ответив ему улыбкой, Охико перевела взгляд на пронзительно ясное небо, омываемое мягким солнечным светом. — Я рада, что смогла оказать тебе поддержку, — говорила она, наполнив свои слова теплотой и участием. Её искренняя радость от того, что она смогла стать тем лучом света в жизни Осаму, который отвёл его от крайних мыслей, была бесценна. Душа парня была изранена невидимыми шрамами прошлого, которое оставило неизгладимый отпечаток на его психике, но он все еще обладал чудесной способностью сохранять ясность ума. Его переживания и воспоминания были непростым бременем, которое он нес на своих плечах. Хотя было бы неверно утверждать, что Дазай полностью исключил мысль об уходе из жизни, ведь тяжёлые моменты прошлого не так легко оставить за спиной, но наличие Охико рядом, её неизменная поддержка и сочувствие, без сомнения помогали ему находить силы бороться и оставаться на плаву.Накаджима Ацуши
В рассветные часы своей стажировки в Вооруженном детективном агенстве, Охико столкнулась с Ацуши — юношей, чья неуверенность в себе буквально сияла сквозь его взгляд. Этот молодой человек обладал несомненным обонянием, однако тяжелое прошлое в стенах детского дома нанесло незаживающие раны на его душе. Над ним часто издевались, убеждая в его ненужности, предрекая судьбу умереть, забытым в грязной канаве — слова, которые висели над ним тяжелым грузом, подобно мрачным тучам надвигающейся бури. Обладая глубокими знаниями в области психологии, она не могла остаться равнодушной к муке, что испытывал тигрёнок. Её сердце сжималось от боли при мысли о его борьбе с собственным восприятием себя. После очередного сложного, но успешно завершенного дела, Охико обратила внимание на Ацуши. Он, как всегда, стоял в стороне, смотря сквозь окно на улицы, где жизнь кипела. Его взгляд был задумчивым и чуть печальным, несмотря на недавний успех. Понимая, что он вновь недооценивает свою значимость. Девушка подошла к нему, чтобы поделиться своими мыслями. — Ацуши, — начала она, прикладывая усилия, чтобы её голос звучал как можно более нежно и убедительно, — сегодня ты в очередной раз показал не только свою исключительную находчивость, но и смелость, которой могли бы позавидовать многие. Разве ты действительно не видишь, как много ты делаешь для нашего агентства? Охико вложила в свои слова всю искренность и поддержку, на которые была способна, надеясь пробудить в Ацуши осознание собственной значимости. Накаджима, ощущая взгляд Охико, встретил его с моментально возникшим замешательством. Его реакция была скромной, характерной для кого-то, кто привык ставить себя на последнее место. — Я всего-лишь выполняю свои обязанности, Охико, — промолвил он, голос его дрожал от неуверенности, а взгляд отражал глубокую самокритику, как будто он смотрел сквозь себя, не находя внутри достойных качеств. Девушка внимательно вглядываясь в его лицо, отметила каждый нюанс его выражения, каждый жест, подчеркивавший его внутреннюю борьбу. — Каждый из нас уникален, Ацуши, и ты не являешься исключением из этого правила, — тепло отозвалась она, её голос наполнился решимостью, словно она была на пороге важного открытия. Взяв глубокий вдох, Охико собралась с мыслями, готовая поделиться с Ацуши частью своего сердца. — Мне не удаётся не замечать, как ты часто усомниваешься в себе. Эти сомнения, корни растут из твоего прошлого в детском доме, верно? Ацуши, колеблясь, ответил кивком. Среди стен Агентства его прошлое не было секретом, даже для Охико, которая присоединилась к коллективу относительно недавно. Тем не менее, Накаджима оставался скрытным относительно деталей своего воспитания в детском учреждении, избегая рассказов о жестоких издевательствах, таких как тот случай, когда ему вбили гвоздь в ногу. Открыться кому-то было для него поистине трудным испытанием, однако в присутствии Охико он ощущал себя заметно более уверенно, что, возможно, было связано с её способностью излучать атмосферу понимания и безопасности, обусловленную её прошлым опытом работы психологом. — Я хочу помочь тебе, Ацуши, — мягко начала она, её слова льнули к воздуху, наполняя помещение теплом и искренностью. — Моя поддержка не из жалости или видения в тебе слабости. Я верю в тебя, потому что ты обладаешь добротой, способной преобразовать наш мир к лучшему. Однако для этого ты должен первым поверить в себя. Задумчиво взирая в неведомую даль, бело-волосый погружался в собственные размышления, в сердце которых зрел вопрос о собственном достоинстве. "Действительно ли я заслуживаю такого отношения?" — эхом отзывалась в его уме мысль о том, что кто-то желает ему помочь. Несмотря на глубокие сомнения, которые вились в его сознании, как туманы в утреннем лесу, он неуверенно, но всё же кивнул в знак согласия с предложением Охико, словно в его душе зажигалась искра надежды. В течение последующих месяцев Охико с бесконечным терпением поддерживала парня, водружая его по пути самопознанию и преодолению внутренних барьеров. Их встречи наполнялись содержательными беседами, в ходе которых они вместе распутывали клубок его страхов, обсуждая, как непростое детство оставило отпечаток на его настоящем. Применяя различные методики психологии, Охико помогала ему культивировать самоуверенность и коренным образом изменить взгляд на себя и свои возможности. Ключевым этапом в их совместной терапевтической работе стало задание, которое девушка предложила тигрёнку. Она попросила его ежедневно фиксировать по крайней мере одно свое деяние, за которое ему не стыдно было бы испытывать гордость. Это упражнение стало своеобразным маяком, освещающим путь к самопризнанию и самоуважению. Ацуши, сначала с некоторым скептицизмом отнесшийся к этой идее, постепенно начал осознавать обилие своих заслуг и добродетелей. С течением времени он заметил, как его самовосприятие начало трансформироваться. Самокритика, которая ранее была его постоянным спутником, стала уступать место конструктивной самооценке. В обсуждениях дел агентства его голос звучал все более уверенно, а мнения высказывались с решительностью и убежденностью. Такое изменение не осталось незамеченным коллегами. Они начали обращаться к Ацуши за советами и поддержкой, что стало для него весомым доказательством собственной компетентности и значимости в коллективе.(Хы, не перегнула ли я палку?)
༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆˚༘˚⋆𐙚｡⋆𖦹˚༘˚⋆𐙚｡⋆𖦹.✧˚
𐙚ᡣ𐭩༘˚⋆
✧
В один из осенних дней, когда лучи уходящего солнца заливали офис мягким золотистым светом, создавая на стенах длинные тени, Ацуши с непривычной уверенностью в шагах подошел к Охико. В его глазах светилась благодарность, глубокая и искренняя, отражая внутреннее преображение, которое произошло с ним за последние месяцы. — Охико, я... я даже не знаю, какими словами мне выразить свою благодарность, — начал он, голос его дрожал от эмоций. — Ты открыла мне глаза на то, что я никогда не мог в себе разглядеть. Я начал чувствовать себя сильным. Теперь я вижу силу в самом себе, в моей сущности. Перед ним девушка улыбнулась, видя, как перед её глазами стоит совсем другой Ацуши — тот, который обрел веру в себя и свои силы. Её улыбка была теплой и наполненной гордостью за его достижения. — Ты сам проделал всю работу, Ацуши, — ответила она, глаза её искрились от удовлетворения увиденным изменением. — Я лишь указала тебе направление. Ты всегда обладал необходимой силой. Только теперь ты об этом знаешь. С каждым днем Накаджима продолжал набираться опыта, становясь всё более уверенным в себе как в детективе, так и в личности. Несмотря на все перемены, он сохранил свою скромность и непритязательность, которые всегда его отличали. Однако глубоко в душе он чувствовал благодарность Охико, той самой, которая стала для него маяком, указывавшим путь к новым горизонтам самосознания и веры в себя. Когда парень наконец узнал, что в прошлом Охико была психологом, его первая реакция была смесью удивления и восхищения. Это открытие помогло ему понять, откуда у девушки такая тонкая способность чувствовать и понимать людей, особенно его самого. — Так вот почему ты всегда знала, что именно сказать, — пробормотал он однажды, когда они наедине обсуждали очередное дело. В его голосе звучали нотки благоговения. Охико лишь улыбнулась в ответ, видя, как глубоко Ацуши ценит её вклад в его жизнь. Её прошлый опыт действительно позволил ей стать тем самым ключом к новому миру для парня, миру, в котором он научился ценить себя и свои способности.Куникида Доппо
Судьба нередко обладает причудливой тенденцией объединять судьбы людей в самые непредвиденные мгновения. Охико и Куникида, некогда неразлучные спутники детства, увидели, как их жизненные тропы медленно, но неизбежно расплетались в разные стороны. Она, вдохновленная стремлением облегчить душевные страдания, обратила свой взор к области психиатрии, заряжаясь миссией вносить ясность в суматоху человеческих эмоций. Между тем, он, олицетворяя непоколебимость и целеустремленность, принял кредо защитника, влившись в ряды Вооруженного детективного агентства, где каждый день превращался в борьбу со зловещими силами, угрожающими миру и порядку. Однако, начинания Доппо когда-то сводились к преподаванию математики в Институте Син-Цуруя. Но со временем он обрёл свое истинное призвание в лице неустанного стремления к справедливости. В момент их повторной встречи Охико не могла не заметить видимых перемен в манере поведения Доппо. Она обнаружила, что его отклик на, казалось бы, незначительные ситуации, особенно когда кто-то разрешал себе шутку или иронию в его адрес, стал иным. Возможно, это изменение было следствием его предыдущей профессиональной деятельности - преподавания в институте, где близкое общение со студентами оставило свой отпечаток на его устойчивости к стрессу. Преподавательская работа, известная своими испытаниями и трудностями, могла не просто повлиять на его психическое состояние. Но эта повышенная чувствительность к обыденным насмешкам и шуткам могла негативно отразиться не только на его собственном благополучии, но и на эффективности работы всего детективного агентства. В тонком балансе между личным и профессиональным, Куникида находился на грани, где каждый неверный шаг мог вызвать серьезные последствия. Эта новая хрупкость в его характере могла быть как вызовом, так и возможностью для роста, в зависимости от того, как он и его окружение выберут вести себя дальше. Охико, используя свой опыт психиатра, решила тонко вмешаться в ситуацию, став более частым гостем на рабочем месте своего давнего друга. Она ненавязчиво наблюдала за его поведением, реакциями на различные ситуации, стремясь понять и, возможно, найти способ помочь ему справиться с натиском обстоятельств. Зная его как личность, отличающуюся принципиальностью и строгостью моральных устоев, Охико осознавала, что её вмешательство должно быть исключительно деликатным и невидимым.Эдогава Ранпо
Ранпо, звезда Вооруженного детективного агентства, и его несравненный детектив направлялся к очередному месту преступления, сопровождаемый одним из своих коллег из Агентства. Вопреки своему блестящему интеллекту, Ранпо испытывал затруднения с ориентацией в местности, и без сопровождения одного из сотрудников его путешествие к месту событий могло бы затянуться на неопределенное время. Эдогава вместе с сотрудниками правоохранительных органов, окруженный жёлтыми лентами предостережения, вступил на путь поиска истины. В этот раз его задача требовала применения классических методов дедукции, ведь даже его несравненный ум нуждался в поддержке конкретных фактов и свидетельств, чтобы распутать клубок этого дела. Из всех свидетелей, Охико, бывшый психолог и близкая подруга покойного Ямадо, предстала перед ним как ключ к разгадке. Её глубокое знание психики и личных трагедий Ямадо делали её свидетельство неоценимым. Ранпо, приступая к допросу, был настроен выявить из её слов мельчайшие нюансы, которые могли бы пролить свет на обстоятельства произошедшего. Охико, несмотря на своё прошлое в роли личного психолога Ямадо, могла показаться многим главной подозреваемой. Их связь, превосходящая обыденные дружеские отношения, наводила на мысль о возможных мотивах и скрытых чувствах, которые могли подтолкнуть к преступлению. Ранпо однако оставил в стороне тень подозрения, которая могла бы покоиться на Охико. Его логика была неопровержима: дружба и близость не всегда являются предвестниками предательства или злодеяния. К тому же, подтверждения алиби Охико были неоспоримы и приходили с нескольких сторон, внося ясность в обстоятельства дела. Он узнал от коллег девушки, что в день совершения преступления Охико находилась вдали от города, в гостях у своих родителей. Это было подкреплено не только словами, но и конкретными доказательствами: например билет на самолет, который девушка приобрела, (Не детектив, а прям шпион, страшно блин) На допросе Охико поделилась с детективом информацией, окрашенной тревогой и заботой о психическом благополучии своего покойного друга. Её слова о нестабильности его эмоционального состояния открыли новую страницу в книге расследования, предоставив Эдогаве важные подсказки. Однако, в течение всего допроса Охико не могла отвести взгляд от неординарного поведения парня. Его непосредственность, порой казавшаяся детской, манера без зазрения совести называть окружающих "недалекими", а также несокрушимая уверенность в своей исключительности и гениальности детектива, привносили ноту эксцентричности. Эти черты, наряду с его известной способностью разгадывать самые запутанные тайны, порой казались невероятными. С несравненной легкостью, приковывая внимание всех присутствующих, он раскрывает мрачную завесу тайны, укрепляя свой статус непревзойденного детектива. Выяснилось, что Ямадо страдал от шизофрении на начальной стадии. Охико, благодаря своему профессиональному опыту и знанию психологии, заметила тревожные признаки в поведении своего друга. Его резкая смена характера, отстраненность, эмоциональное охлаждение и уменьшение социальной активности служили явными сигналами ухудшения его состояния. Понимая критическую необходимость медицинского вмешательства, для предотвращения прогрессирования болезни, Охико столкнулась с непреодолимым препятствием — отказом Ямадо признавать свою болезнь и его категорическим нежеланием обращаться за помощью. Проблема заключалась в том, что лечение будет бесполезным без признания пациентом своего состояния и желания выздороветь. Именно поэтому, девушка стала частым гостем в доме Ямадо, применяя все свое психологическое искусство и методы убеждения, надеясь пробудить в нем осознание собственного состояния. Однако, к большому сожалению, её усилия оказались тщетными. Ямадо выбрал момент отсутствия подруги, чтобы осуществить свой последний и самый мрачный план — самоубийство, оформленное как убийство. Это решение было неспонтанным: мужчина тщательно готовился к нему в течение полугода, обдумывая каждую деталь, чтобы запутать следы и создать иллюзию преступления. Эдогава, столкнувшись с этим делом, ощутил всю тяжесть и сложность задачи, которую ему предстояло разрешить. Ямадо, с умом стратега, превратил свою собственную гибель в загадку, устроив все так, чтобы его дом стал ловушкой для обвинений. Регулярные встречи с "друзьями", невинно оставляющими свои отпечатки пальцев на предметах интерьера, и постоянное использование перчаток самим Ямадо, чтобы не оставлять отпечатки пальцев на определенные вещи— всё это было частью хитроумного плана. Такие действия мужчины сеяли сомнения и замешательство среди следователей, заставляя их взглянуть на происшествие под совершенно иным углом. Ямадо, словно шахматист, предвидящий ходы своих оппонентов, совершил свой последний ход, оставив после себя лишь вопросы и разгадки. Разгадка, представленная брюнетом, оказалась настолько разрушительной, что заставила девушку погрузиться в глубокий приступ отчаяния и самообвинения. Она, не сдерживая слёз, утверждала, что вся тяжесть вины лежит исключительно на её плечах. В её голосе звучала мучительная боль: она убеждала себя, что если бы настояла на лечении Ямадо, даже против его воли, трагедии можно было бы избежать. Самообвинения в беспомощности и профессиональной недостаточности как психолога, не сумевшего предотвратить замысел друга, стали её ношей. Ранпо, с непроницаемым выражением лица, где лишь изредка мелькали вспышки сочувствия, стал свидетелем её горя. Его изумрудные глаза, обычно столь проницательные и острые, на момент омрачились тенью печали по поводу её состояния. Не в силах найти слова утешения, которые могли бы пробиться сквозь толщу её отчаяния, понимал, что успокоить Охико не будет легкой задачей. В этом моменте, наполненном глубокой эмоциональной интенсивностью, детектив поступил неожиданно даже для себя. Он ощутил срочную необходимость поддержать девушку, ведь её безутешный плач будто эхом отозвался в его собственном сердце, напомнив о боли утраты, которую он пережил в юности. Тогда, в возрасте четырнадцати лет, он также был охвачен острой болью после потери своих родителей, когда вокруг, казалось, не осталось никого, кто мог бы предложить утешение или понимание. Собравшись с духом, брюнет осторожно обнял Охико, пытаясь проникнуть сквозь туман её отчаяния и предложить ей ту поддержку, которой сам когда-то был лишен. Проявление подобных эмоций и физическое утешение были далеки от привычного поведения, но он понял, что в этот критический момент слова утешения могут иметь особое значение. Он предполагал, что профессиональный опыт Охико как психолога должен был подарить ей способность сохранять хладнокровие даже в самых трагических обстоятельствах. Тем не менее, живая эмоциональная реакция на потерю близкого друга заставила его переосмыслить свои представления о человеческой устойчивости и внутренней силе. Столкнувшись с её безутешным горем, Ранпо не мог оставаться равнодушным. Охико, обнимая его и не желая отпускать, словно нашла в нем опору, которая могла хоть как-то смягчить её боль. Её мольбы остаться с ней, вне зависимости от того, насколько хорошо они были знакомы. Ранпо понял серьезность момента, осознавая, что оставить Охико одну в таком раздираемом отчаянием состоянии было бы не только безответственно, но и опасно. Её глубокая боль и истерика могли привести к самым непредсказуемым и трагическим последствиям.Акико Йосано
Охико, новобранец и бывший психолог, присоединилась к агентству после обнаружения в себе способностей Эспера. Её жизнь в агентстве была полна испытаний, включая рискованные миссии, которые не раз ставили её на грань жизни и смерти. После одной особенно рискованной операции, Охико вернулась с глубокими ранениями, и её немедленно направили к Акико Йосано – ведущему медику агентства, чьи исключительные способности активировались лишь на грани жизни и смерти. Своеобразный метод лечения Йосано, требующий довести пациента до критического состояния, всегда вызывал множество вопросов и опасений среди коллег, только потому что женщина испытывала во время этого процесса пугающее садистическое удовольствие. Охико, обессилевшая и охваченная болевыми ощущениями, впервые оказалась под пристальным взглядом Йосано. В этот момент медик, почувствовав нежелание причинять боль новобранцу, решила уколоть ей снотворное, чтобы хоть частично смягчить неизбежные страдания. Между проблесками сознания и пучиной темноты Охико пыталась осмыслить неоднозначность чувств Йосано, находящей странное наслаждение в боли других. По мере восстановления и благодаря своему профессиональному любопытству, Охико стала всё глубже погружаться в раздумья о сложной натуре своей спасительницы. Вопрос о том, что питает и поддерживает интерес Акико к своей мрачной практике стал для Охико не просто медицинским интересом, а личным вызовом. Она хотела понять, скрывается ли за фасадом садизма Йосано более глубокий смысл или же это её способ борьбы со своими внутренними демонами. Среди шепотов прошлого и эха неотложных дел она обрела новую цель – разгадать загадку, таящуюся в глубинах души Акико. Охико, вооружившись терпением и деликатностью, постепенно прокладывала путь к доверию своей коллеги, словно навигатор в бескрайнем море человеческих эмоций. Их отношения хоть и не превратились в искреннюю дружбу, были наполнены взаимным уважением и неким негласным соглашением о невмешательстве в личные пространства души. Охико понимала, что для того, чтобы человек открылся, необходимо не только умение слушать, но и способность вести диалог так, чтобы собеседник сам не осознавал глубину своих откровений. И вот, однажды в поздний вечер, когда тишина окутала коридоры агентства, Охико и Йосано остались наедине среди забытых записей и неразгаданных дел. Воздействуя на женщину с помощью тонких психологических приёмов, Охико аккуратно распутывала клубок эмоций и мыслей, что ограждал сердце Акико. И в этот вечер, преодолевая границы собственных принципов и страхов, Йосано раскрылась. Она поделилась с девушкой своими раздумьями о профессии, о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться ежедневно, и о том странном чувстве удовлетворения, которое испытывает, видя результаты своей работы.Осторожно, спойлер к манге‼️
Она рассказывала, и каждое слово, словно капли дождя по стеклу, оставляло след в душе слушателя. Временем своих воспоминаний Йосано вернулась к дням, когда мир был поглощён войной между Эсперами, а она вместе с Мори Огаем выступала в качестве лекаря, зарекомендовала себя как "ангел смерти". Спасая жизни на фронтах этого безумного противостояния, она обрела печальную известность. Её дар, который мог стать символом надежды, воспринимался многими как проклятие. Уставшие души солдат, измученные бесконечным насилием, увидели в её способностях не шанс на спасение, а обречённость возвращаться в ад боевых действий, чтобы снова и снова сталкиваться с лицом смерти. Однако наиболее пронзительной оказалась история о Эспере, подарившем ей заколку в форме бабочки. Этот жест, полный тёплых чувств, в итоге обернулся трагедией, когда эспер покончил жизнь самоубийством. Этот рассказ позволил Охико увидеть глубину боли и страданий, которые женщина скрывала за фасадом силы и независимости. Акико призналась, что её садистическое удовольствие, которое она демонстрирует коллегам при лечении, носит целенаправленный характер. Это был своего рода механизм защиты, направленный на то, чтобы заставить их действовать осторожнее, чтобы они избегали травм и не нуждались в её экстремальном вмешательстве. Йосано искренне желала, чтобы её коллеги оставались в безопасности, стараясь избежать повторения той боли и утраты, с которыми она столкнулась в прошлом. Каждый раз, когда медику приходилось активировать свой дар, она ощущала как бы возвращение в прошлое, где её имя снова ассоциировалось с "ангелом смерти". Это возвращение несло с собой не только воспоминания о спасённых жизнях, но и непреодолимую боль, а также чувство вины. Осознавая глубину травм, которые тяготили Акико, Охико взяла на себя роль не просто коллеги, но и психологического оплота. С мудростью и тактом она применяла свои знания, чтобы облегчить бремя прошлого, которое нависло над ней как тёмное облако. Охико не предлагала быстрых решений, ведь понимала: путь к исцелению требует времени и терпения. Однако её неизменная поддержка и готовность внимательно слушать стали краеугольным камнем в процессе восстановления душевного равновесия Акико. В ходе их бесед девушка акцентировала внимание на необходимости примирения с прошлым и обретения силы идти дальше, несмотря на цепи болезненных воспоминаний. Она убеждала Йосано в ценности её дара исцелять, подчёркивая, что именно способность дарить жизнь делает её существование по-настоящему значимым. Эта сила предоставляла людям возможность на новый старт, новую жизнь, в которой могло найтись место для радости и смысла. Сомнения и страхи Йосано касались времён военного конфликта среди эсперов, когда её дар был оклеветан многими как проклятие. Тем не менее, Охико напомнила, что вина за это не лежала на плечах Акико. Когда войне пришел конец, именно благодаря Йосано многие солдаты смогли обрести дорогу домой, к своим семьям и близким, к новой жизни, которую они могли начать с чистого листа. Осознание того, что путь к освобождению от тяжёлых воспоминаний и внутренних убеждений, окрашенных чувством вины, не будет лёгким, пронизывало мысли. Несмотря на глубоко укоренившееся мнение о том, что её действия приносят лишь боль и страдания, беседа с Охико стала лучом света в тёмном коридоре её души. С поддержкой и пониманием этой необычайной коллеги Йосано постепенно начала осознавать, что может смотреть на своё прошлое под другим углом. Она начала признавать, что в тот период она действительно была лишь ребёнком, поставленным перед выборами, где альтернативы казались иллюзорными. Осознание того, что обстоятельства вынудили её принять роль "ангела смерти", служило холодным утешением, но теперь, благодаря беседам с Охико, она находила в себе силы простить себя. Этот процесс самопознания и принятия своих действий без излишней самокритики открывал перед ней дорогу к внутреннему спокойствию. Созерцая будущее, Йосано рассматривала возможность изменения своего подхода к лечению. Она задумывалась о том, чтобы ввести практику использования снотворного для тех, кто оказывается в её кабинете, стремясь минимизировать их страдания и болезненные ощущения. Откровение о том, что Охико в прошлом посвятила себя изучению психологии и работе с душевными страданиями людей, оставило Йосано в глубоком раздумье. В её глазах мелькнуло что-то вроде удивления, переплетённого с восхищением. —Так ты тоже врач, но твоя специализация — исцеление души, — промолвила она. В её голосе звучала искренняя заинтересованность, а взгляд стал ещё более сосредоточенным. —Интересно, мы с тобой идём по параллельным путям, стремясь к одной цели — исцелению, но используем разные методы, — продолжила Йосано, с каждым словом всё более убеждаясь в ценности этого открытия. В глубине души она уважала Охико за её прошлый путь и профессиональные достижения.