Вы красивые, но пустые, — продолжал Маленький принц. — Ради вас не захочется умереть. Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех вас. Ведь это её, а не вас я поливал каждый день. Её, а не вас накрывал стеклянным колпаком. Её загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для неё убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она умолкала. Она — моя.
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
— Как у тебя на личном, дочка? — Фредерик брезгливо вытер руки платком, продолжая неотрывно следить за выражением лица своей дочери. — Ты случаем не с пасынком Гудмана встречаешься? Видел, как вы танцевали на банкете. «Так банкет все же твоих рук дело. Не удивительно…» — Типа любовь-морковь, все дела? — как можно громче Агата поставила стакан, что до этого находился у нее в руке, на стол. — Батенька, я вас умоляю. Думаешь, для такой, как я, существует понятие «любить»? Ты и правда совершенно меня не знаешь. Этот дурак повелся на красивую обёртку. Вот чего можно достичь, используя внешность и стройные ноги. Старик ненадолго завис, видимо что-то обдумывая. Слабый свет падал ему на лицо, что делало практически невозможным разглядеть его, но, когда лампа пошатнулась и свет полностью осветил его лик, девушке удалось уловить едва видимую улыбку. Даже не так. Лыбу. По-другому не назовешь. Это было что-то между «ты вся в меня, дочь» и «если ты осмелилась врать мне, я убью тебя», что выглядело весьма угрожающе. — Девочка моя, таким, как мы с тобой, не дано любить. Такова наша участь, — старик подошёл к дочери вплотную и, как бы утешая, опустил свою руку ей на плечо. Но сама киллер не видела в этом ничего утешающего. То, с какой отвратной нежностью он делал это, что ему совершенно не свойственно, заставляло ее стиснуть зубы. — А как же мама? — девушка натягивается, как струна, когда чувствует, как рука на ее плече сжимается. — Уж она-то тебя любила. И была верна. Так почему она поплатилась за это жизнью? Взгляд отца в миг стал холодным, как сталь. Теперь в нем не было той мнимой доброты и заботы, которую он показывал всего минуту назад. Интересно, что заставило его задуматься над ее словами? Возможно ли, что он сожалеет? Комната погрузилась в томительную тишину, которую ни один из них не хотел прерывать. Но когда-то это должно было случиться. Девушка подняла на него свой тяжёлый взгляд и, пытаясь выглядеть как можно отреченнее, спросила: — Разве я не права? — может ли быть так, что это «чудовище», которого она называла отцом, когда-либо любил ее мать? Было ли такое? — Твоя мать…я и правда любил её. Но знаешь как бывает, любовь иссякает, — возможно ей просто показалось, но отец сделал ударение на последнем слове, специально выделив его. Но по его выражению лица нельзя было сказать на сто процентов. — Мы встретились с ещё в университете. Она была хрупкой. Мне даже казалось, что если я слишком сильно обниму ее, она разобьётся. Тогда я ещё не унаследовал дело своего отца, а она и не настаивала. Уже через год мы стали жить вместе, родители выгнали твою мать из дома. Её всегда все устраивало, даже когда она забеременела и я предложил расписаться, я услышал отказ. Но со временем ее поведение стало другим, ледяным. Возможно, она просто охладела ко мне. Может и я что-то не так сделал. Но такое ощущение, будто мы стали отдаляться друг от друга, при чем очень быстро. Агата не могла понять, говорит он правду или нет. Рассказ его был трогательным, но никак не его взгляд. Казалось, будто эту историю он выдумывает на ходу. Пока девушка витала в облаках, снаружи послышался грохот, так, будто что-то взорвали. Отец же и глазом не моргнул, соответственно и она не подавала виду. Но что-то было не так. Его взгляд, будто «птичка в клетке», не сулил ничего хорошего. Слышится людской крик, видимо, его подчинённые. Девушка из последних сил держится, чтобы не рвануть в гущу событий. Сам Фредерик невозмутимо продолжает: — Но в один день она просто ушла. Понимаешь? Оставила меня одного с тобой полугодавалой. Просила не искать ее. Обещала, что вернётся. И, знаешь, — от того, как резко переменился его голос, из нежного в стальной, ее передёрнуло, — она и правда вернулась. Тогда она снова стала самой собой, уделяла тебе и мне все свое время. До того как в наш дом не вторглись агенты ФБР. Представляешь каково было мое удивление, когда я узнал, что этот безродный бастард работала на ФБР? Киллер нервно сглотнула. Когда дверь со стуком влетела в стену, она вздрогнула. В комнату вбежал, видимо, один из подчинённых. Фредерик был готов задушить его своими собственными руками, если бы не новость, которую он принес. Парень что-то шепнул на ухо своему боссу, после чего отошёл на достаточно безопасное расстояние. Боится. Он боится, что Фредерик что-то сделает с ним. Лицо же второго перекосилось, будто ему в рот только что запихнули целый лимон. Девушке же оставалось только гадать, что такого происходит снаружи. Со стороны одной из стен кто-то судорожно вздохнул. Это Гудман пришел в себя, что больше всего пугало ее. Что с ним сделают? Нет. Что сделают с ними? Она метнула взгляд на недо-отца, пытаясь уловить хоть какие-то эмоции. Власть — вот что она видела в нем. Фредерик был тем ещё подонком, но власть он любил больше жизни. — Наш гость пришел в себя. Просто прекрасно, — он, сохраняя равнодушие, подошёл к тумбе, на которую кинул свой пистолет, после чего протер его платком, который валялся недалеко. — Агата, ты должна доказать мне свою верность. — От этого предложения кровь стыла в жилах, виски сильно пульсировали, будто голова сейчас взорвется. Совершенно серьёзно, но с пересохшим горлом, она еле выдавила: — Как? — Пристрели Гудмана, — он кивнул своему подопечному, который до сих пор стоял неподалёку, чтобы тот закрыл дверь. — Эта тварь полицейская не даёт мне жить и зарабатывать. Я слишком многое потерял из-за него. Убьем его — остальные разбегутся как крысы. Ей в руки вложили пистолет Макарова, а вместе с этим и груз ответственности, который она не в силах нести. Киллер достала магазин*, наведя дуло в пол, стараясь не смотреть пленнику в глаза. Сняла с предохранителя, вставила несколько патронов в магазин* и вставила его обратно. Четыре патрона, одна цель. Ничего сложного. Девушка вдыхает, выдыхает, ещё один полувдох и дуло медленно поднимается вверх. Несколько вдохов и указательный палец медленно жмёт на курок, рука дрожит из-за крепкой хватки. Так не должно быть. Фредерик стоит по левую сторону от нее, внимательно наблюдая. «Я тебя совершенно не знаю…» Последнее усилие перед выстрелом. Секунда. Рука дёргается в сторону, раздается оглушительный выстрел. Прямо в цель…***
Алекс был тренированным агентом, одним из лучших, но даже так было затруднительно пробраться через всю свору вооруженных бандитов. Один из них делает выпад вперёд, намереваясь задеть парня, но благо тот всегда думал на несколько шагов вперёд. Напарники прикрывают друг другу спины, а его главной задачей было добраться до его Каттен раньше остальных. Голова совершенно не соображала, хотя по сути он должен держать ее холодной, но не в этот раз, не когда его девочка в опасности. Парень медленно, но верно, продвигается дальше. Во всем этом хаосе было крайне трудно ориентироваться, потому все двигались вразнобой. Вокруг гремели выстрелы, и во всей этой суматохе невозможно было подсчитать потери. Он боялся, и все равно искал ее взглядом, надеясь, что его девочка все же не здесь, что это все сон. Но боль, которую он ощущал, говорила об обратном. Пешки были слабы, по сравнению с агентами, прошедшими адскую подготовку. Да, они были слабы и значительно уступали им. Наконец, когда ряды приспешников поредели, Алексу удалось выхватить одного из общей толпы и попытаться прижать его. Увы, не вышло. Парень оказался больно цепким и ударил агента в живот, чтобы высвободиться из цепкой хватки. Завязался нешуточный бой. — Где они? — ответа не последовало, противник поманил его рукой. Признаться, дважды предлагать ему не нужно. Хук, уворот, ещё один уворот. Оба были профессионалами в рукопашном бою. Алекс делает резкий выпад так, что противник не успевает среагировать, и хватает того за горло, крепко сжимая руку. Противник пытается высвободиться, но у него это не выходит. Все же тренированность и стаж агента, а ещё телосложение, давали ему некое преимущество. — Я повторю свой вопрос. Где они, мать твою? — у парня заканчивается воздух, когда он с огромным усилием кивает куда-то назад. Только после этого Алекс обращает внимание на одну из множеств дверей, которая отличалась аурой от остальных. Агент отбрасывает парня в сторону, а сам направляется к пункту своего назначения. В тот момент, когда он тянется к ручке двери, слышится громкий выстрел прямо за дверью.***
В этот момент казалось Агата не слышит ничего. Ни хрипов Гудмана, ни животного крика Фредерика. Тишина. Ее это пугало. Но даже так ее взгляд был направлен в одну точку. На ее отца. Точнее, на красное пятно в области груди, которое становилось все больше с каждой секундой, растекаясь по белоснежной рубашке. Фредерик медленно опускается на пол, и последний вздох вырвался из его груди. Но Агата ничего не чувствовала. Ни-че-го. Это тот самый отец, любви которого она когда-то так несчадно желала. Тот, кто бросил ее на погибель. И тот, кто хотел использовать ее в своих целях после того как оставил ее. Девушка слегка покачнулась. Ноги были ватными и казалось, что она вот-вот упадет. Но она опустила пистолет, и двинулась по направлению к двери. Слез не было. Наверное, она бы даже ненавидела себя за это. Но в этот момент она ненавидела отца больше чего-либо или кого-либо на свете. Она сделала ещё один шаг по направлению к двери, как раз в тот момент когда та открылась и перед ней появился Алекс. Её Александр. Всегда добрый и вежливый. Но сейчас его лицо выражало ужас. Эту эмоцию она ни с чем не перепутает. Впервые в жизни, если не считать ее детство, ей стало страшно. Страшно, что дорогой ей человек откажется от нее, бросит. — Агата, — только ей показалось, что он боится ее, как она увидела ещё одну эмоцию на его лице — облегчение. Облегчение от того, что его девочка в порядке. Не ранена. Жива. Здорова. Это и больше ничего ему не нужно. Но взгляд его падает на все остальной в этой комнате. — Твою мать. — Только и произносит агент, отпихивая девушку себе за спину. Алекс тут же отдает приказ в рацию: — Пришлите сюда медиков. Срочно, здесь раненые. Парень пытался поговорить с Агатой, достучаться до неё. Но девушка была словно не в себе. Киллер ткнула ребром пистолета куда-то ему в руку, передавая огнестрельное оружие, чтобы не чувствовать этот противный холодный металл на своей нежной коже. Минуты через две, пока Алекс пытался нащупать пульс у Фредерика, в помещение вбежали санитары. Как оказалось, все уже закончилось. Преступники были орестованы, не обошлось конечно без потерь. Девушка хотела уйти, но ноги отказывались слушаться. Внезапно чьи-то крепкие руки легли ей на плечи, знакомый запах окутал ее тело. — Идем, Каттен, — Нильсен провел ее к выходу, позаботившись о том, чтобы никто не глазел на нее. Главное — его Каттен в безопасности. Мимо пронесся Сэм, неразборчиво матерясь под нос, за ним кинулась Рэйчел, еле поспевая за тренированным агентом. Наконец, Агата смогла глубоко вздохнуть. Свежий воздух в миг заполонил ее лёгкие. Но хотелось большего. Девушка развернулась и прижалась к своему спасителю. Руки Алекса заботливо сковали ее в своих объятиях, ещё крепче прижимая к себе. Это было так трепетно и нежно, что было даже как-то непривычно. Агент уткнулся в макушку своей Каттен, наконец чувствуя что она рядом с ним, в безопасности. — Алекс, отвези меня домой.