4 секунды

Ненавижу осень. Ван всегда без умолку трещала о Пушкине и о его стихах. В них, часто упоминалось об осени. «Унылая пора, очей очарование…» Нихрена, осень в большинстве своем несёт только тоску и апатию… И вот сейчас, стоя у открытой форточки я думал о том, как же сильно ненавижу эту палитру цветов. Черный, серый, красный, желтый… Мой мозг устал считать количество падающих наземь листьев, но я не мог думать о чем-то другом. На верхней полке в шкафчике уже года два одиноко лежала незаконченная пачка сигарет. Ну вот, пришло и её время. Не могу вспомнить как я первый раз закурил, но помню, что это точно было из-за Ванессы. Во время её второго приезда, да…? Я не понимал почему она вдыхает эту отраву, но она на мои вопросы только смеялась и качала головой. Дурочка… Первая затяжка и дым приятным спазмом обжёг лёгкие. Хотелось вдыхать этот яд ещё глубже, до потери сознания… «Забыться, забыться, забыться…» Я словно захлебнулся. Воспоминания навалились, словно груда книг из случайно открывшейся дверцы шкафа. Какого хрена я сделал? Перед глазами замелькали картинки прошлой ночи. Я видел искаженное болью лицо Ван и слышал её крики. Резко стало нечем дышать, как будто во всем мире закончился весь кислород. В голове пульсировало. «Что ты вчера сделал, ублюдок…» Я не знал что делать, как и не понимал, что на меня нашло. Это был не я? Нет. Я не верю в пришельцев и одержимость, а значит одно из двух. Либо я сошел с ума… Либо я конченный урод. И все сходилось ко второму варианту. Извиниться? Да уж, я представляю эту сцену. Но что остаётся? Только умолять. Я не смогу пережить того, что сломал самого дорогого мне человека. В коридоре раздался скрип половиц и звуки шлепающих босых ног. Она проснулась? Или будет точнее сказать… очнулась. Голова опять заболела, а следом хлопнула входная дверь. Хотелось сорваться и побежать следом, схватить, подхватить на руки, рыдать, уткнувшись в её шелковистые, всегда вкуснопахнущие волосы цвета неба и никогда не отпускать. Но я сдержался и сжал челюсти до скрипа эмали. Нет. Она должна прийти в себя, если конечно ещё захочет сюда вернуться… Время тянулось бесконечно долго. Стрелки часов словно отсчитывали не минуты и часы, а дни и недели. Липкое чувство страха сковывало ребра. «Она точно что-нибудь выкинет...» —пронеслось в голове. Только сейчас я заметил на столе таблетки. В названиях не разбираюсь, но это определенно транквилизаторы. — Что...? Ноги против моей воли сорвались с места и помчались к двери. Вниз по лестнице. Вперёд по улице. Куда мне идти и где искать её? Но позже мое сознание словно холодной водой окатило «Мост...» Через несколько секунд я был там. Я увидел взметнувшиеся над перилами края огромной кофты и собранный в пучок клочок неба. Рука потянулась в карман за телефоном. — Это скорая? Здесь самоубийство. Меня напугало то, каким сухим и надломившимся был мой голос. 5…9…4…6.3…1. Я разучился считать. Взгляд отказывался фокусироваться на истощенном мокром теле, парившем над носилками. Почему я прежде не замечал, что её худоба настолько болезненна… Горячие капли потекли по щекам. Я не стеснялся плакать здесь, перед всей этой толпой. Красно-синие отблески от сирены красиво смотрелись на фарфоровом лице. В голове прогремело: «Ты так и не попросил у нее прощения…» Я подошёл ближе и взял холодную маленькую ладошку в свою непривычно горячую руку. — Прости меня, Ван. И тут я почувствовал как бледные тонкие пальцы сильно сжали мое запястье. Сердце пропустило удар — Прощу, если купишь мне пиво.