ADRIX — 2075
«Последнее, что я увидел — его золотые глаза в переливах мерцающих созвездий ночного неба. Или всё это только в моей голове?...» — Рой? Рой, твою же, чëрт побери…, — несколько болезненных толчков по бедру вытянутой вперёд ноги в неудобной позе заставляют пробудиться, вывернуться из туманного кокона разбитых сновидений, граничащих с зыбучей реальностью, и увидеть вместо бескрайней пустыни вплоть до конца медного диска в горизонте свежесть зелени. После — её запах. Густая влажность пробивалась сквозь приоткрытое окно со стороны пассажирского сидения. Несколько мгновений на осознание реальности, оставшиеся три секунды — построение карты мира, открывшейся пробудившемуся сознанию. Встать сразу не удалось. Сперва пришлось пройти через ритуал пробуждения тела, что, в отличие от души, оказалось гораздо сложней и болезненней: затёкшие конечности, обмёрзшие пальцы рук, которыми бестолково шевелил под тканью собственной куртки, а после — первый громкий вздох, широко распахивая глаза. — Это же Клауд, верно? Чёрт, это и в самом деле он…тормози, Жан! — Я не уверен, не мешало бы проехать ещё немного и… — Тормози, говорю, давай, — внедорожник толком не успел замереть на хрустящей листве, как мужчина, путаясь во всё ещё непослушных конечностях, вывернулся из пассажирского сидения, чтобы как можно скорее оказаться снаружи, вдохнуть тот самый вязкий, невероятной чистоты аромат опасного затерянного леса, о котором читал лишь выдержки из древних пыльных фолиантов библиотеки Лондона, секции, куда не совали носа годами. Именно там в далёком детстве Рой Мустанг впервые встретился с ним. Ксерксом. Среди нескольких сотен книг не сыскать было точнее истории о том, как возник этот город на месте девственной пустыни, мёртвого треугольника, куда не мог попасть никто вот уже сотни лет, и если даже всё ещё там существовали какие-то руины, если там ещё были призраки прошлого, что с радостью готовы рассказать юным исследователям о себе…оно того стоит. Рой Мустанг был болен. Он был болен сказочным городом, что возник из ниоткуда, и местные жители – люди с золотыми волосами и глазами — являли собой фантазию, идущую нога в ногу с, казалось бы, абсолютно иной параллельной реальностью. Сочиняли сказки, невероятные истории, рисовали картины те, кому посчастливилось найти это место. Или им позволяли его найти? Все они — историки, летописцы далёкого прошлого, кто позднее бесследно исчез, оставив после себя лишь малые крохи того, во что нужно поверить всем сердцем. Разумеется, Рой был очарован, тогда, в детстве, это казалось непостижимой мечтой, но чем сильнее он начал этим увлекаться в будущем, тем опасней становились его замыслы. И только к тридцати годам ему удалось совершить невозможное. Вероятно, это всего лишь байки, современными сочинителями приправленные какими-то сухими фактами для тех, кто искренне верит, но сколько было и тех, кто не мог достичь и таинственного леса, какой не сыскать ни в одной точке мира? Высокие, к самому небу тянущие свои "руки", деревья, столь мощная аура жизни, что ты задыхаешься, делая лишь один единственный вздох, и Рой, оказавшись непослушными ногами в высокой мокрой от росы траве смотрел в небо, принимающее лиловые оттенки от заходящего за горизонт солнца. А ветви, кажется, начинали постепенно закрывать пространство, что связывало их с привычной реальностью, беспросветным куполом изумруда, погружая постепенно во тьму. Он сухо усмехнулся и прислонился лопатками к грязной стенке старого, потасканного жизнью автомобиля, стаскивая с переносицы запотевшие очки. — Не нравится мне это место. — Ты только посмотри, они ведь и впрямь закрывают небо. Невероятно. — Невероятно, скорее, то, что тебе действительно удалось нас сюда затащить, — и Жан, нахмурив брови, открыл шире окно и выглянул наружу, чтобы убедиться в том, что караван из ещё двух внедорожников продирался сквозь густую лесную чащу к своим товарищам. Шайка учёных, археологов, любителей экстремальных поездок и просто любопытных людей заразилась не столько историями, сколько доказанными Роем теориями о существовании Ксеркса. Он и в самом деле искренне верил, что это не дедушкины сказки. Разумеется, у кого-то зарождался такой же больной интерес к раскрытию многовековой тайны, у кого-то же исключительно материальный. Ведь, как писалось в книгах, белокаменный город таил в себе немало разнообразных пород, какие в настоящее время добыть было просто невозможно. Безусловно, денег они стоили немалых. Рой улыбнулся своему товарищу, надевая очки, и невольно вспомнил, как ещё позапрошлой ночью они обернули кабак в самый настоящий безудержный аншлаг с громкими, горячими спорами и обсуждениями, с сиянием чёрных глаз лихорадкой — именно тогда-то Рой и сказал, что знает, как добраться до «золотого» города-призрака. — Ну что, шеф, солнце уже село. Может, останемся тут? Если местная фауна не решит полакомиться нами, — как только первая машина затормозила, немного увязнув в опавшей листве невероятных размеров, из кабины вылезли сперва Хьюз, а за ним и Бреда, с неприкрытым презрением осматриваясь по сторонам. Последнее, где он хотел оказаться, это в густой листве, и, кажется, больше ему по душе пришлась бескрайняя пустыня. — У меня здесь даже батарейки встали. Жена меня убьёт, — на громком разочарованном вздохе произнёс Маэс, останавливаясь подле удовлетворённого достигнутым Роя. Он постучал указательным пальцем по наручным часам, будто это как-то могло их реанимировать, и на выдохе достал из заднего кармана брюк портсигар, закуривая. Не поскупился лишний раз (предлагал он это на постоянной основе, однако Мустанг всегда отказывался от табака) предложить и своему другу, но, заполучив беззвучный отказ, пожал плечами, бормоча что-то о высоком качестве, и закурил. Клубы сизого дыма мгновенно окутали их головы непроницаемой шапкой, а потом листья близ стоящего дерева словно всосали в себя всю дрянь, и вот, они снова видят друг друга, видят и непроницаемый мрак, что так быстро упал на лес, стоило им только проникнуть внутрь. — Странно это как-то. Вроде, только солнце светило, въехали пару минут назад, — Хьюз облизал нижнюю губу и опустил голову, стряхивая пепел себе под ноги, тут же придавливая носком ботинка, — а ощущение такое, словно мы в самом центре. Ты уверен, что он действительно может находиться за всей этой гущей? — Если верить подсчётам, — а Рой в них верил, он не мог ошибаться, когда прокладывал карту, базируясь на добытой информации, и если кто-то из его команды сомневался в этом предприятии, то Рой был и остаётся тем, кто будет готов отправиться вперёд на своих двоих в гордом одиночестве, если понадобится. — Я этим парням не особо доверяю, так что за ними нужен глаз да глаз, — неожиданно вдруг продолжает Рой, когда замечает краем глаза возню и тихие разговоры пятёрки малоизвестных личностей. Те прознали об экспедиции за двое суток до выезда, но плюсом оставалось то, что они внесли особый вклад в её реализацию, спонсируя небольшую компанию археологов. Ясно было, конечно, только одно — плевать им глубоко хотелось на историю или фантастичность того, что им и в самом деле удастся найти это место. Отнюдь. Они цеплялись за возможность разбогатеть ещё больше. Урвать, так сказать, приличный кусок пирога, пока все эти малолетние (в понятие людей за сорок все, кто младше их, были малолетними) мальчишки будут с разинутыми ртами восторгаться архитектурой древнего мира. Впрочем, они будут правы. И Рой это так же прекрасно понимал. — Главное, чтобы они нас не кинули в самый ответственный момент. Вряд ли мы все сможем добраться на одной машине обратно, — тут Рой делает невозможное — перехватывает из рук Хьюза сигарету и делает одну небольшую затяжку, морщась, но не кашляя, — пустыню мы не осилим. Рой курил с десяток раз за всю свою жизнь, и чаще именно когда был пьян и болен. Болен, стало быть, очередной идеей фикс. Но эта была самой безумной. Все это понимали. А Рой — тем более.***
— …и тут, вы не поверите, она просто берёт и даёт мне эту чёртову оплеуху! — все рты со смеху покатились, а увесистая фляга пошла по кругу, словно этот звук стал негласно командой для передачи терпкого, тёплого пойла. Джефферсон, Майлс, Донахью, Митчелл и Крэйн. Все они были уже бывалыми исследователями, что за многие годы утратили ту юношескую болезнь, нестерпимый зуд, жажду — называйте это как хотите, ведь истина проста. Каждый из них уже повидал достаточно, чтобы в своей деятельности рассмотреть денежную жилу и придерживаться её до того момента, когда эти приключения будут уже им не по статусу. Верно, они уже давно дьявольски разбогатели, поэтому мальчишки вроде Роя являлись им, скорее, детьми, искрящимися невинностью и непосредственностью. Их это забавляло, и этого никто из них не скрывал, однако, так или иначе, им это нравилось. Нравилось смотреть на собственные отражения сквозь десятилетия. В центре трещал маленький костерок, запас на ночь был давно утрамбован алкоголем на дне желудка, и всех от усталости и веселья начинало вести, так что истории становились всё глупее, а зевки всё чаще встревали между фразами. Рой сделал пару небольших глотков, чтобы уже точно перестать сомневаться в том, что ему требуется остановиться, если он хочет завтра увидеть свет и не возненавидеть свою задумку с этой совершенно невероятной глупой жаждой узреть Ксеркс своими глазами. Очнулся бы в кровати, дома, смотрел бы бестолково, как по потолку «бегают» солнечные зайчики, а где-то там, этажом ниже, соседка слушает радио и фальшиво подпевает, совершая свою утреннюю зарядку. Не поможет ей эта зарядка, быстрее в могилу сведёт. — Думаю, на дежурство можно никого не оставлять? Мы здесь столько часов просидели, и запой хотя бы одна птичка — хрена с два, — Майлс, морщась, допивает остатки с самого дна, и отдаёт флягу в руки своего товарища — светловолосого Джефферсона, мужчины, что может остановить и свирепого медведя, настолько здоровенным он был. Тот, в свою очередь, прячет её в своём рюкзаке. Хьюз переглянулся с Бреда — и по цепочке, пока три пары глаз не остановились на Мустанге. Не то чтобы он являл собой негласного вожака стаи, но в большинстве своём именно от его мнения зависел исход событий. Все карты на твоих руках. Тебе слово. Рой мотнул головой, чувствуя, как та начинает неприятно тяжелеть, и поднимается на ноги, шаркнув носком кроссовка по земле, чтобы заставить огонь постепенно затихать. — Да, завтра ранний подъём, поэтому стоит лечь всем. Если верить наброскам карты, нам осталось проехать несколько километров и мы, по идее, будем на месте. Мужчины переглянулись, кивнули друг другу, а затем встали с импровизированных сидений из набитых синтепоном подушек, отряхивая те от земли. Впереди их ещё ждало немало приключений, о чём никто и догадываться не смел.***
— Меня сейчас вырвет… Тряска была невероятной, а удивляться приходилось едва ли не каждые пять минут. Дорога то была плавной, ровной, как в Лондоне, то резко становилась ухабистой, тяжёлой, что даже во внедорожнике ты чувствовал себя как на пороховой бочке. Ещё несколько минут такого форменного издевательства — и ты взорвёшься к чёртовой матери. Сегодня с ними в машине ехала вся их маленькая команда. Остальные два захватили «бывалые». Конечно, истиной причины таких перемещений никто не высказал, но это было вполне себе очевидно — все они хотели быть рядом друг с другом, когда им удастся найти это «невозможное». Но пока ничего, кроме убийственной дороги, им не светило. И Бреда, ещё раз покачнувшись на месте, негромко рыгнул, следом сразу же икая, и обратно к спинке сидения припадая лопатками, делая несколько судорожных вдохов. — Тебе же говорили, чтобы не налегал так на индейку. — Что я мог поделать с этим чувством голода? На пустой желудок такую дорогу я бы не перенёс ещё в самом начале. Хавок рычал, закатывая глаза, но Рой, кажется, и вовсе не замечал всего того безумия, в котором они пребывали вот уже два часа от дороги: он выдернул из кармана своих брюк ручку, передними зубами крепко сжал колпачок, а затем со свистом выплюнул его куда-то в сторону лобового стекла, что мгновенно нашло свой отклик в недовольном тоне водителя. Жан слишком любил своих «ласточек», чтобы позволять всякой шушере устраивать в них бардак. Он вывел синими чернилами тонкую линию на рисованной карте, сотрясаясь из стороны в сторону, и свёл брови к переносице, когда, закусив следом уже и ручку, посмотрел на свой карманный компас. Стрелка указывала на север. Но как только они проехали ещё несколько метров, стрелка начала совершать невероятные акробатические этюды, летая по всей плоскости под толщей стекла во все стороны. Место, что с компасом не сыскать. Рой звучно, почти истерически усмехнулся, когда машину вновь резко подбросило на корневище, а затем они замерли. Вокруг — лесная гуща без единого звука. Мёртвая тишина до боли давила на барабанные перепонки, и все они спали от силы часов пять, что сказывалось на моральном состоянии каждого, однако Мустанг очнулся первым, и уже с самого начала пути старался сверяться со своими записями, пока они не потеряли всякие ориентиры. — Машина заглохла. — Что? — Я говорю, машина… — …сдохла, сука! Приглушённый удар по приборной доске. Джефферсон. Фантастически, до чего здесь тихо, что слышен каждый шорох извне. Жан повернул ключ зажигания, внедорожник тихо затарахтел, скуля, но почти сразу, испустив свой предсмертный хрип, затух. Остальные водители в двух других машинах предприняли аналогичную попытку, и всё безуспешно. — Вот дерьмо! — Хавок в сердцах ударил по рулю несколько раз, но от окончательного шага перед откровенным насилием его остановил Маэс, перехватив за руку. — Здесь что-то не так. — В смысле? — Мы должны быть на месте…подождите, — Рой выскользнул из машины и приземлился с чавкающим звуком на влажную землю, впервые за долгое время отрываясь от своих записей и истёртого годами большого пергамента, по ошибке названного им же картой, чтобы увидеть, как чёрная грязь постепенно начинает поедать его кроссовки. Он сделал несколько шагов вперёд, обтер обе стороны обуви о толстый корень, торчавший из земли, а затем встал на него, осматриваясь по сторонам. Если он сделал всё правильно, то они должны были быть на месте, вот только впереди всё ещё простирался бескрайний лес. Такой же бескрайний… — …как эта чёртова пустыня, чтоб её! — Донахью, воскликнув, ударил по колесу носком своего ботинка, будто всему виной была машина. Но ведь это странно, что вся техника, включая так же и батарейки в часах Хьюза перестали работать в этом лесу, а, значит, они все уже давно попали в аномальную зону. Рой вскинул голову к небу и покрутился вокруг своей оси, подмечая про себя, что при всей высокой влажности не смел пошевелиться ни один листок. Мир словно остановился, остановилась и вся природа, оставляя бестолковых, любопытных людей в замешательстве. Нет, всё не может так просто закончиться. Годы работы, невероятное количество денег, времени и сил были возложены на эту экспедицию, и возвращаться вот так с пустыми руками Мустанг намерен не был, и, вопреки чужим попыткам реанимировать своих «коней», он двинулся вперёд, обходя все колдобины и торчащие огромные корни не менее огромных деревьев. — Рой? Эй, Рой! — Куда этот сопляк пошёл? — Не хватало нам ещё потеряться… Но он не останавливался, пока собственное сердце болезненно ударялось о сетку рёбер с таким бешеным темпом, что, того и гляди, Рой наружу его выплюнет. Все эмоции были на пределе своих возможностей, и воздух, что он тянул носом, казался ещё более вязким, в почти до болезненно сжимавшихся лёгких. Он замер возле огромного чёрного дерева, что своим стволом, казалось, загораживал весь мир, и запрокинул голову. Острые, голые ветки торчали во все стороны. Раздался первый скрип. Первое движение огромного, мёртвого леса и Мустанг, открывая рот, хохотнул. — Да неужели?...Эй, все сюда! Они не хотели этого делать. Честно говоря, вся эта ситуация с мучительной дорогой и сломанными машинами изрядно потрепала всем нервы, но смысла оставаться на месте не было, ведь машины были полностью исправны, они будто просто уснули, таким образом пытаясь сообщить, что дальше они могут идти только пешком. Никто этого вслух не произнёс, но каждый из мужчин понимал это на каком-то подсознательном уровне, и они двинулись на голос. Рой отступил на пару шагов от дерева и встал в пол оборота. Ещё несколько веток там, высоко, хрустнуло, а как только вся команда оказалась в сборе, тишину пронзил вопль. Раскатистое эхо пробудило мир, и все птицы со стоящим по периметру с обеих сторон от чёрного дерева, взмыли в небо, лишая ветки всех листьев. Они возвысились в небо под аккомпанемент удивлённых вздохов людей, а затем камнем рванули почти к самой земле. Все в ужасе инстинктивно пригнулись ближе к земле, но как только крылья успели коснуться их спин, все птицы устремились вперёд, к солнечному свету, пробивавшемуся сквозь голые ветки. — Неужели все они… — Они просто сидели на деревьях и не шевелились? — Или мы их разбудили, — почти беззвучно прошептал себе под нос Хьюз, поднимая взгляд на друзей. Все деревья будто лишились своей изумрудной красоты, оставаясь сухими страшными корягами невероятных размеров. — Куда они полетели? Рой не стал говорить этого вслух, достаточно было сделать первый шаг. И, хрустя сломанными под ногами сухими ветками, они направились туда, где исчезли все некогда мёртвые птицы. Где сияло золотое солнце. Ещё мгновениями ранее лес казался бесконечным, но достаточно было потратить на дорогу всего несколько минут, как полоса резко оборвалась, а впереди — там, где когда-то заходил алый диск — простирался белокаменный город. — Они полетели в Ксеркс.