sofa pleasure

В студии было весело. Вдохновленные отличной записью, ребята решили остаться на подольше в теплой дружеской, почти даже родственной обстановке, и, заслав гонца в ближайший ларёк, выпить по бутылочке тёмного. В ларёк побежал барабанщик. Мик Джаггер крутился около черноволосого гитариста, сидевшего на полу в позе йога, ещё и завернутый в какое-то желтое блестящее пончо — ни дать ни взять, настоящий Будда — если бы не дымящаяся сигарета, зажатая в уголке тонких губ, и темно-багровый синяк под правым глазом, круглый и аккуратный, будто нарисованный опытным визажистом. — Дорогой Кит, скажите же, где Вы приобрели такой поистине чёткий фонарь? — восхищался Джаггер. Он опустился на колени и дотронулся до лица друга: — Больно? — Перетрахался! — заржал из подсобки второй гитарист, на этот раз блондин. — Так всунул, что пассия от неожиданности и боли и вдарила ему пяткой в глаз! — Девственница, — резюмировал Мик. — Хорошенькая была? — Очень, — пробурчал Кит и поднялся, еле заметно кивнув выглянувшему из подсобки блондину. «Девственница» уже успела наплодить бог знает сколько детей, из-за чего была выставлена из школы как минимум… К счастью, вовсю веселящийся вокалист не заметил неоднозначных переглядываний гитаристов. А Билл заметил. Он лежал на потрепанном кожаном диване и одной рукой теребил лакированную пуговку на своем новом малиновом пиджаке, а другой гладил чёрную обивку мебели. Пальцы нащупали крупное отверстие и скрылись в нем, перебирая дешевый наполнитель, и Билл прерывисто вздохнул и потерся задницей о предмет мебели. Хоть бы они все ушли покурить… — А вот и я! — в комнату вошёл, радостно позвякивая бутылками в пакете, довольный Чарли, неся за собой колючий свежий запах мороза и сигарет. — Я пока ходил, кое-что придумал. Как насчет игры в фанты? — Я смотрю, наш дорогуша еще не вырос, — заметил Мик. — Мы тебе что, средняя школа, такими глупостями развлекаться? — Сам ты средняя школа, — наигранно обидевшись, сказал Чарльз и принялся снимать с себя верхнюю одежду, параллельно стряхивая с нее нападавший по дороге снег, — сейчас же вот-вот рождество наступит, а мы тут все как семья… Фанты это хорошая игра, добрая… — До тех пор пока вы не поручите придумывание заданий Брайану! — крикнул Кит. Через секунду все услышали шорох из подсобки, а еще через секунду оттуда уже показалась белобрысая голова. — Я вам специально с подвохом заданий напридумываю, раз вы так шутите, — язвительно заметил он, отряхивая руки от пыли, которой в подсобном помещении было полно. — Ну-ну, мы все очень ждем, — снисходительно ответил Мик, — Чарли, дорогуша, доставай все что ты принес нам согревающего! «Дорогуша» молча протянул вокалисту бутылку какого-то алкогольного напитка, очевидно все-таки это было тёмное пиво. — А откры-ыть? — наигранно-разочарованно протянул Джаггер. — Я вам не штопор! И вообще разбирайтесь с этим сами, я-то не пью, — ответил барабанщик. — Я вот собрался, пошёл по морозу, купил все что просили, вернулся, а вам всё не так, еще и «открой пожалуйста»! — начал было жаловаться он, но закончить гневный монолог ему не дал Кит. — Так ну хватит ругаться, сам же говоришь что «АтМоСфЕрА хОрОшАя», «ПрАзДнИк СкОрО», лучше давайте уже эти ваши фанты и пиво, а то Брайан (тут он бросил многозначительный взгляд на вышеупомянутого блондина-гитариста), кажется, всё приготовил. — Да, почти… Почти… Вот, всё! — сказал Брайан, заканчивая отрывать наклейки от принесенного дорогушей-барабанщиком пива и писать на них с обратной стороны имена участников группы. — Билл, двигайся давай, диван не для одного тебя сделан! — добавил он, садясь на черную кожаную мебель с выразительной дыркой в обивке. — Ну что, я могу начинать? — Ну давайте попробуем… — проговорил Мик. — Итак… Уважаемая публика, что вы прикажете делать этому фанту? — спросил издевательски Брайан у группы, доставая одну из пивных этикеток. — Прыгать 10 раз на одной ноге, крича: «Ку-ка-ре-ку-мик-пи-до-…» — начал было Кит, но вокалист прервал его, не дав договорить. — Нет! Издеваешься надо мной что ли? — Да, а что, нельзя? — издевательски спросил темноволосый гитарист, и посмотрев на Брайана подмигнул ему. Тот подмигнул в ответ, мол, понял о чем он говорит. — Хорошо, давайте будет ваше ку-ка-ре-ку. Кстати, фант-то твой, Мик, — ухмыльнулся блондин. Кит не сдержался и громко засмеялся. Чарли тоже прыснул со смеху и отвернулся, а Билл всё продолжал думать о диване… Его гладкая черная кожаная обивка… Этот наполнитель… И Та Дырка… Его мысли уже было понеслись в направлении любви к дивану, но его мечтания прервал резкий звук. — Ку-ка-ре-ку-я-пи-дор! Ку-ка-ре-ку-я-пи-дор! — кричал их вокалист, прыгая на одной ноге и ужасно злясь на своих коллег (калек) по группе, которые придумали ему такое задание. Похоже, игра с начала не задалась, по крайней мере для Мика точно. Брайан и Кит в это время лопались со смеху, Чарльз-дорогуша с интересом засматривался на пиво, а Билл, увидев эту картину, не мог не засмеяться тоже. Правда, веселья его хватило ненадолго, и он опять погряз в мыслях о диване, местами даже не очень пристойного характера. В то время Брайан снова спросил о задании для следующего фанта. — Пусть тогда этот умник, кто бы он там не попался, — отдышиваясь, со злостью сказал Мик, щурясь в сторону Кита, — пусть он расскажет, с кем в последний раз ебался, раз такой умный. — Окей! Вопрос принят, и достается он… — тут Джонс с ухмылкой посмотрел на темноволосого гитариста, мол, сейчас-то все всё узнают, — Билл! Ну-ка подвинься опять, слушай, сколько можно меня сталкивать! Лучше отвечай: с кем ты последний раз ебался? Лицо Мика надо было видеть. Кит снова рассмеялся, чем еще больше разозлил их вокалиста, а Чарли опять молчал, уже и не надеясь на нормальную, «добрую» игру. Билл же растерялся. Покраснел. Очень сильно засмущался. Вся группа удивилась. — Ты чего?.. Ну, не красней, тут все свои! — сказал Кит. Билл продолжал молчать. — Как ее зовут, а? — спросил Мик. Билл все еще молчал, еще сильнее стараясь отводить взгляд. — Это что, не она, а он.? — робко поинтересовался Брайан, подумав уже, что не одни они с Китом тут пидоры. — Нет, не он… — сказал Билл, все еще не поднимая глаз с дивана. Брайан вздохнул и посмотрел на своего Кита, тот пожал плечами в ответ. — Ну так если это девушка, чего стесняться-то? — Кит продолжил спрашивать. — Да не девушка это… И не парень… — ответил наконец Билл и засмущался еще сильнее. Все в студии ахуели. Чарли, который до этого времени старался молчать, наконец подал голос. — А… А кто тогда… Что… Тогда..? Билл, не сказав ни слова, встал, отвернулся, закрыл глаза себе одной рукой, а второй показал на студийный диван. — Вот приколист блять, мы же спрашиваем с кем ты ебался, а не где, — сказал ему Брайан. Билл продолжал молчать и показывать пальцем на диван, а точнее на дыру в диване. Брайан сразу все понял и резко вскочил с дивана, встал возле Кита и незаметно взял его за руку. Сухая жилистая рука сжалась в ответ. — Ты ебанутый? Честно скажи, ты ебанутый, да? Ты что творишь? Это блять что значит? — переходя на крик спрашивал Брайан. — ТЫ сделал ЭТО с ДИВАНОМ, да?! Это даже хуже если бы ты был пидором, как м-… Тут жилистая рука Кита снова сжала ладонь Брайана, напоминая не трепаться слишком много о них остальным. — Как Мик! Да! — еле выкрутился блондинистый гитарист. — Действительно, блять, Билл, это что за нахуй такое? — спросил Мик. Все еще были в огромном ахуе. Билл вздохнул и, зажмурившись, замотал головой. Потом прижал руки к груди: — Вы не понимаете! — крикнул он. — С этим так не работает! Вы никогда не узнаете, каково это… — Конечно, мы-то нормальные, а не диваноёбы, — произнес Чарли глубоко несчастным голосом. Он явно не ожидал, что в невинной игре для школьников вскроется настолько страшная правда: — Билли, это правда? У тебя так долго не было девушки, что ты решил с диваном..? — Он мог бы найти девочку на ночь! — хмуро каркнул Кит. — Как мне теперь на этом диване сидеть? — Или мальчика, — съязвил Джаггер, покосившись на их сцепленные руки. Лицо Уаймена уже было этого радиоактивного малинового цвета, почти как пиджак. Огромным усилием воли он поднял голову и затравленным взглядом мазнул по злобно-непонимающим лицам группы. Потом задрожал: — И что? Разве мы не можем любить кого хотим? — Любить, а не трахать… — начал было Брайан недовольно, и Билл подскочил к нему, схватил за лацканы пиджака и грубо тряхнул: — Кто бы говорил, девственница, кто бы говорил! — Так, все! Билл, ты купишь сюда новый диван, а этот… спермобак унесешь к себе и будешь делать с ним, что хочешь! И мы допустим, что ничего не было, — сморщенное лицо вокалиста сморщилось еще больше. — Тогда пусть он купит всем нам новые штаны! — Кит вцепился в крепкое запястье басиста. — Мы же на нем сидели! Руки Билла безвольно провисли вдоль туловища. Брюнет посмотрел на коллег, как на смертельно больных, и горько вздохнул, делая шаг назад. К дивану. В памяти ярко вспыхнул тот самый вечер декабря. Билл сидел один в студии. Все ушли, оставив его разбирать его тупую и никак не дающуюся партию. Козлы! Билл честно подергал струны на басу, потом отставил его, ткнул в дверь средним пальцем и картинно опустился на скромный черный диван. Нередко на него скидывалась верхняя одежда, в основном — брайановские тряпки, которыми он щедро делился со всеми желающими (этот список состоял в основном из Кита), а ещё иногда на нем дожидались любимых вторые половинки музыкантов. Уаймен, вздохнув, медленно пробежал пальцами вдоль металлической ножки. Его подружка бросила его два месяца назад… На душе было так одиноко и тоскливо, что отвлечься было просто необходимо. Тёмная обивка приятно касалась кожи Билла, взгляд прошёлся от одного края дивана до Той Дырки… Его голову посетили странные мысли. Почему-то в такой обстановке — студийный полумрак, полудохлая лампочка, тихое жужжание от подключенного баса, неоновый бег электричества за стенами, в тёмном холоде первых чисел декабря — этот предмет мебели выглядел невероятно сексуально, и басист не мог себя больше сдерживать. Рука проникла внутрь прорванной дыры и почувствовала дешёвую, немного колючую, но в этой ситуации абсолютно приятную набивку. Его пальцы начали двигаться осторожно и нежно, будто он хотел сделать ему приятно. — Господи, что же я делаю… — изумленно прошептал басист Роллинг Стоунз, продолжая раздвигать колючие комочки. Они аккуратно поцарапывали кожу, приятно шуршали и аппетитно похрустывали, соблазняя. Билл вытащил пальцы, перевернулся на спину и выставил руку перед собой, напряжённо вглядываясь в её темный силуэт на фоне мутно горящей лампы. «А что, если…» Идея обожгла басиста. Он больше не мог сдерживаться, два месяца отсутствия нормального секса давали о себе знать крепким стояком в пёстрых штанах, а мягкая кожа дивана, его прохлада и металлические ножки… Его наполнитель, показавшийся бедняге глаже шёлка, нежнее лепестка розы, приятнее самой гладкой девичьей руки… Его терпкий запах, окутывающий Билла и завлекающий его в свои шуршащие глубины, обещая приоткрыть завесу настоящего наслаждения, близости и любви… Повинуясь внезапной идее, порыву, черту в штанах, Билл рывком стянул с себя яркие брюки (в недавнем прошлом их притащил Брайан с остальным барахлом и кинул на диван) и жадно припал губами к новоявленному любовнику. Его кожа удивленно скрипнула и потемнела от слюны. Басист продолжал целовать диван, легонько покусывая его кожаную поверхность, отнюдь не новую и гладкую, но такую нежную и возбуждающую, и оглаживать его плавные плотные подлокотники и широкую спинку. Чувства к дивану сожгли всю злость, весь ужас от осознания совершения такого акта любви, оставив лишь безграничную страсть, которая разбрызгивалась ярко-оранжевыми острыми лучами, подобно восходящему осеннему солнцу, таяла на губах кожаной кислинкой и мощными импульсами направлялась в низ живота Билла. Правая рука, огладив подлокотник и аккуратно ущипнув его, спустилась к Той Самой Дырке, и басист застонал в диван, когда пальцев опять коснулись плотные комочки наполнителя. — Да… Ты же хочешь меня, я знаю, любимый, — исступленно шептал брюнет, высвобождая ноющий орган из трусов. — Потерпи, потерпи, я и сам на пределе. Но тебе будет очень хорошо, я обещаю… — Билл провел рукой по члену и крупно задрожал, представив, как войдет в Дырку. Как наполнитель приклеится на него. Как он совершит первый толчок, как заскрипит диван, умоляя не останавливаться, как они сольются воедино, и ножки заскрипят по полу, и как он выплеснет в него всю свою любовь, падая опустошенным кулем на любовника и вновь целуя его мягкую кожу. — Так никто и никогда никого не любил. И никто ни с кем так не кончит… Даже Брайан с Китом… И вот представление становилось реальностью. Уаймен оторвался от любовника и погрузил пальцы в рот. Тщательно облизав их, он приблизился к Дырке и сразу вошел всеми тремя. Часть набивки сразу налипла на пальцы, и Билл застонал, когда, совершая глубокие размеренные толчки, наткнулся на пружину, вызвав глубинный скрип предмета мебели. Вот она, простата дивана! — Представь, как будет хорошо, когда я буду ласкать ее членом… Каждым движением… — язык басиста заплетался, по лицу тек пот, затуманенные похотью глаза видели лишь диван, диван, диван, а затуманенный похотью мозг отдавал лишь одну команду: трахать, трахать, трахать. Уаймен вытащил пальцы из Дырки, не отряхивая налипших комочков, и аккуратно плюнул на диван, тут же растирая слюну по коже вокруг отверстия. — Еще чуть-чуть… — пыхтел Уаймен, прикусив язык. — Тебе понравится, обещаю… Люблю… Диван был готов. Он соблазнительно блестел мокрой кожей и издавал сексуальные поскрипывания, когда Билл опирался на него. Они сладкой музыкой лились в уши Билла, и он никогда не слышал ничего прекраснее. Ни Мик-пидор, никто и ничто не могло повторить эти магические звуки, наполняющие чашу духовного наслаждения почти до краев. Пришло время физического наполнения. Уайман опустился на колени и, примерившись, начал медленно вводить скользкий член в диван. Тот заскрипел, и басист шлепнул его по подлокотнику. — Строптивец! — показал зубы брюнет, помогая себе бедрами. Его орган все глубже погружался в сухую темноту дивана, пропитывая содержимое смесью слюны и смазки, тем самым облегчая скольжение. Билл никогда не испытывал такого наслаждения. Ни один секс не был таким, и не мог быть, и не будет. Это высшее знание, высшее умение, высшее наслаждение, доступное лишь самым отчаянным ловеласам, что в очередной раз доказывало непривлекательность Уоттса и абсолютное сексуальное неумение Джаггера. Наконец весь член был погружен в отверстие. Билл оперся о спинку, тяжело дыша. Внутри дивана было сухо и прохладно, но в то же время горячо от его плоти, и он не собирался останавливаться, о нет. Басист слегка подался вперед, успокаивающе целуя мягкую спинку, потом откинулся и, немного выждав, совершил первый толчок. Контраст влажных и теплых комочков набивки и пустого прохладного воздуха был поразителен, и Уаймен опять толкнулся в сладкую нишу, уже более резко. — Ты создан для меня! — шептал Билл, ритмично вдалбливаясь в мебель. — Для меня, только для меня! Мой диван… Моя любовь, моя дырочка… Внутри что-то кольнуло (пружина?), и диван издал протяжный скрип вперемешку с постанываниями: член Уаймена то входил в Дырку, то выходил, сбивая набивку в плотный комок. Яички шлёпались о кожу дивана со смачным плюхом, и Билл находился уже на пределе от микса звуков пошлёпывания яиц и скрипа диванных ножек и чудесного трения в тесных недрах любовника. Наконец ложе экстаза наполнилось до краев; толчки басиста стали куда жёстче, и через несколько секунд, вогнав орган в диван на всю длину, он, вскрикнув («Да! Да, да, да! Да!!! Дыра! Дырка!!!»), наконец напитал ложе семенем своей любви. Оргазм взорвался в голове ярким фейерверком, опалил лицо и горячительной острой смесью разлился по венам, наполняя басиста, и в то же время окончательно приятно опустошая его. Биллу казалось, что он умирает и возрождается заново. Уаймен, тяжело дыша, замер и тут же свалился на диван, не выходя из отверстия. Потом, отдышавшись и покрыв любовника успокаивающими поцелуйчиками, медленно встал, вытащил обмякающий орган и, пьяно покачиваясь, прошёл в дальний угол студии. Окно было приоткрыто. Через него доносилось мягкое гудение ночного города. Уаймен стоял и думал, глядя на слабый узор звёзд в небе. Затем он посмотрел на себя в зеркало и впервые за несколько дней улыбнулся. — Я потрахался, — произнес он и ласково посмотрел на любовь всей его жизни. Всё это пронеслось в голове басиста буквально за пять секунд. Теперь он, уже спокойно, посмотрел на группу. — Хорошо, — кивнул Уаймен. — Раз вы в курсе — диван куда лучше, — Билл удобно расположился на любовнике и с улыбкой глянул на коллег. — Хотя бы потому, что он не может дать пяткой в глаз, верно, Брайан? Кит смутился и опустил голову, прикрывая фонарь под глазом. Джонс вздохнул и плотнее прижался к нему. Мик охуевшим взглядом смерил гитаристов. Чарли медленно вышел из студии. — С тебя диван! — бросил он напоследок. — И новые штаны. Всем! Билл был спокоен, несмотря на очевидно враждебный настрой, который, видимо, сохранится навсегда. Да, его любовь всегда будет вынуждена носить клеймо позора и непонятости, но чего стыдиться, если вокалист группы переспал, должно быть, со всеми женщинами Англии, а гитаристы по-тихому трахаются, думая, что их не видно и уж тем более — не слышно?.. — Так мы будем доигрывать в фанты или нет?.. — поднял брови Джонс.