Такова моя решимость

      Конец сентября как обычно радовал теплой погодой, даже к ночи температура не опускалась настолько, чтобы заставить одеваться теплее, хотя частые ветра и портили впечатление от бабьего лета. Через месяц другой солнце будет постоянно скрыто за облаками, приносящими частые дожди и холод предстоящей зимы. Хотя для меня, родившейся на севере Европы, где отсутствие экстремально низких температур с лихвой компенсировалось морским климатом, приносящем не самые приятные ощущения, зимы на юге Германии не были настолько холодными. К сожалению, здешний климат не предполагал большое количество снега, так радуюшего глаз на родине. Но до тех пор можно было наслаждаться еще не ушедшим летом, а, учитывая конец семестра, предстоящий перерыв был более чем желанным, во многом из-за того, что в этом году начало следующего периода учебы было сдвинуто на месяц вперед.       Вот только нервотрепки меньше не стало. А беря в расчет мою способность находить неприятности, ее в принципе мало не бывает, даже учитывая тот факт, что большую часть инстинкта самосохранения я вытянула из мамы при рождении, как шутливо говорит моя старшая сестра, которой этого инстинкта в принципе не досталось. И я склонна с ней согласиться, ведь случайных увечий я получаю в разы меньше нее и мамы, чья неуклюжесть вызывает возмущение, нежели беспокойство, в основном связанное с ее личным отношением к подобного рода травмам. «Что-то палец болит…» — скажет мама, «Конечно, блин, тебе собака чуть палец не откусила, практически оторвав ноготь! Еще бы он не болел!» — возмутимся мы с сестрой. Но такие препирательства всегда вызывают у нас смех. Хотя, может, такое отношение вызвано профессией матери, по причине которой, подобного рода разговоры за ужином о травмах или болезнях, с подробным описанием забавных случаев на работе, никогда не вызывали отвращение и были нормой. К сожалению, природной тупости хватило на всех членов нашей семьи, потому что лох — это походу судьба. По иному сейчас описать свое положение я не могу. А как еще описать то, что я умудрилась посеять где-то флешку с итоговым заданием за семестр?       Я обыскала всю квартиру, перерыла все ящики на кухне, думая, что могла случайно ее туда положить, но флешки нигде не было. В университете ее быть не может — я там не была на этой неделе. Осталась только библиотека. И точно! Помню, как пенал уронила и все содержимое рассыпала, когда меня, погруженную в свои мысли, напугала со спины однокурсница. Наверное, тогда флешка и выпала. Хорошо хоть университетская библиотека круглосуточно работает — могу хоть до утра искать, правда, очень надеюсь, что до этого не дойдет. Ух и пожалуюсь я потом Магдалене, будет знать, как к людям подкрадываться.       Библиотека университета имеет не только читальные залы, но и небольшие залы для конференций. Каждый такой зал оборудован парочкой столов со стульями и белой доской. В них можно заниматься групповыми работами, шуметь и спорить сколько вздумается — они специально звукоизолированы от читального зала. Именно в одном из таких кабинетов я и работала. Именно сейчас в полпервого ночи в одном из таких кабинетов я, ползя на карачках, пытаюсь отыскать на сером ковролине мою серую флешку.       — Да! Ай! — и я ее нахожу, на радостях впечатываясь затылком в поверхность стола. Наконец, облегченно выдохнув, бросаю флешку в рюкзак и направляюсь к выходу. Осталось только с утра закинуть ее на кафедру и семестр можно считать завершенным. Проходя мимо белой доски, замечаю множество каракуль. Похоже последние посетители забыли убрать после себя или просто поленились. Кто-то нарисовал солнышко, кто-то просто начиркал спиралью линии и множество других беспорядочных загогулин. Все это перекрывало уже неважные записи обсуждений, которые за количеством каракуль было не разобрать. Тараканы в голове зашевелились, сказав «чем мы хуже?», и я взяла с доски маркер с мыслью нарисовать овечку, в конце концов, хуже не сделаю, но получалось кривовато, поэтому недо-овечка превратилась в облачко. Мда. А я ведь художку закончила… Чем я только посреди ночи занимаюсь? Мне бы домой досыпать идти.       В общем тучкой я осталась довольна и уже хотела было положить маркер обратно, как вдруг начало происходить что-то странное. Надписи и каракули на доске поплыли. Меня начало мутить, и я, схватившись рукой за голову, пошатнулась. «Все от недосыпа», — подумала я, бессонные ночи в конце семестра никому на пользу не идут. И только через мгновение поняла, что это не мне плохо. Это на самом деле рисунки движутся. Каракули засветились, отделившись от доски, и поплыли по пространству, извиваясь и превращаясь в непонятные иероглифы или письмена, не было ни времени ни желания разбирать. Они стали заполнять комнату вокруг. Я хотела было отмахнуться от них и побежать к двери, но интуиция заверещала, чтобы я их не трогала. И была права. Стоило моей руке приблизиться к ним, как ее обдало жаром, с криком заставив отдернуть. В голове одно единственное — «страшно». Я чувствовала, будто меня загнали в клетку и выхода из нее нет. Письмена были повсюду, создавая сеть. Все происходило слишком быстро, и я не знала, что делать. Вдруг спереди сеть начала сужаться, заставив меня попятиться назад, но уходить было некуда, сзади происходито то же самое. У меня земля ушла испод ног. В прямом смысле. Прежде чем сеть захлопнулась, подо мной буквально образовалась черная дыра, и я почувствовала, как падаю вниз в непроглядную темноту.       Падала не скажу, что долго, но назвать это коротким падением язык не повернется. Я не видела, куда лечу, я вообще ничего не видела. В какой-то момент я просто медленно затормозила и мягко приземлилась на пол. Вокруг тишина и чернота. В этом пространстве, казалось, был только пол, выложенный черно-белой плиткой. Я ясно видела себя и часть пола на котором стояла, будто подсвеченная сверху прожектором. Вот только над головой никакого источника света не было. Я ущипнула себя, чтобы проверить сон ли это, боль дала ответ отрицательный. Потопталась на месте, повертела головой, но никого и ничего здесь не увидела. За спиной вдруг раздался щелчок, как от включенного прожектора, и я обернулась, только чтобы застыть в ступоре. Передо мной в вычурном кресле, сложив одну ногу на другую, сидел улыбающийся мужчина. На нем была железная шляпа в черно-белую клетку, маска, закрывающая половину лица, одет он был в белые брюки и темный плащ, украшенный двумя аксельбантами, темно-серую рубашку с галстуком и перчатками того же клетчатого принта. Костюм дополняли белые туфли с носками из той же клетки. Колоритно, ничего не скажешь.       Только сейчас поняла, что продолжаю беззастенчиво пялиться. Но сам мужчина все это время молчал, видимо, тоже меня рассматривая.       — Приветствую, — эхом раздался его низкий голос, заставивший меня отмереть и дернуться от неожиданности. В нем читалась не то насмешка, не то что-то еще.       — Здравствуйте, — немного заторможенно кивнула я. И снова воцарилось молчание. Стало ясно, он чего-то ждет, но чего, я понять не могла. Неловкая тишина давила, и я решилась ее нарушить.       — Эм… кто вы?       — Меня называют Шахмотоголовым, — что ж, я понимаю, откуда пошло это прозвище, только я не это ожидала услышать. Пояснения дальше не последовало. Мужчина продолжал сидеть, улыбаясь, и, кажется, забавлялся моей реакцией.       — Оу… а что это за место?       Шахмотоголовый продолжал наблюдать. Он в интересе наклонил голову, будто не получил реакцию, которую хотел, и через минуту ответил.       — Признаюсь, я ожидал более живой реакции, — на непонимание, отразившееся на моем лице, пояснил, — в такой ситуации большинство людей начинают кричать, требовать объяснений, на крайний случай начинают рыдать и умолять выпустить их отсюда.       — Так вы меня похитили и заперли? — выхватила я самое важное из его короткого монолога, но от меня не укрылось то, что от ответа он увильнул.       Мужчина издал короткий смешок, и с довольным видом отклонился в кресле. У меня чувство, будто я прошла какую-то проверку, задав правильный вопрос.       — Похитил — да, но я тебя не запирал.       — Зачем? И почему меня? Сдалась вам простая студентка? — я смогла только нахмуриться на его заявление. На самом деле я была напугана до чертиков и жутко нервничала, но усталость от бессонных ночей не позволяла мне паниковать. Я была настолько сосредоточена на задаче перед собой — получить объяснение ситуации, в которой я оказалась — что сил на эмоции просто не хватало.       — Причина сейчас не важна, а тебя я выбрал по чистой случайности, — как это не важна?! Еще как важна! Дядя, я как-бы домой хочу.       — Что вам от меня надо? — я начала злиться, и вопрос прозвучал чуть резче, чем я планировала — голос слегка дрогнул. Сейчас ни в коем случае нельзя паниковать и терять контроль над эмоциями. Истерикой я из него ответы не выбью, только себе хуже сделаю. Возможно, именно истерики он от меня и ждет.       Я вдруг почувствовала, как потяжелел воздух. Дышалось с трудом, тело затрясло — откуда ни возьмись, появился необъятный страх. Страх за мою жизнь. Что бы это ни было, я отчетливо почувствовала, как оно исходит от мужчины. Интуиция взревела: «Опасно!». Я почувствовала, как подкашиваются ноги, но чудом устояла. Страшно. Настолько, что я готова прямо тут в обморок грохнуться, но вдруг, будто по щелчку, все прекратилось. Меня все еще трясло, но давящей атмосферы и след простыл. Мой собеседник продолжал улыбаться. Похоже, его мое состояние забавляло.       Это было похоже на какой-то сюрреалистичный сон. Вот только реалистичность ощущений говорит, что сном это не является. Не знаю почему, но уверенность в этом была непоколебима несмотря на всю нереальность происходящего.       — Совсем немного. Я хочу провести один эксперимент, — от этих слов я напряглась, вызвав у него еще более широкую улыбку. — Не бойся, много вреда тебе от него не будет, хотя по большей части это будет зависеть от тебя самой. К сожалению, у нас не так много времени…       Сказав это, он щелкнул пальцами, и пространство вдруг содрогнулось. Тело сдавило со всех сторон так, что я вздохнуть не могла. Обхватив себя руками, завалилась на пол в безуспешной попытке хоть как-то прекратить боль. Если сначала меня сдавило, то сейчас было чувство, что тело разрывали на куски. В легких не хватало воздуха, и крик застрял где-то в горле. В глазах начало темнеть, боль была невыносимой.       «Хватит. Что угодно, только прекратите это!»       Хотелось кричать, но я не могла. В следующее мгновение все прекратилось так же резко, как и началось. Я продолжала лежать на боку, чувствуя вес своего рюкзака на руке, жадно хватая ртом воздух. Боли тоже как не бывало, но тело отказывалось двигаться после такого напряжения. Дыхание понемногу приходило в норму, когда я услышала приближающиеся шаги. Чудом смогла приподняться на руках и принять более-менее сидячие положение. Сердце все еще стучало в ушах, взгляд только-только смог сфокусироваться. Шахматоголовый подошел в плотную, возвышаясь надо мной, а затем резко присел на корточки, поравнявшись, хотя все равно был выше меня.       — Удачи, Миша, она тебе понадобится, — сказал он и внезапно щелкнул меня двумя пальцами по лбу. По инерции я начала заваливаться спиной назад, снова погружаясь в уже знакомое чувство свободного падения.       В этот раз падала я совсем недолго, только почувствовав, как проваливаюсь, тут же нашла спиной опору, но приземление в отличие от первого раза было очень жестким. Больно. Будто с силой швырнули на землю. Хотя, почему «будто»? Какое-то время я лежала в траве, смотря на верхушки деревьев и голубое небо с малым количеством облаков и вслушиваясь в пение птиц.       «Приснилось», — подумала я. Все, с этого дня буду как нормальные люди ночью спать, а то с недосыпа херня какая-то чудится. Но до меня медленно начало доходить. Во-первых, на дворе день, во-вторых, я лежу в траве посреди леса. Лунатизм за собой никогда не наблюдала. Раньше бывало и дольше не спала, и все нормально было. Энергетиками не балуюсь. Вывод — что-то тут нечисто.       Кряхтя, села, обнаружив в руке небольшой конверт с моим именем. Похоже это был не сон. Оглянулась. На лес мало похоже, скорее всего какой-то парк. Я даже могу расслышать человеческую речь недалеко, но мозг шепчет, что что-то не так. На автомате достаю телефон из кармана куртки и с удивлением обнаруживаю, что он показывает 1:56 ночи. Сети нет. «Так! Спокойствие! Без паники! Всему должно быть рациональное объяснение. Для начала глубокий вдох и выдох. Фух. Главное — не паниковать».       Успокоив себя, поднимаюсь, еще раз оглядываясь по сторонам, и иду в сторону, откуда слышатся голоса. Выходя с полянки, не могу понять, что же меня так напрягает, помимо всей ситуации в целом. Пройдя дальше через кусты, выхожу к небольшой мощеной площади, которую прежде ни разу не видела. Я начала нервничать. Спокуха! Это еще ни о чем не говорит. Для начала нужно осмотреться.       Посреди площади располагался большой фонтан. Люди проходили мимо, идя по своим делам, парочки сидели у фонтана, мамы с детьми и старики занимали лавочки. Я наконец поняла, что меня насторожило. Речь. Это был японский. Сначала я была слишком далеко, чтобы понять, но сейчас я отчетливо слышу отовсюду японский язык. Но что-то еще не давало покоя, и я никак не могла понять, что именно. Вот вроде ответ лежит на поверхности, но каждый раз, когда я к нему приближаюсь, он ускользает. Рука сама собой находит телефон в кармане, и тут меня осенило. Я не вижу ни одного смартфона! В основном люди с раскладушками, кто-то с маленькими кирпичиками, но ни одного смартфона. Сердце с новой силой застучало в ушах, заставляя оглохнуть на короткое время. Я просто осела, опершись спиной о дерево, рядом с которым стояла все это время. Нужно успокоиться. Всему должно быть логическое объяснение, надо только его найти.       Пытаясь себя отвлечь, вспомнила о конверте, взяла его в руки и начала рассматривать. С виду обычный желтый конверт. Кроме моего имени, написанного латиницей, на нем ничего нет. Внутри на ощупь лежит что-то объемное небольшого размера. Недолго думая, попыталась аккуратно открыть его, но руки слегка дрожали, и я, плюнув на это дело, просто порвала его сбоку и высыпала в руку содержимое. Внутри оказались ключи с брелком с номером «311» и записка. В записке значились несколько сложных иероглифов и номеров с подписью «Адрес». И все. Больше ничего не было.       Я только рвано вздохнула. Все происходящие кажется бредом. Сделав глубокий вдох, заставляю себя собраться и как следует проанализировать ситуацию. И так, что я имею: я нахожусь неизвестно где и неизвестно как сюда попала, вокруг сплошь японцы, я с ничтожно малой базой языка, а на руках у меня только мой рюкзак, телефон, который сейчас не может работать по назначению и конверт с адресом и ключами. Ну что ж, могло быть и хуже. Для начала следует пойти по этому адресу, вот только самостоятельно я его точно не найду. Кандзи я читать не умею. Максимум хирагану, если всю вспомнить смогу еще. Вывод — надо вспоминать те крохи фраз, что я учила два года назад в течение одного семестра, и идти спрашивать дорогу.       — Сумимасен… — выловила я немолодую женщину, чтобы криво-косо, используя все свои способности для коммуникации, спросить дорогу. Женщина оказалась доброй и вызвалась проводить меня, так как, как я поняла, ей было по пути.       Дорога на удивление заняла недолго. Шли мы от силы минут пятнадцать. Она пыталась завести беседу, а я, чудом улавливая общий контекст, старалась отвечать, в силу моих умений вперемешку с японским и английским, попутно запоминая дорогу. Мы дошли до квартирного комплекса, и, поняв, что это и есть мое место назначения, я вежливо поклонилась, смутно помня обычаи страны восходящего солнца, и поблагодарила ее.       Комплекс был небольшим — всего пять этажей. Классический японский новострой с открытыми коридорами и дверьми на улицу. 311 — значит, мой этаж третий. Это оказалась предпоследняя дверь. Ключ подошел. Немного погодя, я все-таки повернула ручку и вошла внутрь.       Внутри на первый взгляд никого не было. Это оказалась небольшая, но достаточно просторная однокомнатная квартира. Слева от входа две двери. Одна в туалет, другая в ванную. Справа — встроенный шкаф. Прямо по коридору — гостиная. Налево — смежная с ней кухня и барная стойка, разделяющая между ними пространство. Посреди комнаты стоит небольшой квадратный столик, справа в стену встроен еще один шкаф, только побольше, в котором я обнаруживаю сложенный футон. Убедилась, что внутри действительно никого, кроме меня не было. Никаких личных вещей в квартире не нашлось, будто она не жилая. На столике с педантичной точностью сложены три конверта разных размеров, черная прямоугольная коробочка и японо-русский и русско-японский словарь. Очень смешно, еще бы сразу вместе с ключами вручил. Средний конверт подписан моим именем латиницей, тем же почерком, что и предыдущий. Перед тем, как открыть его, я пошла в прихожую и разулась, так как судя по толщине конвертов это займет какое-то время. Кеды снялись легко, даже слишком. Я почувствовала это еще по дороге сюда — они немного болтались, а джинсы приходилось постоянно подтягивать и бомбер с футболкой висели больше, чем обычно. Похудела что ли? Давненько я не взвешивалась.       Первым делом я решила открыть подписанный конверт, так как он отличался от двух других — конверта поменьше, но более упитанного, и конверта размером А4. Этот был белым, а по двум противоположенным углам был рассыпан уже знакомый мне принт. Как я и предполагала, это оказалось письмо. Выведено оно было тем же аккуратным почерком, что и мое имя на двух конвертах.       «Дорогая Миша, добро пожаловать в тихий японский городок под названием Намимори! Уверен, у тебя много вопросов, правда на все я отвечать не стану.       Ты наверняка уже заметила некоторые странности вокруг. Во-первых, на дворе 2003 год от Рождества Христова. Во-вторых, ты находишься в мире, отличном от твоего, пусть внешне они похожи, со временем ты почувствуешь всю разницу между ними. В конвертах перед тобой все необходимые тебе документы и средства к проживанию на первое время. О жилье не беспокойся, квартира оплачена на год вперед, однако позже тебе придется самой позаботиться об аренде.       В черной коробке небольшой презент в честь окончания летнего семестра.       Если же ты еще сомневаешься в реальности происходящего, то переведи взгляд к верхним строкам письма…»       — Воу! — отбросила я письмо, так как вверху посередине оно загорелось. Я хотела было побежать за водой, но остановилась. Происходило что-то странное — огонь не распространялся, а так и продолжал гореть маленьким пяточком неестественно-оранжевого цвета. Я просто уставилась на бумагу в ступоре. Отмерев, медленно приблизила пальцы к пламени и заметила, что оно не обжигает, а лишь слегка греет. Но все равно присутствовало чувство какого-то обмана, и как только я прикоснулась к огоньку, он, будто развеявшись, посинел и перестал быть похожим на огонь. На письме теперь горело синее пламя, по ощущениям похоже будто пальцев касается пар, как от кастрюли с кипящей водой, только едва-едва теплый.       Я, мягко говоря, охренела. С другой стороны — за последние пару часов произошло столько, что меня сложно будет чем-то удивить в ближайшее время.       »… То, что ты видишь, здесь называют Пламенем Предсмертной Воли. Оно широко используется в качестве оружия в теневом мире. Позже, если того пожелаешь, сможешь узнать о нем больше. А пока адаптируйся к новой жизни. Приятного времяпрепровождения! Искренне твой, Шахматоголовый»       Издав рев раненой белуги, я стукнулась головой о стол. Значит ли фраза про адаптацию то, что я не могу вернуться?       — Вот почему нельзя сразу все объяснить? Не так интересно, что ли? — от безысходности говорю вслух в пустоту. — А вообще, он не прав. У меня только один вопрос — домой мне как попасть?.. Ладно, собрались и продолжили.       В конверте поменьше, как и говорилось в письме, оказались деньги — японские йены. По объему много, вот только я расценок не знаю и не представляю, насколько мне этой пачки должно хватить.       А вот содержимое большого конверта куда интереснее. Как я поняла по листам и планировке, это документы на аренду квартиры, но занимательнее были паспорт и карта резидента с моей фотографией. Имя мое, а вот фамилия не моя. Латиницей подписана как Кумагаи. Кума, вроде переводится как медведь. Я теперь медведь в квадрате? Смешно даже. Дата рождения моя, кроме го…да?       Бросив документы на стол, рванула в ванную, спотыкаясь по дороге и неуклюже вписываясь в поворот открытой двери. С минуту смотря на себя в зеркало, начинаю нервно хихикать. Раньше я не заметила, ведь на мне спортивный лифчик. Я не просто похудела — я уменьшилась. В документах значится Кумагаи Миша, родившаяся 15 июня 1990-го года. Мне походу не только по новым документам тринадцать лет.       — Блять, — бьюсь головой о стол, предварительно снова издав рев раненой белуги. Час от часу не легче. Тру лицо руками и продолжаю разгребать документы. Словарь оказался как нельзя кстати.       В какой-то момент я окончательно перестала воспринимать текст и вдруг вспомнила, что я вообще-то больше суток уже не спала. Адреналин давным-давно выветрился, и меня начало клонить в сон. За окном уже закатное небо, хотя я не знаю, во сколько я тут вообще появилась. Решив, что утро вечера мудренее, достаю футон из шкафа, раскладываю его в углу комнаты и, раздевшись до белья, ложусь под одеяло. Высплюсь, а потом уже решу, как мне быть. В груди еще теплилась призрачная надежда, что все происходящее не более, чем сон, что стоит мне проснуться, и я окажусь в своей съемной квартире в старом доме в Германии. Надежда, которой по утру суждено рассыпаться вдребезги.