***
Посетителей сегодня особенно мало — видимо, многие в солнечный день решили отдать предпочтение прогулке или работе в поле, нежели покупке товаров. Окуда младшая, решив воспользоваться этим моментом, занялась приготовлением новых отваров на продажу. Пару недель назад ей пришло письмо с деликатным заказом: приготовление… яда. Девушка долго размышляла, ведь обычно она не брала такие подозрительные поручения, но сумма оплаты, которую предложил отправитель, смогла её переубедить. Свиток был изготовлен из дорогой плотной бумаги на бамбуковой циновке с позолоченными иероглифами, твердящими о фамилии заказчика. Сам вид письма уже говорил о материальном состоянии его хозяина, а, следовательно, и в реальности указанной цены можно было не сомневаться. «С другой стороны, откуда мне знать; может, этот человек и не собирается делать что-то опасное…» — старалась утешить себя Манами. Кто знает, вдруг, прямо сейчас она подписывает смертельный приговор десяткам невинных душ? Или преступникам, разорившим не одну семью? А может и вовсе лекарь сама себя накрутила, и кто-то просто решил потравить крыс в своем поместье? «Нет, ядом такой силы грызунов не травят…» Но деваться было некуда. В любом случае, дальше своей матия Окуда о применении отвара не узнает, значит и совесть её останется чиста. С таким мнением девушка направилась во внутренний дворик, где находился её котелок для варки. Когда-то этот котелок стоял и в доме, но после того, как однажды из костра выскочил уголёк — прожженный пол, в который мама Манами, приходя в гости, каждый раз тыкает, хорошо напоминает об этом случае — лекарь дала себе обещание не поджигать больше ничего в приделах закрытого помещения. Усмехнувшись старым воспоминаниям, девушка принялась за работу. Перебирая различные травы, растирая их, смешивая с остальными ингредиентами, она погружалась в транс, уходила в любимое дело с головой и буквально теряла счет времени, пока не достигала планируемого результата. Так, например, Манами не раз засиживалась до глубокой ночи и замечала это лишь тогда, когда темный котелок переставал быть видимым в сумраке. Возможно, и сейчас бы лекарь также увлеклась процессом, если бы её не отвлек звон дверного колокольчика, что говорил о прибытии человека в лавку. Окуда закинула в котелок последние травы, перемешала содержимое и вернулась из внутреннего дворика в главный зал, который, по сути, являлся торговой частью дома. Комнату, как и путь от нее до дворика, заполнял манящий запах природы, чистых и нетронутых лесов и болот, откуда были собраны большинство ингредиентов для находящихся здесь лекарств. По стенам стояли невысокие прилавки с готовыми пузырьками снадобий и стеллажи со свитками, а рядом с проходом вглубь дома — стойка для расчета. Над главным входом, рядом с колокольчиком, висела засушенная веточка лаванды, придающая помещению еще более необычного сочетания запахов. — Добрый день, — поздоровалась девушка, только оказавшись в проёме, а после прошла к стойке и оглянула посетителя. И этот посетитель её, мягко говоря, смутил. Высокий, судя по широкой спине, мужчина стоял близ входа, словно опасаясь выйти на свет и показать своё лицо из-под капюшона темной накидки. Из частей тела было видно лишь бледные, до боли худые кисти рук, а из одежды — подол серого хакама*, что скрывал даже обувь вошедшего. — Здравствуйте, — ответил он на удивление здоровым и даже мелодичным низким голосом спустя несколько секунд неуверенного молчания. — Я пришел, чтобы узнать о своём заказе. Вы ведь получили письмо? «Своём? — у Манами в голове непонимание. Внешний вид этого человека тянет лишь на прислугу, но никак не богатого и влиятельного господина. — Ну конечно, это же для отвода глаз. Разве не подозрительно было бы появление такой личности в обычной матия?». Мужчина сделал несколько шагов вперед и приблизился к столу, благодаря чему капюшон вздрогнул, и Окуда на долю секунды смогла заметить ярко-алую прядь взъерошенной челки. «О, Ками-сама, он рыжий! — мысленно воскликнула девушка. — Теперь понятно, для чего такая секретность». — Да, получила. Акабане-сан, верно? — тот положительно кивнул головой. — Ваш заказ почти готов, ему осталось лишь настояться. Уже вечером вы сможете забрать его. Манами солгала почти без зазрения совести. Заказ еще не был готов, и ему не нужно было настаиваться; но ведь не могла она сказать, что не уложилась в срок из-за своих сомнений, Господину прямо в лицо. Мужчина сомнительно и строго хмыкнул: — Хорошо, тогда мне следует зайти позже. До встречи. Не успела она опомниться, как Акабане-сан покинул матия также быстро, как и появился. Девушка облегченно вздохнула. Её ложь, кажется, не раскрыли, а значит и репутация останется цела.***
Остаток дня прошел однообразно. Лекарь успела продать пару готовых снадобий, а ближе к вечеру заскочила в гости к старшим Окуда, не забыв захватить на обратной дороге ингредиентов для новых отваров. Жили родственники не так далеко друг от друга. На юг от торговой площади, где и обосновалась матия Манами, в болотистых землях находился дом её семьи. Жили все дружно. Мать — Мисаки, которая занималась хозяйством; отец — Акайо, происходивший из рода рыбаков, но сейчас отдавший себя на помощь дочери; и бабушка — Раи, что всё детство вместе с матерью была для внучки учителем, наставником и путеводителем по огромному и увлекательному миру медицины. Манами безмерно любила всю свою семью, но все же «любимчиком» её всегда была и будет глава семьи, а также основательница бизнеса — Раи Окуда. Женщина она мудрая и одновременно забавная, не раз рассказывала внучке о своей молодости: как читала первые свитки об «искусстве исцеления» и «магии чарующих трав», как бегала резво по торговой площади и как охмуряла молодых мужчин своей девичьей красотой. А ведь охмурять действительно было чем. Даже сейчас, сраженная возрастом, Раи в свои шестьдесят семь на вид оставалась молодой и красивой. Не тронутые сединой фиолетовые пряди — кстати, этот цвет закономерно передавался по всей женской линии рода Окуда, — крупные, источающие нежность темно-карие глаза и только редкие морщины в зонах лба, век и небольшого носа. Манами восхищалась внешностью своих старших родственниц и, можно даже сказать, завидовала; но, к несчастью, не она одна… Между матия и домом семьи находилось всего несколько зданий, в одном из которых жила одна их давняя знакомая и соперница Раи — Лейко Танака. Отношения у этих двоих всегда были довольно натянутые, состояли из козней, споров, соревнований у кого кимоно красивее или ухажер влиятельнее, а с возрастом — чьи дети успешнее. И инициатором их, как одного, всегда была Лейко, потому как имела скверный, завистливый характер и совсем неподходящую к нему привлекательную, но при этом отталкивающую внешность. В волосах была благородная седина, но та лишь подчеркивала русые пряди; светло-коричневые, чуть суженные глаза были схожи на змеиные, выслеживающие будущую цель; а губы, всегда поджатые в тонкую полосу, будто сдерживали ехидную и насмехающуюся над тобой ухмылку. Вся семья Окуда знала об этих соревнованиях и знала, кто их начинал, а потому недолюбливала знакомую и всячески старалась избегать встреч. Но судьба сегодня неблагосклонна. К неудачи Манами в данный момент, пожилая соседка уж очень любила прогулки на свежем воздухе. — Добрый вечер, Танака-сан, — чертыхнувшись про себя, поздоровалась девушка. Желания заводить разговор с этой дамой не было совсем, но если бы она промолчала, не поздоровавшись первой, как полагает этикету, Лейко получила бы еще один повод позлорадствовать, какая же все-таки у Раи невоспитанная внучка. Лекарь ускорила шаг, надеясь избежать неприятного диалога, но тут раздался приторно нежный, заставивший её остановиться, голос: — Ах, Манами-тян, деточка! — до отвращения приветливо и мило произнесла Танака. — Как поживаешь? Как родители? Как матия? Окуда уже успела мысленно проклясть своё воспитание и только открыла рот, чтобы сказать что-то женщине на её пытливые вопросы, как её перебили: — Знаешь, а ты не могла бы меня сегодня осмотреть? Ой, так в последнее время поясницу тянет! — Извините, Танака-сан, сейчас я жду важного посетителя, — Манами, несмотря на все обиды, осмотрела бы эту даму, но влиятельный заказ сейчас был важнее, — приходите завтра, обязательно посмотрю вашу спину. Пока женщина не успела ничего сказать, лекарь мило улыбнулась, слегка поклонилась и поспешила домой. «Вот чертовка», — тихо прошипела старуха, что была девушке по плечо, и, развернувшись, поплелась к себе домой.***
По прибытии Манами не обнаружила на пороге главного входа следов или записки, а значит Господин Акабане еще не приходил. Можно выдохнуть, было бы крайне неловко и постыдно заставить такого человека ждать у двери. Девушка прошла в торговую часть, оставила на стойке мешочек с травами, забранный от родителей и, не задерживаясь, отправилась в жилую часть. Проходя через внутренний дворик, она проверила котелок с ядом. Также стоит, также над потухшими углями, также с полузакрытой крышкой, также с деревянной ложной внутри. Уже в жилой части, в своей комнате Окуда зажгла свечи на стенах и присела на край кровати, представляющую собой два футона* на чуть завышенной деревянной конструкции с четырьмя балками по углам, уходящими в потолок, и со скрывающей её белой полупрозрачной тканью, свисающей сверху. Лекарь приоткрыла ставни окон и взглянула на улицу. Небо было затянуто серыми и густыми тучами. «Кажется, опять дождь», — подумала она, и как по заказу по крыше застучали первые капли, уже через пять минут перерастающие в целый ливень. — «Не думаю, что Акабане-сан придет в такую погоду». Было уже поздно для встреч, а это лишь подтверждало мысли Манами. С полной уверенностью, что клиент не придет, та приготовила постель ко сну, достала из шкафа дзюбан*, который зачастую использовала как ночную одежду, и направилась в ванную комнату. Возвращалась лекарь расслабленная и довольная. Горячая вода приятно разогрела напряженные за день мышцы, а льняное масло, которое Окуда любила добавлять в воду после тяжелой работы, вывело из головы все лишние мысли и переживания. — А я уже заждался, — донесся до ушей девушки знакомый и такой довольный, почти мурлычущий голос. Окуда вскрикнула, рефлекторно запахнула нижнее кимоно и повернулась к источнику звука. Прямо в проёме её спальни стоял высокий, статный, дорого одетый (кимоно с вышивкой на груди) мужчина с алыми волосами и пронзительными, прожигающими твою душу насквозь янтарными глазами. — Добрый вечер, Акабане-сан, — Манами, дрожащими руками придерживая разрез дзюбана у груди, с пунцовыми щеками поклонилась гостю, — прошу меня простить, я совсем не была готова к вашему визиту; подумала, что в такую погоду вы уже не придете. — Да? А как по мне, подготовились вы отлично. Только сейчас она выровнялась и подняла на него взгляд. Мужчина был без накидки, а потому лекарь могла осмотреть его полностью. И, признаться честно, Господин был очень красив. Начиная от черт лица и заканчивая цветом волос и глаз… Всё, всё говорило в нём о нестандартной и привлекательной внешности, за которую, будь он из бедных кровей, безжалостно бы убили. И лишь одно смущало Окуду в облике мужчины: одежда. Она была качественно пошита, обделана, задекорирована, как и положено знати, но суха до последней нитки. «Зонт», — немногословно подумала девушка, отмахиваясь от лишних мыслей. Манами опомнилась и слегка дернула головой, когда осмотр её неприлично долго задержался на туловище Господина. Тот заметил это и умалчивать не стал. — Проводите обследование, Окуда-сан? — Акабане сделал несколько нерасторопных шагов вперед. — Правду говорят, вы талантливый лекарь, раз способны обнаружить проблему пациента одним лишь взглядом. Окуда засмущалась ещё больше: — Я… не… это не то, что вы подумали! — от волнения она перешла на тихий писк, но, сделав глубокий вдох и выдох, быстро вернулась к спокойному тону. — Простите… Прошу, пройдите в торговую часть; сейчас я подготовлю ваш заказ и подойду. Посетитель не сделал ни шагу. Он стоял неподвижной стеной в метре от лекаря и, скрестив руки у груди, прожигал её внимательным, с хитрецой взглядом. Делал вид, что не услышал просьбы покинуть комнату, но выражение лица говорило об обратном. «У знати теперь новое развлечение: донимать простых рабочих?» — подумала про себя Манами, но вслух произнести этого не посмела. Мучительно тянущиеся секунды, перерастающие в целые минуты молчания, начинали морально давить на хозяйку матия. Накаляющаяся и крайне сумбурная обстановка не только стесняла Манами, но и не давала рационально мыслить. Что еще сказать? Как вежливо вывести Господина из комнаты и не потерять репутацию? Мысли окончательно спутались в один большой клубок. Неужели это от страха потерять клиентов? Или всё-таки от нахождения привлекательного мужчины в её спальне? Окуда вздохнула, восстанавливая вновь сбившееся дыхание; стоит признаться хотя бы самой себе — потерять репутацию она не боится. Акабане, словно почувствовав внутреннее признание девушки, приблизился еще на полшага вперед. Между ними остается расстояние меньше её вытянутой руки, а в помещении — все меньше воздуха. — Акабане-сан, в-вы хотите, чтобы я п-провела осмотр? — единственное, что смогло выдать сконфуженное, взволнованное сознание. Слегка склонив голову вбок, мужчина издал тихий смешок и наконец заговорил: — Нет, Окуда-сан, — длинная пауза, во время которой Манами ощутила до жути холодную (даже через ткань дзюбана это хорошо чувствовалось) руку на своей талии, — позвольте мне провести осмотр.