Ночные огни

Цунаде хмуро смотрела на нетронутый флакончик антидепрессантов, что ей прописали с того происшествия в лесу с Наваки, и думала о том, чтобы выбросить препарат в помойное ведро. За её лечением уже давно не следили, её выписали и рекомендовали пить эти таблетки, которые она отказывалась принимать. На фоне объявленной Второй войны шиноби, идея начать принимать таблетки не казалась такой уж плохой. Свой психологический недуг, связанный с нервным срывом, который, впоследствии, повлёк за собой медленное и мучительное развитие гемофобии, она уже преодолела. Шоковая терапия посредством появления в её размеренной жизни Наруто сделала своё дело, встряхнула Цунаде практически в буквальном смысле и отвесила пощёчину, заставив, наконец, очнуться. Только теперь это всё осталось в прошлом, которого, фактически, не было. Война ещё не травмировала Цунаде, а она уже начинала понемногу сходить с ума. Бесформенные тени по углам напоминали мрачные силуэты погибших; гнетущая тишина рождала страх и трепет, почему-то начинало казаться, что стоит ей обернуться, и вместо дома она увидит поле битвы. Умиротворённая тишина в доме в такие моменты мерещилась Цунаде эффектом после оглушения. Она пыталась забыться в работе, пыталась подготовить себя морально к тому, через что ей предстоит пройти во второй раз. От осознания всего этого тело начинала бить дрожь. Цунаде резко поднялась и бросила флакончик с таблетками в мусорное ведро, после чего направилась в душ. Сегодня у неё был выходной, а завтра Сарутоби-сенсей, нынешний Хокаге, должен был дать им с командой задание. Цунаде знала, что их отправят в страну Земли, с этого начнётся её персональная мясорубка на войне. Она старалась об этом не думать, но тёплая вода в душе совсем не оказывала никакого релаксационного эффекта. Цунаде отчётливо понимала, что она зациклена на проблеме, которой ещё даже не возникло в её жизни. Нужно смотреть на всё с позиции победителя, лидирующего игрока, во всяком случае, ведь у неё есть то, чего нет ни у кого среди всех трёх сторон конфликта - у неё есть информация, у неё есть знания, а значит, она способна спасти многих людей и предотвратить много чего. В какой-то момент струи тёплой воды в душе, ударявшиеся ей в спину, показались Цунаде слишком горячими; волосы неприятно прилипли к плечам и груди; глаза невозможно было открыть, их заливала жидкость странной консистенции, отличной от проточной воды. Цунаде отстранилась от потока жидкости и открыла глаза. В тот же момент сердце её остановилось от ужаса, а тело сковал первобытный страх. Время будто оцепенело вместе с ней, а затем обрушилось на её сознание безжалостной, тяжёлой и тошнотворно-липкой массой. Вместо проточной тёплой воды на неё лилась горячая кровь. Кровь была везде: на кафельных стенах, на дверце душевой кабины, на лице Цунаде, на её теле, на её белых волосах и на её руках. Не было ничего, что бы осталось незапятнанным кровью, даже свет лампы сменился на безжалостно-багровый, и с потолка, неотвратимо и неизбежно, капали алые капли, будто ставя точку и вынося приговор. От крови не было спасения, она словно ожила, насытившись тьмой, надвигалась со всех сторон и медленно загоняла Цунаде в ловушку. Как ошпаренная, Цунаде дёрнулась назад и чуть не поскользнулась, удержавшись за металлическую перекладину для полотенец. Она хотела закричать, должна была, но из груди вырывался только хрип. Цунаде закрыла себе рот обеими руками и только потом осознала, что руки её в крови. Схватившись за голову, прямо за свои мокрые и пропитанные кровью волосы, она сгорбилась и закричала. Цунаде не узнала свой голос. Кажется, так кричали пациенты психиатрического отделения. Нет, должно быть, даже хуже. Так кричали безнадёжно больные люди. - Нее-чан! - по двери в ванную забарабанили. Цунаде замерла. - Нее-чан, открой дверь! Что произошло, ты в порядке?! Голос брата оказал отрезвляющий эффект. На голову Цунаде словно вылили ведро ледяной воды. Она открыла глаза и со смесью ужаса и удивления осознала, что никакой крови в ванне нет, всё это время на неё лилась обычная проточная вода, а кровь - это лишь плод её больного и травмированного воображения. Наваки тем временем заволновался ещё больше. - Нее-чан, если ты не откроешь, я вышибу дверь! - заверил её Наваки. - Не надо! - отозвалась Цунаде охрипшим голосом. Она прокашлялась. - Это просто... я увидела паука, - солгала она. Наваки затих. - Всё нормально, можешь не беспокоиться. - Что? Ты смеёшься? И я должен верить? - Всё хорошо! - заверила его Цунаде. - Не входи, я не одета, в конце концов! - Ладно, но мы поговорим, как только ты выйдешь! Цунаде вздохнула, вновь становясь под душ. Нужно было вымыть голову. - Истеричка, - обругала она себя, трясущимися руками нанося шампунь на волосы. Цунаде потребовалось простоять под душем ещё полчаса, смывая остатки пены шампуня и бальзам с волос, прежде чем она полностью успокоилась и была готова выйти из ванны. Наваки ждал её на кухне, перед ним стояла кружка травяного чая. Завёрнутая в белое махровое полотенце, Цунаде опустилась на стул напротив брата. Он был настроен на разговор. - С тобой что-то происходит и не думай это отрицать, - серьёзно сказал он. - Но ты, по какой-то причине, молчишь и скрываешь правду. И не только от меня, ты не говоришь никому. Орочимару-сан и Джирайя-сан тоже не знают, что с тобой происходит. Я... я не буду говорить с ними снова, я даже готов поверить в твои отговорки, но, пожалуйста, - он пристально на неё посмотрел, - не вреди себе. Если тебе плохо и нужно с кем-то поговорить, у тебя есть я. Не держи это в себе, тебе станет только хуже. Цунаде молчала. Сказать ей было нечего. - Тебе обязательно идти на войну? - спросил между тем Наваки. Цунаде моргнула и подняла на него взгляд, полный удивления. - Я беспокоюсь, сможешь ли ты... вынести всё это, находясь... - Наваки запнулся, подбирая нужные слова, чтобы ненароком не обидеть сестру, - сможешь ли ты вынести всё это, когда у тебя на душе неспокойно. - Ну... - Цунаде заставила себя улыбнуться, - обо мне можешь не беспокоиться, - сказала она. От части это было правдой, она ведь выжила. Она не была уверена, что ей удастся сделать это снова, но она уж постарается. - А что насчёт тебя? - Я генин, а Хокаге издал указ, что все генины, несмотря на нехватку солдат, остаются в деревне и помогают здесь. Цунаде облегчённо выдохнула. Её брат в безопасности. - Ты всё ещё хочешь быть Хокаге? - Да! Конечно! - воодушевлённо заявил Наваки. Цунаде сдержано улыбнулась и кивнула. Было бы чудесно, если бы роль Хокаге выпала на плечи Наваки, а не на Минато Намикадзе, но в таком случе, умрёт ли Наваки, защищая деревню от девятихвостого? Цунаде покачала головой, до этого ещё слишком далеко. Нужно подумать о насущных проблемах. Спала Цунаде беспокойно, постоянно вертелась из стороны в сторону, а вместо спокойного сна она видела обрывки не самых приятных воспоминаний. К утру она была абсолютно измучена. Как и ожидалось, Третий отправил их команду в страну Земли. Стоя у центральных ворот деревни, облачённая в специальную военную форму, Цунаде ни о чём не думала. Волнение на душе успокоилось. Перспектива провести следующие несколько дней в нестабильной обстановке, где чуть ли не каждый день ей придётся снова бороться за выживание, больше не казалась такой уж удручающей. Цунаде невесело усмехнулась, будь что будет, решила она. - Ты рано, - констатировал Джирайя, который подошёл к воротам минут через двадцать после неё. - На тебя непохоже. Цунаде обернулась. Орочимару мрачной тенью стоял позади Джирайи. Совсем скоро подошёл Наваки и какая-то девушка, которая клялась ждать Джирайю после войны столько, сколько потребуется. Цунаде закатила глаза. Орочимару остался безучастным. - Нее-чан, вернись обратно, - попросил Наваки. - Да что с ней случится, мы же с ней, - ободрил его Джирайя. - Я обязательно вернусь, - пообещала Цунаде с улыбкой на лице. Наваки ей, кажется, поверил.

***

Первые несколько дней, проведённых вблизи театра боевых действий, продемонстрировал Цунаде несовершенство стратегии врага и открыл все слабости шиноби Конохи. Пусть она и пыталась внедрить программу обучения ниндзя медиков, а Орочимару и Джирайя поддержали её инициативу в письменной форме, ответ всегда был один: нехватка средств, чтобы выделить финансирование. Как донести до этих проклятых чиновников, что медицина это не пустая трата времени и средств из бюджета, Цунаде не знала. Был только один действенный способ, которым она всегда пользовалась. Ни разу не имея дипломатических способностей, она могла лишь хлопнуть кулаком по столу и приказать исполнять. В её бытность Пятой это был действенный метод, но в этом времени реальной власти у неё не было, следственно, и возможности так поступить тоже. Но чем больше Цунаде видела раненных и убитых, тем больше её подмывало вернуться и хорошенечко врезать сперва Данзо, затем и старейшинам. - Это только начало войны, - выдохнула она, оглядывая палатки с раненными, которым она и ещё два ирьенина пытались помочь. Джирайя похлопал её по плечу. Орочимару с ними не было. Цунаде провела в лагере три дня, бегая от одного раненного к другому, всё это время она заставляла своё тело держаться на кофеине и силе воли, продолжая спасать жизни. - Вам бы передохнуть, - выдохнула Теа Мицуми, одна из ирьёнинов, поднося Цунаде флягу с водой. - Нет, я в порядке, - Цунаде, не отвлекаясь, продолжила просматривать данные о пациентах, заполненные на скорую руку. Краем глаза она поглядывала и на карту театра боевых действий. Лагерь, где они располагались, находился чуть поодаль границы страны Огня со страной Травы. Нужно оттеснить противника на их территорию, и когда превосходство и скорая победа Конохи станет очевидна, Цучикаге решится на мирный договор, не захочет он менять политические границы и отдавать часть территории Конохе. В прошлый раз это закончилось засадой в одной из пещер среди скалистой местности, когда Орочимару предложил уйти, бросив тяжело раненного Джирайю. Цунаде устало вздохнула. Мысли в голове путались, цепляясь одна за другую, руки била мелкая дрожь. Усталость давала о себе знать. - Тогда сделаю вам кофе, - улыбнулась Теа и подошла к столешнице в углу палатки. Цунаде молча кивнула в ответ. Ей, вообще-то, не хотелось пить тот дрянной растворимый кофе омерзительного качества, который был в военном лагере, но другого не было, колоть кофеин снова было нельзя, она это делала не так давно, а чай закончился пару дней назад. Цунаде смотрела в карту увеличенного масштаба и пыталась синхронизировать свои воспоминания. Вторая мировая война в её прошлой жизни отложилась в её памяти не так хорошо, как третья и четвёртая, то была самая первая её война, так много потрясений, так много смертей, первые месяцы были похожи на ряд нескладных друг с другом мутных пятен грязно-серого или кровавого цветов. Как в калейдоскопе. Общая картина, вроде, ясно, но ускользает, а видно лишь маленькие непонятные частички. Цунаде поморщилась, у неё заболела голова. - Вот ваш кофе, - Теа поставила перед ней большую кружку горячего напитка. Цунаде благодарно кивнула. - Сегодня, более-менее, спокойно. - Сплюнь, а то вдруг что случится, - усмехнулась Цунаде, отпивая кофе. - Можешь поспать, если хочешь, я точно до утра буду занята. - Нет, Сейджиро-сан спит сейчас, он не спал тридцать два часа, разбирался с отчётностью, прикрыл глаза на пару минут и задремал. Я не стала его будить. - И правильно сделала. - Вы не спите уже больше тридцати двух часов, вам необходимо поспать, ни то свалитесь замертво. - Ну, я сплю, - солгала Цунаде. Вряд ли её лёгкую дрёму длительность в двадцать минут можно считать полноценным сном, но с другой стороны, если так пойдёт и дальше, она приучит свой организм к так называемому полифазному режиму. Правда, чтобы спать по четыре-пять раз в день по 20-30 минут всего лишь, должны пройти недели мучительно психологической и физиологической адаптации, а в условиях постоянного стресса на войне, где врачу в принципе нельзя спать, это довольно сложно. Веки Цунаде отяжелели. Глаза воспалились. Цунаде была уверена, что они покраснели. Она моргнула и почувствовала, что если прикрыть глаза всего на секунду, станет легче. Так она и поступила. Голова в раз отяжелела. Нельзя спать, повторяла она себе. - Как вы думаете, когда закончится война? - негромкий и спокойный голос Теа прозвучал так внезапно, Цунаде распахнула глаза и поморщилась. Она была благодарна Мицуми за то, что та не даёт ей уснуть своими разговорами. Наверное, она сама сюда пришла за тем, чтобы не заснуть. Цунаде обернулась на её голос и всмотрелась в бледное как полотно лицо двадцатисемилетний Теа Мицуми. Её вьющиеся каштановые волосы были забраны в тугой и небрежный пучок на затылке - волосы Цунаде были убраны точно в такой же пучок, который уже порядком поистрепался - пухлые губы были накрашены неяркой помадой, а серо-голубые глаза подведены. Макияж явно несвежий, поскольку подводка потрескалась и стала осыпаться, а помада почти стёрлась. Цунаде вздохнула. На войне нет места косметике и всем этим дерьмовым штучкам, Теа накрасилась не для привлечения внимания, а для того, чтобы хоть как-то освежить скрыть свой отвратительно измученный вид. Цунаде было страшно представить, как выглядело её собственной лицо сейчас, когда пошли уже четвёртые сутки, как она не спит. - Не знаю, - покачала головой Цунаде и отвернулась. Голова вдруг стала такой тяжёлой. Подперев кулаком щёку, Цунаде смотрела в записи и ничего не видела. - Но такие крупные конфликты, обычно, никогда быстро не заканчиваются. - Ободрительно, - усмехнулась Теа. На какое-то время они обе замолчали, палатка погрузилась в тишину. Цунаде чувствовала, как веки слипаются, мысли уплывают. - Тебе есть, к кому возвращаться? - спросила она. - Меня дома ждёт племянница, - чуть погодя, поведала ей Теа. - А у вас, кажется, есть брат? - Давай на «ты», - попросила её Цунаде. - Впрочем да, у меня есть брат. - Пару месяцев назад ходили слухи, что вы... ты, - исправилась Теа, - беременна от своего сокомандника. Тёмненького такого. Но, раз ты здесь, и уже прошло пару месяцев, я так понимаю, это просто слухи. - Дерьмовые слухи, не будем об этом. Люди всегда найдут, что пообсуждать. - Это точно, - кивнула Теа. Меж ними снова воцарилась тишина. - Эй, Теа, - позвала её Цунаде. - Да? - Нам обеим есть к кому возвращаться, так что давай уж постараемся вернуться, - приободрила её Цунаде. - Ага. Цунаде прикрыла отяжелевшие веки снова, всего на пару секунд, как ей показалось, и не заметила, как задремала. Сознание стало расплываться, вместо мыслей о раненных и положении их армии на границах в голове возникла пустота, которая вскоре материализовалась в шум, похожий на едва уловимый ухом шелест моря. Как будто волны шумели где-то вдали. Цунаде снова снилось море. Холодные воды залива Сенсоо в той деревне, где они жили с Орочимару почти целый год после окончания войны. Было так тепло и спокойно. Гостиница, где они жили, располагалась прямо на берегу моря, идти было недалеко. Чувство спокойствия и умиротворения окутали Цунаде, а неведомая сила подтолкнула её вперёд. Она сделала несколько несмелых шагов по холодному сырому песку, подойдя к воде. Секунда, и ближайшая волна окутала её босые ноги морской пеной. Стало холоднее. Северный ветер раздувал её светлые волосы, несколько передних прядей которых были забраны на затылке дешёвой заколкой из ближайшего магазина. Цунаде смотрела вдаль серо-голубой массы и чувствовала себя странницей и даже призраком, как в той книге, которую она прочитала недавно. Странница-шинигами, ну и фантазия у автора, бродящая по миру и всеми покинутая, пытающаяся понять, что значит быть человеком в условиях вечного существования в одиночестве и пустоте, не имея права на чувства. Цунаде часто бывала на берегу моря и каждый раз, когда она закрывала глаза, ей казалось, что она как никогда близка к этому книжному персонажу. Она словно и не чувствовала ничего в такие моменты, совсем ничего, кроме пустоты и покоя. Цунаде открыла глаза, перед ней снова было море. Горизонт потемнел. На небе появились тяжёлые грозовые облака. Стало холоднее. С моря подул сильный ветер. Волны усилились, Цунаде была вынуждена отойти. Кажется, надвигается буря или ураган, в этих краях погода переменчива. Нужно было возвращаться. - Цунаде, - послышался позади голос Орочимару. Цунаде обернулась и тут же нахмурилась от неприятных ощущений. Тянущая боль внизу живота её когда-нибудь доведёт. Нужно было дойти до их номера. Цунаде прекрасно знала, как снимать неприятные ощущения с помощью медикаментов или трав. Перед глазами внезапно всё поплыло. - Цунаде! Цунаде распахнула глаза и чуть было не подскочила на месте. Теа Мицуми её разбудила. Это была просто Теа. Орочимару был где-то на передовой или, быть может, в командном лагере, это как посмотреть. - Что? - она обернулась и увидела бледное лицо Теа, перекошенное от испуга. - Что случилось? - На госпиталь совершено нападение, - побелевшими губами вымолвила Теа. - Что?! - Цунаде вскочила со стула. Резкий выброс адреналина в кровь подействовал лучше, чем доза кофеина. - Когда? - Охрана пытается сдержать нападение, но в западном крыле произошёл взрыв, пострадали раненые, пятеро убиты. - Вот чёрт! - Цунаде выскочила из палатки, - помоги раненым и не лезь на рожон! - командным тоном леди Хокаге заявила Цунаде, даже не обернувшись. От тихой и спокойной ночной обстановки не осталось и следа, с западной части госпиталя шёл дым, с северной слышались крики и лязки оружия. Цунаде кинулась туда. Из всех солдат, которые были назначены защищать госпиталь, почти все были убиты, сражались только двое против десятерых нападавших. Краем глаза они увидали Цунаде и тут же загородили её. Одним движением руки она приказала им уйти в сторону, оставаясь против целой команды нападавших. - Ну всё, подонки! - заявила Цунаде и одним резким ударом заставила землю взорваться и разойтись в разные стороны. Поднялся грохот и пыль. Цунаде была максимально сосредоточена, а потому сразу видела пять силуэтов в пыли, которые направлялись к ним. Быстрыми и точными движениями она вырубила всех пятерых. Кому проломила череп, кому рёбра и грудную клетку, кого вырубила точным ударом в седьмой шейный позвонок, что привело к мгновенной смерти врагов. - Вы знали, что на госпиталь, согласно международным этическим нормам, непозволительно совершать нападения, и всё равно осмелились сюда заявиться? - твёрдым голосом суровой леди Хокаге спросила Цунаде. - Тогда вы должны понимать, что я не отпущу вас обратно живыми, - она ринулась вперёд и уже не сдерживала ни силу, ни ярость. Земля ушла из-под ног противника; Цунаде превратила окрестность северных границ госпиталя в маленький Ад, где повсюду был грохот, руины и пыль, которая буквально оседала в лёгких, мешая дыхательному процессу. Противник оказался повержен достаточно быстро, и трёх минут не прошло. В живых Цунаде оставила лишь одного вражеского нападавшего, на поверку оказавшегося молодым мужчиной. Впрочем, его лицо было покрыто сажей, так что его возраст точно определить не приходилось возможным. Цунаде втащила его в палатку, где они с Теа беседовали какое-то время назад, а потом она уснула, и грубо швырнула мужчину на пол. Его сухожилия она перерезала, так что он никак не мог двигаться. - Ну а сейчас ты мне всё расскажешь, - заявила Цунаде. - Есть ли подкрепление у вашей компании или вы единственные такие? - Иди к чёрту! - выплюнул мужчина, корчась от боли на полу. Цунаде холодно на него посмотрела. - Цунаде-сан, - в палатку влетел один из выживших охранников, - много раненых, а Теа-сан и Сейджиро-сан не справляются, нужна ваша помощь! - заявил он. - Вы же выставили охрану? - не обратив внимания на его заявление, спросила Цунаде. - У нас много погибших, госпиталь находится в тылу, так что охраны было не очень много... - Сколько осталось в живых? - Четверо человек. - Один пусть встанет на северной границе, второй на западной, третий проверит, нет ли ещё каких сюрпризов, а четвёртый охраняет раненых. Сгруппируйте их всех в одном месте, желательно в нескольких близлежащих палатках, насколько это будет возможно, и окажите помощь. И пошлите в штаб кого-нибудь из призывных животных-шиноби. Кого-нибудь быстрого. Нам нужно подкрепление, - отдавала приказы Цунаде. - Есть! А что делать с пленником? - О, - Цунаде перевела на пленника ледяной взгляд, - предоставьте это мне. - Есть. - Тогда иди и не мешай мне. И не входи сюда, что бы ты не услышал. - Слушаюсь! - мужчина покинул палатку, оставляя Цунаде наедине с вражеским шиноби. Цунаде повернулась к своему столу и осмотрела бумаги на нём внимательным взглядом. Медицинские инструменты хранились в ящике в шкафу, точно. Цунаде проследовала к шкафу нарочито медленно, миновав пленника, она достала из ящика набор инструментов и положила его на стол. Прежде, чем прикоснуться к инструментам, Цунаде продезинфицировала руки спиртом, и дотронулась до скальпеля. - Я не жестока, - сказала она, не оборачиваясь. - Страдания людей не доставляют мне никакой радости. Я склонна сочувствовать пострадавшим, хотя я думала, что за столько лет уже избавилась от этой привычки. Мне, правда, это небезразлично, - Цунаде обернулась к пленнику. - Жесток Орочимару. Вернее, я так думаю. Я так считаю. Он всегда жесток. Он проводил бесчеловечные с точки морали опыты над людьми, над детьми, женщинами и мужчинами всякого возраста без толики сожаления. Ему были безразличны их страдания и он осознанно делал людям больно. Вернее, - Цунаде приблизилась к пленнику и опустилась перед ним на колени, - он не то, чтобы хотел сделать им больно, он преследовал цель дотянуться до ядра человеческой натуры. Понять, в чём смысл жизни, продлить жизнь... - она покачала головой, - что-то вроде того. Для этого он резал, пытал и накачивал людей всякой дрянью в своих лабораториях под землёй. Он слышал их крики и мольбы о помощи и не проявлял ни толики сочувствия, ему было пугающе всё равно. С точки зрения морали это бесчеловечно, а Орочимару просто социопат, но с точки зрения науки, его исследования давали свои плоды, - нехотя признала Цунаде. - Я совсем не жестока, я не такая, как он, - повторила она ещё раз. - Но моё сердце уже давно не сжимается от криков всяких подонков, вроде тебя. Цунаде точным движением свободной руки разрезала одежду на мужчине и кинула её в сторону, оставляя его в одних штанах. - Я тут вспомнила, что давненько не проводила вскрытие самостоятельно. Вот как мы поступим, - Цунаде поднесла острую часть скальпеля к левому плечевому суставу пленника, - я буду комментировать все свои действия, назовём это небольшим ликбезом по анатомии, а ты, если захочешь поговорить, начинай рассказывать. Мужчина промолчал. Цунаде придавила его грудную клетку к земле и сделала первый надрез. Мужчина дёрнулся, но Цунаде оказалась сильнее. Она провела скальпелем по его загорелой коже к центру грудной клетке, дальше следовало резать вдоль. Мужчина взвыл и, в конечном итоге, закричал. - А ты не боишься умереть от болевого шока, - констатировала она. - Ты так кричишь, что я не могу комментировать свои действия. Цунаде провела скальпелем до пупка и остановилась. Грудь мужчины заливала тёмно-вишнёвая кровь. - Вообще-то, я должна сделать надрез ниже, чтобы иметь возможность посмотреть на органы брюшной полости, - сказала она. - А вот чтобы посмотреть на твои лёгкие, мне потребуется сломать тебе рёбра с помощью специального приспособления, оно похоже на большие щипцы. Раз, и всё, рёбра распахнутся. - Чёртова сука! - вырвалось у пленника, он продолжал кричать и скулить от боли. - Нет никакой группы поддержки. Только мы! - Да? Как интересно. Значит, разговор о текущем положении дел на фронте тебя интересует больше, чем анатомия? - Грёбаная стерва! - выплюнул мужчина, закашлявшись. - Сколько нового я о себе услышала, - вздохнула Цунаде, - знаешь, что-то мне не хочется разговаривать с невежливым человеком, лучше продолжим наш ликбез, - она снова взялась за скальпель. - НЕТ! - Ну раз ты настаиваешь, - Цунаде отложила скальпель в сторону, - кто вам приказал напасть на наш госпиталь? Ваш командный центр? - Нет, это была инициатива командира моего отряда. Он велел нам отправиться в ваш тыл и устроить диверсию. - И поэтому вы устроили взрыв на западе, а напали с севера? - Да, - хрипло выдохнул пленник. - А пока наша охрана перебегала с места на место и пыталась понять, что происходит, вы успели нанести вред раненным и убить многих охранников. Но вашей основной целью ведь были не они, а медики. - Вас так мало, - он снова закашлялся, - вы с таким количеством ирьёнинов проиграете. - Когда ваш командир не дождётся вашего возвращения, как он поступит? - Велел возвращаться назад. - Да неужели, - Цунаде активировала чакру-скальпель, - я уже тебе сказала, я не жестока, и я вполне могу тебя пощадить и не убивать, но милость я проявлю, если ты перестанешь врать. - В случае успеха операции, мы должны были подать сигнал, дождаться подкрепления и устроить диверсию с нападением на ваш командный центр. - Умно. А в случае вашего провала? - В случае нашего поражения подкрепления не будет. В целях безопасности остальных. - А ваш командир подумал о том, что вы можете попасть в плен и всё рассказать нам? - продолжала спрашивать Цунаде. - Что в таком случае? - Ничего. Отправили тех, кто почти ничего не знает о планах нашего командования. Я рассказал тебе только о плане нашего командира, но мне ничего неизвестно о расположении других наших отрядов и планов главнокомандующего. - Понятно, - кивнула Цунаде. - Что ж, - она сменила чакру-скальпель на зелёное мягкое свечение медицинской чакры и положила обе ладони на грудь пленника, заживляя порез и останавливая кровотечение. Судя по удивлению, отпечатавшемуся на его искажённом болью лице, он явно не ожидал, что его не убьют, а вылечат. - Как только сюда прибудет подкрепление, тебя допросят повторный раз. Сухожилия сращивать не буду, уж не обессудь, вкалывать обезболивающее тоже, нечего средства на врагов переводить, - с этими словами Цунаде поднялась и подошла к столу. Нужно было вытереть руки от крови. Внезапно для себя она замерла с тряпкой в руках. Взрыв полевого госпиталя. Это же уже было, а она ничего не вспомнила, настолько она была измотана! Нужно немедленно составить план всех событий в хронологическом порядке, которые она помнила, с описанием каждого из них. Так ей будет легче ориентироваться в своих же воспоминаниях и концентрироваться на чём-то одном. Цунаде вдруг осознала, что ей прекрасно известны планы командования Ивагакуре в общих чертах. На её стороне преимущество в виде информации, а значит и на стороне Конохи. И ей выпал прекрасный шанс предоставить главному штабу информацию, не привлекая к себе подозрений. Цунаде обернулась на пленника. В этом времени не так много квалифицированных медиков, никто не будет разбираться в смерти этого человека. Рассказать ей о планах он мог бы только в случае пыток, но она не собиралась быть жестокой. Цунаде прошла к шкафчику, где хранились медикаменты, и достала оттуда три препарата для смертельной инъекции. Один должен был отключить сознание, второй остановить дыхание и вызвать смерть мозга, а третий остановить сердце. Гуманная смерть, если сделать всё правильно. - Я вколю тебе анестетик, - сказала она и подошла к пленнику. Судя по его глазам, его смутило подобное решение. - Ты сказала, ты не такая, как этот Орочимару. Поэтому ты это делаешь? - Это... - Цунаде покачала головой, подготавливая шприц. - Это неважно. - Ты действительно не жестока, - сказал он прежде, чем Цунаде вколола ему первый препарат. Рука её дрогнула, из-за чего шприц чуть не выпал. Это всё усталость, внушила она себе. Она не жестока. Это быстрая и безболезненная смерть. Он никогда не узнает. Через определённое время Цунаде вколола второй препарат, а когда у него развился паралич и прервалось дыхание, она вколола третий. Всего несколько минут. Она действительно не жестока. Цунаде поднялась и выкинула шприц и упаковки из-под препаратов в ведро для утилизации. Совсем скоро в полевой госпиталь прибыл Орочимару с подкреплением. Он же заявился к ней в палатку. Орочимару бросил быстрый взгляд на Цунаде, затем на пленника, навскидку определяя, жив ли он. - Что произошло? - спросил он. - Я допросила его, - сказала Цунаде хриплым голосом и тут же прокашлялась. Она прокляла себя за то, что её голос не звучал твёрдо. Этот мужчина участвовал в нападении на госпиталь, он был виновен в смерти раненых, в смерти охраны. Она не должна его жалеть. Только вот она обещала его не убивать и не сдержала слово. - Он оказался сговорчивым. По всей видимости, у него нет опыта. - Ты допросила? - Орочимару смотрел на неё пристально, он не верил её словам. Цунаде кивнула. - Я пообещала провести вскрытие на живую, если он не расскажет мне всё, что знает, ну и он сдался. Он рассказал мне всё, что знал, и я хотела... я пообещала его отпустить, вернее, - исправилась Цунаде, пытаясь собраться с мыслями. Недосып здорово ей мешал. - Я пообещала, что оставлю в живых. - Что он тебе сказал? - спросил Орочимару. - Их командный центр не планировал нападать на госпиталь, это противоречит международной этике ведения войны, это была инициатива капитана его отряда. Он послал их сюда с целью убить ирьёнинов, они должны были устроить диверсию. Взрыв на западе должен был отвлечь остальных, пока они нападают на северную часть госпиталя. Это деморализовало наших, поэтому так мало выживших. В случае успеха операции, они должны были напасть на командный центр. Тихо и ночью. В случае провала, за ними не возвращаются. На наш командный центр нападений не планируется, но они собираются взорвать продовольственный склад, - Цунаде поморщилась, напрягая свою память. В прошлый раз их операция тоже провалилась, а вот продовольственный склад взорвали. - Через... пять дней. Они также планируют выступить двадцатого числа против нас. Их армия поделена на две группы, одни будут биться с нами в бою на ближних дистанциях, пока другой маленький отряд не попытается уничтожить нас с воздуха с помощью взрывчатки. Когда большая часть солдат погибнет, они планируют отступить. Дать нам возможность прийти в себя и поверить в то, что нам улыбнулась удача. Всё это просто уловка, чтобы заманить нашу армию на границу страны Земли со страной Травы, в горы. Горный хребет опасное место, они планируют заминировать пещеры, и тогда нам конец, - поведала Цунаде. В прошлый раз в горы отправилась небольшая группа, как раз их команда, и они попали в засаду, где Джирайя был серьёзно ранен. - Это всё? - Орочимару слушал её очень внимательно и решился задать вопрос лишь тогда, когда молчание между ними затянулось. - Да. Он больше ничего не сказал. - Почему ты убила его? Его могли бы допросить ещё раз, а представители клана Яманака порыться в его памяти. - Он пытался меня убить, - пожала плечами Цунаде. Орочимару прищурился. - Я залечила его порез и вколола ему анестетик, но он схватил табуретку и попытался меня ударить, и тогда я толкнула его. Слишком сильно. - Вот как, - кивнул Орочимару, присаживаясь около тела вражеского шиноби. - А где табуретка? - Что? - Цунаде моргнула, - я подняла её. - Во всяком случае, ты жива, - Орочимару поднялся и внимательно посмотрел на сокомандницу. - А ты думал, меня можно так легко убить? - Цунаде невесело усмехнулась. - Нужно помочь раненым, - сказала она и сделала несколько шагов по направлению к выходу из палатки, как осознала, что ноги не держат её. Уровень адреналина в крови понизился, пока не пришёл в норму, и организм Цунаде вспомнил о своей усталости и измученности. Она упала на землю и попыталась подняться. Орочимару помог ей. - Сколько ты уже не спишь? - Три дня, - Цунаде покачала головой, пытаясь заставить своё тело её слушать. - Нужно помочь раненым. - Я могу вколоть тебе кофеин, но боюсь, это плохо скажется на твоём самочувствии. Тебе нужно отдохнуть. Другие справятся. - Я не могу их бросить, - решительно заявила Цунаде. - Тебя ноги не держат, ты даже не дойдёшь до них, - осадил её Орочимару, после чего подхватил её на руки и положил на раскладушку, которая стояла в палатке неподалёку. Цунаде осознала, насколько она устала, когда оказалась в горизонтальном положении. Глаза закрылись сами собой. Ей снова снилось море.