Ночные огни

Просматривая результаты анализов Микото, Цунаде не нашла ни одного нарушения или патологии. Она вдруг задумалась о том, чтобы это исправить. Не позволить Учиха Итачи появиться на свет. Она легко могла бы сделать это. Но кем она будет после этого? Имеет ли на это право? Учиха Итачи был повинен в убийстве собственной семьи, хоть Цунаде и посещали сомнения на этот счёт, его личное дело не выглядело таким уж однозначным, это никак не оправдывало того, что он сделал. Клан Учиха желал власти, Цунаде догадывалась, к чему могли привести настроения в клане - попытка государственного переворота и гражданская война. Тем не менее, это никак не оправдывало и не умаляло выбора, который сделал Учиха Итачи. Убить всю свою семью. Каково ему будет жить на этом свете с такой ношей? - Так или иначе, Цунаде-сама, это не вам решать, - мягкий голос Кацую посреди тропических зарослей леса Шикоцу успокаивал и вразумлял. - Это его жизнь. - Ты права. С появлением Учиха Итачи на свет жарким июньским днём границы страны Огня обожгла странная болезнь, лечения которой никто не знал. Хатаке Сакумо только вернулся из пограничного городка, передавая Цунаде в руки записи местных врачей (впрочем, до этого звания им было как ей до Луны пешком). - Симптомы похожи на чуму, - констатировала Цунаде, переворачивая один лист за другим, - только есть в этом кое-что необычное. Инкубационный период, судя по этим записям, длится дольше, чем при заражении чумой. Это не неделя, это как минимум пятнадцать дней. За это время заражённые люди могут перезаражать остальных, а симптомы появятся не раньше, чем через две недели, - хмурилась она. - Судя по всему, вакцина против обычной чумы против этого штамма недействительна, - Орочимару вдумчиво вчитывался в записи, переданные Сакумо Хатаке. Он, предусмотрительно, держал документы в перчатках. - А это значит... - Бактерия, вызывающая болезнь, была искусственно выведена в лаборатории, чтобы устроить саботаж на наших границах и ослабить страну Огня. Биологическое оружие. Эти действия можно расценивать, как заявление о грядущей войне, - закончила за него Цунаде. - Болезнь пошла от города на границе со страной Молнии, - Сакумо задумчиво прокрутил в руках карандаш. - Это провокация, - констатировала Цунаде. - В стране Молнии нет талантливых медиков, чьи имена знал бы этот мир. В отличие от страны Ветра и Скрытого Песка. - Пока что это лишь беспочвенные обвинения, - заметил Орочимару. - Сложно судить, пока я не увижу то, с чем имею дело, вживую. - Ты не можешь отправиться в очаг заражения, вдруг ты заболеешь? А у нас не просто нет вакцины, Цунаде, мы не знаем, с чем имеем дело. - Её и не будет, если не исследовать болезнь, а заражённых нельзя вести в Коноху, - с глубоким вздохом она опустила папку на стол. - Я поеду. - Цунаде... - Хатаке Сакумо поедет со мной, вряд ли он может находиться спокойно в Конохе, поскольку вполне может быть заражён, - Цунаде сказала как отрезала. - Я справлюсь, - она решительно подняла глаза на мужа, - правда, что со мной может случиться, я же врач, - получилось не так уверенно, как планировалось. Орочимару сдался. Ему ничего не оставалось, кроме как довериться жене и позволить ей уйти, при этом они договорились по возможности держать связь и работать над вакциной вместе. - Пожалуйста, скажи, что ты не контактировал со своим сыном перед тем, как прийти сюда, - Цунаде перевела уставший, но строгий взгляд на Сакумо. Он на секунду замялся, но в итоге отрицательно покачал головой. - К кому ты подошёл ближе, чем на метр? - строго спросила она. - К Вите. - Вита... - Цунаде глубоко вздохнула. Госпоже Акасуна нельзя было покидать Коноху без разрешения кого-либо из совета или самого хокаге, ей нельзя было писать письма в Суну и нельзя было передвигаться по Конохе без ограничительного браслета и без присмотра кого-либо. Однако Цунаде удалось добиться разрешения на то, чтобы взять Виту с собой под присмотром Сакумо в деревню, где случилась вспышка модифицированной чумы. На границах страны Огня действительно было неспокойно, люди в страхе сидели по домам и с опаской смотрели на своих же соседей, а здание, отведённое под госпиталь, было оцеплено. Здесь уже был карантин. Цунаде занялась исследованиями бактерии и поисками болезни, генетически модифицированная чума действительно была разработана в лаборатории как биологическое оружие. На поиски лекарства ушли долгие месяцы. Цунаде связывалась с Орочимару и они обсуждали только способы предотвратить пандемию, о политике не говорили. Сколько она не пыталась выведать у него какие-либо подробности о социально-политической жизни в Конохе, он как будто не видел ту часть текста, в которой содержались эти вопросы. О волнениях на границах Цунаде узнала от местных, а затем Сакумо Хатаке подтвердил её опасения, когда показал письмо от хокаге из Конохи. Сакумо был болен, его руки тряслись, температура повысилась до тридцати девяти градусов, а на коже выступили пятна. Лекарства всё ещё не было и всё, что могла Цунаде, это колоть ему обычный антибиотик в перчатках, халате и маске, ему и госпоже Акасуна. Она не выдержала первой. Цунаде зашла к ней в палату, чтобы вколоть антибиотик, и обнаружила хорошую, можно сказать, подругу мёртвой на постели. Ей вдруг сделалось так паршиво. Вита так и не увидела сына, так и не вернулась домой. Так и не отправила письма, которые писала для Сасори. Это сломило Сакумо. - Ты ни в чём не виноват, это я здесь врач, как выяснилось, хреновый, - прошептала Цунаде голосом, осипшим от слёз и истерики, которая накрыла её после смерти Виты и очередного неудачного эксперимента с вакциной. Она сидела на подоконнике в палате Сакумо, в больнице с тлеющей сигаретой в руках, потому что пить ей было нельзя - не тогда, когда в городе умирают люди, а она не может это остановить. - Виноват, - Сакумо отвёл глаза. - Она писала письма Сасори, вы знали? Хотела их отправить, но не могла из-за запрета. Я мог бы их отправить за неё. Мог бы. Но я этого не сделал. - А она тебя об этом просила? - Нет. Никогда. - Тогда тебе нечего себя в этом винить, - сигарета в руках Цунаде дотлела до фильтра и она едва ли не обожглась - вовремя успела затушить окурок о стеклянное дно пепельницы. В молчаливом отчаянии и горечи она подкурила вторую сигарету. Орочимару это бы не понравилось. Губы Цунаде исказила горькая насмешка. Пошёл он к чёрту, его здесь нет. Здесь только она и люди, которые умирают от поганой болезни, придуманной в Суне старой перечницей Чиё, а она, легендарная принцесса слизней, не может всех спасти. Три раза «ха». - Она была Какаши как мать. Хотя могла относиться к нему предвзято или игнорировать за то, что я убил её мужа, но она воспитывала моего сына как своего. Мало кто стал бы... - Никто бы не стал, - пожала плечами Цунаде. - Никто из тех, кого я знаю, вероятно не стал бы этого делать. Но не потому что они неправильные люди, а потому что у нас другая культура, другая вера. Мы другие. Я как-то спросила у Виты, почему она не злится на тебя, а она сказала, что её религия учит прощать. В прощении кроется спасение, - прошептала Цунаде искусанными губами. - Прощении... Что-то такое говорил Наруто, если подумать, - она улыбнулась. Да, Наруто бы тоже не злился. - Она говорила, это война, на войне все убивают. Либо ты, либо тебя. Такие вот правила. - Дерьмовые правила, - Сакумо прикрыл глаза. В ночной тишине Цунаде отчётливо слышала, как учащённо и тяжело он дышит. - Да, дерьмовые, - она была полностью согласна, и тьма поглотила её слова, словно соглашаясь с ней. А на следующее утро не стало и Хатаке Сакумо. Болезнь. Не суицид. Ну надо же. Ему было плевать на то, что все обвиняли его в неподчинении приказа ради его же подчинённых, которых он спас. А ему было плевать. Потому что рядом с ним были Вита и Какаши, и они говорили ему, что он не виноват. Цунаде говорила ему об этом, клан Учиха в лице Фугаку выразил поддержку, как и Намикадзе Минато с Узумаки Кушиной. В конце концов, Орочимару тоже высказался о верных приоритетах. Если не будет людей, некому будет выполнять миссии в будущем, поэтому на первое место нужно ставить сохранность команды из опытных шиноби, а не свитки. Религия Виты предписывала похороны с гробом и погребением, культура Сакумо - кремирование. Но он, в отличие от госпожи Акасуна, никогда особо ни во что не верил. Цунаде распорядилась похоронить их в двух соседних могилах. Стоя у крестов под большим деревом на холме, её вновь посетили мысли о скоротечности жизни. А ещё о том, зачем она здесь. Только никто не мог дать ответ, ни ветер, качающий ветви раскинувшегося над головой дерева, ни безразлично-серое матовое небо. Когда Цунаде исполнилось тридцать три, она, наконец, придумала вакцину. Гражданские были привиты, а карантин начали постепенно снимать. К концу сентября Цунаде вернулась в Коноху. Какаши тяжело перенёс известие о смерти отца и приёмной матери. Цунаде собрала все письма, которые Вита написала Сасори, и спрятала в сейфе в поместье Сенджу. Она собиралась попросить брата передать их кому-то в Суну. Последний гвоздь в гроб с её надеждой вколотило начало Третьей Мировой. Очередная война... Очередной неизбежный кошмар, повлиять на который она не в силах. Спустя почти три года, проведённых в зоне боевых действий и в военном госпитале, Цунаде ненадолго вернулась в Коноху вместе с Какаши, чтобы подержать его подольше в больнице с его травмой. Мальчик лишился глаза, а его лучший друг Обито Учиха отдал ему свой глаз, в надежде как-то помочь. Рин Нохара была мрачнее тучи. Как сообщил Минато Намикадзе, мост оказался разрушен, а потому достать тело Обито Учиха из-под завала с вражеской территории возможным пока не представлялось. - Родные у него есть? - хмуро спросила Цунаде. Минато покачал головой. Обито воспитывала бабушка, которая умерла полтора года назад. Больше у него никого, кроме пресловутого клана Учиха, не было. А клану было плевать на Обито, Учиха волновали лишь его глаза и шаринган у Какаши Хатаке. - Может, дедушка Тобирама был прав в своей политике против Учиха, - прошептала Цунаде невесёлым голосом своему помятому отражению в зеркале в туалете больницы. Она стряхнула воду с кистей рук и воспользовалась бумажным полотенцем. Бумага обречённо смялась в её руках, напитавшись влагой, чтобы затем оказаться выкинутой в мусор, будучи использованной. "Совсем как я," - отчего-то подумалось Цунаде, что вызвало у неё горький смешок. - Эй, Орочимару, - позвала она как-то мужа в один из вечеров, который им удалось провести вместе дома, - я становлюсь на него похожей? На дедушку Тобираму. - Ты больше на свою бабушку похожа, - уклончиво отозвался Орочимару. Он понимал её настроение относительно клана Учиха. Легко было строить из себя невинных овечек, которых притесняют злостный Данзо с советом на собрании кланов, и ещё легче обратиться потом к нему, Орочимару, лично с просьбой о исследованиях генома шарингана на добровольцах (хотя самих добровольцев он в лицо не видел, лишь их глаза, которые исследовал). Опытным путём он быстро пришёл к выводу, что использование шарингана с годами становится чреватым полной слепотой. И как проблемы решить - никто не знал. В записях клана не было даже упоминаний об этом, было лишь написано, что Мадара Учиха каким-то образом сумел заполучить вечный мангекьё шаринган. - Сами по себе глаза бесполезны без носителя, - констатировал Орочимару тому, кто платил ему за исследования. Это был средних лет мужчина, приближенный нынешнего главы клана Учиха. - Ни для кого не секрет, что шаринган у другого носителя, кого-то не из клана Учиха, будет работать далеко не так, как у тех, в чьих жилах течёт кровь Учиха. Для точного ответа, почему использование обычного шарингана вызывает головную боль и как именно шаринган влияет на определённые доли мозга, и почему именно мангёкьё шаринган ведёт к слепоте, мне необходимо провести исследования на живом представителе клана Учиха, - закончил Орочимару. - Я предоставлю вам подопытных. - Это ни к чему, - Орочимару, явно теряя интерес к беседе, вернулся к своим записям о клетках Хашираму Сенджу. - Клан Учиха готов финансировать ваши исследования и предоставить всё необходимое для них, включая подопытных. Мы так же гарантируем полную анонимность. - Вы меня не поняли, - холодно прошелестел Орочимару. - Я не занимаюсь экспериментами на людях. И нет, дело не в моих высоких моральных принципах и духовных качествах, ими обладает моя прекрасная жена, не я. - В чём же? - нетерпеливо отозвался мужчина. В этом, собственно, и была одна из причин. Клан Учиха не отличается терпением и мягкостью нравов. Между прочим, ещё Тобирама Сенджу говорил, что с Учихами иметь дела - себе дороже. Впрочем, Орочимару этого параноика едва ли поддерживал. Но конкретно в этом вопросе уважаемый Второй, пожалуй, был прав. - Вы забываете, с кем говорите. Я глава клана Сенджу, а значит, я по определению не могу быть замешан в чём-то подобном. Если у вас всё, полагаю, наш разговор окончен. Выход сами найдёте, или моей помощнице указать вам дорогу? - он перевёл острый взгляд на только что вернувшуюся в лабораторию Анко. Мужчина из клана Учиха не удостоил Орочимару ответом, он лишь развернулся и с гордо поднятой головой ушёл. - Что от тебя хотели Учиха? - послышался усталый голос Цунаде. Она редко наведывалась в его лабораторию, поскольку в её больнице было всё необходимое ей оборудование. Однако случалось, порой, что она заходила. То по работе, то поделиться результатами своих исследований и спросить мнения со стороны, то, ведомая приступами несвойственного ей сентиментализма, приходила просто так, поговорить или помолчать. Последнее случалось редко. - Чтобы я провёл исследования их глаз на живых людях из клана Учиха, - отозвался Орочимару. Цунаде вся подобралась, фигура её и бледное лицо излучали напряжение. - Что ты ответил? - Исследование шарингана, бесспорно, интересная тема, но уж больно много мороки с этими людьми. К тому же, я пока ещё не лишился рассудка, чтобы проводить подобные опыты на людях в родной деревне, где моё положение, как главы клана, и так весьма шаткое. Подобные действия с моей стороны стали бы отличным козырем в руках Данзо против меня и нашего клана. - Хорошо, но... - Цунаде моргнула от посетившей её безумной идеи. - Фугаку решил проводить исследования на своих же? Насколько далеко он готов зайти?! - Фугаку пытается усидеть на двух стульях, - пожал плечами Орочимару. - Он хочет поднять авторитет Учиха в глазах верхушки деревни и вернуть клану влияние и власть, и в то же время не хочет пачкать руки, но и амбиции клана, как его глава, удержать не в состоянии. Он слишком молод для того, чтобы возглавлять такой клан, как Учиха, и не одарён даром дипломатии и умением просчитывать свои решения на несколько ходов вперёд, как Минато. Своей импульсивностью и жаждой власти в клане вопреки всему он, рано или поздно, погубит Учиха. - Да... - Цунаде горестно опустила глаза. - Это правда. - У меня есть пара идей, как нам не ослаблять военный потенциал уничтожением клана Учиха, ведь это слишком радикальная мера. Думаю, идеи найдутся и у Минато. - О чём ты? - вскинулась Цунаде, во все глаза уставившись на мужа. - Третий собирается оставить свой пост. Он не говорил об этом, но его политикой недовольны многие, не только кланы, но и совет. Его политика и его нерешительность втянули Коноху в Третью Мировую. Это не сойдёт ему с рук. Кандидатов на пост Четвёртого всего двое, это я и Минато Намикадзе. Думаю, нет резона объяснять тебе, что меня никто не выберет. - Почему это? - нахмурилась Цунаде. - У тебя больше опыта, чем у Минато. - Потому что теперь я из клана Сенджу, а среди этого клана было уже двое хокаге. Совет и Третий выберут Минато, чтобы заставить народ поверить в светлое будущее, - на последних словах Орочимару усмехнулся. - Хорошо бы, если бы оно было действительно светлым, - хмыкнул он, уставившись в темный угол. - Орочимару, из тебя был бы отличный хокаге, - признала Цунаде, опускаясь на стул. Она поставила на столешницу термос с кофе, который принесла для него. - Я польщен, Цунаде, но моральных изнасилований через мозг мне, право, хватает на клановых собраниях. Цунаде сама не знала, почему, но его слова заставили её звонко расхохотаться. Подобный переход от подавленной усталости до смеха ей показался необычным, но она списала это на перегруженную нервную систему. Орочимару смерил её пристальным взглядом. - Будешь кофе? - осторожно спросил он. - Нет, - Цунаде покачала головой. - Боюсь, меня стошнит, как только я его выпью. Орочимару внимательно оглядел жену. - Ты излишне бледна. Это как-то связано с тем мальчиком? Хатаке Какаши? - С ним всё в порядке, по крайне мере, на физическом уровне, что до морального состояния - это не ко мне, - вздохнула она. - Рин винит себя в том, что не сумела спасти Обито, а сам Обито... - Цунаде покачала головой. - Это не твоя вина, Цунаде. Думай не о тех, кого ты не смогла спасти, а о тех, кому помогла. И таких в разы больше. - Я пойду, - резко прервала его Цунаде и, быстро поднявшись, покинула помещение. На душе по-прежнему было неспокойно, и поднявшийся снаружи ветер, нещадно треплющий волосы, будто усиливал это ощущение, предвещая мрачные перемены, такие же, как и неожиданно набежавшие свинцовые тучи. В деревне Цунаде провела где-то месяца три, особо не вникая в политику, потому что работы в больнице хватало с лихвой. Однако в скором времени на фронт пришлось вернуться. Время вновь стало сливаться в один бесконечный поток, полный одинаковых событий: встать с утра пораньше, и лечить, спасать, доставать с того света, искать лекарства и противоядия, делать лекарства, затем ложиться в половине пятого утра, чтобы кое-как поспать (а спать не получалось, потому что перед глазами были взрывы, кровь, сломанные кости, израненные люди, форма шиноби, пропитанная кровью и гарью, и стенания пострадавших). Так продлилось где-то недели три, пока Цунаде не свалилась в обморок без сил. Орочимару узнал об этом, на удивление, от Данзо. Как только этот старый лис заявился к нему в лабораторию, он сразу же понял, что разговор им предстоит трудный. Данзо никогда не приходил просто так, у него всегда была какая-то цель. - Данзо-сама, - Орочимару смерил его пристальным взглядом. - Чем обязан столь высокому гостю? - Что, вот так сразу к делу? Даже не поприветствуете меня? - Вы же знаете, я не люблю тратить время впустую. - Ну что ж, - Данзо подошёл ближе и положил на стол папку. - Это информация о выбранных подопытных для исследования шарингана. Они были отобраны приближённым нынешнего главы клана Учиха. - И зачем это мне? - Я хочу, чтобы вы исследовали геном и все особенности шарингана, но на моих условиях. Мне нужно, чтобы вы нашли способы лечения глаз, при условии, если они будут имплантированы кому-то, кто не является по крови Учиха. Всё о рисках и о том, как их можно избежать либо минимизировать. - Данзо-сама, - опасливо мягким голосом прошелестел Орочимару, - я не буду проводить эксперименты на людях, вне зависимости от их происхождения. Как глава клана Сенджу, я не могу позволить себе подобной роскоши рисковать моим положением и положением моего клана. Вы не уяснили это в прошлый раз, когда я вам отказал? - Не спешите отказываться, Орочимару-сама, - насмешливо протянул Данзо и показательно осмотрелся. - Красивая у вас лаборатория, вся техника имеется, и так просторно. Клан Сенджу, даже не смотря на все ваши кощунственные заявления о том, что ваши счета опустошила Коноха, обеспечен в достаточной мере, раз предоставил вам такое оборудование. - Благодарю за комплимент, если у вас всё... - Я не закончил, - Данзо вновь перевёл свой пристальный хищный взгляд - и для этого ему не нужно было задействовать оба глаза - на оппонента. - Где же ваши манеры, Орочимару-сама, некрасиво перебивать людей. Особенно тех, кто старше вас по возрасту и выше по положению в обществе. Принцесса Цунаде не успела вас этому научить? - Орочимару непроизвольно сжал правую руку в кулак, благо, этого не было видно, поскольку руки он держал сложенными на груди. - Я вас слушаю. - Впрочем, думаю, вам не стоит ожидать от вашей дражайшей супруги каких-либо уроков этикета в ближайшее время, поскольку ей точно сейчас не до ваших манер, не тогда, когда она прикована к постели в больнице. - Я внимательно слушаю вас, - процедил Орочимару. Слова Данзо о том, что Цунаде в больнице, заставили насторожиться. Если это было переутомление, он с ней об этом поговорит позже, но вдруг это что-то серьёзное? В воздухе повисло напряжение, накаляя обстановку, тени по углам словно стали чернее и объёмнее, набравшись сил, будто готовые к броску, но не решаясь кинуться к стоящему под яркой лампой Орочимару. - Вы выполните мою просьбу, - произнёс Данзо, чуть наклонившись вперёд. Для этого ему пришлось опереться о стол здоровой рукой. - Вы ведь не хотите лишиться своего и без того шаткого положения главы клана Сенджу, лишившись при этом своей ненаглядной жены. - Данзо-сама, - прищурился Орочимару, - правильно ли я понимаю, что вы сейчас угрожаете мне здоровьем и жизнью моей жены? Цунаде сильная и самодостаточная куноичи, вы правда верите, что угрожать мне её жизнью разумно? Вам напомнить, что эта женщина может снести всю Коноху парой ударов, если захочет? - Что вы, Орочимару-сама. Я угрожаю вам не её жизнью, отнюдь. Я угрожаю вам жизнью вашего нерождённого ребёнка, который находится во чреве вашей жены. О, что я вижу в ваших глазах? Замешательство? Она не сказала вам, - протянул он насмешливо, - ну что ж, примите мои поздравления от всего сердца, - едко подметил Данзо. - Через три дня я приду ознакомиться с планом ваших будущих исследований. Надеюсь, мы друг друга поняли и в дальнейшем у нас не возникнет проблем с пониманием друг друга и сотрудничеством. - Не возникнет, - хрипло ответил Орочимару. Тени по углам всколыхнулись, будто смеясь и ликуя. - Был рад повидать вас. Всего доброго, - Данзо оставил Орочимару в лаборатории одного, размышлять о тех безднах грядущей катастрофы и крайне незавидного положения (которые Джирайя бы назвал конкретной задницей), в которые он вот-вот провалится, если что-нибудь немедленно не придумает. Вот так ситуация, в самом деле! Где-то на периферии сознания звонким голосом глашатая из старых сказок вовсю вопила мысль о том, что он скоро станет отцом. Если, конечно, что-нибудь не случится. Цунаде беременна. Орочимару осознал это примерно процентов на пятьдесят, когда стоял у палаты жены; когда он увидел бледные и впалые щёки Цунаде, её потухшие, выцветшие светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и её бледные худощавые руки. Судя по её растерянному выражению лица, для неё её беременность стала такой же неожиданностью, как и для него. - Привет, - Цунаде приподнялась на локтях и облокотилась спиной на подушку. Голос её звучал потерянно. - Привет. - А... я... ну... - Ты беременна. Мы скоро станем родителями при удачном стечении обстоятельств и в наших интересах и силах поспособствовать развитию этих самых благоприятных обстоятельств, - Орочимару решил облегчить ей задачу. - Ты знаешь? А... а кто тебе сказал? - Это не так важно сейчас, Цунаде, - вздохнул он и сел рядом с ней, на край её постели. - Важно другое. - И что же? - Война скоро закончится. А до тех пор ты сидишь в этой палате под присмотром врачей и читаешь всё, что угодно, кроме историй болезни своих и чужих пациентов. Ты отдыхаешь, спишь, гуляешь на свежем воздухе, снова отдыхаешь и хорошо питаешься, тебе понятно? - Но я не могу бросить госпиталь! - Цунаде подорвалась с постели, намереваясь встать. Орочимару пресёк её попытку и насильно уложил её в постель, после чего отпустил. - До тех пор, пока внутри тебя наш ребёнок и пока этот ребёнок не родится, ты лежишь в этой палате под присмотром врачей и не думаешь о войне, - строго сказал он. Цунаде было нечего возразить, он её просто не слушал. Она и сама понимала, что он прав, но чувство вины за то, что она отлёживается в тепле и уюте, пока другим нужна её помощь, продолжало терзать её. Это удручало. Война действительно в скором времени закончилась, для этого потребовалось ещё два месяца, а как только это случилось, к ней прибежала Микото, которой Цунаде честно призналась в своём положении. Микото сразу же её поздравила, однако и эта жизнерадостная девушка с нерушимой философией оказалась глубоко травмирована военным конфликтом. - Знаете, заграницей, на другом континенте, войны локальны. Последняя масштабная Мировая война случилась лет пятьдесят назад. Я не думала, что после Второй Мировой грянет Третья. Сколько можно друг друга убивать, разве не пора договориться, подписать конвенцию Объединённых Наций о мире, о правах человека? Я... - Микото опустила глаза, - я просто не ожидала, что на этом континенте все, как будто, отстали от жизни. Неужели войны ничему не учат людей? Это страшно. Не хочу, чтобы мой сын жил в таком мире. - Мне жаль, но такова жизнь, - сухо ответила Цунаде. - Я знаю, но Итачи... ему всего четыре, а он уже видел всё это! Фугаку взял его на войну, вы представляете?! Хотя я просила его этого не делать, он меня просто проигнорировал! Воспользовался тем, что меня не было в Конохе! Я... я люблю его, но мне всё чаще кажется, что я ошиблась в выборе партнёра, - обречённо призналась Микото, тяжело вздыхая. Цунаде нахмурилась. - Ты не поддерживаешь его в его стремлениях получить больше власти для клана Учиха? - уточнила Цунаде. - Разумеется, нет! У клана Учиха и так есть влияние, поддержка клана Сенджу, есть и торговля на международном уровне, есть деньги. На мой взгляд, клан Учиха много хочет и методы для достижения целей выбирает слишком радикальные. Я... я беспокоюсь, Цунаде-сама. Фугаку меня совсем не слушает и он уже втянул нашего сына в войну. Итачи не такой, как остальные дети, он гений. Мне страшно, что Фугаку может этим воспользоваться в будущем. Я не хочу плохой судьбы для своего сына. Но я... я могу уйти, могу сбежать, потому что разводы в клане Учиха неприемлемы, но я никогда этого не сделаю, не брошу Итачи. - Микото, я... не знаю, чем тебе помочь. В твоих силах воспитать Итачи таким образом, чтобы он не стал игрушкой в руках его отца. В конце концов, ты сама говорила, что Итачи - гений клана Учиха. Думаю, он и сам поймёт, что к чему, - попыталась успокоить её Цунаде, хотя и знала, что всё это бесполезно. - Я знаю, но мне всё равно тревожно, - вздохнула Микото. - Но что мы обо мне всё говорим. Извините, что я гружу вас своими проблемами, вам нужно отдыхать и набираться сил. - Перестань, - Цунаде закатила глаза. В тот же день она узнала, что её ученица, Нохара Рин, погибла незадолго до официального объявления об окончании Третьей Мировой на территории Киригакуре, от руки Хатаке Какаши. Когда Цунаде вознамерилась увидеть тело бывшей ученицы, ей с сожалением сообщили, что видеть нечего; Хатаке Какаши пронзил тело Рин своим райкири насквозь. От увиденного он потерял сознание, а когда очнулся - тела подруги нигде не было. - Вот как... - Цунаде вздохнула и наведалась к Какаши. Машинально проверив его состояние, она пришла к выводу, что он здоров - чисто физически, поскольку ментальное здоровье юный Хатаке угробил уже давно. Что-то не меняется и в другой жизни, и подобного слишком много. Цунаде присутствовала на похоронах, стоя рядом с Наваки, который прибыл в Коноху из Кумо ненадолго, Орочимару и Джирайей. Её муж, по каким-то своим причинам, настоял на том, чтобы они никому ничего не говорили о беременности Цунаде. Она была согласна. Знали об этом ограниченный круг людей: Данзо, лечащий врач Цунаде и личная медсестра, а так же Микото. Наваки пробыл в Конохе всего неделю, после чего вернулся в посольство деревни Скрытого Облака, у него было много работы; Джирайя ускакал искать вдохновения и писать свой роман. Третий объявил о своём решении передать полномочия преемнику, и Орочимару понял, что это отличная возможность собрать вещи, взять жену за руку и бежать. Стоя посреди его лаборатории и наблюдая по крайне мере дюжину красных глаз в специальных цистернах, отдельно от людей, Цунаде почувствовала тошноту, но сдержалась. - Что это, Орочимару? - Мы уходим. Сейчас, - не терпящим возражений тоном заявил тот. - Мы? Может ты мне прежде объяснишь, какого чёрта?! - вспылила она. Однако он не успел ей ничего объяснить, поскольку в его лабораторию ворвался отряд корня АНБУ с ордером на арест Цунаде Сенджу. - В чём вы обвиняете мою жену? - прошипел Орочимару. - А что, незаконных опытов на членах клана Учиха недостаточно, Орочимару-сан? - уточнил лидер группы. - Цунаде Сенджу-сан, вы арестованы по обвинению в следующих преступлениях: проведение незаконных экспериментов на представителях клана Учиха без их согласия; похищение людей, среди которых числятся гражданские, доунины и чуунины, а так же члены упомянутого ранее клана; использование медикаментов, опасных для жизни, среди которых транквилизаторы, психотропные и прочее, не по назначению. Вы должны пройти с нами. - Это какой-то бред! - Цунаде отошла от них. - Я была в больнице, это необоснованные обвинения! - Вы не имеете права трогать представительницу клана Сенджу без разрешения главы клана, тем более, находясь на территории нашего клана. Я сам приведу её на допрос, а сейчас покиньте мою лабораторию, - заявил Орочимару, с яростью глядя на группу захвата. - Сенджу-сама, боюсь, мы не можем этого сделать, - ответил глава отряда. - Вы лишились слуха? - сурово спросил Орочимару. - Арестовать Цунаде может лишь личный отряд АНБУ хокаге по его прямому распоряжению, либо полиция клана Учиха по распоряжению главы деревни. Поправьте, если я ошибаюсь, но Данзо не является хокаге. А значит и отдавать приказы об аресте жены клана основателей он не имеет права. Во всяком случае, без разрешения хокаге. - Данзо-сама всё ещё имеет право наложить ограничения на передвижения подозреваемой. Не покидайте лабораторию, Цунаде-сан. Что касается разрешения хокаге, как только мы его получим, вам придётся отойти в сторону, Сенджу-сама, - Анбу в маске крота развернулся и весь его немногочисленный отряд, состоящий из пятерых человек, тотчас исчезли. - Нужно уходить, - Орочимару поднял Цунаде, осевшую на пол в припадке близком к истерике, на руки и направился к потайному выходу. Благо, здесь был тоннель, ведущий к выходу из деревни. - Успокойся, глубоко дыши. - Сама знаю! - шикнула Цунаде, крепче хватаясь за его жилет. - Ты объяснишь мне, какого чёрта?! - Позже. К вечеру они уже были далеко от Конохи, а спустя двое суток покинули территорию страны Огня. Цунаде вяло кивала, слушая размеренный голос своего мужа о том, что Данзо всё подстроил, манипулировал сперва им, Орочимару, а затем свалил всю вину за его исследования на неё; когда он поставил её перед фактом, что страна Рисовых Полей, она же теперь страна Звука - это их новый дом, она приняла это философски. Как учила Микото. Без паники. В конце концов, пути назад нет. Это не то, чего она хотела, но, раз Данзо отрезал ей все пути назад, придётся как-то выкручиваться и чем-то себя развлекать. На ум пришла старая задумка открыть аптеку. "Может, действительно, пожить для себя? - мелькнула мысль в голове Цунаде, навеянная ночной прохладой, дарующей ощущение свободы. - Может, для того мне и дан второй шанс на жизнь? К чёрту Коноху, пусть сами разбираются в своих интригах, там полно людей, чтобы разгрести всё дерьмо, а даже если и нет... Всё равно к чёрту! Я так устала от этого дерьма..." Цунаде задремала в руках Орочимару, когда они прибыли во дворец дайме страны. Она и сама не знала, почему реагировала на всё так спокойно. Быть может, всему виной её беременность и, как следствие, гормональные изменения в организме. И только ночные огни ярко сияли в безоблачном небе, освещая путь через непроглядную тьму. ________________________ Коротко о хронологии: Итак, возраст Орочимару и Цунаде на момент окончания данной главы - 36 лет. Путём нехитрого математического исчисления (отталкиваясь от возраста персонажей), мы знаем, что Цунаде, Джирайе и Орочимару на момент окончания 1 сезона Наруто было 51 год, Какаши исполнилось 27 в сентябре того же года (разница в возрасте у Цунаде и Какаши составляет 24 года, т.е. когда он родился, ей было 24 года, когда ей было 26, ему было 2 года). Третья Мировая война закончилась, когда Итачи было 4 года (это мы знаем из манги и из новеллы про Итачи. Итачи старше Саске на 5 лет, то есть Саске родился в первый мирный год после Третьей Мировой), следовательно от событий в каноне мы отнимаем 14 лет ( 13 лет это возврат Саске и Наруто, и 1 мирный год, в который они родились) и того мы получаем, что Какаши было 12 лет (и 13 лет, когда родился Наруто), когда закончилась Третья Мировая, Цунаде было 36 лет и её уже не было в Конохе (Орочимару в Конохе был и уже планировал оттуда сваливать, где был Джирайя непонятно, но тоже где-то неподалёку). Обито «умер» в период Третьей Мировой, как раз перед её окончанием, ему было 13 лет. Мы так же знаем, что Какаши гений, он закончил академию в возрасте 5-ти лет (а все остальные туда поступают в возрасте 6-7 лет), потом он стал чуунином в возрасте 6-ти лет, и спустя пару лет его определили в команду к Минато Намикадзе вместе с выпускниками Рин и Обито (им было лет 10-11), дальше Какаши стал джоунином, ему было 12 лет, когда его назначили командиром группы. Обито погиб в возрасте 13 лет (в год окончания войны), Рин умерла чуть позже, но в тот же год, и у Какаши поехала кукуха. Третья Мировая война шла три года (началась через год, после рождения Итачи, закончилась, когда ему было 4 года). Путём нехитрых исчислений можно посчитать, что на момент начала войны Какаши и Рин было около 9 лет, Обито уже исполнилось 10, поскольку он чуть постарше их, спустя три года Итачи получил психологическую травму во время окончания войны (ему было 4 года). Обито умер, когда ему было 13 лет, чуть позже умерла Рин, Какаши было 12 лет на этот момент, и когда ему исполнилось 13, война уже закончилась. Получается Цунаде на момент начала войны было 33 года. Выходит, мирный период между Второй Мировой и Третьей составляет примерно 8-9 лет (внимание, в моём фанфике! Потому что в каноне они ещё как минимум пару лет воевали, в моей работе конец Второй Мировой - это 25-26 летние Цунаде, Орочимару и Джирайи). Хатаке Сакумо умер, когда Какаши было 7 лет из официальных источников, значит это было до Третьей Мировой войны. Хреново, что в мире Наруто нет системы летоисчисления, как в Fairy Tail, например. Было бы удобно, а так можно запутаться к хренам).